Loe raamatut: «Грех»

Глава 1

– Что-то ты, Зина, похудела, – заметила, Таня, обеспокоенно глядя на подругу.

– Сглазили меня, – пошутила Зина, делано рассмеявшись.

– Ты у врача давно последний раз была? – спросила Таня, пропустив Зинину шутку мимо ушей.

– Танечкаааа, – вдруг заголосила Зина и бухнулась на колени, – виновата я перед тобой, виноватааа, кругом виноватааа, грех у меня на душе, большой грех, – она оттягивала на сухой груди халат. – Недолго мне осталось.

– Зина, что ты такое говоришь? – спросила Таня, немного придя в себя от такого бурного проявления чувств. "Уж не повредилась ли Зинка умом?" – Подумала Таня.

– Я знаю, Таня, знаю. Не перебивай, – она нетерпеливо махнула рукой, заметив, что Таня собирается возразить. – Всё, всё, как на духу расскажу, только пообещай сначала, что не бросишь наших девочек и, – она сделала паузу, словно собираясь духом перед затяжным прыжком. – И моего… нашего Сергея.

– Зина, – начала Таня, предпринимая ещё одну попытку образумить подругу. – Прекрати, а? Мы найдём лучших врачей…

– Обещай, – перебила Зина, – обещай мне.

– Ну, конечно, я обещаю, – нетерпеливо ответила Таня. – Только я уверена, что до этого не дойдёт. Тебе же ещё и сорока нет.

– Ты пообещала, Таня, – замогильным голосом произнесла Зина, словно не слыша, что ей пытается сказать Таня. – Слушай, слушай внимательно и не перебивай, – начала она.

***

Таня была девка рослая, ладная, лицом пригожая, про таких говорят: "Кровь с молоком". Мужики шеи сворачивали. Только и Таня себе цену знала, видела, как на мужской пол её женские чары действуют. Проплывет мимо, лишь плечиком поведёт, да косу тяжёлую со спины на спелую грудь перекинет, а мужики слюной исходят, все мужские разговоры у них вмиг прекращаются, лишь одни инстинкты наружу лезут.

– Ты, смотри, девка, нос-то не задирай, знай, чей хлеб ешь, – говорила мать, – да, хвостом сильно-то не виляй, а то вертихвосткой прослывешь, замуж никто из местных не возьмёт.

– Больно надо, – высокомерно отвечала Таня. – Я в город уеду, подальше от этой деревни.

– Но, но, коней-то попридержи, кому ты там в городе нужна-то будешь? Да и денег где взять? И так еле концы с концами сводим. Иди вон, лучше, поросенка покорми, да в коровнике прибери, отец скоро с работы придёт, стряпать мне надо. – Таня лишь фыркала, но послушно шла помогать. Мать если что на красоту-то не посмотрит, всыплет по первое число.

Таня убирала в коровнике, а сама мечтала о городской жизни, да нарядах красивых. Недавно картина новая появилась, "Москва слезам не верит" называется, так Таня с Зиной, подругой лучшей и единственной в клуб на сеанс бегали. Потом долго обсуждали.

– Тебе кино-то понравилось, Тань? – пытала подругу Зина.

– Понравилось, – буркнула Таня, – только дура эта Катька.

– Это почему? – удивилась Зина.

– Да потому, – передразнила Таня, – что с этим Рудольфом переспала, да ещё и родила.

– Катя красивая такая, – мечтательно произнесла Зина.

– Угу, – согласилась Таня. Только её больше Катина квартира и машина впечатлили. А у профессора Тихомирова какие хоромы! Таня в жизни такой роскоши не видела. Вот о такой жизни она мечтала, а не прозябать тут, в деревне, да коровам хвосты крутить. Только Таня никому об этом не сказала, даже Зине, пусть это будет её маленький секрет.

– Тань, ты домашку сделала? – Зина просунула голову в окно с улицы. Таня молча протянула ей тетрадки.

– Потом верну, – пообещала Зина, её физиономия исчезла из проема, раздался стук захлопнувшейся калитки.

Училась Зина, в отличие от отличницы Тани неважно, все предметы давались ей с большим трудом, вернее сказать, совсем не давались. Да и не любила Зина это дело. Ни к чему у неё душа не лежала: ни к наукам, ни к хозяйству, ни к рукоделию. За что не возьмётся, всё мимо. Лицом и фигурой Зина тоже не вышла. Маленькая, чернявенькая, вертлявая, со смуглой кожей и длинным остреньким носиком, но больше всего её портило косоглазие. Косила Зина на один глаз, вот и получила прозвище "Зинка Косая". Иной раз смотришь и не поймёшь, в какую сторону смотрит, на тебя или еще куда. Люди поговаривали, это от того, что родила её мать поздно, заскребыш она. Матери-то уже за сорок было, когда Зиной понесла. Была у Зины сестра старшая, взрослая уже, в городе давно жила и двое племяшей.

Спустя час Зинкина остренькая мордочка снова нарисовалась в окне.

– Тань, держи, – она протянула тетради. – Завтра суббота, может, на танцы?

– Не знаю, – протяжно ответила Таня. – А вдруг там Зуб будет?

– А мы тихонечко, может, проскочим, – заискивающе произнесла Зина.

Клуб, где каждую субботу проводились танцы, находился в соседнем, более крупном селе, за несколько километров от их. Девчонки и ребята стекались туда из окрестных сел. А Зуб был тамошним, местным хулиганом, грозой всех сел. Спуску пришлым не давал, ребят грозился поколотить, чтоб к их девчонкам не совались, а соседних девчонок мог и облапить, коли защитить некому.

Таня с Зиной уже однажды чуть не попались, еле ноги унесли. Все лето на танцы не совались, но молодо-зелено, кто ж в молодости не совершает глупости, на то и молодость.

Лето в тот год задержалось и хоть на календаре был сентябрь, было по-летнему тепло, но без летнего изнуряющего зноя.

– Готова? – громким шёпотом спросила Зина, снова заглядывая в Танино окно.

– Готова, – так же шёпотом ответила подруга, взбираясь на подоконник. Спустя минуту две заговорщицы были у калитки, – Тихо, калиткой не стукни, а то отец услышит, нам несдобровать, – предостерегла Таня Зину.

Танин отец, Тихон Ильич, служил в колхозе трактористом, слыл человеком тяжёлым, вспыльчивым и скорым на расправу. В колхозе его уважали ещё и потому, что прошёл он всю войну, был дважды ранен, после второго ранения – демобилизован. Танин папа злоупотреблял алкоголем, на работе это пока не сказалось, чего нельзя сказать о характере. Будучи в подпитии, становился Тихон Ильич злым, как черт. Мог поколотить мамку, Таньку пока не трогал, но смотрел недобро, Таня боялась, что не сегодня-завтра дойдёт очередь и до неё.

Полная луна освещала подругам путь, на убранных к зиме полях стрекотали кузнечики, от земли поднимался запах сена, изредка мычали коровы, брехали собаки, заслышавшие чужаков.

– Ты туфли-то не забыла? – осмелилась спросить Таня, когда они отошли на достаточное расстояние от дома. Зина осклабилась и продемонстрировала бережно закутанный в газету свёрток.

Дождя не было уже пару недель, но все равно, дорога была пыльной, пока дойдёшь до клуба, все ноги в пыли будут. Все, кто шли издалека, добирались в сапогах, на подходе к клубу меняли обувку, а сапоги прятали под куст. Таня с Зиной не были исключением.

– Тебя дома не хватятся? – испуганно спросила Зина.

– Не должны, отец опять напился, не до меня. А тебя?

– Мои до соседки пошли, значит вернутся поздно.

Дальше шли молча, дома постепенно сменялись полями, редкими перелесками, не было слышно ни коров, ни собак, лишь в лесу ухала сова, да по-прежнему галдели кузнечики.

Наконец показались огни клуба, девчонки стащили сапоги, сунули в куст возле дороги, обули туфельки и полетели, словно мотыльки на пламя. Таню беспрерывно приглашали, разгоряченная, меняла она кавалеров. Зинка подпирала стенку и неотрывно следила за успехами подруги. Таню пригласил Сергей, первый парень на их селе, сын комбайнера, передовика производства и бухгалтера, семья в их селе уважаемая, да и Сергей не подкачал: высокий, сильный, косая сажень в плечах, а глаза синие-пресиние, что васильки на лугу или небо в ясный летний день. Таня глянула на одиноко стоящую подругу и стало так её жаль. Протанцевав с Сергеем один танец, она попросила:

– Ты не мог бы Зинку пригласить? – она украдкой указала на подругу. – Весь вечер стоит как приклеенная.

– Оно и неудивительно, – усмехнулся Сергей, но Зинку пригласил.

После танцев засобирались домой. Сергей вызвался проводить, тем более всем в одну сторону.

– Хорошо, Зуба не было, – сказала Зина, опасливо оглядываясь по сторонам.

– Не каркай, – одернула её Таня.

Ребята дошли до знакомого куста, девчонки начали переобуваться. Сергей деликатно отвернулся и стоял в сторонке, смотря по сторонам.

– Вот черт, – выругался он. Из темноты выступили фигуры Зуба с его шайкой. Таня ойкнула. Зина стояла ни жива, ни мертва, прижимая к груди заветный свёрток. Зуб осклабился, в свете луны сверкнула золотая фикса, из-за которой, собственно, он и получил кличку. Нарочито небрежной походкой он приближался к ребятам, поигрывая ножом-бабочкой.

– Ба, кого я вижу, – он заржал. – Вся компашка в сборе. А я ведь предупреждал, – прошипел он, позабыв свой шутливый тон.

– Я его отвлеку, а вы бегите, – тихо сказал Сергей, повернув голову к подругам.

– Мы не хотим неприятностей, – миролюбиво сказал Сергей. – Просто дай нам уйти.

Зуб заржал, запрокинув голову.

– Нет, вы слышали? – он утирал слезы, – дать им уйти. А что взамен? Вот она, я согласен на неё, – его глаза недобро свернули, он указал кончиком ножа на Таню. – Вы можете убираться. – Таня сглотнула.

– Ты дашь уйти нам всем, – твёрдо сказал Сергей.

– А что это ты такой самоуверенный? – спросил Зуб и сплюнул. – Сейчас мы с тебя спесь-то собьём. Правда, пацаны? – Раздались одобрительные возгласы.

– Пятеро на одного? – спросил Сергей спокойно, не выказывая страха. – Давай один на один, – предложил он. – Так будет справедливо. Ну, будь мужиком, – подначивал Сергей.

Зуб убрал нож и ринулся в атаку. Сергей сбил его с первого же удара. Зуб валялся на земле, хватая ртом воздух. Остальные четверо хулиганов с криками бросились на Сергея.

– Бегите, – что есть мочи заорал он.

Таня сорвалась с места, а Зинка застыла, как вкопанная. Таня побежала к подруге и схватила её за руку. Когда они пробегали катающиеся по земле тела, Зина увидела, как в руке одного из хулиганов блеснул нож.

– Таня, они его убьют, – в ужасе заорала Зина.

– Бежим, Зинка, бежим, – уговаривала Таня. – Надо привести помощь.

– Точно, – согласилась Зина. – Только бы успеть.

Глава 2

Девчонки бежали быстро, как могли, в боку нестерпимо кололо, на глаза наворачивались слезы, но подруги продолжали бежать.

– Таня, я больше не могу, – Зина остановилась, когда до села оставалось не больше пятисот метров. Она согнулась, пытаясь восстановить дыхание.

– Сиди здесь, я за твоим отцом, – задыхаясь, произнесла Таня. – Мы тебя по пути заберём.

Зинкин отец, Тарас Иванович, был ни много ни мало председателем колхоза, а самое главное – у него был УАЗ.

Таня добежала до Зинкиного дома и заколотила кулаками в дверь.

– Что-то случилось? – дверь открыл заспанный Тарас Иванович в одном исподнем. Но тут было не до церемоний.

– Скорее, режут, убивают, заводите машину, – с трудом выдала запыхавшаяся Таня. Тарас Иванович спал с лица.

– Зина, Зиночка, что с ней? О, Господи, – он схватился за сердце. – Обожди, брюки накину.

– Некогда, Тарас Иванович, некогда, не было бы слишком поздно.

Так и поехали – постаревший лет на десять Тарас Иванович в майке и семейных трусах, рядом штурман Таня в нарядном платье и пыльных сапогах, бледная, с лихорадочным блеском в глазах. Зинку подобрали по дороге, растрепанная, с дорожками от пролитых слез на пыльном лице, она брела по обочине, с трудом переставляя ноги.

– Зина, Зиночка, слава богу, ты в порядке? – залепетал Тарас Иванович при виде дочери.

– Папа, гони быстрее, там Серёжа, – произнесла Зинка и разрыдалась.

"А ведь она его любит", – догадалась Таня, а мне не призналась.

Когда они подъехали к месту схватки, хулиганы уже разбежались, на дороге остался лежать лишь Серёжа, он был бледен и явно без сознания, из раны на боку текла струйка крови, окрасив в красный цвет дорожную пыль.

– Серёжа, Сереженька, – Зина первая вылетела из машины и бросилась парню на грудь.

– Отойди, Зинка, не мешай, – Тарас Иванович отодвинул дочь и пощупал пульс. – Живой, грузи его в машину, – распорядился председатель. Он поднял парня за плечи, девчонки держали ноги. Пыхтя, кряхтя и отдуваясь, с трудом погрузили раненого в УАЗ. – В больницу его надо, – сказал Тарас Иванович. – Подождите, у меня где-то аптечка была, – он порылся под сидением, нашёл коробочку с крестом, достал бинт. – Прижимайте крепко к ране.

Сел за руль, машина запрыгала по колдобинам. Зина держала Сергею голову, чтобы не подпрыгивала на ухабах, Таня прижимала к ране повязку. Вскоре бинт насквозь пропитался кровью. Тогда Таня, недолго думая, оторвала от платья кусок подола и сложив его в несколько раз, прижала к ране. По дороге Сергей в сознание не приходил.

– Потерял много крови, – вынесли вердикт врачи, когда обессиленная троица наконец сдала раненого врачам на поруки. – Срочно в операционную. – Все трое остались ждать в больничном коридоре. Тарас Иванович и Таня сидели, Запрокинув головы, Зина, наоборот, пребывала в крайнем возбуждении, ходила взад-перед по коридору и в отчаянии заламывала руки. Когда она проходила мимо сидящих Тани и отца, можно было услышать, как она шепчет молитву.

– Меня дома убьют, – буднично сказала Таня, увидев в окно, как на небе занимается заря.

– Не убьют, – успокоил Тарас Иванович. – Вы мне лучше расскажите, как это все произошло. Почему вы оказались на дороге, так далеко от дома.

Таня в двух словах рассказала, пришлось сознался, что убежали на танцы, не спросив разрешения родителей. Тарас Иванович лишь вздохнул: "Что толку девчонок ругать, и так хватило с лихвой". Таня с завистью подумала: "Как же отец Зинку любит, повезло ей, мой бы три шкуры спустил". Спустя целую вечность в коридоре появился врач. Таня с Тарасом Ивановичем поднялись.

– Жить будет, но пока очень слаб, сильная кровопотеря, но жизненно важные органы не задеты, повезло. Пару дней его в реанимации поддержим, вас туда не пустят, тем более в таком виде, – он выразительно глянул на Тараса Ивановича, только сейчас все обратили внимание, что председатель так и остался в семейниках и майке.

– Ой, – Тарас Иванович смущённо опустился на стул. – Прошу прощения.

– Да, ничего, – улыбнулся доктор, мы и не такое видали. В общем, пока вы ничем помочь не можете. Вот когда переведём его в обычную палату, тогда и приходите, навещайте, это не возбраняется. Да, привезите документы, ну, и сменную одежду, само собой.

– Да, конечно, мы передадим родителям, как только вернёмся.

– Спасибо вам, доктор, – сказали все хором, в голосах чувствовалось облегчение.

Отец бы точно убил Таню, но Тарас Иванович, наконец-то облачившийся в костюм, соответствовавший его социальному статусу, понёс какой-то бред, что Таня принимала участие в спасении Сергея, что без неё спасение бы не состоялось и т.д., и т.п. Тихон Ильич лишь кивал и поверил в объяснения председателя только благодаря его положению.

– Благодари Тараса Ивановича, – зло прошипел отец, когда Зинин отец удалился. Таня и благодарила, от всей души благодарила, он спас их всех, даже объяснения с родителями Сергея взял на себя.

Все вернулось на круги своя, Таня ходила в школу, по-прежнему приносила пятерки и помогала по хозяйству, только больше на автомате, без огонька. Очень удручающе подействовала на неё ситуация с Сергеем, подспудно ощущала она и свою вину. Прошла почти неделя, а она ничего не знала о Сергее, идти к его родителям было неудобно, Зинка чего-то темнила, когда Таня спрашивала, не знает ли чего о Сергее, Зинка отнекивалась, но уж очень суетливо, как будто что-то скрывает. "Врет", – догадалась Танька, вот только не могла понять, что скрывает.

В понедельник оставаться в неведении стало невмоготу. Собравшись, как всегда, в школу, Таня свернула в другую сторону и побежала на вокзал. Больница находилась в райцентре, нужно было сначала ехать на электричке, а потом добираться на автобусе.

Таня оказалась в больнице только к обеду, захватила по дороге пакет сока, на большее не хватило денег, почти все сбережения ушли на оплату проезда. Каково же было её удивление, когда она увидела в палате Зину. Она сидела на краешке постели больного и, болтая одной ногой, над чем-то смеялась. Таня машинально глянула на часы, уроки закончились час назад. Она сопоставила Зинкино загадочное поведение, окончание уроков, их милое общение, словно между старыми знакомцами, и пришла к выводу, что Зинка приезжает к Сергею часто, может, даже каждый день. Таня была уверена, что выгляни она сейчас в окно, то увидит у входа колхозную машину. Явно у отца выпросила, она же из него верёвки вьет. Таня даже было хотела развернуться, пока её не заметили, но встретилась глазами с Сергеем и, смущаясь, вошла в палату.

– Танечка, а мы тут сидим, болтаем, думаем, когда ты придёшь, скоро ли? – затараторила Зинка. – Ну, я вас оставлю, вы тут болтайте, тебя подождать? – спросила она, обращаясь к Тане.

– Будь добра, – процедила Таня.

– Ну, все, я ухожу. Серёжа, выздоравливай.

– Пока, – попрощался Сергей. – Привет, – улыбнулся он Тане.

– Привет, рада, что тебе лучше. Я вот тут тебе сок принесла, – произнесла Таня и осеклась. На тумбочке стояло несколько упаковок с разными видами сока, в пакете лежали апельсины, яблоки, виноград, рядом расположилась раскрытая плитка шоколада.

– Как видишь, меня тут на убой кормят, – пошутил Сергей, проследив за Таниным взглядом. – Лежу тут, кум королю и сват министру, Тарас Иванович даже отдельную палату мне выхлопотал.

– Вижу, – сказала Таня, – лучше расскажи, как ты себя чувствуешь? Вижу, уже сидишь.

– Спасибо, уже лучше, даже сам до туалета дохожу, правда, больше по стеночке, устаю быстро.

– Ясно, ну, я пойду, наверное?

– Таня, посиди со мной рядом, – Сергей похлопал по тому месту, которое только что освободила Зина. Таня послушно присела. Сергей взял её руку в свою. Ладонь у него была тёплая, чуть шершавая от работы. У Тани перехватило дыхание. – Я так рад, что ты приехала, – произнёс Сергей чуть охрипшим голосом, – я так тебя ждал, но Зина говорила, ты занята, не можешь приехать.

"Ну, Зинка, ну, зараза", – зло подумала Таня, глядя на кусок цветного одеяла, стыдливо выглядывающий из прорези пододеяльника. Она знала, стоит ей поднять глаза, она пропала.

– Прости меня, Серёжа, это все из-за меня, – все это время Таня держалась, а слезы хлынули из глаз, словно плотину прорвало. Таня захлебывалась в рыданиях, выплескивая свой страх за Сергея, чувство вины и обиды на противную Зину.

– Ну, что ты, – он гладил её по голове, как ребёнка, и рыдания постепенно стихали, лишь вздрагивали от всхлипов плечи. – На, попей, – Сергей протянул Тане стакан воды. Дрожащий рукой Таня понесла стакан к губам, зубы стучали о край.

– Господи, мне так стыдно, – призналась Таня, все ещё всхлипывая, – это я должна тебя утешать, а не наоборот. Прости меня, пожалуйста, если сможешь.

– Ты ни в чем не виновата, слышишь, не смей себя винить, – отчитал её Сергей.

– Ладно, я постараюсь, – Таня улыбнулась сквозь слезы, словно солнышко показалось из-за хмурых туч. – Ну, мне пора, Зина ждёт.

– Ты ещё придёшь? – с надеждой спросил Сергей, нехотя выпуская Танину руку.

– Не буду обещать, но постараюсь, – ответила Таня. – Ты, главное, поправляйся. – Сергей кивнул.

Таня молча села в машину, Зина, видимо, чувствуя неловкость из-за своего обмана, всю дорогу тараторила. Таня её не слушала, смотрела на мелькавшие в окне дома, поля и перелески.

Сергей ей нравился, даже очень, её к нему тянуло. Она знала, что в селе их давно поженили: оба красивые, высокие, умные, чем не пара? Только у Тани были другие планы, она мечтала вырваться из села, уехать в город. Сергей, конечно, очень хороший, только не тот, кто ей нужен. Таня решила держаться подальше, чтобы не потерять голову. К Сергею она больше не ездила, ни к чему это, да и денег свободных не было. А потом увидела его в школе, Зинка даже не обмолвилась, что его выписали. Дружба у Зинки с Таней дала трещину, у обеих появилась тайна, и они свято её хранили, даже друг от друга, особенно друг от друга.

Сергей заметил Таню и просиял:

– Таня, я тебя ждал, а ты так и не приехала.

– Извини, не получилось, – сказала Таня, стараясь казаться безразличной, а на самом деле сердце сделало кульбит и забилось пойманной птицей. Но губы произнесли: – Рада, что тебя выписали.

– А я как рад, – улыбнулся Сергей. – Может, погуляем вечером.

– Извини, я занята.

– Может, завтра? – не сдавался Сергей.

– Может быть.

Тут Сергея заметила Зинка и издав победный вопль, бросилась к нему на шею.

– Тихо, тихо, – засмеялся Сергей.

– Что, болит? – обеспокоенно спросила Зина. Таня поморщилась и демонстративно повернувшись спиной, пошла в другую сторону.