Loe raamatut: «Просто о главном», lehekülg 4
Пуговки
Вытрезвитель
Пять железных кроватей. На первой, свернувшись калачиком, в мохеровом халате, шерстяных носках и с пуховым платком на голове, лежала Елена, девушка тридцати пяти лет. На второй, на животе, поверх одеяла, в черном длинном пальто и в сапогах на высоченных каблуках – Светлана, ровесница Елены. На третьей, под одеялом, раскинув конечности в разные стороны, тридцатилетняя Лера. На четвертой, под одеялом, на правом боку мирно посапывала тридцативосьмилетняя Ирина. На пятой… К сожалению, не было возможности распознать, кто скрывался под одеялом.
Ирина резко вскочила на кровати и села. Нахмурившись, осмотрела помещение. Ежась, встала, прошла по помещению, останавливаясь около каждой кровати и заглядывая в лица спящих. На третьей кровати ее внимание привлекли голубые волосы, торчащие из-под одеяла. Ирина взяла одеяло за кончик и уже собиралась осторожно его убрать с лица девушки, как вдруг голубой парик подал голос:
– Руки убрала!
Лера резким движением скинула одеяло, спустила ноги на пол и села на кровати.
При виде Леры Ирина рассмеялась.
Девушка была одета в коротенькое кружевное платье и голубого цвета взлохмаченный парик с большим белым бантом.
Лера подняла хмурый взгляд на смеющуюся Ирину.
– Че ты щеришься? У самой мочалка на башке.
– Не кипятись. Меня Иринка зовут.
Лера, бросив брезгливый взгляд на Иру, произнесла:
– А мне-то какое дело?!
– Похмелиться нет? – спросила Ирина и, вывернув карманы спортивных штанов, добавила: – Все прошманали. Даже фанфурика не оставили.
– Не. Любительница, что ли? – хмуро спросила Лера.
– Это ты про что?
– Ну, за ворот закладываешь?
– Чего?
– Алкашка, говорю, что ли?
– Аааа, да не.
Ирина засмеялась и села рядом с Лерой. Девушка на всякий случай отодвинулась от незнакомки подальше.
– У меня соседка была, – начала рассказывать Ирина, – баба Паня, шикарная бабуленция, чего не скажешь про ее дочку, мерзота редкостная. Так вот баба Паня – умница, мудрые слова говорила. После тяжелого вечера… Ну, ты поняла. – Ирина, улыбаясь, хлопнула тыльной стороной ладони себе по шее. – Обязательно утречком опохмелиться надо. 50 грамм – терапевтическая доза, святое дело, для здоровья. А бабка-то знала толк, медиком была, патологоанатомом!
Лера, косо поглядывая на Иру, встала с кровати и отошла в сторону.
– Да, забавная ты. – Лера обвела взглядом спящих и добавила: – Подруги твои?
– Не, меня когда привезли, они уже были, и ты, кстати, тоже уже дрыхла. Ты сама-то откуда такая нарядная?
– В сад ходила, на утренник к ребенку, – ответила Лера, поправляя парик. – Часто здесь гостишь?
– Первый раз. Нервную соседку ведром холодной воды пыталась успокоить.
– Понятно. Бутылку не поделили, – произнесла Лера, понизив голос, чтобы собеседница не услышала.
Девушка подошла к железной двери, подергала за ручку – дверь, естественно, была закрыта.
Лера несколько раз ударила по ней кулаком.
– Эй, барыги! Открывайте ворота.
– Чего надо? – послышался мужской голос с другой стороны.
– Чего, чего? Выпускай, давай. Выспалась я!
– Слышь, Серег, бабы бунтовать начинают.
В двери резко открылось окошко, и в нем появилось полное лицо полицейского.
– Тебе че?
– Во-первых, не баба, а Валерия Викторовна, – дерзко произнесла Лера, – А во-вторых, доставай ключи, Буратино, и дверь отворяй.
– Шустрая! Долго думала?
– Не твое дело!
– Ну вот и посиди пока, Мальвина хренова.
Окошко с грохотом закрылось.
– Козлиная морда! – Лера со злостью ударила ногой по двери.
– Будешь буянить, я тебе еще 15 суток впаяю! – ответил голос за дверью.
– Все равно козел!
Лера стащила парик Мальвины с головы и направилась к своей кровати.
– Ты лучше не шуми, – рекомендовала Ирина. – Мы бабы вроде приличные, долго держать не будут.
– Особенно ты приличная! – пробурчала Лера.
В этот момент на третьей кровати, где спала Света, наметилось движение. Девушка встала на карачки и начала задом пятиться к краю кровати.
– Вот это ее раскорячило, – заметила потуги сокамерницы Ирина.
– Ну, эта точно проститутка! Профессиональную стойку приняла, – произнесла Лера.
Света ногу за ногой спустила с кровати. Оттолкнулась руками от кровати, принимая вертикальное положение и ловя равновесие.
– Тяжелая, видать, ночная смена была, – с сарказмом заметила Лера.
– Опа! – Света хлопнула в ладоши и замерла, так сказать, закрепляя устойчивость.
Девушка непонимающим взглядом посмотрела по сторонам.
– Доброе утро, милейшая государыня, – раскланиваясь в реверансе, поприветствовала Лера Свету.
Света хмуро посмотрела на Леру и произнесла:
– Так! Мне пора.
Девушка неустойчивой походкой направилась к двери. Постучала.
– Карлик-переросток, ты че, не поняла? – донесся голос полицейского.
Окошко снова открылось.
– О! Вторая проснулась!
– Мужчина, вы кто? – ничего не понимая, спросила Света.
– Серега, держись, веселое утро сегодня будет. Дамочка, идите, проспитесь.
Полицейский снова закрыл окошко.
Света, нахмурившись, отошла от двери. Заметила Ирину.
– Здрасти. А что здесь за мероприятие? Корпоратив, что ли, какой?
– Ага! Женский утренник в санатории МВД «Прохладный», – ответила Лера.
Света бросила недоверчивый взгляд на Леру, вернулась к своей кровати, села.
– Ты только не переживай, – погладив по плечу девушку, успокоительным тоном произнесла Ира. – Вытрезвитель это!
В этот момент на второй кровати проснулась Лена. Пока девушка приходила в себя, Лера ее разглядывала.
– На бомжиху вроде похожа, но слишком чистая. Юродивая, наверно!
– Ну ты критикесса! Сама-то кем будешь? – спросила Ирина у Леры.
– Не твое дело! – резко ответила девушка.
Лена, недоумевая, осмотрев помещение, вдруг резко вскочила с кровати.
– Ведро! Где ведро? – Лена заглянула под кровать, посмотрела по углам. – Потеряла ведро! Вот дура!
– Какое еще ведро? – спросила Ира.
– Пластмассовое, с крышкой, красное, на 10 литров, под мусор. – Лена, расстроенная, села на кровать. – Совсем новое, позавчера только купила. Старое развалилось все, до последнего не выбрасывала. Уже и дно давно отпало. А что ведро без дна, не ведро, что ли?
– Настырная! – заметила Ира.
– Экономная! – с улыбкой поправила Лена.
– Ну говорю же, юродивая! – повторила свое предположение Лера.
– А я где? – спохватившись, спросила Лена.
– А сама не видишь? – закатив глаза, произнесла Лера.
Света, сморщившись, сдавила пальцами виски.
– Вытрезвитель… – простонала девушка.
– Как вытрезвитель? – выпучив глаза, вскрикнула Лена.
Ирина протянула Лене руку для приветствия.
– Ирина, приятно познакомиться.
– Лена… – заторможенно пожала ей руку девушка.
Ирина подсела к Лене на кровать и спросила:
– С тобой чего приключилось-то?
– Пошла я вчера вечером выносить мусор, – задумчиво начала свой рассказ Лена. – Шаль на голову накинула и прям в халате побежала. Зима, конечно, но у меня мусорка недалеко от подъезда. По дороге обратно встретила однокурсницу Катьку, сто лет не виделись. Оказалось, она в соседнем доме квартиру купила. Пошли, говорит, ко мне, посидим по-домашнему, потрындим. Я хотела домой заскочить переодеться, так она не дала. «Знаю я тебя, сейчас уйдешь, и с концами». В общем, я в чем была, так и пошла… и с ведром.
Лера, заинтересовавшись рассказом Лены, повернулась к ней лицом и подперла голову рукой. Лена продолжала:
– Катька тогда пророческие слова сказала. «Мои вещи тебе не подойдут, а халатик твой придержит нас от необдуманных действий». Я еще подумала в тот момент: «В молодости ничего не удерживало». Катька у нас главной заводилой в училище была. Все праздники она организовывала. На уши кого хочешь могла поставить. Мы ее и прозвали – наша Екатерина Первая. Расположились, как водится, у нее на кухне. Катерина фотки старые принесла, винца за встречу налила. Мы за шутками, прибаутками бутылку и выпили. Она еще одну откупорила… А я выпиваю мало, и мне как-то уже повеселело совсем. Тут пришли знакомые Катькины, сколько было человек, уже не помню. «А пошлите в клуб», – говорят они. Я вообще особо никуда не хожу, времени нет, да и возраст не тот, 35 уже, стесняюсь! – Лена обреченно вздохнула. – На клуб я согласилась. Про наряд свой напрочь забыла. Калоши войлочные на шерстяные носки натянула, куртку Катькину накинула, и мы ушли в ночь.
Глаза Лены округлились, она прикрыла рот одной рукой и начала медленно вставать с кровати.
– Сейчас, видимо, самое интересное начинается, – подметила Лера.
– Помню, танцевали, а на сцене в этот момент стриптиз мужской показывали. Потом мужчина куда-то делся, и я полезла на сцену. «Солирую!» – заорала я и стала танцевать. – Лена сделала несколько неуклюжих па. – Я ж даже халат распахнула. – Лена снова прикрыла рот рукой и заглянула под халат. – Уф! Слава богу, в белье. Потом помню, как от охранников отбрыкивалась. Потом в репку стали играть. Я за шест схватилась, а они за меня. Последнее, что осталось в памяти, – падаю на этих боровов в обнимку с шестом. – Лена на секунду замолчала и задумчиво продолжила: – Но с ведром как-то нехорошо получилось. Куда ж я могла его деть?
– Вот это я понимаю. Вот это отдохнула, – засмеялась в голос Ира.
– И что мне теперь делать? Неудобно как-то получилось. Клуб разгромила, ведро потеряла…
– Выход один, полное смирение и покой. Поздняк метаться, – подбодрила Ира Лену.
– Мне вот покоя не дает пятая отдыхающая! – произнесла Лера, посмотрев на бесформенную кучу на пятой кровати. – Может, она окочурилась уже?
В этот момент некто с пятой кровати громко выпустил газы.
– Не окочурилась, – заключила Лера.
Света неожиданно схватилась за голову и простонала:
– Ой, блииин!
– Тоже подругу встретила? – участливо спросила Ира у Светы.
– Да не… Я актриса…
– Опа! – удивилась Лера, – А я думала, проститутка!
– Чего?! – возмутилась Света. – Ты на себя посмотри! – Света повернулась к Ирине и Лене и продолжила рассказывать им: – Премьера спектакля вчера была. Мы просто понемногу выпили, мне Виталий позвонил, услышал, что я выпивши, и сказал, что завтра перезвонит…
– А кто такой Виталий? – спросила Ира.
– Любовник…
– Женатик, наверно?
– Какая разница? Да.
– Ой, как я тебя понимаю! – сочувственно произнесла Лена.
– У тебя тоже сложная ситуация? – спросила Света.
– Не то слово.
– Так и чего там с нашим Виталиком? – спросила Лера.
– Ну позвонил, а мне с ним поболтать хочется, видимся раз в неделю. А он мне: завтра, завтра. Я разозлилась, трубку бросила. Под впечатлением выпила чуть больше положенного. Как на стойке оказалась, не помню…
– Странная у вас тяга к стриптизу, девочки! – произнесла Лера, поглядывая то на Лену, то на Свету.
– Потом… Ой! Потом я к дому Виталия приехала на такси. В квартиру подниматься не стала, супруги испугалась. Под окнами орала на всю улицу… Ой, дуууура! Видео!!!! Он меня на телефон снимал! – Света говорила, и от воспоминаний ее глаза с каждым словом становились все больше и больше.
– Жаль, телефоны у нас отобрали. Я б с удовольствием на это представление посмотрела! – хихикнула Лера.
– Я сижу в кустах возле его дома, спряталась, а он, подлец, снимает. Я ему говорю, что никуда не пойду. А он мне: «Дура, жопу отморозишь! Совсем охренела! Дома дочь ждет, а она пьяная по подворотням мотается!» А я ему новый аргумент: «Вот под окнами у тебя сдохну, буду валяться тут и вонять, чтоб тебе, суке, стыдно было!» «Ты в своем уме, у меня жена, дети дома!» «А мне-то что? Надо было думать, когда писькой своей пятисантиметровой в разные стороны размахивал…»
– Че… – прервала рассказ Светы Ира. – Правда, пять сантиметров?
– Чего? – не поняла Света.
– Стручок его, – уточнила Лера.
– Ой, ну нет, конечно. Это я сгоряча.
Света встала с кровати.
– Я все вспомнила! Он мне потом машину поймал и отправил домой. А я к водителю приставать начала. Говорю: «Люба ли я тебе?» А он мне отвечает: «Хороший ты девка, но дорогой. У меня на тебя денег не хватит». На душе совсем тошно стало. Сижу, губу нижнюю жую. А тут нас полицейские остановили и к водителю привязались. «Чего у тебя за баба в машине, извозом занимаешься? А вы, девушка, случаем не проститутка?» Много ли мне надо было? – Света засучила рукава. – Я из машины выхожу, к толстожопому подхожу и как маздану ему со всей дури сумкой по морде. Развернулась и обратно в машину пошла. Он меня догнал, как бегемот в брачный период, вокруг скачет и визжит: «Ты что ж, сука, делаешь? Я тебя засажу!» Я не растерялась, развернулась и еще раз накатила. Косметика в одну сторону, сумка в другую. Смотрю, из машины второй бежит. Я карандашами для подводки глаз вооружилась и приняла стойку охотника, на которого медведь нападает. «Иди, давай! Я тебе сейчас один карандаш в глаз воткну, а второй в яйцо, чтоб неповадно было!» В общем… быстро они меня скрутили… Вскоре бобик подъехал, меня туда погрузили… что было дальше, не помню.
Расстроенная Света села на кровать.
Лера и Лена безмолвно катались от смеха. Ирина пыталась сдержаться.
– Вот как, как я так могла? Я же приличная девушка!
В этот момент пятая кровать ожила. Девушки замерли, с интересом наблюдая. Вначале под одеялом копошились, потом одеяло резко откинулось, и девушкам явилась пятая сокамерница. Судя по одутловатому лицу, женщина была похожа на сильно пьющую, а по драной шубе, несуразной кофте и засаленной юбке – на совсем несостоятельную особу. Женщина раскинула в разные стороны руки и ноги и продолжила спать.
– Может, разбудить ее уже? – предложила Лера.
– Да пусть спит. Устала, видать, – ответила Лена.
– Вдруг она буйная. Будет тут концерты закатывать, – добавила Света.
– Ладно, расскажу теперь я свои приключения! – Лера демонстративно встала с кровати и натянула парик Мальвины на голову. – Пошла я на детский утренник в детский сад к сыну Федьке, ему четыре годика. Наша креативная воспиталка Юлька, одноклассница моя, выдумала спектакль «Буратино» поставить, но чтобы роли исполняли не дети, а родители. Меня определили по знакомству на роль Мальвины. Отыграли спектакль с успехом. Детей родители разобрали, моего забрала свекровь и отправилась с ним к своей сестре в соседний город с ночевкой. Юлька всю нашу труппу собрала, в группе заперлись, ну и набросались, за здоровье деток и наш дебют. Праздник закончился затемно, состояние неописуемое. Подплываю к дому, как русалка к кораблю принца. И только возле двери понимаю, что ключей-то нет. Звоню муженьку. Недоступен. Звоню свекрови, уже у сеструхи спать укладываются. Я к дяде Пете, соседу. Он поковырялся в замке, ничего не получилось. И присоветовал мне в пожарку обратиться. Она от нас в двух домах находится. «Приедут, лесенку-чудесенку поднимут, в окошко влезут и дверку изнутри откроют», – говорит он.
– Так проще было в МЧС позвонить. Они б тебе без проблем дверь вскрыли, – прервала Лерин рассказ Света.
– Проще-то оно, конечно, проще, но настрой-то у меня был боевой и креативный.
Пришла я в пожарку, сказала все как есть. Мужики помочь согласились, только сказали, чтобы я в диспетчерскую позвонила и заявку сделала, что так, мол, и так, вышла, дверь закрылась, суп на плите, гарью пахнет. Я, вернувшись к дому, так и сделала. Не прошло и пяти минут, во двор влетают две пожарки, а за ними скорая и полиция! Я так чуть в сугроб от изумления не села. А тут еще две старые хреновины, зубоскалы морщинистые, из моего подъезда вылезли и ехидно мне так: «Че, Валерия Викторовна, ключики посеяли?!» Из пожарки вылетают четыре неизвестных мужика, из скорой – врач, из полицейской – два мен… полицая, меня окружили и галдят: «Где пожар? Где пожар?» А я в пожарных тыкаю и говорю: «Я не с этими договаривалась». Никто разобрать ничего не может. А я гляжу сквозь кордон, ко мне одна из бабок прорывается и благим матом орет. Оказалось, эти ироды пожарные ее любимый заборчик вокруг заснеженной клумбы сломали, и теперь я для нее вселенское зло. А мне-то море по колено. Я отвечать стала на том же языке, на котором она мне орала. Ее это еще больше раззадорило. А тут еще полицаи: «Девушка, придется заплатить за ложный вызов». У меня мозги окончательно с катушек съехали. Ментов послала. Бабке помпон от шапки оторвала. Всем пожелала добра и крепкого здоровья. Меня грандиозно в бобик посадили и увезли. – Лера картинно, раскинув руки в разные стороны, падает на кровать.
– Ой, какая ты, Валерия, веселая! А с виду и не скажешь! – подытожила Лена.
Ирина заметила, что неизвестная с пятой кровати свернулась в позу эмбриона и начала дрожать.
– Вот кому вчера веселее всех было.
Ирина подошла к женщине и накрыла ее одеялом. Женщина, не открывая глаз, натянула одеяло на голову, оставив открытым только лицо, и начала негромко похрапывать.
– Судя по виду, ей каждый день весело, – сказала Лера.
Лена, осмотрев карманы халата, расстроенно произнесла:
– Я, видимо, и телефон потеряла…
– Да забрали их у нас, – сказала Лера.
– Ой, что же делать? Санечка переживать будет.
– А мне уже начинает нравиться такой отдых, – закидывая руки за голову, произнесла Лера. – Ни тебе мелкого оглоеда, ни любимого с его дружками, ни посуды грязной, ни уборки. В запой, что ли, уйти?!
– Лен, а Санечка – это кто? – спросила Ира.
– Дочка.
– Сколько ей?
– 21 почти.
– Погоди. Ты ее в пятнадцать родила, что ли?
– Она детдомовская.
– Я б не смогла из детского дома воспитывать, – брезгливо заметила Света.
– Я бы тоже, – вздохнула Лена. – Долгая история.
– Рассказывай уже. Все равно делать нечего, – сказала Света.
– Ну ладно. Исповедуюсь перед вами, – согласилась Лена, – Года три тому назад я очень хотела ребенка. У меня не было постоянного мужчины, но возраст бил в колокола. Долго я ходила с этим желанием, жертву выискивала, от которой можно было бы родить, и вот, полтора года тому назад, нашла. Местный театр заказал на нашей фабрике пошив костюмов для нового спектакля. Неслыханное мероприятие. Меня сделали старшей по этому заказу. И вот однажды ко мне пришел он! Режиссер! Статный, харизматичный, умный. Он мне про концепцию, а я слюни распустила и собраться не могу…
– Это случайно не Морозов? – насторожилась Света.
– Нет. Ой! Я совсем забыла, что ты в театре играешь…
– Не переживай. Я никому не скажу…
– Ну хорошо. Только никому.
Света движением руки показала, что рот на замке.
– Он слюни мои заметил и не преминул этим воспользовался, а я и сдалась. Женщина же. Ой, девочки, вы, верно, подумаете, что я легкомысленная натура, но я спешу уверить вас в обратном! Без мужика так тяжело жить!
– Нам ли не знать, – тяжело вздохнула Света.
– Ну, это вы за себя говорите. Я замужняя, – гордо ответила Лера.
– Счастливая ты! А у меня, как у Светы получилось. Женатый, трое детей и две молодые любовницы. Я когда про весь этот гарем узнала, хотела ноги сделать, только вот почему-то ноги мои меня не слушались. Я и решила, рожу для себя. В Москве-то сложно со свободными мужиками, а в нашей Бугульме и подавно. А часики тикают, годы прибавляются. Рожу! Выращу как-нибудь сама! Не захочет помогать, и фиг с ним! На крайний случай к мамке на Урал уеду.
– Выкинула? – спросила Ира.
– Кого?
– Ребенка. Выкидыш был?
– Нет. Бог так и не дал. Режиссер мой пришел как-то вечером. Смотрю, лица на нем нет. И говорит: «Ты-то хоть рожать не собираешься?» И глазами так буравит мне душу, как будто наверняка узнал мой замысел. Я дурочкой прикинулась. Отрицаю все. А он и говорит: «Надька (жена его) и Полька (одна из молодух) беременны». Я до дивана доплыла, уселась, слова сказать не могу. Потом кое-как выдавила: «Что делать-то будешь?» «Пусть, – говорит, – рожают. Бог поможет». И тут, девочки, крест вам даю, все в моем мозгу перевернулось. Не хочу я рожать! Не хочу! Это что ж получается, нищету плодить. Так кроме денег деткам же любовь нужна, родители. А какие тут, к лешему, родители? А вырастит, как ему объяснить потом, где папка. Ту ночь, когда он объявление сделал, я его у себя не оставила, до утра не спала, думала. И такие мне истины открылись, каких я до тех пор не понимала. Аж страшно стало. Понимают ли люди, зачем они детей рожают? И знаете, что я вам скажу? Чаще всего они их просто хотят! И это «хочу» – проявление элементарного эгоизма. Мало кто в тот момент задумывается о новом человеке как о будущем живом существе. Мало кто понимает всю ту ответственность, которая ляжет на их плечи. А больной если родится? Его любить надо еще больше и не позволить себе слабости, даже мысли допускать, чтоб в детский дом отдать. И стоило мне только смириться со своим решением, как вся жизнь встала вверх дном.
– Я смотрю, ты любительница жизнь себе рачком ставить, – ехидно подметила Лера.
– Ну что ты в самом деле?! – возмутилась Света.
– А с режиссером ты рассталась? – спросила Ира.
– Нет. Не смогла, – обреченно ответила Лена.
– Понятно. Слаба на передок, – снова съязвила Лера.
– Шшшшш! – зашипела на нее Света. – Что ты говоришь?!
– А ты не шикай на меня! Правду говорю.
– Ничего, ничего, для меня это не обидно, я же знаю себя, – Леня тяжело вздохнула. – В то время ко мне по распределению от училища на практику пришли пять девушек, но сблизились мы только с Санькой. Видимо, это был замысел божий. Я знать не знала, что она из детского дома, только спустя пару месяцев она мне все рассказала. Подходит как-то утром и говорит: «Теть Лен, у меня сегодня день рождения, приходите вечером в кафе «Иголка». Кафе у нас такое от фабрики есть. «А родственники, – говорю, – против не будут?» «Неееет, что вы». Я и решила девчушке приятно сделать. Прикупила ей подарок и после работы отправилась в «Иголку». Каково ж было мое удивление, когда я ее нарядную увидела одну за столиком. «А где все?» Она смутилась, глаза в пол опустила и говорит: «Нет у меня никого, теть Лен, детдомовская я!» И она рассказывать стала про трудности детдомовской жизни, а я реву сижу, бутылку вина чуть ли залпом не выпила. Скулила так, что все посетители на нас внимание обращали. Официант за час три раза подошел спросить, все ли у нас в порядке. «День рождения у нас, милый, день рождения», – всхлипывала я. Санечка тоже под свой рассказ почти бутылку выпила, я говорить ничего не стала, праздник такой, да и распереживалась девчушка.
Ой, девочки, к концу наших посиделок у меня вся морда в туши, глаза опухли, как у новорожденной. А она мне напоследок говорит: «Мечта у меня есть, теть Лен, хочу в театральный поступить. Актрисой хочу быть, на сцене играть, людям истории разные рассказывать». И решила помочь ей. Поговорила со своим режиссером, он ее пристроил в облцентре в театральный, даже общежитие дали.
– А ты не думаешь, что она тебя просто развела? – спросила Лера.
– Ты знаешь, меня, грешным делом, такая мысль посещала. Но я подумала, ведь каждый из нас своих, родных, родителей не раз разводил. Я когда вот это подумала, заглянула в Санькины глаза, а там надежда! Надежда на то, что наконец появился человек, которому довериться можно, которого развести можно, по-доброму, как ребенок родителя. И я уже была на все согласна. А в конце этого августа поезд увез ее на учебу, и вот уже почти полгода мы не видимся.
– И что? Забыла про тебя? – спросила Ира.
– Неет, куда там. Через день после отъезда позвонила и мамкой называла! Я чуть замертво не грохнулась! Неделю ревела! Сижу вечерами, на машинке строчу, я дома иногда подрабатываю, реву как дура, вина бутылку допиваю, а от чего, и сама не знаю. От неожиданности положения, наверно. Она ж мне как родная стала, и ведь теперь оправдать надежды надо ее, помочь делом, советом. И честно признаюсь, мне все это так нравится! Я жизнь почувствовала. Я хоть сейчас и одна, как и прежде, но все же не одна. Сердечко ее чувствую на расстоянии, и на душе спокойно становится. – Лена прикусила нижнюю губу. – За ней грешок водился, подворовывала. Я всю голову сломала, как ей объяснить, что нехорошо это. Девчонка-то взрослая, орать поздно уже. У нее это как болезнь… Клептострофобия…
– Клептомания, – поправила Света.
– Точно. Я ей говорю: «Ты если уж так без этого не можешь, возьми, в руках подержи и на место клади». И что вы думаете? Так и отучилась. Ей же доверие нужно, опора. Вот так и живем!
– Дааа, влипла ты! – произнесла Лера. – Родному хвост накрутила, и все в ажуре! А тут подстраиваться надо. Лавировать.
– Не права ты, Валерия. С любым человеком по-хорошему надо, добротой. Он слышит так лучше. Вы мне вот что скажите… – Лена смущенно опустила глаза. – Я вот не рожала и уж вряд ли рожу, но ведь против природы не попрешь. Интересно же! Как… – Лена попыталась показать руками объемы ребенка. – Как… вот это все… Вылезает оттуда?
Девушки одна за другой начали смеяться.
– Ой, не могу я над тобой, Ленка. Там же все предусмотрено! – сквозь смех сказала Ира.
Лера решительно встала с кровати.
– Раззадорили вы меня. Слушайте! Женщина – это универсальная машина автономного питания – все могу! Мужики-то, они что? Ходят на работу, если ходят, жрут, на диване валяются. А тут и на работу сносись, и дом в порядке держи, и жрать готовь, но это только верхушка айсберга. Снизу самое интересное! Ноги раздвинь, приятно ему сделай, девять месяцев с пузом проходи, роди, а потом всю жизнь этот цветочек на своем горбу тащи, при этом продолжай жрать готовить, дом убирать, гостей принимать и маму любимого мужа боготворить!
– Тебя ж никто не заставляет так жить! – подметила Света.
– Много ли ты понимаешь, – парировала Лера. – Жизнь так устроена. Я вот хотя бы за своего алкоголика рада, что ему со мной жутко повезло. Я, когда беременна была, ночами его за мороженкой не посылала и фейхоа не требовала. Главное, чтоб в доме была перловка. Я ее употребляла в любом виде. Первое, второе, каша, пирог из перловки, один раз кашку жиденько развела кипяченой водичкой, сахара добавила, вот тебе и компот. Но вот мой благоверный на почве моей беременности трусоват стал, мужикам морды бить – так завсегда, а схваток боялся до чертиков. Как только я за живот возьмусь, через пять минут его мама уже на пороге. Тамара Петровна в соседнем доме живет. Мои-то родичи, которые больше всех мечтали о внуках, когда нашли книжку «Молодая мама» у меня под подушкой, вещички собрали и этим же учебником из дома поперли. Ну да и хрен с ними, я не пропаду.
В общем! Девять месяцев прошли достаточно беспроблемно, гинекология – дом, дом – гинекология, перловка – туалет! Однажды пошла я перед сном умываться, не успела добраться до ванной, из меня как ливанет! Стою как дура! Понимаю, что дела плохи. Дожила! Ссусь посреди коридора. Как представила, что мой сейчас из комнаты выйдет, а я в луже топчусь, стыдно до жути стало. А там не прекращается.
И меня вдруг осенило. Как заору: «Колька, воды отошли!»
Он из комнаты в одних трусах выскочил, на меня глянул и на кухню к телефону.
Я поняла, в чем дело, кричу ему вдогонку: «Матери не звони, придурок, она позавчера в больницу легла с давлением! Скорую вызывай!»
Дальше было хуже. Меня совсем перемкнуло. Памятуя рассказы девочек, как в роддоме скальп на лобке снимают, я полезла в ванну, а поняв, что при наличии живота самостоятельно не справлюсь, позвала своего.
Картина Репина «Приплыли» в натуре.
Из меня льет, а мой с бритвой подо мной ползает!
С этим заданием мы благополучно справились.
Смотрю, лица на Колясике нет, а я еще масла в огонь подливаю. «Может, клизму сделаем?»
Муж глаза вытаращил и с криками: «Совсем с катушек съехала!» из ванной выбежал!
И правда, подумала я, к чему ему знать все мои секреты. Вытерлась полотенцем, накинула халат и пошла собираться в роддом. Колька тем временем накатывал рюмку водки на кухне. Я ему говорить ничего не стала, тем более новая идея посетила мой воспаленный мозг. За месяц до этого знаменательного дня мы постелили в спальне новый ковролин. Я как представила, что сейчас эти ироды врачи начнут топтать его своими грязными говнодавами, схватки участились. Я метнулась на кухню, набрала мусорных пакетов и давай весь пол застилать ими.
«Чего ты делаешь?!» – орет испуганно мой.
«Они же нам весь пол изгадят!» – кричала я в ответ.
Слава богу, вскоре приехала скорая, а то б я еще что-нибудь придумала.
Врачи сидели в креслах и с выпученными глазами наблюдали за тем, как я со схватками бегаю по комнате, собираю вещи, а эти чертовы пакеты липнут к голым пяткам, я их аккуратно отлепляю и кладу на место. Наверняка у них закралось сомнение, везти ли меня в роддом или лучше сразу в психушку.
В скорой я чуть не родила. На карачки вставала, зубами за каталку хваталась, выла похлеще этих толстых теток в опере. Когда ввозили в отделение, все везде уже открылось. Настырная акушерка тем временем боролась с моими ногами, которые я непременно хотела сомкнуть. Ощущение было, как будто бревно между ног вставили.
Я думала, после этих родов буду как наездница с двадцатилетним стажем.
На кресло пыток я так и не забралась несмотря на то, что эти сволочи в белых халатах матюгальниками меня туда загоняли.
Народу в родовой набилось, как будто я должна была инопланетянина родить… Медсестры, акушерки и толпа студентов. Среди них была смешная очкастая тетка, судя по всему, препод, которая тыкала мне промеж ног пальцем и что-то вещала своим желторотым. Ей повезло, что мне не до чего было, а то б я ее быстро отлегала ногами со всем этим колхозом в коридор.
Бедная медсестра, бабушка божий одуванчик, которая стояла рядом со мной и давала инструкции, как правильно дышать. Я в самый ответственный момент так вцепилась в ее руку, чуть не сломала.
Но извиняться времени не было, сил хватало только вопить во всю глотку:
«Вытащите это из меня к едрене фене!»
Боль была жуткая, ноги, казалось, уже раздвинулись до подмышек. В тот момент, когда я себе это представила, на меня напал истерический ржач!
Вот тут-то все и разрешилось. Знала бы, раньше заржала.
Акушерка голосом упаковщицы на птицефабрике произнесла:
«Мальчик», – и раздался крик ребенка.
Я уж думала – все, закончилось. Но меня стали мучать, чтоб я выродила место ребенка, давили на живот так, что чуть глаза не вылезли. Потом извращенка училка схватила это самое место и давай болтать им перед носами студентов, как грязной тряпкой. Фу!
Дите продолжало орать, мне зачем-то положили его между сиськами. Я говорю:
«Чего вы мне его дали?»
А бабулька медсестра говорит:
«Это чтоб ребеночек мамку почувствовал, успокоился, и чтоб у тебя материнский инстинкт проснулся».
Какой на фиг инстинкт? Не верю я в эти сказки!
Я, правда, потом перед старушкой извинилась за то, что чуть руку не сломала.
«Ничего страшного, – захихикала она в ответ. – Я уже привыкла».
И ловко так руку из рукава халата досталась и хрясь ею об кушетку. Я чуть второго не родила. Протез оказался.
Перевели меня в палату, думала, хоть отосплюсь, но не тут-то было, ребенка таскали через каждые два часа. Один раз прикол был. Нас в палате лежало четыре бабы вместе со мной. Приносят нам наших чертят на кормежку, медсестра раздала и свинтила. Мы сиськи достали, ребетята присосались. Сидим. Танька с соседней кровати говорит: «Такой лапочка, весь в Толика, глазки прям один в один».
