Воздействие

Третий, с высоты роста Геннадия, весело щурясь, смотрел на нас, мы сурово молчали в ответ.

– У меня мало времени, ребятки, долго находиться в сознании этого человека я пока не могу, это может ему навредить или даже убить носителя. Хотя, признаться, ваш Геннадий весьма уникальный субъект. Так что, слушайте внимательно. То, что вам нужно сделать в ближайшее время, очевидно упростит вам жизнь. Вас ищут. Ищут тщательно и скоро всё равно найдут. Поэтому, на какое-то время вам нужно спрятаться. А прятать камень лучше среди других камней.

Взгляд хозяина дома становился всё более мутным, а речь менее связной:

– Утром вы берёте Геннадия с собой и двигаете в военную часть в семидесяти километрах отсюда. Ваш друг сам изъявит желание вам помочь и предложит такой вариант. На месте найдите полковника Ковалёва, он… предупреждён и горит желанием вам помочь, – Третий в теле Геннадия как-то неприлично хрюкнул, пытаясь изобразить смешок.

Так, ребятки, на сегодня всё. Начинаем наш дебют. Гену не потеряйте, это наша с вами возможность общаться, ваша рация, так сказать. И сами не умрите в ближайшее время, это чертовски усложнит наше с вами предстоящее предприятие. Конец связи.

Он развернулся в сторону коридора, сильно пошатнулся, но удержал себя, схватившись за дверной косяк и со словами «Гена, давай-ка, дружок, я отведу тебя спать» утопал в комнату, из которой недавно вышел.

Когда его шаги затихли, я позволил себе немного расслабиться и взглянул на девушку:

– По-моему, только что вопросов стало ещё больше. Ты как?

– В порядке… ну, почти в порядке. Учитывая обстоятельства, – Эмели неуверенно улыбнулась.

– Что делаем дальше?

– Этот человек сказал, что мы можем остановить Буньипов. Если это так, то мы обязаны понять, действительно можно это сделать или нет.

– Человек, говоришь? Да уж… Но в том то и дело, если всё обстоит действительно так, как мы услышали.

Я глубоко задумался. Всё происходящее начинало складываться в безумную картинку, где невидимый кукловод играет своими куклами, как пожелает. И если внимательно присмотреться, то у кукол на этой картинке окажутся наши лица.

Получается, что всё происходящее действительно имеет объяснение, которое в данной момент находится в соседней комнате. Или уже не находится, учитывая, что Третий не планировал задерживаться и он уже… что?

«Стёрся? Вышел? Вылетел? Ёшки-матрёшки, что за безумие…»

– Эмели, выбора у нас, действительно, не густо. Сидеть тут до начала Вторжения мы не можем, а выйти на улицу – это, давай признаем, отличный способ погибнуть уже сейчас. По сему получается, что нас ведут дорожкой, которой мы вынуждены пока идти. Шаг влево, шаг вправо – будет считаться побегом, – я поморщился от этой мысли.

– Андрей, может присядем и ещё раз всё обсудим?

– Давай. В ногах правды нет. Хотя мне кажется, что в других местах её тоже не много.

Мы сели обратно за стол, и я попробовал ещё раз сопоставить все события, которые со мной происходили, пересказывая их девушке.

– Итак, что получается. Полтора года мы изо-всех сил пытаемся выжить после Вторжения. Я здесь, в этом городе, ты – на другом краю света. Каждый на своей войне. Потом, мы оказываемся в наших же телах, за две с хвостиком недели до катастрофы. Пока всё верно?

– Да, Андрей, всё верно, продолжай.

– Тебя приводят ко мне. Потом поездка в коттедж и старуха в эпизодической роли суицидного киллера. Мы узнаём, что на нас начали охоту, и прячемся в этом доме. Тут мы узнаём от незнакомца с номерком «три» на спине, сидящего между прочим внутри Геннадия, что нам немного ни мало, предстоит спасти мир.

Девушка кивнула, подтверждая мои нехитрые размышления.

– Да, ещё японцы эти. Получается… из нас собирают команду. Команду, для какого-то квеста, известного пока одному только Третьему – я вопросительно посмотрел на австралийку:

– Эмели, а почему именно ты? И, как так получается, что ты владеешь воздействием уже сейчас, до войны?

– Воздействием? Какой чудное название. Наверное, пришло моё время рассказывать? Хотя рассказывать особенно и нечего.

Я долил кипятка из чайника в свою кружку и приготовился внимательно слушать.

– Мы с Лукасом, это мой коллега из комплекса, тогда работали над одной теорией, которая касалась тех способностей, которыми люди стали обладать после… Вторжения. И вот, мы в лаборатории, а через мгновение я открываю глаза в собственном доме. Конечно, сначала растерялась. Пару дней просто не выходила из дома. Пыталась привести в порядок мысли и понять, что произошло. Потом пришёл священник с адресом и деньгами, ну а дальше ты всё уже знаешь.

– А воздействие? Как получилось, что ты умеешь им пользоваться?

– Есть у меня одна мысль, но всё это только догадка, – Эмели посмотрела на меня, и я ещё раз кивнул девушке, чтобы она продолжила свой рассказ.

– В восьмом классе я заболела, сначала простуда, на которую не обратили внимание, а потом двухсторонняя пневмония. Врачи долго боролись за мою жизнь и, как видишь, победили. Но что-то произошло со мной тогда. Что-то, что повлияло на меня и сделало такой. С тех пор я перестала спать, совсем. Родителям не говорила, боялась, что опять в больницу попаду. И с тех пор стали происходить совсем чудные вещи. Я ведь в начальных классах посредственно училась, мать по этому поводу огорчалась сильно. А после восьмого, меня, как подменили. Всё, что прочитаю, в памяти остаётся насовсем. Думать стало… как-то легче, свободнее. Я тогда сильно наукой увлеклась, по ночам за учебниками сидела. После школы с высшим баллом поступила в университет. Закончила с докторской степенью. Потом переезд в Россию, дальше я уже тоже рассказывала.

Эмели ненадолго замолчала и закончила фразой:

– А психокинез освоила после того, как на нас Твари напали, для занятий у нас в комплексе были выделены помещения, тренировалась я много, – девушка окончательно приняла ту терминологию, которой пользовался я сам, назвав своих австралийских Буньипов нашенскими Тварями.

Эмели замолчала, а я в очередной раз крепко задумался. Получается, что девушка, сидящая передо мной, ещё одно доказательство моей теории. А значит это, ни много ни мало то, что такую блокировку можно снять. По словам Якова, опасное занятие, но можно ли верить этому человеку после того, что он сделал?

А ещё, это всё значит, что люди, похожие на меня, на Эмили или на того же Якова, чтоб его, существуют в нашем мире. Вот и капитан тоже их упоминал. Как говорил один известный персонаж, всё любопытственнее и любопытственнее.

…

Мы сидели на маленькой кухне Гены в полной темноте – выключили свет, чтобы не привлекать внимание с улицы, и негромко разговаривали. Я планировал как можно больше узнать о жизни девушки во время войны, она охотно делилась ценными для меня сведениями.

– А ещё оказалось, что эти Твари совсем не имеют ночного зрения. У человека же напротив, после трансформации, если тот интенсивно начинал использовать зрение ночью, начинало появляться дополнительное, так называемое «палочковое зрение», характерное для ночных животных. Сама структура глаза начала меняться, перестраиваться. Андрей, это просто удивительно.

– Да, Твари действительно почти не выходили ночью, а если и встречались, то как будто сонные, заторможенные. Я тоже это сразу приметил, в основном ночами и передвигался. Начало всего этого безумия я встретил в том коттедже, в котором мы сегодня были. А при первой встречи с пришельцем мне просто повезло. Был поздний вечер, дождь лил, да и сам монстр был травмирован. Всё это, очевидно, и дало мне несколько секунд, которые решали жить мне дальше, или умереть. Тогда первый раз я применил воздействие, случайно, конечно. Так и спасся.

– Ночь для них – чужое время суток, неудобное. Но вот, что удивительно. Даже те монстры, которые днём жертв искали с помощью сканирования, ночью тоже терялись, не могли адаптироваться. Я думаю, что они пришли оттуда, где попросту не было ночи.

– Эмели, это как так?

– Да вот так. Не знаю наверняка, но если это планета, то она вполне могла быть обращена к местному светилу одной стороной, отсюда и вечный день у её обитателей. Или ещё интереснее, их дом могла освещать не одна звезда, а несколько. Теорий много, но нам гораздо важнее было, что ночью становилось безопаснее.

– Тогда добавлю в копилку ценных сведений ещё одно. Твари не любят холод, не выносят его напрочь. Зимой они почти все исчезали из города куда-то, думаю, откочёвывали южнее. Оставалась всякая неопасная мелочь. Да и те, что оставались, становились совсем вялыми. Иначе нам совсем было бы не выжить.

– Любопытно, не знала об этом. У нас летом, это самое холодное время года, температура не часто ниже десяти градусов опускается. А снег и вовсе явление редкое.

– Тогда, Эмели, получается Твари пришли к нам оттуда, где не бывает ни зим, ни ночи. Что же это за мир такой.

Девушка пожала плечами:

– Не знаю, но наш мир для них – совсем чужой, недружелюбный. Они не могут приспособиться к новым для себя условиям, как умеет приспосабливаться человек. И, скорее всего, в нашем мире у них не может быть потомства. Никто и никогда не видел детёнышей пришельцев. Думаю, условия для размножения не подходящие.

– Оно, конечно, хорошая новость, но прикладного характера у неё мало. Возможно, через несколько лет после Вторжения все пришельцы и вымрут сами собой, но к тому времени людей тоже не останется.

Австралийка покачала головой, соглашаясь и с грустью в голосе произнесла:

– Верно, Андрей. Время в этом деле не наш союзник.

– Знаешь, Эмели, я ведь ничего эпического предпринимать даже не планировал. Думал, соберу всех друзей в каком-нибудь защищённом месте, затаримся едой, да предметами первой необходимости и будем пережидать начало всего этого за стаканами с попкорном. А дальше, будь, что будет. Ещё мысль была попробовать блокираторы снять, но это, при условии, если способ найду. А вот пункта «спасти мир» в моём скромном списке точно не было, я несколько раз проверял.

Я посмотрел весело на девушку и добавил:

– И Морфеуса этого в моих планах не было.

– Какого Морфеуса? – девушка удивлённо переспросила.

– Ты «Матрицу» не смотрела?

Девушка отрицательно замотала головой.

– Понятно. Да и не важно. В общем, не ожидал я совсем, что придёт Третий и скажет доверительно: «Андрюха, тут дело есть на часик, нужно мир спасти, а ты избранный и всё такое…». Признаться, пока даже не знаю, что с этим всем делать.

– Андрей, а если мы действительно… ну, можем это остановить?

Я посмотрел в загоревшиеся надеждой глаза девушки и ответил, впрочем, не очень уверенно:

– Хорошо, конечно, если оно так. Но, Эмели, я растерян и ничего не понимаю, сама видишь. Я даже не уверен, что, то место, куда нас завтра отправили – это не хитрая ловушка со всеми вытекающими.

– И что будем делать?

С бесшабашной улыбкой я посмотрел на девушку, и сказал:

– Что делать? Проверять поедем, как же иначе. Прорвёмся ведь?

– Прорвёмся, Андрей, кто же нас остановит, – австралийка вернула мне улыбку, и мы рассмеялись.

За окном занимался рассвет нового дня, который обещал быть очень и очень непростым. До Вторжения оставалось тринадцать дней.

8 апреля, суббота

Порывистый ветер, поднявшийся не свет не заря, разогнал задержавшиеся со вчерашнего вечера тучи. Осторожно выглянуло заспанное солнце, но его лучи не смогли добавить даже толику радости ни в аграрный унылый пейзаж, проплывавший за окном машины, ни в моё утреннее хмурое настроение.

На все мои, впрочем, не слишком настойчивые расспросы, откуда Гена знает этого полковника, тот смешно, совсем по-детски, морщил нос, пятернёй чесал бритый затылок и неуверенно отвечал: «чё-то не помню, но нам точняк туда».

Покопался в его мозгах Третий, как пить дать, покопался. Теперь, до полного выяснения, на чьей стороне на самом деле находится наш ночной визитёр, к любым сведениям двухметрового детины стоит относиться с долей осторожности.

Я напряжённо всматривался в окно, дожидаясь прибытия в конечный пункт. Пожилой «Опель» нервно трясся, звонко гремел металлом под днищем, но исполнительно, километр за километром сокращал путь до военной части, в которой нас должен был ждать некто полковник Ковалёв, готовый предложить помощь.

Мы насквозь пролетели небольшой сонный посёлок, сразу после которого свернули на тряскую грунтовую дорогу, которая, впрочем, через десяток километров, перешла обратно в сносную асфальтовую. Дорога потянулась вдоль редкого лесочка с одной стороны, и высокого зелёного забора, коронованного колючей проволокой, с другой. Совсем скоро мы уткнулись в ворота военной части, где, судя по информационной табличке и был расквартирован отдельный мотострелковый полк, цель нашей утренней поездки.

Старательно напрягая память, я попытался вспомнить, что знаю о численности состава подобного воинского подразделения. Около тысячи человек, максимум две. Хотя, если это ловушка, разницы особой нет, сто военных нас будут вязать, или тысяча – итог будет один, нас задавят массой и количеством, быстро успокоив в положении «лицом вниз» на ещё холодной земле.

– Гена, Эмели – останьтесь пока в машине. Пойду узнаю, что к чему. Но будьте начеку, если драпать придётся. Машину не глуши, – это я обратился уже непосредственно к водителю.

Я вышел из машины, и подошёл к воротам. Почти сразу же небольшая дверь справа от ворот, судя по всему ведущая в караулку, открылась. На пороге показался веснушчатый паренёк в военной форме, с лычками ефрейтора на погонах и вопросительно посмотрел на меня.

– Савельев Андрей. К полковнику Ковалёву.

Ефрейтор коротко кивнул и скрылся в караулке. Лязгнули ворота, поползли в сторону широкие створки. Судя по всему, указания на счёт нашего приезда у дежурного на воротах действительно имелись и нас приглашали проехать на территорию части.

Я вернулся в машину и обратился к своим спутникам:

– Так. Похоже, нас действительно ждали, на территорию части пропустили без вопросов. Гена, давай внутрь, но притормози после кпп, надо узнать, как к этому замечательному во всех отношениях полковнику попасть.

Машина тронулась, миновала ворота и встала. Всё тот же ефрейтор подошёл к машине с моей стороны и костяшками пальцев постучал в окно, которое я опустил.

– Значитца, вам прямо по этой дороге, никуда не сворачивая, метров триста. Казармы минуете, потом столовую – здание с белыми стенами, после них будет здание штаба. Тама встретят.

Поблагодарив служивого за подсказку, я показал Гене рукой на дорогу перед нами:

– Давай прямо, нас должны ждать.

Около здания штаба, двухэтажного каменного строения жёлтого цвета, нас действительно встречали. Ещё метров за сто нам замахал силуэт в военной форме, при приближении к нему, оказавшийся молодым лейтенантом с папкой чёрного цвета в руках.

Гена остановил машину, я развернулся к заднему сидению, где сидела Эмели, и движением головы показал девушке, дескать, пошли поговорим, потому добавил уже для водителя:

– Гена, подожди нас, пожалуйста. Мотор не глуши.

Мы вышли, остановившись перед военным, который несколько растерянно переводил взгляд то на меня, то поочерёдно на моих компаньонов:

– Олег Максимович ждёт вас для разговора. Вдвоём пойдёте?

– Я пойду один.

Лейтенант удовлетворённо кивнул, потом задумался ненадолго и спросил:

– А может ваши товарищи пока позавтракают? А вы потом к ним в столовой присоединитесь. Годится так?

– Годится, – согласился я.

Паранойя нашёптывала мне на ухо, что разделяться – это не самая хорошая идея, озвучивая целый список всяких неприятностей, которые в этом случае нас могут ждать, но я мысленно на неё цикнул.

– Так. Эмели, вы давайте с Геной в столовую, ждите меня там.

И уже намного тише добавил, предназначавшееся только для ушей девушки:

– Вроде как, всё спокойно, но, если через час не подойду, начинайте задавать вопросы.

Австралийка понятливо кивнула и пошла забирать Гену из машины, а в это время наш встречающий заметил бредущего мимо рядового и закричал ему:

– Эй, Чубахов. Бегом сюда.

Перед лейтенантом вытянулся в стойке «смирно» запыхавшийся полноватый рядовой.

– Так, Чубахов. Отвести этих товарищей в офицерскую столовую. Расположить за отдельным столиком, накормить завтраком. Всё понял?

– Так точно, – солдатик со смешной фамилией, снова вытянулся, отдавая честь и бросился исполнять указание.

В общем, пока Эмели и Гена пристроены, а у меня предстоит разговор с полковником. О чём он будет? Да понятия не имею… посмотрим.

Я взглянул на лейтенанта, пытаясь сформулировать свой вопрос на счёт встречи, но тот уже развернулся и широко зашагал сторону двери штаба. Мне оставалось только направиться следом.

Миновав вытянувшегося в стойке «смирно» дежурного на первом этаже, мы поднялись на второй и остановились перед кабинетом без номера и каких-то опознавательных надписей. Мой провожатый постучал и на раздавшееся в ответ «открыто» зашёл в дверь первым, отрапортовав:

– Товарищ полковник, к вам Савельев.

– Спасибо, пусть заходит, – послышалось из глубины кабинета.

Лейтенант жестом пригласил меня пройти внутрь, а сам вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Полковник, невысокий мужчина плотного сложения с крупными чертами лица и большими залысинами, уже поднялся из-за стола и вышел мне на встречу, подавая руку.

– Здравствуйте. Мне вчера звонили на счёт вашего приезда. Всё готово – комнаты, машина. Только с документами возникли небольшие проблемы, так сказать, но к вечеру тоже будут. Как мне к вам обращаться?

Немного опешив как от полученной информации, так и от напора полковника, я назвал своё имя:

– Андрей.

Ковалёв продолжал в ожидании смотреть на меня, и я догадался, что он ожидает услышать от меня больше информации. Нужно бы узнать, что полковнику уже известно, чтобы не ошибиться в своём поведении. И так ситуация запутаннее некуда. Будем её прокачивать.

– Полковник, что вы уже знаете?

– Проводится сверхсекретная операция спецвойск на территории округа. Вашу группу мы ждали. Вчера в девятнадцать часов пять минут поступил звонок из главного штаба с вводной. Моя задача и задача моей части – всецело, так сказать, содействовать вам в проведении операции.

Ковалёв выжидательно, и, даже как-то заискивающе, смотрел на меня. Понятно – выслужиться хочет, когда ещё предвидеться такая возможность полковнику заштатного полка. Я же, полностью офигев от услышанного, мысленно вращая, со всех сторон рассматривал ситуацию, которую перед нами разложил «Третий».

По ней получается, что мы немного ни мало, спецназеры, прибывшие в расположение части в ходе выполнения некой секретной миссии. Ну а что? Гена бывший десантник, а десантники, как говориться, бывшими не бывают. Мы с Эмели тоже не лыком шиты. Я мысленно улыбнулся: если прикинуть, мы, пожалуй, покруче спецназеров будем. Но легенда, в целом, понятна.

Представлюсь капитаном, звание удобное – одновременно и весомое для спецназа, и приютивший нас полковник будет себя чувствовать спокойнее, как старший по званию, хотя формально приказы мне отдавать не имеет права, разные ведомства у нас.

– Капитан Савельев, войска специального назначения. Всё верно, это секретная операция, раскрывать её детали не могу, уровень государственной безопасности. Одно скажу точно, какое-то время побудем у вас. Потом дальше двинем.

Полковник понимающе кивнул, наморщил лоб и предложил:

– Для связи по части и помощи в обустройстве могу предложить своего помощника, вы его уже видели, лейтенант Матвеев. С ним можно решить любые вопросы, связанные с вашим пребыванием у нас, так сказать. Если я понадоблюсь, буду на территории части.

Я подал полковнику руку, но удержавшись от зудящего внутри какого-то почти мальчишеского желания что-нибудь в такой ситуации «отмочить», чуть подался вперёд и тоном заправского заговорщика произнёс:

– Спасибо Олег Максимович, одно дело делаем. Командование этого не забудет.

У того аж испарина выступила на мясистом лбу. Полковник мелко закивал, потом открыл дверь в коридор и зычно крикнул лейтенанта, который, как оказалось, был поблизости.

– Матвеев, на время поступаешь в распоряжение капитана Савельева. Задачи на первое время тебе должны быть понятны – разместить, показать хозчасть и дальше, по обстоятельствам, так сказать.

Лейтенант козырнул полковнику, потом мне и пригласил за ним следовать. Мы вышли из здания штаба, направившись в сторону столовой. Следовавший рядом со мной лейтенант рассказывал, сопровождая свои слова показами рук:

– Здесь, товарищ капитан, у нас учебные классы, за ними начинается плац, а вот в ту сторону, – он показал рукой за большой холм, – находится полигон и ангары с техникой.

– Лейтенант, ты это… давай без званий. Мы тут по особому делу и можно просто, Андрей Евгеньевич, лады?

Матвеев понимающие кивнул:

– Понял вас, Андрей Евгеньевич. Ну вот и дошли, это офицерская столовая. Давайте я вас к столику провожу, а пока вы завтракаете, приготовлю рацию для связи со мной на территории части. Потом покажу ваши комнаты.

Лейтенант довёл меня до столика, где ждали члены моей команды. Поймал себя на мысли, что именно так я и воспринимаю ребят, которые со мной. Я командир, это моя команда, мы на войне, у нас есть цель и боевые задачи. А разложив вот так всё по своим полкам, становится намного проще воспринимать реальность и подстраивать её под себя.

Увидели меня. С лица Эмели пропала настороженность, девушка немного расслабилась. Перед ней стояла тарелка, к еде на которой она почти не притронулась, видимо настолько была напряжена, что кусок в горло не лез.

А вот Геннадий напротив излучал добродушие, а перед ним белели дном две пустые тарелки. По-моему, мужик настолько доволен, насколько это вообще у него возможно. Ну а почему бы и нет? Он опять кому-то нужен, вокруг привычная среда обитания, да ещё и кормят безо всяких возражений на счёт количества съеденного.

Лейтенант Матвеев ушёл по своим делам, а я присел на свободный стул. Почти сразу дородная тётка из обслуживающего столовую персонала, не спрашивая, поставила передо мной тарелку макарон с двумя сосисками и гранёный стакан, судя по всему, с какао внутри. Она как-то подозрительно покосилась на меня, а на Гену, проголосовавшего за её готовку чистыми тарелками, посмотрела напротив, весьма доброжелательно, и ушла обратно на кухню. Не зря тётка меня подозревала, не буду я пить её какао, с детства этот напиток не могу употреблять, вкус до рвотного рефлекса доводит.

Эх, как бы Геннадия на нашу сторону окончательно привлечь, да рассказать, что тут действительно происходит. А то ведь, не понятно, что сейчас от него ожидать. Вот посидит, после обильного стола отдыхая, встанет, почешет привычным жестом затылок и скажет что-то вроде «поехал-ка я домой». И ничего ведь не возразишь ему.

– Гена, ты как? Пока с нами или домой вернёшься?

Мой вопрос, очевидно, вырвал мужчину из блаженного полудрёмного состояния, в котором он пребывал после завтрака и заставил задуматься.

– Так это… а чё, тут остаться можно?

– Да, пока нас не выгоняют, даже комнаты выделят и на обеспечение поставят. Как раз твой знакомый постарался.

– О как… ну, тогда я с вами. Да и чё дома-то делать?

– Вот и славно. Но вы, – я сделал паузу и посмотрел на ребят, – должны знать одну деталь. Полковник нас представил, как группу спецназа, временно расквартированную на территории части. Выполняющую сверхсекретное задание. Это такая легенда, чтобы никто вопросы лишние не задавал.

Я с намёком посмотрел на Гену:

– Со всеми, даже с самим Ковалёвым, нам следует вести себя, следуя этой легенде, понятно? На самом деле, всё просто. На любые вопросы отвечаем что-то вроде «всё секретно» и «разглашать подробности не имеем права», а в остальном – нам предоставлена свобода передвижения, как по базе, так и вне её. Даже машину выделят и документы временные. Гена, помог ты нам очень со своим знакомым полковником, спасибо большое.

Я подмигнул Эмели, а мужчина несколько неуверенно промычал:

– Так это… не вопрос. Я ж говорил, поможет.

Ну вот и разобрались. Я набросился на завтрак, успокоенная девушка присоединилась ко мне, а Гена попросил у проходящей мимо женщины ещё пару стаканов какао, которые та через минуту ему принесла, добавив горку румяных булочек тарелке, это уже, видимо, на всех.

Нашу трапезу прервал звонок, раздавшийся на мобильном Эмели. Девушка отложила вилку, аккуратно промокнула салфеткой уголки рта и достала мобильный из кармана.

– Незнакомый номер, российский.

– Покажи.

Австралийка развернула мне телефон экраном, номер мне также незнаком, мобильный. Может, это Стас, с незасвеченной симки звонит?

– Эмели, возьми трубку, пожалуйста.

Девушка приняла вызов, поднесла телефон к уху.

– Да, сейчас передам, – сказала она в трубку и добавила, уже мне:

– Это твой друг. Держи.

Я взял трубку и поздоровался:

– Привет, Стас. Как у вас дела?

– Здорово, братуха. Всё, как договорились. Позвонил в контору, рассказал, как на духу. В понедельник к ним для дачи показания подъеду, на одиннадцать вызвали. Ты не волнуйся, всё пучком, разрулю. Ленка дуется, но оно понятно. Пока стараюсь её не трогать, сейчас к подруге отправил, пускай в себя придёт. Но я не за этим звоню. Яков позвонил. Ты мне про него рассказывал.

– Яков? Интересно девки пляшут… что хотел?

– Позвонил, посетовал, что ты не доступен и сказал, что ему очень важно с тобой поговорить. Я, естественно, ответил, что вообще не в курсах, дескать, сам не могу дозвониться. На что твой приятель попросил, если ты проявишься, проверить почту, на ней письмо для тебя. И ещё совсем странное, он сказал, что тебе нужно вспомнить, как ты его смешно назвал. Шарада какая-то. Ты понимаешь, о чём он?

События наслаиваются одно на другое. Всё слишком быстро, совершенно не давая возможности остановиться и подумать, что происходит и что дальше делать. Яков пытается меня найти. Ловушка? Очень возможно. Если открою ноутбук и выйду в сеть – через полчаса ворота захолустной части будет штурмовать маленькая армия, а оно мне совсем не надо.

– Возможно. Надо подумать. Стас, мою почту можешь открыть? Только…

– Приедут ко мне? Да пускай, я в отпуске, скучно совсем, – Стас заржал, но через секунду уже посерьезнел и добавил, – Андрю, я понимаю всё. Ставки – выше некуда, разберёмся. Давай, диктуй пароль.

Я продиктовал пароль, друг застучал по клавиатуре, потом произнёс:

– Так, зашёл. Тридцать пять писем, одно из них с темой «от Якова». Читать все или только это?

– Только это, Стасик. Всё остальное неважно.

– Братан, тут архив. Запаролен, а самого пароля в письме нет. Что делать?

Пароль. Что бы не пытался мне Яков сейчас сообщить, действует он осторожно. Обязательно нужно разобраться, что тут происходит. Но сначала нужен пароль… Так, стоп. Что мне совсем недавно Стас сказал? Смешно Якова назвал… о чём это он. Я залистал свою память, отматывая события до нашей встречи во вторник. Отлично, нашёл.

– Стас, вбивай, по буквам: х-и-л-е-р. Прошёл?

– Да, письмо тут, короткое. Давай я тебе его сейчас на мобильный скину, скриншотом.

– Спасибо, друг.

– У вас-то как дела?

– Стасик, сам понимаешь, много не скажу. Устроились, в безопасности, выстраиваю планы по захвату мира и собираю миньонов. Всё как обычно.

Стас заржал на эту немудрёную шутку, а я продолжил, уже серьёзнее:

– В общем, держим связь через твой новый номер, позвони позднее, расскажи, приезжали гости или обошлось.

– Разберусь. Давай, братуха, держись. Всё сделаю, на созвоне.

Друг прервал разговор, и я открыл фотографию экрана, который он мне скинул.

«Здравствуйте, Андрей. Я беспокоюсь, что с вами что-то случилось и это может быть моя вина. Меня уверили, что с вами ничего не случиться и они просто хотят помочь. Дозвониться до вас не могу, но мой номер тоже могут слушать. Поэтому воспользовался вот таким «шпионским» способом связи, дочь помогла с идеей и реализацией. Послание такое: я буду два дня – в субботу и воскресенье, ждать вас по указанному вами ранее адресу, в два часа дня, ровно час, в надежде с вами поговорить. Если вы читаете письмо, то попрошу мне поверить и приехать. У меня есть важная информация для вас.»

Я закончил читать и откинулся на спинку жёсткого стула.

«Ёшки матрёшки, вот тебе и шарада…»

А что? Вот возьму и поеду, там всё и узнаю. Информация в нашем положении – это основное наше оружие. Пренебрегать возможностью её получить категорически нельзя.

Паранойя, не щадя, била меня по щекам и орала взахлёб, крутя пальцем у виска, но решение принято. Загнал в угол сознания зарвавшуюся советчицу, прости, подруга, не сейчас.

Бросил взгляд на часы, половина первого. Без всякой спешки успеем на назначенную Яковом стрелку, максимум час на дорогу, не больше.

– Гена, ты как, на счёт в одно место сгонять?

Мужик, лёгкий на подъём и, по-моему, заранее готовый к любой авантюре, особенно, если после неё ещё и кормить будут, опрокинул в себя оставшийся стакан с какао и поднялся:

– Ваще не вопрос, погнали.

– Эмели, у меня просьба. Пока останься, осмотрись тут, комнаты прими. Лейтенант должен подойти, рацию принесёт. Мы часа на три, вдвоём метнёмся. Толпой будем только внимание лишнее привлекать. Договорились?

Девушка понятливо кивнула.

– Андрей, я спрошу у лейтенанта, как нам на полигон попасть? Нужно какое-то дальнее, закрытое место, без лишних глаз. Я бы хотела тебе кое-то показать. Что скажешь?

– Конечно. Телефон Гены у тебя есть, звони, если что. Мы быстро.

Вспомнил про то, что нам машину обещали. Заманчиво, конечно, но с другой стороны, машина Гены – тоже неплохая маскировка. Да и к военной машине документы нужны, а это время, которого у нас нет. Так что, едем на «Опеле», который, по словам его хозяина, «ваще-зверь».

…

Миновали ворота части быстро и без вопросов. Видимо, указания на счёт нас были чёткие и однозначные. До поворота на посёлок добрались тоже безо всяких происшествий. С Геннадием условились, что тот заберёт меня через час, он пока в Михайловку поедет, вещи какие-то забрать.

Машина круто развернулось на перекрёстке и резко остановилась. Я выбрался из салона и направился в сторону посёлка, с удовольствием разминая слегка затёкшие за время поездки ноги. За спиной послышался утробный рык «ваще-зверя» и Геннадий умчался в сторону деревни. Интересно, как машина до сих пор вообще не развалилась, при такой-то манере езды хозяина.

Издалека обратил внимание, что дома у меня действительно больше нет. Трюк с металлом в микроволновке и газовым баллоном, подсмотренный где-то в боевике, на самом деле сработал исправно и помог стереть следы, попутно оставив меня без солидной части недвижимого имущества. Жалко, всё-таки это наш с Полиной дом.

У развалин стоял серебристый седан, рядом с ним, пристально всматриваясь в сторону дороги, по которой шёл к посёлку я, стоял Яков собственной персоной. Похоже на то, что он действительно был один. Хотя, помятуя слова капитана Овчинникова про снайпера в лесу, я невольно внутренне напрягся. Совершенно не уверен, что смогу как-то остановить или даже заметить пулю, выпущенную со скоростью под тысячу метров в секунду из лесной опушки, что находится в двухстах метрах от дома.