Триллер

Многие люди считают, что любая написанная мной история с несчастливым сюжет или концовкой, это мои личные негативные переживания. Это абсолютно не так. Будь у Стивена Кинга такое настроение, как на страницах его шедевров, то он давно бы уже не жил.

Данный сборник рассказов – это отдельная вселенная, даже город, в котором один кратковременный случай может полностью поменять привычный жизненный уклад.

(с) Разаев А., 2024

Точка невозврата

(часть 1)

Веры больше нет

Это было ни с чем несравнимое чувство горечи на сердце, первый удар судьбы по сердцу и чувствам. Это доказало то, что бог просто над всеми нами просто «стебётся» как паскудный школьник, нанося такие удары судьбы. Это ужасно подло – разочаровывать в жизни детей, особенно младше шестнадцатилетнего возраста.

В голове так и крутилось «Тело Курта Кобейна было найдено…», что заставляло ненавидеть всё вокруг. Эти простые, но в тоже время бесконечно прекрасные песни, сложно было недооценить. Ди был впервые в своей жизни просто сломлен. Ему было всего лишь десять лет.

Спустя несколько дней, отойдя от шокового состояния, развитый не по годам мозг юного Ди, начал переосмысливать своё отношение к богу. Он, как и все считал, что бог – спаситель людской, который всегда поможет в сложных ситуациях, всегда подскажет выход из сложных ситуаций. До этого момента он считал бога покровителем добра и всего святого. Но смерть кумира заставила потихоньку переосмысливать данный подход к святой воде, рясе и другим религиозным приблудам.

Ди решил выпустить свою боль через прочтение библии, которая обычно подсказывала пути выхода из подобных ситуаций. Но не в этот раз. Читая её в этот раз, единственное, что могли видеть его глаза, это противоречия и ложь, будто он читал не священную книгу, а сказку про несчастного неудачника. Дочитав её с горем пополам до половины, он закрыл её и отшвырнул в стол, из которого её больше не доставал. Ди не перестал верить в бога, а начал сомневаться в его положительных чертах. Бог для него стал ассоциироваться с эгоизмом и бессмысленной жестокостью. Ему казалось, что будь бог тем, кем его считают, то не было бы столько боли и страданий в мире. А единственное, что он нам всем послал во спасение – это книга о мучениях своего сына, которая ни коем образом не несёт в себе никакой пользы. Его мучил вопрос: в чём виноваты дети? Почему они должны страдать? Ведь после таких ударов судьбы они становятся злобными и закрытыми, что влечёт за собой грех.

В период переосмысления Ди был замкнут, и практически ни с кем не разговаривал. Его поведением мало кто был заинтересован. В школе он не был любимчиком, а дома его никогда не ждало сострадание, так как свой дом он любил меньше всего. Он не понимал, как его мать могла увлечься чужими детьми, а про своего ребёнка практически забыть.

Он начал вспоминать своего настоящего биологического отца. Пусть он был и не так уж хорош (для мамы), но он, во всяком случае, уделял больше внимания своему ребёнку, нежели его мать и отчем в данный момент. Его, не засорённый мозг ценностями в виде денег и обеспеченности, не понимал поступка его матери.

Вспомнив про своего старика, Ди понял, что ему было бы приятней жить с отцом в двухкомнатной квартире, нежели в двухэтажном коттедже, где собственная мать кажется чужой.

Дождавшись на следующий день мать с работы, Ди решил поговорить с ней насчёт его отца, и о том, что он хочет жить с ним.

– Мам, мне нужно сегодня с тобой поговорить.

– Хорошо. Поговорим. Дай я только разуюсь.

– Так и чём ты хотел поговорить?

– Мы переехали сюда уже два года назад, но для меня этот дом до сих пор чужой.

– Ничего. Ты привыкнешь.

– Не привыкну. Я хочу обратно…

– Хочешь обратно в эту дыру? Не смеши меня!

– Пусть у нас иногда были тараканы, но эти тараканы были для меня родными.

– Скажи, что ещё хочешь вернуться к своему папаше!

– Да. Хочу. Он для меня что-то делал, а вы будто меня и не замечаете. Я решил, что хочу жить с папой.

– Так. Всё. Иди спать, и не заставляй меня нервничать.

– Мама, нет.

– Иди в свою комнату, чёрт возьми!

Ди убежал к себе, но не спать. Он сразу начал собирать все важные его вещи и готовиться к самовольному переезду. Разочарование в матери у него было таким же сильным, как и в боге. Собрав рюкзак и сумку, он позвонил отцу и рассказал о всём.

Отец, само собой, был ошарашен новостью, но был рад принять Ди у себя, и жить с ним вместе, ни смотря на новую пассию. Для него это была, определённо, хорошая новость, но нужно было в обязательном порядке связаться со своей бывшей женой, с которой отношения были давно ужасно испорчены. Но он был готов на этот сложный телефонный разговор.

Подождав около двух часов в своей комнате, Ди услышал звонок в дверь, после которого поспешил спуститься вниз с собранными вещами. И он не прогадал, это был его отец. Он видел, как его мать ругается с отцом, и ничего не хочет слышать в ответ от отца.

– Слушай, он мне просто так в слезах бы не позвонил. Что происходит? Я был удивлён этому не меньше твоего.

– Не знаю. Он в последние пару дней вообще не разговаривает. Хрен его знает, что с ним. Я думала, что ты мне скажешь.

– Так вот я не знаю. До сегодняшнего дня я его уже больше месяца не слышал.

В этот момент выходит Ди, и молча, подходит к отцу. После привычных отцовских объятий он поворачивается к матери и задаёт вопрос:

– Можно мне пойти с папой?

Ответ так и не прозвучал, но было сразу ясно, что Ди добился своего. Ответом послужили слёзы его матери, смысла в которых Ди особо не видел. Посмотрев на всё это, Ди с отцом, попрощавшись с новым маминым семейством, ушли к отцовской старенькой машине. Перед уходом Ди подошёл к матери и положил ей крестик в руку.

– Я больше не верю в бога. Пока.

От этого поступка она потеряла дара речи. Но Ди и его отцу атеисту было уже всё равно. Они поехали домой.

Проклятый дом

Был довольно-таки обычный октябрьский день. Листва уже опала, обнажив уродливые изгибы ветвей деревьев. Казалось, будто, деревья с помощью своих уродливых ветвей хотят пробраться к тебе в душу, поработив тебя. Вся эта серая картина обыденности сопровождалась мерзким холодным октябрьским дождём. Под ногами не было сухого места. Казалось, что этот дождь идёт вечно, и уже никогда не прекратить литься из тёмных облаков.

По узкой тёмной улице шёл силуэт в плаще. Было видно, что он куда-то спешил, боясь опоздать на какую-то важную встречу. Под проливным осенним дождём он шёл без зонта, и единственное, что спасало его голову от дождевых капель, так это его шляпа, собравшая на своих полях уже небольшое озеро. Он был настолько сосредоточен на встрече, что уже не замечал лужи, и шёл по лужам, обрызгивая других прохожих. К счастью их было не так уж много. Оно и понятно. Вряд ли кто-то в такую погоду субботним утром захочет куда-то идти.

Он шёл уверенно к своей цели, автоматически сворачивая на перекрёстках в сторону места назначения. Его взгляд был опущен вниз, а покрасневшие глаза скрывали линзы затемнённых очков. Он был довольно-таки агрессивно настроен уже целые сутки, по понятным причинам. В ушах у него на повторе по третьему разу играла в наушниках песня «Рождённый убивать», которая настраивало его на ещё более агрессивный лад. В целом его образ, за исключением шляпы, напоминал чем-то образ Эрика Дрейвена из кинофильма «Ворон». Он был примерно такого же роста и комплекции.

Он постоянно смотрел на часы и соизмерял то расстояние, которое ему осталось пройти со временем, которое он потратит на дорогу. По его подсчётам ему оставалось около десяти-пятнадцати минут, что означало, что он придёт на десять минут раньше положенного.

Проходя по проспекту N, водитель какой-то легковушки его обрызгал, что чуть не довело путника до крайней степени агрессии. Он практически был готов к убийству, причём ему было плевать, кого убивать, главное, чтобы его жертвой был человек. Повезло, что плащ кожаный, и капли воды просто скатятся по коже вниз.

Свернув на улицу, где должна была произойти встреча, он сначала увидел рядом с урной мёртвую крысу, а пройдя ещё десять метров, заметил, что кто-то сбил кошку и размазал её по асфальту. Он начал чувствовать запах смерти, желая всем живым организмам встретиться со старухой с косой.

Вдруг подумал ветер, и дождь стал косым, добавляя ещё каплю мерзости в, и без того, поганый день.

Дойдя до места встречи, он решил укрыться под козырьком автобусной остановки, дабы косой дождь ему действовал на нервы. Зайдя по козырёк остановки, он понял, что там и без него много народа. Тогда он пошёл под крышу ближайшего продуктового магазина, который был закрыт на ремонт. Прождав там пятнадцать минут, встреча всё-таки состоялась.

– Как дела, Макс?

– Нормально. Сам как?

– Нормально. Погодка только отвратная. Хреново выглядишь.

– Ну так излечи меня!

– Держи, дружище.

– С тобой приятно иметь дело.

После непродолжительной встречи Макс пошёл обратно в свой дом. Хотя домом это место язык не поворачивается назвать. Эта маленькая квартирка походила больше на притон, с раскиданными повсюду вещами и посудой. В одном угла лежали и десертные ложки и носки, помимо повсюду валяющегося мусора. Единственным живым предметом интерьера был цветок на окне, который, каким-то чудом, ещё не завял.

Придя домой и скинув с себя плащ со шляпой Макс упал в своё любимой кресло, на котором данным давно потрескалась кожа, точнее кожзаменитель. В привычной манере он разогрел с помощью зажигалки на ложке зелье, перетянул вену и сделал укол, от которого впал в непривычную для себя дикую эйфорию, в которой увидел старуху с косой, которая сидела напротив. Она сидела будто в реальности на диване, который стоял напротив кресла с разочарованным взглядом.