Как так вышло, что с моей подругой приключилась такая банальная невзаимная история любви? И как быть мне теперь? Неужели из-за этих чувств распадется вся наша компания, и с кем в том случае остаться мне, ведь я не хотела быть между двух огней? Рано или поздно мне пришлось бы сделать этот выбор, ведь больше все не будет, как прежде. Меня захлестнули эмоции: сначала я была растеряна, потом зла на Лину, затем мне и вовсе стало ее жаль. Но, к моему удивлению, она приняла этот факт спокойнее, чем я от нее ожидала. Просто с каменным лицом положила значок в карман, а записку выбросила в мусорное ведро.
На следующий день она встретила меня в коридоре возле аудитории. Она была веселая и игривая. Сначала она с кем-то болтала, а затем увидев меня, вприпрыжку подскакала ко мне, приобняла и чмокнула в щечку.
– Представляешь, в нашем крыле будет происходить выставка! Я обязана принять участие, с призерами выставки будет заключен контракт с одной известной художественной студией. Это так прекрасно!
Я улыбнулась и знала заранее за кого отдам свой голос.
А потом Лина не пришла.
Ее не было около трех дней, мой телефон уже стал глючить от звонков к ней домой. В гараж я пока не ходила, потому что сильно нервничала за Лину и чувствовала, что предам ее, если пойду туда без нее. Но как оказалось после, она лишь все три дня рисовала картину для выставки. И как всегда эта была только ей понятная абстракция. Но на этот раз она была темная, мрачная и серая. Я снова видела в этом что-то космическое.
В день выставки все художники этого потока принесли свои работы. Проходя мимо картин у меня отвисала челюсть, потому что настолько талантливы были люди, учащиеся там, что не назвать это искусством было бы настоящей грубой ошибкой. Среди портретов и пейзажей висели и неординарные работы, среди которых была абстракция Лины, она назвала ее Смертью, и картина приобрела свой истинный смысл. Она улыбалась, когда люди вглядывались в ее работу, спрашивали ее о чем-то и кивали в знак согласия. Я все время стояла возле нее и поддерживала, хоть она и не показывала этого, но я заметила, как сильно она нервничает. Как только мимо картин прошел Билл вместе с Марией, она схватила мою руку и сжала ее настолько сильно, что у меня, наверное, лопнули все капилляры внутри.
– Прекрасная работа, но почему Смерть? – спросила ее одна из руководителей конкурса, – неужели не было ничего повеселее? Например, вон Артур нарисовал небо, мне кажется, такой воздушной девушке как ты, Лина, очень пошло бы рисовать нечто приземленное, нежное, возможно, легкомысленное, как думаешь?
Лина скривила рот и стиснула зубы, собрала все силы в кулак и улыбнулась руководителю. Она согласилась, сказав, что в следующий раз обязательно попробует нарисовать то, что понятно будет всем, а в конце добавила, что ей стыдно за эту работу. Мое сердце внутри сжалось до размеров теннисного мячика, я хотела вступиться, но не нашла в себе силы. Но в глубине души я была согласна с руководителем. Ведь работы Лины и правда были слишком абстрактными, никто не мог проявить фантазию и увидеть в картине что-то свое, а уж тем более то, что видела там Лина. Я просто боялась признаться самой себе, что художник из нее никакой, что людям не будут понятны ее работы и никто не сможет ее оценить, а моя похвала всего лишь дружеский жест, не более. Я с ужасом поняла, что не верю в ее возможности.
Следующие дни шли гладко и спокойно. Лина, как и ожидалось, не выиграла никакого контракта, но как я могла заметить, ей было уже все равно. Она спокойно общалась с Биллом и Марией, смеялась над голосом Виктории, поддерживала меня с моими работами. Лина даже подарила Биллу и Марии одинаковые кулоны в честь того, что они начали встречаться. Я была рада, что Лину отпустило от этой любви и что она никогда не унывала.
Мы снова вместе гуляли, ходили в парки, выступали в метро, меня снова вырывало из Солнечной системы во время их музыки. Под действием чудесной скрипки Билла я написала множество новых рассказов и однажды мне пришло письмо из одной редакции.
– Меня напечатают, меня напечатают!
Все были рады за меня, все старались меня обнять, даже настырная Виктория разорилась на то, чтобы пожать мне руку. Мы все бурно отмечали мою первую опубликованную работу.
Я сделала свой шаг к мечте, я поверила в себе и теперь меня ждет потрясающее будущее. Меня будут критиковать, писать про меня плохие отзывы, хвалить, восхвалять, мои книги будут продаваться огромным тиражом, а все благодаря поддержке моих друзей, в частности Лине. Ведь если бы не этот светлый человечек, то я бы так и продолжила черкать наброски в своем блокноте и грызть карандаши.
А потом Лина заболела и целую неделю не появлялась в гараже. Все были обеспокоены, но никто даже не надумал ее навестить. После пар я решила купить ей фруктов и навестить ее, но перед этим решила позвонить ей. Трубку взяла пьяная женщина, которая, услышав мою просьбу, громко прокричала имя моей подруги. На фоне что-то шумело, кто-то орал.
– Зачем ты позвонила? Со мною все в порядке, просто сейчас не могу появится на парах, – сказала Лина.
– Я просто хотела навестить тебя, я могу к тебе прийти?
На фоне упала кастрюля и послышались громкие маты.
– Нет, нет, все хорошо, правда. Не нужно.
– У тебя точно все хорошо? Кто там шумит?
– Родители ссорятся, мне пора идти.
Вдруг трубку кто-то оборвал и последнее, что я услышала, это громкий хлопок и мужской голос.
Еще три дня Лина не отвечала на телефонные звонки и я стала переживать еще больше. Я пришла в гараж, чтобы выяснить не знают ли ничего ребята.
То, что я выяснила, повергло меня в шок.
– Что ты сказал? – переспросила я.
– У Лины давно проблемы в семье. Ее мать постоянно пьет, ты не знала?
Перед моими глазами всплыл пакет с бутылками.
– Да, ее отец умер, когда ей было тринадцать, погиб в автокатастрофе что ли, тогда на дорогах лед был, он не успел затормозить и врезался в автобус, много народу тогда погибло, десять человек что ли? – посмотрел он на Марию. Она кивнула и отвела взгляд.
– И что? Она много стала пить?
– Мало того пить, так и мужиков в дом приводить, – фыркнула Виктория, настраивая гитару, – она сама мне рассказала, когда я забирала ее из парка ночью. Не знаю почему она позвонила именно мне, но я еле-еле отбила ее от компании каких-то алкашей, может это гены?
– Не смей так говорить про нее! – закричала я, – почему вы ничего не сказали мне? Почему я узнала об этом самой последней, ведь я ее подруга.
– Ну так и я ей подруга, и Мария, и Билл, мы все ее и твои друзья.
У меня пересохло горло. Неужели все, что я знала о Лине, было фальшивой ложью и она давала знать про себя ровно столько, сколько нужно было ей? Я решила, что завтра навещу ее обязательно, мне нужно проверить все ли с ней в порядке. Хотя, с другой стороны, Лина ведь сильный человек, она со всем способна справится в одиночку. Может она не желает чужой помощи? Ведь сколько раз мне было плохо, сколько раз я приходила в писательском кризисе, а она помогала мне. Я помню, как мою работу очень сильно раскритиковал папин друг с работы, он сказал мне, что стоило бы заняться чем-нибудь действительно полезным, чем писать истории людям, которые не любят их слушать. Помню, папа ехидно посмеялся и сказал, что люди в современное время совсем перестали читать и мои книги будут лишь пылиться на полках, но, как он добавил потом, попробовать, конечно, стоит. Меня тот случай очень сильно подкосил, я помню как плакала рядом с Линой, а она лишь отпускала шуточки, от которых мне не становилось легче.
– Родители часто ошибаются, Карамелька, не стоит слушать людей, они ничего не понимают, иди своим путем, у каждого свой путь к успеху.
Я лишь улыбнулась. Я помню, как на последние деньги она купила одно мороженное на двоих, оно было с фисташками, я очень любила фисташковое мороженное, но не Лина. Но она ела его вместе со мною, хоть сама смотрела на клубничное, ее любимое.
Она часто жертвовала собой, не прося ничего взамен. Она отдавала людям все свои возможности и мысли, думала только делами других, но свои, как выяснилось, решать совсем не хотела.
Я пришла в тот старый дом. В нос мне сразу ударил запах старых гнилых овощей, место то еще скажу я вам. Я зашла в подъезд, попутно доставая телефон, чтобы набрать номер Лины. Как и ожидалось, она не ответила. ПО памяти восстановила картину той ночи и нашла нужную квартиру. Я долго звонила в дверь, но мне никто не открыл. Я пришла на следующий день и на следующий, я ходила туда каждый вечер, каждый раз бледнея от мыслей, что с ней могло случится. Мне казалось, что Лина стала исчезать из моей жизни.
Жизнь текла своим чередом, такие же скучные пары, те же посиделки в гараже, Виктория все так же издавала звуки слонов и дельфинов, единственно, что действительно не хватало, так это Лины. С ее исчезновением наша компания стала рассыпаться, Мария и Билл большую часть своего времени любовались друг другом, а Виктория и вовсе перестала приходить. Я чувствовала, как из моей души вырвали кусочек чего-то важного. Мне срочно нужно было с кем-то поговорить, срочно требовалось вдохновение, даже фисташковое мороженое напоминало мне о ней.
Я решила снова добиться правды и пришла в тот дом. Я была настойчива, потому что мне действительно требовалась помощь, как бы эгоистично это не звучало. Моей работе отказали в публикации и я была разбита. Я снова стучалась в дверь, час, полчаса. Я сидела на грязных ступеньках, по которым, возможно, бегали мыши, сидела и смотрела в пустую стенку, считала трещинки на ней. Вдруг я снова увидела ту толстую тетку с пакетами, что ругала нас тогда. Она была моей последней надеждой, но и она ничем не помогла мне. Неужели я действительно ее потеряла? Ну не мог же человек исчезнуть бесследно! Я встала и пнула дверь.
И тут мне открыла женщина, лохматая и сонная. Она внимательно посмотрела на меня и шмыгнула носом, потом обтерла об себя руки и взялась за дверь, чтобы ее закрыть.
– Стойте, вы мама Лины? – схватила я ее за дряхлую руку.
Женщине было лет сорок, может чуть меньше. Выглядела она просто ужасно: от нее пахло перегаром, вся одежда была старой и потрепанной, ее глаза были тусклыми и безжизненными, рот искривлен, а под глазами большие мешки, было видно, что она действительно много пила.
– Кто ты такая? Что тебе нужно?
– Я ее подруга, мы учимся вместе с ней, я беспокоюсь, с ней все хорошо?
Вдруг женщина поднесла ладонь ко рту, глаза ее наполнились терпкой влагой, она всхлипнула. Я поняла. Я все поняла.
Не знаю каких усилий мне стоило собрать всю свою волю в кулак и оттолкнуть ее, я ворвалась в квартиру и побежала в ее комнату. Мне нужно было ее видеть. Но Лины в комнате не было. Не было ни книг, ни музыкальной картины.