Loe raamatut: «Попаданка к дроу. Розовыми стеклами внутрь»
Глава 1
Хорошей жене муж не изменит никогда. От хорошей жены муж должен уходить на работу с полным желудком и пустыми яйцами – вот формула идеального брака. Так нас учили на курсах женственности. Подружка Лидка только смеялась над советами господина Джахмы, но они работали! У меня был самый лучший, самый любящий супруг в мире.
А Лидка…
Бездельница и лентяйка не сохранила семью и в этом, конечно же, была виновата сама. Разве потянуло бы ее мужика налево, если бы она, как и я, следовала простым правилам?
Ублажай любимого, следи за собой и домом, готовь так, чтобы облизать хотелось не пальчики, а всю руку.
И не спорь. Никогда не спорь с супругом. Мужчина – главный, ему виднее.
Ох, Лидка, Лидка.
Если благоверный изменил тебе на корпоративе с разведенной коллегой, ищи причину в себе. Мало уделяла внимания. Была в постели бревном. Давно сменила маленькие кружевные стринги на огромные застиранные трусы из ситца.
Так что подруженька могла потешаться надо мной сколько влезет. Я-то знала, что все ее насмешки из зависти.
Убираясь в квартире к приходу Олега, я тихонько напевала себе под нос, переполненная счастьем и гордостью за свою мудрость.
Мой семейный корабль выдержит любые штормы, никакие невзгоды и хищницы-любовницы ему не страшны. А все потому, что я – идеальная жена.
В отличие от Лидки, я не распустилась после свадьбы, не превратилась в клушу. Встречаю мужа с работы улыбкой, всегда в хорошем настроении.
Что значит, маленький ребенок, нет ни сил, ни времени привести себя в порядок? Отговорки. Мы с Олегом детей пока только планируем, но уверена, пять минут на то, чтобы накрасить глаза и губы всегда найдутся. А уж облачиться в легкий, откровенный халатик и открыть любимому дверь при полном параде куда проще.
Закончив мыть полы, я с чувством глубокого удовлетворения оглядела результаты своего труда. Дом сиял чистотой. По воздуху плыл аромат куриной грудки, запеченной с ананасами. И это не все! Накрытые салфеткой на столе в кухне Олега ждали его любимые пирожки с яблоками. Дорогой обязательно оценит.
Что там на часах? Без пяти семь. Машина Олега, наверное, уже подъехала к дому.
Спохватившись, я торопливо затолкала швабру в кладовку. Все эти скучные атрибуты быта не должны попадаться мужчине на глаза. Не должен супруг, уставший после работы, с порога натыкаться на таз с грязной водой, а то ощущение уюта будет испорчено.
Дом – тихая гавань. Надежный тыл.
Убрав все лишнее с глаз, я бросилась в спальню, к комоду, чтобы сменить привычные трусы-шортики на что-то более сексуальное. Стринги, особенно кружевные, – белье, конечно, ужасно неудобное, тонкая полоска ткани постоянно врезается в задницу, то и дело хочется ее поправить, но на какие жертвы ни пойдешь ради счастливого брака. Тем более у умной женщины в загашнике всегда хранится парочка секретов. Зачем целый день страдать в неудобных трусах, если можно надеть их перед самым приходом мужа? Это касается и узких тапочек на каблучке. Пытка для ног, зато красиво.
Дин-дон.
Пришел!
Волнуясь как перед экзаменом, я бросила взгляд в зеркало – помада не размазалась – и с улыбкой открыла дверь любимому супругу.
Олег был хмур. Наверное, устал. Джахма учил нас не мучить любимых расспросами. Если муж вернулся со службы недовольным, сначала накорми его до отвала, а потом расслабь минетом. Вкусная еда и хороший минет – лучшие средства от семейных скандалов.
Следуя этой мудрости, я молча протянула Олегу вешалку для пальто. Угрюмо сжимая губы и не глядя в мою сторону, любимый начал раздеваться.
Ну точно какие-то проблемы на работе! То ли начальник-говнюк устроил разнос, то ли целый день пришлось трудиться в поте лица.
Ничего, милый. Сейчас вернем тебя к жизни. План простой: полный желудок, пустые яйца.
В кухню Олег проследовал тяжелой, грузной походкой. Его плечи были напряжены, под кожей у челюсти вздулись мышцы.
Бедняга, как ему нелегко! Сколько сил он тратит, чтобы обеспечить нашей семье достойный уровень жизни. Хорошая квартира, пусть и маленькая, зато своя. Поездки на море, пусть не на Мальдивы, зато каждый год. А сколько техники он мне купил, чтобы облегчить быт! Посудомойку на день рождения подарил, а до этого на новый год крутую стиральную машину с функцией сушки. Теперь не надо прыгать с мокрыми тряпками по балкону: вынимаешь все сухое и сразу складываешь в шкаф.
И не работаю я уже десять лет. За одно это пылинки надо сдувать с такого супруга.
Ну золото, а не муж.
А все почему? Потому что советы Джахмы работают. Хочешь идеального мужа – стань идеальной женой.
Полная благодарности и умиротворения, я усадила Олега за кухонный стол и принялась суетиться вокруг него. Вот тарелка с грудкой и запеченной картошечкой. Все красиво сервировано, посыпано укропом, как в ресторане. Вот кофе, не растворимый – сваренный в джезве, как ты любишь. А вот пирожки с яблоками. Нет, сама не буду. Нельзя же расплываться, как Лидка, а то всякие хищницы с твоей работы решат, что ты легкая добыча.
Олег ел молча. С самого своего прихода он не сказал ни слова, а я не решалась его тревожить. Пусть мужик спокойно поужинает. Замучался за восемь часов в офисе. Это у меня есть время отдохнуть в течение дня, а он, бедолага, пашет, как вол.
– Вкусно? – спросила я с улыбкой, когда благоверный вытер салфеткой рот и отодвинул пустую тарелку в сторону.
– Вкусно, – буркнул Олег, продолжая хмуриться.
Ничего, сейчас разгладим морщинки на твоем лбу.
С этой мыслью я подошла к любимому и плавно опустилась перед ним на колени.
– Что ты делаешь?
– Тш-ш-ш.
Мои руки уже расстегивали ширинку Олега.
Не возбужден. Нестрашно. Редко какой мужчина возвращается с работы с членом, стоящим колом, и с порога набрасывается на жену. Завести любимого – задача супруги, и только полная бездарность с этой задачей не справится.
– Надь, не надо.
Он попытался меня оттолкнуть. Наверное, переживал, что мне неудобно стоять голыми коленями на твердой холодной плитке. Заботливый. Мне и правда было больновато, да и живот тянуло из-за месячных, начавшихся утром. Мелочи! Все это мелочи. Ради любимого можно и потерпеть, тем более из-за красных дней главное блюдо под запретом.
– Надь.
Несмотря на возражения Олега, я старательно двигала головой, расслабляла горло, как учили на курсах, и в награду член у меня во рту стал каменно-твердым. Теперь руки Олега не отталкивали меня, а лежали на моем затылке, задавая темп.
– Глубже, Надь, давай глубже.
От желания угодить даже слезы на глазах выступили. Я давилась, хрипела, всеми силами боролась с рвотным рефлексом, зато чувствовала себя потрясающей любовницей. Где еще Олег такую найдет! Ни на одном корпоративе. Если дома сладко, на сторону бегать не будешь.
Наконец сверху раздался протяжный стон, а рот наполнило горькой жидкостью.
«Никогда не сплевывайте, это оскорбление для мужчины», – учил Джахма, и я проглотила все до последней капли, после чего, по-прежнему сидя на коленях, взглянула на мужа.
– Надь, – вздохнул Олег, устало вытирая пот со лба. – Надь, черт, я не так хотел это сказать. Но ты сама виновата, сама ко мне полезла. В общем, я от тебя ухожу. У меня другая женщина. И она ждет ребенка.
Это шутка?
Стоя на коленях и ощущая во рту горький вкус спермы, я растерянно смотрела на мужа.
За такие шуточки надо бы устроить скандал, но Джахма учил быть понимающей и терпеливой супругой. Ну, неудачно съюморил Олег. Не убивать же его за это.
– Милый, это не смешно, – сказала я и тут же сгладила строгий тон неуверенной улыбкой.
Улыбаться не хотелось. Хотелось кричать и сыпать обвинениями, как сварливая истеричка, коих я презирала.
Минет до слез, вкусный ужин, на который ушло три часа, квартира, вылизанная до блеска, а в благодарность любимый решил поупражняться в остроумии.
Обидно. Но на обиженных воду возят. Обида разрушает тебя изнутри, и вообще надо уметь прощать.
– Сделать еще кофе? – спросила я, пытаясь вернуть себя в прежнее умиротворенное состояние.
– Дура! Ты вообще слышала, что я тебе сказал?!
Впервые в жизни Олег повысил на меня голос. Повысил – мягко сказано. Заорал. Закричал так, что слюна брызнула во все стороны и капельками влаги осела на моем лице. Шокированная, я продолжала сидеть на коленях у ног супруга и только испуганно моргала.
– На, вытрись!
В лицо мне полетела салфетка. Только сейчас я почувствовала, что губы и подбородок испачканы мужским семенем.
О боже…
– Я от тебя ухожу, – заявил Олег, вскочив на ноги. – Подаю на развод. У меня есть любовница. Любовница! Ты понимаешь? Я трахаю ее уже полгода. После работы. Когда говорю, что поехал на сервис или на рынок за запчастями для машины, на самом деле я еду к ней. И трахаю ее.
Вот почему наш старый «фольксваген» так часто ломался. Не потому, что дороги убитые и пробег большой, а…
Не верю.
Не могу в это поверить.
Это неправда.
В ушах зашумело. Комната перед глазами качнулась и поплыла.
Почему? За что? Я ведь… Я ведь была идеальной женой! Доброй, любящей, понимающей. Не какой-нибудь склочной бабой с вечным ПМС. Не опустившейся домохозяйкой, погрязшей в кастрюлях. И в постели отнюдь не рыба мороженая. Чего ему не хватало?
Надо было встать, подняться с колен, но силы меня покинули. Я так и продолжала сидеть на холодном полу, оглушенная, раздавленная, униженная.
А во рту горчило от проглоченной спермы.
Как он мог? Как мог?
Знал, что бросает меня, но пришел домой, съел с любовью приготовленный ужин, позволил мне опуститься на колени и сосать его член, а потом как ни в чем не бывало кончил мне в рот.
Я почувствовала себя вещью. Проституткой. Меня использовали и вышвырнули на помойку. Ощущение грязи прилипло к коже, намертво в нее въелось. Хуже – грязь проникла глубже, просочилась сквозь поры прямо в душу, замарала меня внутри.
Мой мир рухнул.
В одночасье.
Все, во что я верила, оказалось ложью.
Твердая земля под ногами за секунду превратилась в топкое болото.
– Почему? – глухо прошептала я, борясь со слезами.
Воды. Мне надо выпить воды, избавиться от мерзкого привкуса во рту.
Кое-как я поднялась с пола, доползла до раковины и дрожащими руками открутила кран. Вода хлынула и забила по боку кружки, лежащей на дне мойки. Во все стороны полетели брызги.
– Ты меня достала, – хлестал словами Олег, стоя у меня за спиной. – Ты похожа на робота. Неживая. Только и умеешь, что улыбаться, как дура, и поддакивать. Хотя бы раз высказала свое мнение. С тобой скучно. Ты предсказуемая, как старый, поношенный тапок. Еще и сидишь на моей шее десять лет, не развиваешься.
– Но ты же сам хотел, чтобы я не работала. Чтобы посвятила себя семье.
– Нормальные женщины все умеют совмещать. И работу, и дом. И себя обеспечивают, и уют вокруг создают. В конце концов, не так и много времени занимает домашнее хозяйство. Стирает стиралка, посуду моет посудомойка. Две кнопки нажал – и отдыхай. Не понятно, чем ты занимаешься целыми днями.
Колючий ком застрял в горле.
Не ценил. Все это время он меня не ценил. Не видел, не замечал того, что я делаю.
И кто в этом виноват? Я! Целенаправленно создавала у Олега иллюзию, что порядок в квартире наводится и поддерживается сам собой. Полы сами по себе всегда чистые, пыль не оседает на столах и полках, одежда вылезает из стиральной машины и без моего участия ползет в шкаф. Так он все это время думал?
Взмахнула жена волшебной палочкой – и картошка лишилась шкурки, порезалась и в духовку красивыми дольками уложилась. Взмахнула второй раз – и жирные пятна с плиты и кухонного фартука исчезли.
О, Господи, какая картошка, какие пятна! Мне изменили.
Муж изменял мне полгода. С какой-то бабой. Говорил, что едет чинить машину, а сам…
И теперь меня ждет развод. Развод. Слово, которое всегда наводило на меня ужас. Слово, которое я никогда не произносила вслух. Слово-приговор. Слово-катастрофа. Слово, упавшее на голову, как бетонная плита.
Развод.
Я превращусь в одну из этих брошенных неудачниц, которые не смогли сохранить семью.
Разведенка, брошенка – так с презрением называл их Джахма. Теперь я одна из них, из тех женщин, на которых всегда смотрела свысока.
Превратилась в свою мать, чью судьбу боялась повторить больше всего на свете.
А я ведь из кожи вон лезла, лишь бы никогда не стать ею. Своей матерью. Рано постаревшей загнанной лошадью, в одиночку тянувшей троих детей. Я запомнила ее уставшей и печальной. Всегда уставшей и печальной. Она работала на двух работах, но все равно сидела без денег.
Тогда я усвоила: для счастья женщине нужен муж, самое страшное, что может с тобой случиться, – развод.
Мне казалось, я поняла рецепт счастья, нашла идеальную формулу успеха, встретила ту самую каменную стену, за которой можно спрятаться.
Но стена рухнула.
Рецепт наврал.
В формулу закралась роковая ошибка.
Я потеряла все ориентиры, на которые полагалась десять лет, и теперь не знала, как двигаться дальше, в какую идти сторону. Словно, не умея плавать, оказалась посреди океана, подхваченная водоворотом.
Хорошо хоть не успела забеременеть.
А может, наоборот, плохо?
Может, общий ребенок укрепил бы наш брак?
С другой стороны, моего отца и трое детей не излечили от кобелизма головного мозга.
– Я хочу, чтобы ты ушла, – сказал Олег.
– Что?
Под ложечкой засосало от дурного предчувствия.
– Ты меня уже полгода дико раздражаешь.
Я? Раздражаю?
А вкусные обеды и ужины, приготовленные мной, тебя тоже дико раздражают? А чистые и выглаженные рубашки? А глубокий минет по утрам?
– Сам уходи, – глухо прошептала я. – Собирай вещи и уходи к этой своей…
«Шалаве», – закончила мысленно.
– Нет, дорогая, эта квартира моя. Куплена за мои деньги. Оформлена на мою мать.
Он оформил квартиру на мать?
– Ты к этому жилью не имеешь никакого отношения. Ты на него не заработала. Пока я пахал на эту квартиру, ты сидела на моей шее и ничего не делала.
Ничего не делала…
Я покачала головой.
Часы в кухне громко тикали, показывая половину девятого. За окнами сгустились сумерки. Февраль. Олег собирался выгнать меня на улицу на ночь глядя? В мороз.
– Иди собирай вещи.
* * *
«Будь умной, доченька. Не останься, как я, у разбитого корыта».
Именно это со мной и случилось.
Я осталась у разбитого корыта. С голой жопой.
Ни мужа, ни работы, ни собственного жилья. За десять лет я успела забыть, куда положила диплом и трудовую книжку. Впрочем, этими бумажками теперь осталось лишь подтереться. По специальности я отработала год, а потом целиком и полностью посвятила себя Олегу и его комфорту.
Стажа нет. Квалификация потеряна. Как, а главное, на что жить дальше?
И куда податься поздно вечером?
Дрожащими руками я снимала с вешалок платья и складывала в чемодан. Неожиданно выяснилось, что вещей у меня немного. Олег подарками не баловал, а деньги выдавал строго на хозяйство.
Странно. Почему-то мне казалось, что мой муж щедрый. Но где подтверждение этой его щедрости?
В шкатулке для украшений одиноко лежали обручальное кольцо и тоненькая золотая цепочка, подаренная еще до свадьбы.
Я открыла кошелек. Две тысячи рублей. Все мое богатство. И на это надо как-то прожить, пока я не найду работу и не получу первую зарплату.
Две тысячи рублей.
Деньги, которые Олег дал на продукты и бытовую химию, а я не успела потратить. У меня даже не было своей карточки. Ничего не было своего.
Эта мысль переполнила чашу отчаяния, и, упав на кровать, я тонко, едва слышно завыла от обиды.
Десять лет обслуживала мужика, а меня взяли и вышвырнули на помойку. Уволили без выходного пособия. Выкинули как собаку на улицу.
Поздним вечером.
Куда хочешь, туда и иди.
Я и сама чувствовала, что больше не могу оставаться в этом доме, под одной крышей с предателем. Не могу смотреть на него без отвращения. Куда только делась любовь?
Ее растоптали, уничтожили.
Невозможно любить того, кто вытер о тебя ноги.
Но черт побери! Ночь, зима, две тысячи рублей в кошельке.
Куда идти? К кому?
Мама умерла шесть лет назад. Сгорела. Подорвала здоровье, пока тянула лямку. Брат спился и влачит жалкое существование – даже не знаю, где он. А сестра… Старшая сестра молодец. Она тоже боялась повторить судьбу нашей несчастной матери и выбрала совсем другой путь: не вышла замуж, не родила детей, посвятила всю себя карьере и сейчас занимала высокую должность в какой-то маркетинговой компании.
Но и к сестре я не могла обратиться за помощью. Поможешь тут, находясь за тысячи километров, в другой стране.
Троих. Наша мать родила троих и любила повторять: «Как хорошо иметь брата и сестру. Всегда рядом будет тот, кто поддержит в трудную минуту».
И вот настала эта трудная минута, а мне даже переночевать не у кого.
Сон. Какой-то страшный сон. Кошмар.
За стеной шумела вода. Олег как ни в чем не бывало отправился в душ, словно это нормально и естественно – растоптать близкого человека и пойти мыться.
Может, остаться здесь до утра?
Нет, не хочу. Не могу! Слишком больно.
Денег попросить? И вытерпеть еще одно унижение? Хватит.
Взяв с тумбы телефон, я принялась просматривать список своих контактов и поняла, что за десять лет брака растеряла всех подруг.
«Муж – вот ваша лучшая подружка», – говорила наша учительница по английскому языку. Девчонки-одноклассницы смеялись, поддакивали, и я вместе с ними.
Теперь эта бородатая подружка выгоняла меня из дома, и рядом не было никого, кто протянул бы руку помощи.
Палец, скользящий по сенсорному экрану, остановился напротив женского имени.
Лидка.
Похоже, старая школьная приятельница – единственная, к кому я могла завалиться домой на ночь глядя.
* * *
Лидка, слава богу, жила в соседнем доме – всего и надо было, что пересечь заснеженный двор и подняться на девятый этаж. Пока тесный загаженный лифт вез меня наверх, я варилась в собственном унижении. Еще утром я смотрела на разведенную подругу с высоты своего семейного статуса, а уже к вечеру оказалась в ее шкуре. И так мне было невыносимо стыдно. Словами не передать!
Сколько раз я хвасталась своим счастливым браком, с умным видом учила Лидку, как вести себя с мужчинами, считала себя самой мудрой, и вдруг… на улице, без денег, с одним чемоданом вещей. Десять лет жизни в мусорку.
Хорошо хоть ни разу не сказала подружке, что действительно о ней думаю. Что считаю ее опустившейся клушей, которая сама виновата в том, что муж ей изменил. Благослови, Господь, мое умение держать язык за зубами. А то сейчас бы ночевала на скамейке в парке.
– Ну что, не помог тебе твой гуру удержать мужика? – съязвила Лидка вместо приветствия, когда открыла мне дверь.
Больно. Но ожидаемо. Не думала же ты, Надежда, что менее удачливая подруга упустит случай позлорадствовать?
Впрочем, большой вопрос, кто из нас двоих сейчас в худшем положении. Лидка – мать-одиночка, зато муж-изменник оставил ей квартиру.
– Ну проходи. Рассказывай. Кто донес? Доброжелательница? Или сама застукала?
Оставив чемодан в прихожей, я прошла за подругой в кухню и устроилась на угловом диванчике. Всегда ненавидела такие. Неудобные, громоздкие и выглядят старомодно, особенно, если обивка не натуральная кожа, а дерматин.
Пока я собиралась с мыслями, Лидка достала из верхнего шкафчика бутылку коньяка.
– Только тихо, а то малой спит. Такое счастье, когда получается уложить его пораньше. Ну что? – наполнила она стаканы. – За свободу?
– За свободу, – прошептала я и разрыдалась.
А ведь обещала себе держаться, не показывать слабость, не терять гордость. Не при Лидке. Достоинство сохранить хотела, а вместо этого расклеилась в первую же минуту. Унизительно как. Даже глаза на подругу поднять стыдно.
– Ну-ну, ты чего? Не разводи сырость. Подумаешь, муж изменил. Другого себе найдешь. Еще лучше. Этот твой Олег мужик так себе. Ни рожи, ни кожи, не модель и не олигарх. Пей давай. – Она подвинула ко мне стакан, полный на треть. – А что на этих твоих курсах женственности говорят? Этот твой Будда что советует в таких ситуациях?
– Джахма, – машинально поправила я и в раздражении махнула рукой. – Да ну его!
– Правильно!
– И Олега тоже ну!
– Точно!
– Найду себе мужика еще лучше!
– Молодец! Так держать!
Спать меня положили в гостиной на раскладном диване. Неудобном, старом, скрипучем. После развода Лидка с малым жили небогато, даже бедно. Едва концы с концами сводили. Подруга все мечтала найти обеспеченного мужчину, нового папу своему сынишке. Даже за внешностью в кои-то веки начала следить. Похудела килограммов на десять, похорошела, на последние деньги накупила дорогого шмотья. В общем, было видно: вышла на охоту.
Лежа на скрипящем диване и глядя в потолок, я тщетно пыталась уснуть уже который час, но даже три стопки коньяка не помогали в этом нелегком деле. В конце концов выпитое попросилось наружу, и пришлось подняться на ноги.
Бродить по чужому дому в поисках уборной было неловко, поэтому передвигаться я старалась бесшумно.
В кухне до сих пор горел свет.
Из-за двери доносились обрывки чужого телефонного разговора:
– Твоя ко мне заявилась, прикинь. Сама в шоке.
Я замерла, не смея дышать. Первая мысль, которая меня посетила, – подслушивать нехорошо. Вторая – Лидка позвонила Олегу. Зачем?
А может, вовсе не с Олегом она разговаривает? Не меня обсуждает со своим невидимым собеседником? С чего я решила, что речь обо мне? Мало ли кто заявился к Лидке сегодня днем.
Не параной, Надя.
Я осторожно выдохнула, но так и не осмелилась обнаружить свое присутствие. Замерла, как дура, посреди коридора и смотрела на приоткрытую дверь, из-за которой сочился свет. За белым матовым стеклом мелькала темная фигура моей подруги.
Лидка зашептала опять:
– Нет, не закатила скандал. Ты же ей не сказал о нас. Походу, она даже не догадывается. А ты прям взял и выставил ее на улицу?
Подруженька, теперь уже явно бывшая, захихикала:
– Я думала, она сама гордо свалила, этакая оскорбленная добродетель, а оказывается, это ты ее погнал.
Кровь бросилась в лицо. Щеки запылали.
Он с Лидкой? Мой муж и моя подруга?
– Во прикол.
Какой мерзкий у нее голос! И тон такой глумливый, аж тошно.
– Чего ржу? Да вспоминаю, как твоя дура учила меня семейной жизни. Лекции пересказывала этого своего гуру. Что за лекции? Да на тему: «Как удержать мужа». И всегда смотрела с таким гадким превосходством, что хотелось спустить ее с небес на землю.
Судорожно вздохнув, я зажала ладонью рот.
– Умничала постоянно. Эти ее вечные: «Олежеку со мной так хорошо, поэтому он даже не смотрит на других женщин». А я слушала, кивала и вспоминала, как мы с тобой несколько часов назад трахались. Во Надька, умора.
Новая волна рыданий рвалась наружу.
Бежать! Бежать отсюда скорее! Прочь из этого гадюшника. Подальше от мерзких предателей. Как они могли? И какой же я была идиоткой! Наивной. Самодовольной. Слепой. А эти двое… потешались надо мной за глаза.
Ладно Лидка, но Олег!
Что плохого я ему сделала! Старалась, угождала, в рот заглядывала, как учил шарлатан-Джахма! Пыталась быть самой лучшей – и вот результат.
В этот раз всхлип вышел таким громким, что темная фигура за матовым стеклом замерла, а потом начала приближаться. Дверь медленно открывалась, клин света на полу рос, а я все стояла в полумраке коридора каменным изваянием и не могла пошевелиться. Только зажимала руками рот.
– Слышала, значит, – сказала Лидка и посмотрела на меня холодно и с насмешкой. Снисходительно так посмотрела. Свысока. Как я когда-то смотрела на нее, разведенную и униженную изменой. – А ведь, знаешь, все началось со спортивного интереса. Ты всегда так хвасталась верностью своего Олеженьки, что мне захотелось проверить его на вшивость.
Я покачала головой. Меня будто ножом ударили. Будто били им снова и снова. Раз за разом. Безжалостно. В сердце.
Как они могли, эти двое?
– Злилась я на тебя очень. Ты же мне на больное место своим семейным счастьем давила. Тыкала им постоянно в глаза. Крутила, как сочным бифштексом, перед голодным ртом. Чего теперь плачешь?
Плачу? Да, плачу.
Слезы широкими дорожками катились из глаз и оседали в уголках губ солью.
За что?
Силы вернулись. Оцепенение схлынуло. Чувство обиды и жалости к себе сменилось гневом. Развернувшись, я кинулась к своему чемодану.
Одеться – и на улицу. Ни минуты здесь я больше не выдержу.
Лидка последовала за мной в гостиную:
– Ну и куда ты? Два часа ночи. Хочешь, чтобы тебя где-нибудь в подворотне изнасиловали и убили?
Трясущимися руками я натянула джинсы и взялась за свитер.
– Останься. Утром уйдешь, – она попыталась отобрать у меня чемодан, и в эту секунду внезапное воспоминание прошило, как разряд молнии.
Я успела пересечь половину коридора, как вдруг резко остановилась и выпустила сумку из рук.
Олег сказал, что его любовница ждет ребенка.
– Ты беременна?
Сердце сжалось. Болезненно заныло под ребрами.
Я стояла к Лидке спиной, но видела ее отражение в зеркале шкафа-купе. В ответ на мой вопрос глаза бывшей подруженьки округлились, брови поползли вверх, затем удивленное выражение на лице сменилось хитрым.
– Забеременею, – губы тронула кривая ухмылка. – Дай время, и все будет. Без обид, подруга. Мужики с зарплатой двести тысяч на дороге не валяются. Ты одна, а у меня ребенок. Мне о его судьбе думать надо.
Солгала, значит, ему про залет.
После слов Лидки я, наверное, должна была почувствовать, как нож предательства проворачивается в свежей ране, но нет. В душе темной грязной волной всколыхнулось что-то похожее на злорадство.
Какие же мужики все-таки дураки!
Не нравилось быть для жены богом – станешь для любовницы кошельком на ножках.
Теперь вместо вкусных ужинов черпай полной ложкой чужое вранье. Приятного аппетита, Олеженька, не подавись.
– Знаешь, – сказала я, прежде чем уйти, и высоко вздернула подбородок. – Думаю, Олег тебя заслужил. Мне даже мстить ему не надо. Он сам себя наказал.
А теперь на лестничную клетку и в лифт. На улицу. В холодную февральскую ночь.
На этой неделе, как назло, ударили сильные морозы, мело каждый день. Коммунальные службы чистили дороги, а их заносило опять, поэтому сейчас я брела по колено в снегу и с трудом тащила за собой полупустой чемодан на бесполезных колесиках.
Слезы высохли, впереди лежала черная неизвестность, но последний разговор с Лидкой каким-то странным образом вернул мне душевное равновесие. Я поняла, что справлюсь: и работу найду, и мужчину достойного встречу, и все у меня наладится. Главное, пережить эту ночь. Эту темную морозную ночь, когда некуда податься.
Устав идти, я остановилась у запорошенной снегом лавочки и вытащила телефон. Надо написать сестре. Пусть переведет мне деньги на первое время.
А что, если взять и уехать к ней? А вот возьму, все брошу и рвану к Верке. Тем более бросать-то особо нечего. Ничего-то у меня своего и нет, кроме этого старенького чемодана с заедающей выдвижной ручкой.
Начинать жизнь с чистого листа можно в какой угодно стране.
Воодушевленная, я спрятала телефон обратно в сумку и пошла дальше. Снег скрипел под ногами, лицо щипало от мороза, улицы были пугающе пустынны. Спальный район, маленький городок, ночью жизнь здесь словно замирала.
Темно, даже жутко. Окна домов не горели, а в свете редких фонарей было видно, как ветер носит в воздухе снежную крупу.
Проходя мимо одного из таких тусклых фонарей, я заметила мужчину, идущего следом за мной. Сначала сквозь вой метели услышала позади скрип шагов, затем обернулась и…
О, Господи…
Знаете, а это, оказывается, страшно – ночью на безлюдной улице обнаружить за спиной темную мужскую фигуру. В голове сразу всплыли слова Лидки: «Хочешь, чтобы тебя где-нибудь в подворотне изнасиловали и убили?»
Ругая себя за панику, я все же пошла быстрее.
Мужчина тоже ускорил шаг!
Теперь не осталось сомнений. Он шел за мной! Он меня преследовал. Незнакомец на глухой, пустынной улице.
Все внутри сжалось от ужаса.
Я побежала.
Мужчина побежал тоже.
Дыхания не хватало. Сердце выпрыгивало из груди, просто разрывалось от бега.
За мной гнался маньяк! Или насильник. Или просто бандит. Какая разница! Он за мной бежал, а значит, хотел со мной что-то сделать. Что-то нехорошее.
От ужаса я припустила еще быстрее.
Дура! Надо было остаться у Лидки до утра. Обида не обида, а жизнь важнее. Всегда в первую очередь надо думать о собственной безопасности.
Ноги начали разъезжаться: под снегом оказался пятачок льда – и я замахала руками, чтобы не упасть.
Скорее, скорее!
Вон к тому шоссе, по которому носятся машины. Там меня не тронут: слишком много свидетелей и можно позвать на помощь.
Под ногами снова был твердый, утоптанный снег, и я рванула вперед, бросив чемодан, который меня тормозил. В просвете между домами угадывался кусочек освещенной дороги, слышался гул движения машин.
Маньяк за спиной что-то закричал, но его слова утонули в шуме метели.
Потная, растрепанная, я со всех ног бежала к своему спасению. Ветер бросал в лицо колючие снежинки. Снег оседал на ресницах, летел в глаза. Приходилось все время щуриться.
Маньяк приближался. Я чувствовала, что расстояние между нами сокращается, но и до шоссе оставалось совсем чуть-чуть.
Еще немного, поднажми!
– Девушка, стойте! Чемодан!
Ветер выл. Вьюга усиливалась и в конце концов окончательно меня ослепила.
Перед мысленным взором замелькали кадры из документального фильма про серийного маньяка, который мы недавно смотрели с Олегом. Что этот подонок творил со своими жертвами! Жуть!
Это не могло случиться со мной! Только не со мной.
Муж изменил и бросил, подруга предала. Для полного счастья не хватало быть изнасилованной и убитой. Нет! Я не дамся! Я ведь жизнь новую собиралась начать, к сестре уехать.
С чувством облегчения я выбежала на широкую четырехполосную дорогу и принялась размахивать руками:
– Спасите!
Стоило приоткрыть глаза, и их тут же залепили летящие в лицо хлопья снега. Крупные, холодные, острые. Волосы выбились из-под шапки и мешали обзору.
– Спасите!
Объезжая меня, водители недовольно сигналили. Кто-то высунулся из окна и закричал: «Идиотка!»
А мне было страшно. Так страшно! Сердце бешено колотилось о ребра.
Сквозь таявший на ресницах снег я увидела темный силуэт мужчины под деревьями на обочине и инстинктивно попятилась от угрозы.
Рев двигателя. Визг тормозов. Хоровод снежинок в свете приближающихся фар. Очертания большой машины.
Удар и мрак.
* * *
– Ваше Высочество? Ваше высочество, что с вами? Очнитесь.
Я моргнула, и увидела перед собой странное серокожее существо с янтарными глазами и ушами такими длинными, что их острые кончики вызывающе торчали из пышной белой шевелюры.
– А? – промямлила я, еще раз моргнув.
– Хвала Лайдан! Я так перепугалась, Ваше Высочество! Вы словно заснули с открытыми глазами и не отзывались минут десять.
Я приподняла брови, таращась на свою собеседницу.
