Слова Бегущего За Ветром определили выбор молодых степняков. Посольство ханства Степного Ветра в полном составе отправилось в ту часть Летнего дворца, где находился театр. Дворцовый театр представлял собой невысокую сцену, находившуюся ниже уровня земли. Сцену полукольцом окружали каменные сидения, устроенные на склоне искусственного углубления. Таким образом, каждый зритель с любого сидения видел все, что происходило на сцене. Представление начиналось не в какое-то определенное время, а тогда, когда чиновник, управляющий театром, видел, что на представление прибыли достаточно высокопоставленные зрители.
Поскольку император Лайтэй находился в другой части Летнего дворца, сцена пока что была пуста. Однако в деревянном домике позади сцены слышались голоса и мелькали силуэты людей. Это артисты готовились к выступлению.
Послы ханства Степного Ветра заняли места в центре. Кроме них, тут уже находились и другие иностранцы, а также кайвайские чиновники, военные, монахи и даже несколько членов императорской фамилии в сопровождении слуг и охранников.
Вскоре на сцену взбежал низенький полный кайваец, низко поклонился и тонким голоском прокричал:
– Почтеннейшая публика! Позвольте представить вашему драгоценному вниманию нашу новую оперу. Она называется «Славная победа армии Кайвая под командованием генерала Фалфая над презренными кочевниками». Мы приурочили премьеру к дню рождения Быстроногого, так как в опере рассказывается о победоносной кавалерии нашей великой страны. Итак, почтеннейшая публика, мы начинаем!
Толстячок еще раз низко поклонился и покинул сцену. Из деревянного домика послышались резкие аккорды струнных инструментов, глухой стук барабанов и завывания труб.
Раздвижные двери домика, выходившие прямо на сцену, раскрылись, и оттуда выскочили четыре актера кайвайской оперы. Они были одеты в тяжелые шубы из овчины мехом наружу. Их лица были густо выкрашены черными и красными полосами. Они размахивали бутафорскими саблями – блестящими, длинными и широкими, чтобы быть видимыми издалека, но тонкими, чтобы не отягощать руки актеров. Актеры нарочито неуклюже переваливались с ноги на ногу, скалили зубы и злобно таращили глаза.
Голос невидимого певца из деревянного домика объяснил происходящее:
Злобные кочевники отправились в набег.
Наш Кайвай богатый алчность их разжег.
Мысли их черны, как сажа в очаге.
Их дела кровавы, как оскал шакала.
Кублан-хан, Нацуркан и Хумшар, впервые присутствовавшие на представлении кайвайской оперы, заворожено смотрели на сцену. Движения артистов, музыка, голос певца – все находилось в тонкой гармоничной взаимосвязи. Казалось, достаточно изменить только одну ноту, одно слово, один поворот головы, и чудесное очарование нарушится.
Из домика не сцену выбежали еще шесть артистов. Половина из них была одета в широкие штаны до щиколоток и свободные рубахи навыпуск. Другая половина носила длинные платья с высокой талией. Костюмы изображали крестьянскую одежду, хотя были изготовлены из золотистого шелка и расшиты алыми розами и бордовыми пионами. Лица артистов были густо выкрашены краской песочного цвета, глаза и брови подведены черной тушью. «Кайвайские крестьяне» опустились на колени и склонили головы перед артистами, изображавшими кочевников.
Певец пропел:
О, народ прекрасный древнего Кайвая!
Вновь твое богатство грабителей влечет.
Завистливым кочевникам покоя не дает
Благодатная страна великого Лайтэя.
Пение продолжил второй голос, тонкий, словно женский:
Мы страдаем, мы плачем, мы стонем,
Мы спасителя храброго ждем.
Императора молим о милости.
Где ты, где ты, защитник народа?
Артисты-крестьяне под музыку изящно воздевали руки кверху, показывая, как страдают от притеснений скачущих вокруг артистов-кочевников.
– Какие милые девушки! – восхищенно поцокал языком Нацуркан. – Особенно вон та, слева – гибкая, как степной ковыль.
– Все артисты – мужчины, – с улыбкой напомнил Бегущий За Ветром. – В кайваском театре все женские роли исполняют юноши.
– Тьфу ты! – Нацуркан скривил лицо, как будто проглотил полную ложку тертого перца.
Кублан-хан фыркнул:
– А ты уже и губы раскатал, увидев смазливых девчонок! – молодой человек огляделся, убедился, что поблизости нет слуг-соглядатаев, и тихо добавил: – Разве ты забыл, что в Кайвае все ложь и обман?
Тем временем кочевники и крестьяне убежали со сцены. Появились две девушки (точнее, одетых в женские платья юношей), которые несли глиняные кувшины и делали вид, что разбрызгивают из них ароматическую жидкость. Следом за ними два дюжих кайвайца вынесли паланкин, в которым сидел актер, загримированный под императора Лайтэя. В общем, повторилась церемония явления владыки Кайвая своему народу, только никто не заставлял зрителей опускаться на колени.
Появление актера-императора сопровождал целый хор:
Славься, великий и мудрый Лайтэй!
В нашем Кайвае ты – отец всех детей!
Ты – наша защита и наша опора!
Ты – император, спаситель народа!
Актер важно сидел в паланкине, как истинный император Кайвая. За паланкином на сцену вышли несколько людей в роскошных ярких одеждах, которые изображали чиновников, сановников, генералов и монахов. Их лица были раскрашены в разные цвета, символизировавшие честность, мудрость, достаток, благородство. Выстроившись на сцене, актеры опустились на колени перед императором.
Хор продолжал:
Император Лайтэй узнал о набеге кочевников.
Беды народа его доброе сердце тревожат.
Осмотрел император своих благородных сановников:
Кто из них повести в битву армию сможет?
Актер-император вытянул руку, указывая на одного из генералов. Тот встал и приблизился к паланкину. Хор прокомментировал происходящее:
Император Лайтэй призвал генерала Фалфая,
Благородного мужа и храброго военачальника.
Дал приказ: двинуть в бой свою быструю конницу,
Защитить от кочевников мирный народ Кайвая.
Актер, исполнявший роль генерала Фалфая, выхватил из-за пояса свою бутафорскую саблю и начал быстро вращать ею вокруг себя, словно сражался одновременно с несколькими врагами. Он делал красивые выпады и ставил изящные блоки. Он садился на шпагат, кувыркался и высоко подпрыгивал, не переставая при этом размахивать саблей. И все это актер проделывал под музыку, так что трудно было понять, что же он демонстрирует: боевое искусство или танец.
– Красиво! – ухмыльнулся Нацуркан. – Красиво, но в настоящем бою совершенно неприменимо.
Бегущий За Ветром сказал:
– Между прочим, роль Фалфая играет самый знаменитый придворный актер Дулайфун. Он пользуется расположением императора Лайтэя и многих его родственников. Видите, с каким восторгом следит за движениями Дулайфуна вон та молодая девушка?
– Какая же это молодая девушка? – удивился Кублан-хан. – Ей на вид лет сорок, не меньше.
– Под толстым слоем грима и краски молодость не так заметна, – с печальной ноткой произнес волшебник. – А ведь это пятнадцатилетняя принцесса Лаймасай, младшая дочь императора Лайтэя.
– Правда? – степняки забыли о наставлениях Бегущего За Ветром и весьма невежливо начали разглядывать девушку, которая сидела неподалеку от них.
– А вот еще одна интересная личность, – сказал волшебник. – Видите, справа на третьем ряду, с самого края, сидит полноватый кайваец в зеленой одежде?
– Где? Где? – заинтересовались молодые степняки, зная, что Бегущий За Ветром не станет понапрасну указывать на незначительную фигуру. – Ага, видим!
– Так вот, это и есть настоящий генерал Фалфай!
– Да ну!
– Правда?
– Неужели?
Изумлению степняков не было предела. Боевой генерал, по их мнению, должен был находиться в центре общего внимания, а не скромно сидеть в уголке.
– Помните, я говорил, что в Кайвае больше почитают актеров, чем храбрых солдат? – спросил волшебник. – Вот вам наглядное подтверждение моих слов!
Кублан-хан твердо произнес:
– Горе стране, где славят не героя, а того, кто на сцене исполняет его роль. Как бы ни красиво было театральное представление, оно не должно затмевать истинную жизнь.
– Я рад, что ты это понимаешь, – сказал Бегущий За Ветром.
Пока они разговаривали, император и его сановники покинули сцену. Теперь Дулайфун исполнял боевой танец в окружении четырех актеров, одетых в доспехи воинов кайвайской кавалерии. Музыканты играли громкий марш, а хор пел:
Мы храбрые кавалеристы, и про нас
Сказители кайвайские ведут рассказ.
Под знаменем Фалфая, за народ Кайвая
Мы смело, мы смело в бой идем!
– Посмотрите на генерала Фалфая, – шепнул своим спутникам Бегущий За Ветром.
Полноватый кайваец отбивал такт марша ладонями по коленкам.
– Мне кажется, это честный солдат, – заметил Кублан-хан. – Жаль, что он наш враг.
– Кто сказал, что он наш враг? – нахмурился волшебник. – Он достойный противник и храбрый воин. Он делает то, что диктуют ему долг и честь. Он один из немногих сановников Кайвая, который по справедливости занимает свой пост.
– Если он не враг, то не может ли он стать нашим другом?
– Посмотрим… – Бегущий За Ветром хитро усмехнулся. – Это зависит от вас.
Тем временем на сцене кавалеристы Кайвая вступили в театральное сражение с кочевниками. Музыка звучала резко и прерывисто, подчеркивая напряжение боя и переменчивость военной удачи. Певцы молчали, как будто не желали мешать зрителям наслаждаться великолепным зрелищем мелькающих сабель, пластично изгибающихся тел и развевающихся одежд.
Наконец, кочевники были красиво повержены наземь, и на сцену выбежали «освобожденные» актеры-крестьяне. Хор начал славить императора Лайтэя, генерала Фалфая, храбрых кавалеристов, трудолюбивый народ Кайвая, призывать милость богов и расположение небес. В завершении представления на сцену вышли все артисты и несколько раз низко поклонились зрителям.
Низенький полный хозяин театра раскланивался особенно старательно:
– Благодарю вас, почтеннейшая публика, за оказанную нам честь! Надеюсь, что наши скромные усилия доставили вам удовольствие!
Зрители аплодировали и криками выражали свое восхищение представлением. Дулайфун выполнил несколько кувырков через голову, не сходя с места. Зрители ликовали:
– Слава Дулайфуну, самому великому актеру Кайвая!
Принцесса Лаймасай встала с места и направилась к сцене. Не глядя, она вытянула руку с раскрытой ладонью. Пожилая кайвайка, видимо, старшая фрейлина, немедленно вложила туда увесистый шелковый кошель.
– Неплохо! – хмыкнул Хумшар. – Могу поспорить, что там не серебро и уж, конечно, не медь.
– Может быть, и нам податься в актеры? – шутливо предложил Кублан-хан. – Саблями мы владеем не хуже кайвайцев.
Зрители начали расходиться. Актеры удалились в свой домик, оттуда послышались смех и аккорды музыкальных инструментов. Дулайфун, приняв из рук принцессы вознаграждение, о чем-то тихо разговаривал с девушкой.
– Вон идет генерал Фалфай! – показал Бегущий За Ветром. – Он один. Не хотите ли составить ему компанию?
– Разумеется, хотим! – сразу понял мысль волшебника Кублан-хан. – Я хочу выразить свое восхищение славному военачальнику, которого, кажется, не желает замечать императорский двор.
Степняки поспешили за генералом, пока тот не скрылся в тенистых аллеях Летнего дворца. Пока длилось представление, солнце склонилось к горизонту. Темнота еще не наступила, но слуги уже скользили по дворцовому комплексу серыми тенями, зажигая многочисленные разноцветные фонари.
– Генерал Фалфай! – крикнул Кублан-хан. – Подождите, пожалуйста! Мы давно мечтали встретиться с вами!
Генерал остановился и обернулся. Увидев, что его окликнули степняки, он удивился, но вежливо поклонился:
– Чем могу служить молодым воинам?
Приблизившись, Кублан-хан, Хумшар, Нацуркан и Бегущий За Ветром, который выглядел самым молодым в этой четверке, почтительно сложили ладони перед грудью и низко поклонились.
– Меня зовут Кублан-хан. Я и мои люди представляем в Кайвае ханство Степного Ветра. Мы так много слышали о вас, что, увидев своими глазами, так обрадовались, что забыли о приличиях. Простите, генерал Фалфай, если мы отвлекли вас от каких-то важных мыслей. Поверьте, все что мы хотели – это выразить вам свое почтение и уважение. Ваши подвиги, несомненно, войдут в легенды!
Генерал Фалфай едва заметно погрустнел, но постарался ответить бодрым голосом:
– Приятно видеть столь учтивого и вежливого молодого человека. Вы сказали, что принадлежите к степному народу, а мне кажется, что я разговариваю с благовоспитанным кайвайцем.
– Не все степняки – дикари, и не все кайвайцы – образцы добродетели, – заметил Кублан-хан.
Генерал прищурился:
– Весьма едкое высказывание для молодого человека.
Кублан-хан поклонился:
– Простите, если я невольно оскорбил ваши патриотические чувства. Я ни в коем случае не хотел чем-то обидеть кайвайцев ВООБЩЕ. Я всего лишь имел в виду, что среди каждого народа можно встретить как самых благороднейших людей, так и отъявленных негодяев.
– Я понял вас, юноша. Я даже могу в чем-то согласиться с вами. Возможно, наши взгляды не так уж и далеки друг от друга.
– Это очень лестно для меня, – с очередным поклоном произнес Кублан-хан. – Не будет ли с мой стороны слишком смелым шагом, если я приглашу вас посетить наше посольство?
– Посетить посольство степного ханства? – генерал призадумался. – Не будет ли это расценено, как сношение с потенциальными врагами Кайвая?
– Помилуйте, какие же мы враги? – простодушно удивился Кублан-хан. – Наше ханство так мало и молодо, что в сравнении с могучим древнем Кайваем кажется муравьем на слоновьей дороге. Кроме того, кто осмелится заподозрить вас, благородного генерала, который уже неоднократно доказывал свою верность Кайваю и императору Лайтэю? Взять хотя бы ваш последний подвиг, так прекрасно воспетый сегодня императорским театром!
Генерал грустно улыбнулся:
– Да уж, представление получилось просто великолепное.
– Вы находите? А как вам понравился Дулайфун, с блеском исполнивший вашу роль?
– Да, с блеском… – эхом откликнулся Фалфай.
Кублан-хан решил вновь перейти в атаку:
– Конечно, мы – простые степняки, но мы-то понимаем, в чем разница между театральным представлением и настоящей войной. Разница такая же, как между вами, великим генералом Фалфаем и фигляром Дулайфуном, который отобрал у вас славу, почести и награды.
Генерал вздрогнул, но промолчал…
– Простите мою горячность, – быстро заговорил Кублан-хан, словно только сейчас осознав свою оплошность, – недостаток воспитанности мешает мне скрывать правду и восхвалять тех, кто похвалы не заслуживает.
Фалфай опустил взгляд. Даже если в глубине души он разделял мнение Кублан-хана, то на словах никогда не согласился бы с ним.
Молодой хан продолжал:
– Конечно, Дулайфун красиво двигается, он ловок и проворен. Но все это не более, чем игра. В реальном бою все его прыжки и кувырки совершенно непригодны. Поэтому мы, степняки, намного выше ценим настоящих воинов, а не тех, кто тщится им подражать…
– Что я слышу?! – раздался голос из-за спин степняков. – Гостям Кайвая не понравилось представление?
Оказалось, что это Дулайфун собственной персоной, который неслышно подошел сзади. Актер был не один – рука об руку с ним шествовала сама принцесса Лаймасай. Слуги принцессы держались позади, стараясь не попадаться на глаза своей госпоже, но готовые исполнить ее любое, даже невысказанное вслух, желание. Вблизи стало видно, что, несмотря на толстый слой белил и румян, Лаймасай выглядит очень молодо и мило. Особенно украшали ее личико живые и игривые глаза, которые сейчас с детским наивным любопытством разглядывали посольство ханства Степного Ветра.
Степняки и генерал Фалфай низко поклонились дочери императора Лайтэя.
Кублан-хан назвал себя и своих спутников, а потом заговорил, обращаясь не к задавшему вопрос актеру, а исключительно к девушке:
– Мы сегодня впервые посетили представление кайвайского театра и пребываем в совершеннейшем восхищении от мудрых стихов, прекрасной музыки и непревзойденной игры актеров…
Лаймасай еле заметно улыбнулась и слегка сжала руку Дулайфуна. Кублан-хан заметил оба этих движения и поменял тон с почтительного на утонченно-насмешливый:
– Но на наш взгляд – надо признаться, на взгляд простоватых и грубоватых степняков – игра актеров не должна превозноситься выше подвигов истинных героев Кайвая. Например, таких, как генерал Фалфай.
Принцесса удостоила скромно молчавшего генерала беглого взгляда:
– А-а-а, так это вы тот самый генерал Фалфай, который послужил прототипом для роли Дулайфуна?
От подобной постановки вопроса генерал вздрогнул, словно получил пощечину. Но, спрятав обиду под дежурной улыбкой, он произнес:
– Я всегда честно выполнял свой долг перед Кайваем и перед императором Лайтэем. Я счастлив, что мои скромные усилия столь высоко оценены, став основой для сегодняшнего восхитительного представления.
– Да, представление получилось изумительным, – принцесса еще раз украдкой пожала руку своего спутника. – А Дулайфун вновь подтвердил титул самого великолепного и неподражаемого актера Кайвая.
Кублан-хан горячо заговорил:
– Никто не может оспорить актерское мастерство Дулайфуна. Но в сравнении с искусством настоящего воина оно выглядит чересчур слащавым.
– Да? – принцесса с возрастающим любопытством посмотрела на молодого степняка. – Вы такой знаток театра, что можете судить об уровне игры актера?
– Я не знаток театра. Я знаток боевых искусств!
– Тогда не будете ли вы столь любезны, и не продемонстрируете ли нам что-нибудь? – с легкой иронией предложила принцесса Лаймасай.
– Да, да! – поддержал принцессу Дулайфун. – Вы много рассуждаете о вещах, в которых не разбираетесь. Так позвольте и нам составить мнение о ваших талантах!
Только теперь Кублан-хан сообразил, насколько далеко зашел, желая произвести впечатление на принцессу. Он сам пока не понимал, почему явно выказываемое расположение Лаймасай к Дулайфуну вызывало у него раздражение. Но зато он вспомнил, что их миссия в Кайвае была разведывательной. Бегущий За Ветром много раз повторял, что они должны наблюдать, запоминать, делать выводы, но ни в коем случае не привлекать к себе внимание. Теперь же Кублан-хан из-за своего горячего нрава и нелепой ревности нарушил все наставления волшебника.
Юноша робко взглянул на Бегущего За Ветром… и с немалым изумлением увидел в его глазах одобрение. Кублан-хан не стал задумываться, почему его наставник так резко поменял свое мнение. Окрыленный поддержкой волшебника, он приободрился и сказал Лаймасай:
– Ваше желание, принцесса, для меня – закон. Чтобы доставить вам удовольствие, я с радостью покажу вам боевое искусство степняков. Но для этого мне потребуется достаточно большая площадка.
– Сцена?
– Нет. На сцене блистает Дулайфун, а я не собираюсь оспаривать его славу. Мне бы подошла площадь перед резиденцией императора Лайтэя, вашего великого отца и владыки Кайвая. А еще мне нужно, чтобы на этой площади в разных местах воткнули в землю несколько шестов высотой с человеческий рост. И было бы совершенно замечательно, если бы на вершины шестов насадили тыквы или иные округлые предметы.
Принцесса повернулась к своим слугам и коротко бросила:
– Слышали? Выполняйте!
Двое слуг опрометью бросились исполнять повеление своей госпожи. Остальные застыли с напряженно-внимательными выражениями на лицах.
– Что еще потребуется храброму воину? – с милой улыбкой спросила Лаймасай у Кублан-хана.
– Моя лошадь и комплект полного вооружения. Но с этим разберутся только мои люди. Чужого моя лошадь к себе не подпустит. Нацуркан, не сочти за труд, приведи на площадь мою лошадь.
Верный товарищ и соратник Кублан-хана коротко кивнул и быстро зашагал туда, где гости оставили своих лошадей.
– Проводи его, Нуйван! – приказала принцесса одному из своих слуг. – Проследи, чтобы дворцовая стража не помешала моим развлечениям!
Лаймасай сделала приглашающий жест степнякам и генералу Фалфаю:
– Прошу вас проследовать к главной площади! Кублан-хан, проводите меня!
Последняя фраза означала, что молодой степняк должен подать принцессе руку. Но ее уже сопровождал актер Дулайфун, пожиравший глазами своего потенциального соперника. Мгновение поколебавшись, Кублан-хан занял место возле принцессы с другой стороны. Так, сопровождаемая сразу двумя кавалерами, Лаймасай направилась к главной площади Летнего дворца.
Бегущий За Ветром вместе с Хумшаром и Фалфаем держался позади. Волшебник поддерживал вежливую беседу с генералом, а сам при этом внимательно прислушивался к фразам, которыми обменивались шедшие впереди молодые люди. Он с удовлетворением отмечал, что его подопечный с успехом справляется с непростой задачей. Простой степняк за последние пять лет превратился в неплохого политика, умело жонглирующего словами и фразами. То, что Кублан-хан обратил на себя внимание принцессы, Бегущий За Ветром считал несомненной удачей. А личный интерес юноши к Лаймасай волшебник расценивал, как величайший успех.
Новости по Летнему дворцу распространялись с необыкновенной скоростью. Когда принцесса Лаймасай и ее компания дошли до площади перед резиденцией императора, на трибунах уже рассаживались придворные сановники и приглашенные гости, чтобы посмотреть на то, как молодой посол степного ханства будет демонстрировать свое боевое мастерство.
Сам император Лайтэй все еще катался на лодке по искусственным прудам, так что зрителей собралось не так уж много. Однако Бегущий За Ветром не сомневался, что уже завтра имя Кублан-хана будет на устах у всех обитателей дворца.
Слуги закончили свою работу, установив на площади около дюжины шестов с насаженными на них тыквами. Нацуркан привел лошадь Кублан-хана. Издалека увидев своего хозяина, скакун радостно заржал.
– Достаточно ли вам света? – спросила принцесса у Кублан-хана. – Не помешают ли вам сумерки?
– Нисколько! – ответил молодой человек. – Дворец вашего властительного отца освещен таким большим количеством ярких фонарей, что мне кажется, будто солнце стоит в зените и оттуда любуется на вашу красоту.
Бегущий За Ветром удивленно прислушался. Он и сам не помнил, когда успел научить полудикого степняка таким цветистым фразам. Впрочем, вполне вероятно, Кублан-хану подсказывало нужные слова его неожиданно вспыхнувшее чувство к принцессе Лаймасай.
А вот Дулайфун был явно не в восторге от близости внезапно появившегося соперника.
– Не пора ли начинать? – с некоторым раздражением спросил актер. – Долго ли принцесса, дочь самого императора Кайвая, должна ожидать начала представления?
Кублан-хан бросил на Дулайфуна один короткий взгляд, который не предвещал тому ничего хорошего в самом ближайшем будущем, а потом поклонился Лаймасай:
– С вашего позволения, принцесса…
– Да, да, начинайте! – игриво разрешила девушка.
Кублан-хан махнул Нацуркану рукой, и тот выпустил поводья. Затем Кублан-хан коротко свистнул. Лошадь, поняв приказ хозяина, помчалась к нему и остановилась рядом, как вкопанная. Молодой степняк легко вспрыгнул в седло и засунул уздечку за свой широкий, расшитый золотом и серебром пояс. Он вынул лук из притороченного к седлу налучья, а из колчана достал несколько стрел и зажал их в зубах. Затем он ударил пятками по бокам лошади, и та мгновенно сорвалась с места. Кублан-хан управлял своей лошадью лишь коленями и пятками.
Вначале всадник выскочил на середину площади, и лошадь закружилась на месте, словно маленький лохматый вихрь. Раздалось жужжание, и в разные стороны полетели длинные стрелы, выпускаемые Кублан-ханом с невероятной быстротой. Зрители на трибунах закричали от страха, но ни одна из стрел не пролетела мимо мишеней. Все они пронзили тыквы и воткнулись в шесты.
Отстрелявшись, Кублан-хан звонко засвистел, и его лошадь зигзагами помчалась по площади. Молодой воин выхватил саблю и на полном скаку рассек те мишени, которые не были поражены стрелами. Затем он вернулся к принцессе, остановил лошадь и спрыгнул на землю. Демонстрация боевого мастерства заняла всего несколько минут.
Лаймасай была совершенно поражена. Увиденное настолько отличалось от всех тех зрелищ, которыми услаждали обитателей дворца, что принцесса просто не могла осознать, ЧТО проделал Кублан-хан. Из всех кайвайцев, пожалуй, только генерал Фалфай мог по достоинству оценить смертоносное искусство молодого степняка. Но он предпочитал помалкивать.
Кое-где на трибунах послышались робкие неуверенные хлопки.
– И это все? – с нескрываемой насмешкой спросил Дулайфун. – Подготовка к представлению оказалась более сложной, чем само представление.
– Если это кажется вам таким простым, то не попробуете ли вы это повторить? – убийственно-вежливо предложил Кублан-хан.
– Такие трюки слишком грубы для древних традиций кайвайского театра! – ответил актер.
– Это не трюки для театра! – парировал Кублан-хан. – Это боевое искусство для реальной жизни. Это искусство побеждать в бою, а не на театральной сцене.
Принцесса Лаймасай выглядела несколько растерянной. Легким кивком головы она поблагодарила Кублан-хана:
– Вы заинтересовали меня. То, что вы сделали, было довольно необычно и… слишком быстро. Я многого не успела разглядеть. Надеюсь, что вы не откажетесь как-нибудь еще раз повторить это представление?
– Ради вас, прекрасная принцесса, я проделаю это сколько раз, сколько вы пожелаете! – галантно произнес Кублан-хан.
Дулайфун стиснул зубы, так что на скулах заиграли желваки, но промолчал.
– Вы заинтересовали меня, – повторила принцесса, выпуская руку актера. – А сейчас я хочу отдохнуть.
Лаймасай зашагала в сторону императорской резиденции. Слуги поспешили за ней. Остальные люди, слегка обескураженные, остались стоять на месте. Для дочери императора столь поспешный уход был необычен и почти неприличен.
Первым опомнился Дулайфун. Он с нескрываемым презрением оглядел послов ханства Степного Ветра, фыркнул и быстро пошел назад в театр.
Генерал Фалфай подошел к Кублан-хану:
– Если ваше предложение еще остается в силе, то я бы с удовольствием навестил вас в резиденции вашего посольства.
– Всегда рад вас видеть! – радушно улыбнулся тот. – Но чем вызвана такая быстрая перемена вашего мнения?
– Я внезапно понял, что Кайвай должен видеть в вашем ханстве Степного Ветра не вассала или подданного, а союзника, с которым нужно считаться.
Взаимно раскланявшись, молодые степняки простились с Фалфаем. Когда рядом не осталось ни одного кайвайца, Кублан-хан шумно вздохнул и вопросительно посмотрел на Бегущего За Ветром:
– Кажется, я сегодня наделал много глупостей?
– Ужасно много! – с веселой улыбкой согласился волшебник. – Ты не просто «вышел в свет», ты буквально ворвался в сердце Кайвая верхом на лошади и с оружием в руках. Учти, это не пройдет незамеченным. С сегодняшнего дня кайвайцы будут следить за нами особенно внимательно…
Кублан-хан поник головой, полностью принимая все упреки.
– …Кроме того, ты своей удалью добился того, что внес сомнения в умы высших сановников Кайвая, – продолжил Бегущий За Ветром. – А это неплохо. Очень неплохо. Это даже лучше, чем я предполагал. На ткани мироздания могут завязаться самые неожиданные узелки человеческих судеб…
Последние слова молодые степняки не совсем поняли. Но они уже привыкли к тому, что их наставник, друг и помощник иногда говорит загадками.
* * *
Прошло две недели…
– Где Кублан-хан? Кто последним видел Кублан-хана? – грозно вопрошал Нацуркан слуг в резиденции посольства ханства Степного Ветра.
Вообще-то молодые степняки под благотворным влиянием Бегущего За Ветром давно уже стали вполне вежливыми и довольно терпимыми, но… когда сталкивались с нерасторопностью слуг, то могли схватиться за плетку. Их не остановило бы даже то, что не все слуги в резиденции являлись выходцами из северо-западных и западных кочевий, ведь на работу к иностранцам нанимались и кайвайцы (причем, разумеется, какая-то их часть являлась засланными шпионами и соглядатаями).
Несмотря на гнев Нацуркана, который помимо обязанностей первого советника посольства выполнял функции руководителя службы безопасности, слуги согнулись в низких поклонах… и молчали.
– Это что, заговор? – вскричал Нацуркан и начал нащупывать рукой эфес сабли.
В этот момент появился заспанный Хумшар, на ходу застегивая пояс и прилаживая на голову маленькую шапочку из золотой парчи – особо модный предмет одежды в Кайвае в этом сезоне:
– Что за шум? Нацуркан, что случилось?
– Никто из слуг не может мне ответить, где находится Кублан-хан. И это при том, Хумшар, что я лично приказал им не спускать глаз с господина.
Хумшар понимающе кивнул. Кублан-хан в последнее время использовал каждую свободную минуту, чтобы съездить в Летний дворец императора Лайтэя, благо что всадник мог добраться туда за пару часов. И, конечно, не дела посольства увлекали молодого степняка, а возможность новой встречи с юной принцессой Лаймасай.
Бегущий За Ветром делал вид, что не замечает слишком частых отлучек Кублан-хана, предоставив молодому человеку полную свободу действий. Сам волшебник тоже часто покидал резиденцию посольства, но никто не знал, куда и зачем он направлялся, и даже Нацуркану не пришло бы в голову направить слуг для слежки за ним.
– Последний раз спрашиваю: почему вы не выполнили мой приказ? Почему в данный момент Кублан-хан находится в одиночестве?! Почему его никто не охраняет и не защищает?!! Почему, вообще, никто из вас не знает, где находится наш господин?!!!
Пальцы Нацуркана сомкнулись вокруг рукоятки сабли. Конечно, он никого не собирался зарубить, но в гневе обычно щедро раздавал нерадивым слугам весомые удары плашмя.
В этот момент в зал вбежал запыхавшийся воин из посольской охраны и радостно прокричал:
– На дороге показался Кублан-хан!
Нацуркан погрозил слугам кулаком:
– Радуйтесь, лентяи! Вам повезло!
Затем вместе с Хумшаром он поспешил навстречу своему другу и господину. Кублан-хан вихрем проскочил подъемный мост надо рвом и остановился во дворе перед дворцом – резиденцией посольства. Он выглядел немного утомленным, но довольным.
Соскочив с лошади и бросив поводья одному из слуг, Кублан-хан радостно приветствовал Нацуркана и Хумшара:
– Доброе утро, друзья! Оно сегодня необыкновенно доброе, правда?
– Тебе лучше знать, – Нацуркан старался выглядеть строго и даже немного обиженно, но при виде улыбающегося Кублан-хана сам не смог удержаться от улыбки. – Опять был на празднике в Летнем дворце?
– Верно. Сегодня ночью, вернее, вчера ночью проходил праздник плавающих фонариков. На маленьких плотиках и лодочках сотни разноцветных бумажных фонарей плавали по дворцовым прудам. Это было очень красиво! Мы даже не заметили, как наступило утро.
– Вы с Лаймасай? – уточнил Хумшар.
Глаза Кублан-хана мечтательно устремились куда-то вдаль:
– Да, мы с Лаймасай.
– И ты опять не взял с собой никого из нас, – укоризненно произнес Нацуркан. – Если ты считаешь, что мы бы помешали, то взял хотя бы трех надежных слуг.