Старик надолго замолчал, и Витя, который на него в это время не смотрел, подумал, что тот задремал. Но Николай Ефимович снова неожиданно заговорил непонятным для парня тоном. Вроде и мягким, но в то же время строгим, словно старик готовился преподать ему важный урок:
– А что для тебя значит дружба, друг мой?
– Ясное дело, что, – Витя неожиданно для себя запнулся. – Дружба, ну, это, когда тебе удобно…
– Как, как?
– Вы не поймете. Моя дружба – не для всех. Такое понимать надо…
– Стало быть, мы с тобой, тоже, друзья, – Николай Ефимович улыбнулся. – Мне с тобой очень удобно. Так по хозяйству помогаешь…
– Не друзья мы с вами.
– Еще какие друзья. Через часик с забором закончишь и я тебя к соседке направлю. Погреб ей почистишь. Потом еще что-нибудь для тебя придумаем.
– Мы так не договаривались! – Витя бросил кисть на траву. – Не имеете права!
– Стало быть, права не имею? – Николай Ефимович почесал бороду. – Ну, ну. Если хочешь, то можешь отказаться, но тогда я отцу твоему скажу, что ты специально банки мои побил и материл меня, на чем свет стоит. Вот оно как.
– Но, это ложь! – Витя едва себя сдержал, чтобы не наброситься на старика. – Такое хамство манипуляцией называется! Это издевательство над человеком!
– Все так, но твой отец поверит немощному старику, а не попавшемуся на вранье сыну. Ну, так что, докрашиваешь забор и идем к Галине Евгеньевне?
– Ну вы и кадр…, – проскрипел парень сквозь зубы.
В погребе у соседки пришлось изрядно повозиться. Витя «сражался» с обилием заплесневелых банок и ветхих ящиков несколько часов, после чего вылез на белый свет усталый, пыльный и до красноты злой, как какой-нибудь потревоженный подземный зверек. Все это время Николай Ефимович пил с Галиной Евгеньевной в беседке чай и вел непринужденную беседу. Витя рывками направился к ним, чтобы высказать все, что он о них думает, но сделать этого не успел.
– Теперь иди и полей все саженцы, – властно сказала Галина Евгеньевна.
– И не подумаю! – топнул ногой Витя. – Коня себе купите и его запрягайте!
– Что же ты, Витя, деньги у Галины Евгеньевны стащил? – Николай Ефимович покачал головой. – Не хорошо. Придется все твоему отцу рассказать и попросить тебя в услужение еще на целую неделю…
– Заговор! – вскричал фальцетом парень. – Обман! Не имеете такого права!
– Будь хорошим другом, мальчик, – прощебетала хозяйка дома, – иди и займись саженцами. После тебе еще какое-нибудь дело найдется. А если дернуть вздумаешь, то мы к родителям твоим тут же наведаемся и скажем, что ты, оказывается, не мошенник, а простой вор. Деньги мои стащил. Так-то.
Витя закипел чайником и вытянул сжатые в кулаки руки вдоль тела, подобно струнам. Долгий вопль, справленный множеством ругательств, рвался наружу, но, удерживаемый с усилием сжатым, бледным ртом, выходил, как громкий стон. Парень пнул стоящее у беседки ведро, но после поднял его и зажатой походкой направился к бочке с водой. Николай Ефимович и Галина Евгеньевна проводили его пристальными взглядами.
– Не переборщили мы, Николай Ефимович? – хозяйка дома поставила на стол чашку. – Как бы не лопнул мальчик…
– Ничего, Галя. Ему в самый раз…
Галина Евгеньевна оказалась строгим цензором и работу Вити не приняла. Ему пришлось более тщательно вычищать погреб и полить специально пропущенные им саженцы. Поэтому, усталый и качающийся, он закончил работу только в девять вечера. Душа парня рвалась домой, к уютной кровати, на которой так хотелось отдохнуть, но ему предстояло последнее и самое неприятное из всех поручений. Он должен был довести до дома этого вредного и подлого старика. Витя медленно вел его под жилистую, узловатую руку и смотрел на нее так, словно держал ядовитую змею. Николай Ефимович шел молча и смотрел сквозь вечерний сумрак своими мутными, задумчивыми глазами.
– Старый узурпатор…, – не выдержал и пробормотал Витя.
– Я просто пытаюсь стать твоим другом.
– Только дурак назовет такое обращение дружбой!
– Ну, стало быть, ты и есть дурак, Витя.
Витя остановился и открыл рот, чтобы возразить, но не нашелся с ответом. Он растерянно смотрел, как старик тепло улыбается ему и чуть покачивает головой. Так эти два человека и стояли посреди дороги: один – совсем юный, другой – старый; два разных поколения, две разных эпохи и две разных судьбы…
***
На следующий день удобный друг Никита капался с отцом в движке двадцать первой Волги, которая стояла под кроной изящного тополя у них во дворе, поблескивая белым кузовом. Отец и сын переговаривались под тихий шепот ромбовидных листьев и неторопливо поскрипывали гаечным ключом. За этим делом их и застал Витя. Он встал, чуть поодаль, и замер в нерешительности. Парень так бы и стоял, если бы Виктория Алексеевна – мама Никиты не заметила его из окна и не окликнула своего сына. Никита поднял голову, деловито вытер руки о свои штаны и направился к стоящему у калитки визитеру.
– Признаться честно, – Витя почесал затылок, – давно этого не делал…
– Чего ты давно не делал, гусь фаршированный?
– Давно не извинялся.
Никита хотел что-то сказать, но осекся и парни оба смущенно замолчали под легкомысленное пение птиц над их головами. Витя опустил глаза и, нервно почесавшись, громко выдохнул, словно скинул со своих плеч очень тяжелый, пыльный мешок:
– Можешь позвать своего отца? – спросил Витя.
– З-зачем? – испугался Никита. – Мы и сами разберемся.
– Так будет…правильно.
Никита с явной неохотой окликнул отца, и тот подошел, продолжая вытирать свои засаленные руки тряпкой. Испуганный взгляд Вити скользнул по жилистым рукам отца своего друга, по его суровому лицу и остановился на горящих, как огонь глазах, смотрящих из-под грозных, кустистых бровей. Парень почувствовал, как у него мелкой, бесконтрольной дрожью затряслись ноги и руки, а во рту за одно мгновение пересохло:
– Иван Иванович, – Вите свой голос показался чужим и отстраненным, – я обманул Никиту и вас, хитростью выманив аквариум, что стоял в вашем гараже. Я соврал вашему сыну, что разбил его, а сам оставил аквариум себе. Я хочу вернуть его и искренне извиняюсь за свой поступок. Чтобы доказать это, я готов искупить свою вину тяжелым трудом. Если у вас есть для меня какая-нибудь трудная работа, то я с радостью ее сделаю, только бы вы меня простили. Только бы меня простил мой друг…
Иван Иванович нахмурился так, что его горящих глаз из-под бровей почти не стало видно, и Витя почувствовал, как от этого взгляда кожа на нем начинает медленно плавиться. Но неожиданно мужчина громко хмыкнул, а после одобрительно и раскатисто расхохотался:
– Мужской поступок, – отец Никиты чуть толкнул Витю в плечо своей крупной маслянистой рукой. – Пойдем, поможешь нам лысую резину на волжанке поменять. Это, конечно, не тяжелый труд, но с тебя и этого будет достаточно, великий комбинатор…
– Иван Иванович, – окликнул Витя мужчину, – а вы можете аквариум обратно с рыбами взять? Мне их девать то совсем некуда.
– Пускай Никита решит судьбу этого аквариума. – Иван Иванович заговорщицки подмигнул сыну. – Как он скажет, так и будет.
– Оставь эту банку себе, – Никита крепко пожал другу руку, – махинатор…
Занимаясь с колесами от Волги, Витя узнал от Ивана Ивановича много нового о том, как правильно запускать и ухаживать за аквариумом. Отец его друга рассказал и кое-какие нюансы о грунте и водных растениях, а когда узнал, что парень посадил собственный подводный лес в смесь из торфа – снова громко и раскатисто расхохотался. Так они провели за работой два часа, и Витя ушел домой чуть усталый, но очень довольный собой.
Катя сидела на лавочке у своего дома в синем платье и поглаживала ладонью пушистого, рыжего кота. Зажмурившись, он довольно урчал у нее на коленях и думал о своих загадочных, кошачьих делах. Витя следил за девушкой с десяти метров, выглядывая из-за колодца. Подойти к ней, он никак не решался и уже, было, собрался уйти, но она сама заметила его. Покраснев, он засунул руки в карманы и понурой походкой направился к ней. Не успел он придумать, с чего начать разговор, как девушка бросилась ему на шею, чуть не сбив с ног. Ошарашенный Витя так и замер в ее объятиях.
– Большое тебе спасибо! – Катя прижалась к нему еще сильнее. – Мы бы так и не собрались с погребом разобраться! Который год в нем места не хватало!
– Да я, это, – Витя вдохнул полевой запах волос девушки, – на здоровье…
– Мой герой. Помог двум одиноким женщинам, – Катя отстранила от себя парня на расстояние вытянутых рук и посмотрела ему в глаза. – Я была права. На самом деле, ты – хороший…
Витя хотел что-то сказать, но Катя неожиданно поцеловала его в губы. Робко и быстро, не дольше, чем срывают пластырь с руки. Но парню этот момент показался блаженной вечностью. Голова у него закружилась, земля ушла из-под ног, а лицо приобрело глуповатое выражение.
– А как же Захар? – словно в бреду пробормотал парень и тут же осекся.
– Этот кадр – хвастун и дурак, – Катя снова обвила шею Вити руками, – Помогает только по мелочи, а вид такой, словно делает великое одолжение. И еще, он никогда бы не признал, что был не прав…