Loe raamatut: «Помраченный Свет»
Глава 1: Добро и зло
Коридор. Длинный пустой коридор с множеством дверей.
Ахин снова оказался здесь. В одиночестве. Ему больно. Где-то внутри скребется отчаяние и пытается вырваться, поработить его, заставить биться в панике, чтобы он сделал неверный шаг и обрек себя на гибель.
Нет, с этим он еще может справиться. Гораздо тяжелее не поддаться соблазну сбежать из коридора, зайти в одну из дверей, за которыми его ожидают чьи-то мысли, мечты, сны и кошмары. Слиться с чужим сознанием, обострить чувство страха, превратить тревогу в ужасную панику, вытащить наружу самые низменные пороки души… Но если кто-то догадается, что именно Ахин виноват в чьем-либо умопомрачении, то его казнят. Слишком опасно проявлять темные силы в мире, в котором уже победил Свет.
Сжав голову руками, чтобы та не раскололась на части от боли, Ахин тяжело опустился на каменный пол и осторожно огляделся. Каждый раз коридор выглядел по-разному, но от чего это зависело – неизвестно. Сейчас он предстал перед юношей в виде обычного длинного прохода, какой мог бы быть в любом дворце или замке. Впрочем, здесь слишком мрачно. Это больше похоже на тюрьму.
Оставалось лишь ждать. Если Ахин не сойдет с ума от гнетущей атмосферы загадочного коридора и компании темного духа, который до сих пор почему-то молчал, то сможет вернуться в свое тело, причем со своим же сознанием. А это сложнее, чем кажется.
Ледяное дыхание тьмы продувало тело юноши насквозь, и даже осознание того, что коридор и его ужасы нереальны, не помогало избавиться от ломящей боли в костях и отвратительного ощущения свернувшихся внутренностей. Мысли, сочащиеся из щелей каменной кладки, постепенно заполняли остатки свободного пространства. И с каждым мгновением, проведенным в безвременной темноте, бездействие становилось все мучительнее.
Одна из дверей приоткрылась. На ней мягко светились непонятные символы и изображения, в которых Ахин почувствовал жадность и жестокость, но где-то там определенно находилась сущность некоего создания Света. Изнывая от ожидания посреди коридора, юноша решил, что от одного взгляда ничего страшного не случится. Он осторожно подполз к двери.
Яркий свет ударил в глаза. В суматохе мыслей то и дело выскакивали какие-то цифры и суммы, которых почему-то всегда казалось мало. Деньги. Круглые золотые монеты блестели, отливая всеми благами этого мира. Кусочки расплавленного желтого металла прожигали кожу и плоть, но до чего же приятно владеть ими! Они все одинаковые, но такие разные: вот эта монетка станет изысканным вином и дорогими деликатесами, эта – роскошными одеждами, эта – услугами прелестных саалей, а эта – предсказуемо-случайной травмой какого-нибудь человечишки, недоплатившего проценты. Золото, золото, так много золота!..
– Но нет, его мало, его же на самом деле слишком мало… – Ахин растерянно смотрел на деньги в своих руках, бесконечно пересчитывая их и с каждым разом недосчитываясь одной-двух монет. – Нужно больше… Нужно еще больше. Мне нужны они все!
А ведь есть еще и серебро. Вот же оно, в мешках на поясе! Какая приятная тяжесть! Она тянет вниз, в бездну, где смешались растраты и обогащение. Звон монет звучит наиприятнейшей мелодией, сдавливая мозг и заставляя уши кровоточить. Задыхаясь в экстазе, Ахин желал, чтобы этот звук был еще громче, чтобы дребезжание драгоценных металлов разорвало его в клочья, чтобы шелест расписок перетер его в порошок. Только так можно утолить жажду обогащения!
Но что это? Медная монетка? Да, одна крохотная монетка.
«Ну, отдам ее Ахину, – подумал юноша, осторожно доставая расплющенный кусочек меди из серебряно-золотой россыпи. – Чтобы не подох с голоду. Пусть работает, пока может».
– Но это же я! – возразил себе Ахин.
И тут он увидел молодого человека, лежащего на полу в знакомом полуподвальном помещении. Поношенные сапоги, потертые штаны из грубой ткани, легкий камзол в пятнах, которые уже невозможно вывести… небольшая лужа крови вокруг головы.
– Лишь бы не сдох, – вздохнул Ахин, небрежно отбросив в сторону тяжелую чернильницу. – Сам виноват. Надо было проверять то, что пишешь. Одна ошибка жалкого одержимого принесла мне столько расходов!
Плюнув на свое тело, юноша еще раз взглянул на помятую бумажку в руке. Не учтены какие-то проценты. Утраченная прибыль была совсем небольшой, но вину Ахина усугубил тот факт, что он был порождением Тьмы.
«Удавить бы тварь, да поди потом отыщи нового раба, который умеет читать и писать…»
– Что?!
Ахин отлетел от двери, вновь оказавшись посреди коридора, и судорожно ощупал голову. На руках осталась кровь, но боль практически не ощущалась. Впрочем, он был более чем уверен, что, когда сознание вернется в тело, страдания возобновятся с удвоенной силой.
– Значит, я заглянул за дверь Элеро, – вздохнул Ахин. – Хозяйка чуть не убила меня за несколько монет. Вот вам и создание Света…
Ему даже расхотелось возвращаться в жестокую реальность, где его ожидали лишь новые разочарования и унижения. Но судьбе были глубоко безразличны желания одержимого.
Каменная кладка коридора пришла в движение. Ахин почувствовал, как ноги потонули во всколыхнувшейся мостовой. Огромные булыжники принялись методично перемалывать человеческое тело. Они уже добрались до живота. Внутри что-то хрустело и рвалось. Рот Ахина наполнился кровью.
«Надо просто перетерпеть, – мелькнула сквозь иллюзорную боль одинокая мысль. – Не по-настоящему… Это все не по-настоящему!»
Сознание юноши конвульсивно билось в расплющенном черепе. Казалось, мучения никогда не закончатся. Но вот стены с оглушительным грохотом сошлись, и только алые потеки, сочащиеся из щелей кладки, напоминали Ахину о болезненном возвращении сознания в реальность.
Вздохнув, он повернулся и шагнул во тьму, оставив свой труп измельчаться в каменной могиле бессознательного.
Из узкого окна лился мягкий дневной свет, который назойливо щекотал закрытые веки и норовил протиснуться внутрь головы Ахина, чтобы лишний раз напомнить о жуткой боли. Перевернувшись на спину, юноша приоткрыл глаза и слабо застонал, увидев склонившуюся над ним фею.
– Живой? – небрежно поинтересовалась Элеро.
– Похоже на то, – прошептал в ответ Ахин, понемногу приходя в себя.
– Тогда возвращайся к работе. И чтобы больше таких нелепых ошибок не было! Иначе поедешь в Могильник по частям, отродье Тьмы.
«Отродье Тьмы… Да разве ж я виноват, что стал таким?» – тяжело вздохнул юноша, ощупывая липкую от крови левую сторону головы. Повезло, что он более живуч, чем простые люди. Но и смерть – не самый плохой вариант. Всяко лучше, чем то существование, которое влачат силгримы, бесы или непопулярные саалеи. Однако ему, рабу ростовщической конторы, жаловаться было не на что. Относительно.
Голова раскалывалась на части, но Ахин все же смог подняться на ноги, опираясь на письменный стол. Элеро все еще стояла перед ним и о чем-то напряженно думала. По ее полупрозрачным крыльям периодически пробегали темно-фиолетовые разводы, выделяющиеся на общем золотисто-зеленом фоне.
А ведь до Катаклизма феи могли летать. С тех пор многое изменилось. И теперь их крылья – всего лишь часть утонченного и возвышенного образа. Впрочем, даже без них феи были бы прекрасны – изящные, невысокие, белокожие и стройные бесполые существа с завораживающим взглядом и очаровательным голосом. Однако за внешней красотой скрывалось внутреннее моральное уродство, выражающееся в склонности к сомнительным удовольствиям и отвратительном характере.
– Слушай, пока ты валялся без сознания, меня посетило странное чувство… – нехотя произнесла Элеро, окинув Ахина подозрительным взглядом: – Ты что, пялишься на мои крылья?
– Я? Нет. То есть… Извините, – смутился юноша, отчаянно подбирая отговорки. – Просто не совсем еще оправился от удара.
Фея презрительно скривилась, но все же решила, что фраза одержимого не была проявлением дерзости, поэтому, вернув своему лицу привычное высокомерное выражение, продолжила:
– Меня посетило странное чувство, будто бы я… как-то слишком много… забочусь о своих доходах, скажем так. Что думаешь на это счет?
«Она спрашивает мое мнение? – удивился Ахин. – И что мне сказать? Что ее жадность на самом деле так велика, что чуть не поглотила меня? Да она меня убьет, если заподозрит, что мой темный дух коснулся ее разума… Впрочем, ей ничто не мешает убить меня просто так».
– Ну?
По крыльям Элеро пробежали ярко красные всполохи. Она злилась.
– По моему ничтожному мнению, вы заботитесь о своих доходах ровно в той степени, в какой необходимо.
Хлесткая пощечина обожгла лицо Ахина. Очевидно, его ответ не удовлетворил фею. Или же она догадалась, что за столь откровенной ложью скрывается полностью противоположное мнение.
– Сядь и пиши, – повелела Элеро, повернувшись к выходу из полуподвального помещения. – У тебя еще много работы, не вздумай отлынивать. Ты уже достаточно убытков мне принес за сегодня.
Ахин пробормотал извинение и сел за стол. Взяв в руку перо, он с тоской посмотрел на огромную стопку бумаг. Юноша уже собрался начать бесконечный процесс переписывания документов, как вдруг обнаружил, что чернильница до сих пор валяется на полу в луже вытекших чернил. Рядом темнело пятно наполовину свернувшейся крови.
«Вычтет из жалования», – вздохнул Ахин, откупоривая запасную чернильницу.
– Да, кстати, – Элеро остановилась на пороге, резко повернулась и подошла к письменному столу. – Чтобы не подох от голода и, может быть, какое лечение… Тяжело найти грамотного раба не из числа мерзких сонзера. Да и по испорченной тобой расписке не очень большие траты, на самом-то деле… Просто возьми.
На исцарапанную столешницу упала серебряная монета. Ахин изумленно уставился на хозяйку, растерявшись от столь неожиданного проявления щедрости с ее стороны.
«Это на нее так повлияло то, что я случайно умудрился продемонстрировать ей величину ее алчности? Она что, испугалась и захотела как-то измениться? Так это сделал я?..»
– Нечего на меня так смотреть! – закричала Элеро, неверно истолковав выражение лица одержимого. – Это вы – зло, отродья Тьмы! Мы – благородные создания Света! Это обычное проявление моей светлой милости, понял? Запомни! И будь благодарен мне, мразь.
– Да, простите, спасибо вам большое, – промямлил Ахин, испытывая отвращение к себе за подобные слова. – Спасибо, что дали шанс работать на вас, я буду стараться.
Еще немного – и фея почувствовала бы фальшь, но юношу от очередных побоев и унижения спас осторожный стук в дверь.
В комнату писаря вошли два гатляура – создания Света, которые внешне похожи на вставших на задние лапы огромных кошек. Впрочем, между собой они могли сильно различаться как в размерах, так и по породе.
– О, многоуважаемая госпожа Элеро, нам сказали, что вы здесь, – мягко произнес невысокий гатляур, улыбаясь так широко, насколько только позволяла кошачья мордочка. – Мы вам не помешали?
– Нет, господин Абелар, у нас тут просто… рабочий разговор, – фея вежливо кивнула низкорослому гатляуру и перевела взгляд на его спутника. – Смотрю, вы привели с собой господина Вилбера. Что-то случилось?
Ахин зарылся в бумаги и принялся аккуратно переписывать документы, украдкой поглядывая на гостей хозяйки. Абелара он уже видел раньше, глава Торговой палаты гатляуров был частым посетителем конторы Элеро. Недаром говорят, что где водятся деньги – там водятся гатляуры. А вот второй посетитель, судя по всему, был известным на всю столицу командиром гатляурской гвардии – свирепых наемников, телохранителей и стражей, которые даже без оружия могли разорвать противника в клочья своими острыми когтями и зубами.
– Ничего страшного, мы просто хотели обсудить некоторые моменты относительно охраны квартала фей, – залебезил Абелар, приглаживая усы. – У вас тут нет какого-либо местного управления, но мы решили, что обратиться с таким вопросом к наиболее уважаемой и мудрой фее – самое верное решение.
– И вы правильно поступили, – улыбнулась льстецу Элеро, а затем бросила недовольный взгляд на пишущего Ахина. – Пройдемте в мой кабинет, а то тут слишком затхло.
– Прошу прощения, могу я поинтересоваться, что тут произошло? – прорычал Вилбер, указав на пятно крови и разбрызганные чернила.
– Ерунда, не обращайте внимания, – отмахнулась фея.
– Как командир гвардии и лично ответственный за порядок в вашем квартале, я не могу не обратить внимания, – гатляур старался сделать свой рык более дружелюбным, но все равно складывалось ощущение, будто он произносит угрозы. – Этот человек причиняет вам какие-то неудобства?
По крыльям Элеро пробежали темно-желтые всполохи раздражения. Если бы здесь не было Абелара, она бы с удовольствием поставила безмозглого вояку на место. Но, видимо, придется воздержаться – сотрудничество с Торговой палатой гатляуров приносило весьма ощутимую прибыль.
– Это не человек, а одержимый. Мой раб, – пояснила фея. – Грамотных рабов из числа отродий зла держать выгоднее, чем нанимать созданий Света.
Вилбер присмотрелся к Ахину и заметил, что глаза юноши были полностью черными – естественный признак одержимости.
– Вот почему здесь так воняет Тьмой. Понятно, – рыкнул огромный гатляур, потеряв к нему всякий интерес. – Если убьете его, госпожа Элеро, прикажите, пожалуйста, вывезти труп ночью. Нечего посреди дня таскать по улице всякую падаль.
– О, так он из числа тех людей, которые попали под влияние темных духов, и их сущности слились? – Абелар прищурился, прикидывая стоимость раба. – Сейчас это большая редкость. Темных духов не встречали уже много лет. Каков же твой возраст, одержимый?
Ахин немного растерялся от того, что к нему обратилось одно из самых богатых и властных созданий Света, но быстро взял себя в руки и ответил:
– Скоро будет двадцать семь.
– А выглядишь моложе, – заметил глава Торговой палаты. – Это темная сущность замедляет старение? Вероятно, и раны заживают быстрее? А ты правда не можешь избавиться от темного духа и снова стать человеком?
– Я… да… Все верно, не могу, – юноша не знал, на какой из вопросов ему стоит отвечать в первую очередь. – Я, в общем-то, даже не помню себя человеком, дух вселился в меня в раннем детстве. А потом, когда мы слились, его мысли стали моими, мои начали принадлежать ему… Сейчас моя сущность неделима, я не человек и не темный дух. Просто одержимый. Просто порождение Тьмы.
– Несчастный, – мордочка Абелара приняла жалостливое выражение. – Мог ведь быть сейчас человеком, созданием Света. Надо же такому случиться! Но как? Дух со временем растратил все силы, сбереженные после падения Повелителя Тьмы? Ему, вселившись в тебя, не осталось иного выбора, как просто окончательно слиться с тобой воедино, чтобы хоть как-то продлить свое существование? А кем ты сам себя считаешь?
«Вот ведь болтливый… И рассуждает обо мне вслух, как о какой-то диковинной вещичке. Впрочем, так оно и есть».
– Может, вернемся к нашему делу? – встряла Элеро, нервно помахивая крыльями. – Разговоры с рабами не приносят выгоды, а он, смею вам напомнить, господин Абелар, сейчас пытается работать. Хватит с него растрат на сегодня.
Любопытный гатляур, внимательно посмотрел на фею, коротко кивнул и направился к выходу вместе с Элеро и Вилбером, задумчиво бормоча себе под нос: «Редкий экземпляр. Одержимых осталось очень мало, а этот еще и со слившимися сущностями человека и духа. Его можно выгодно перепродать? Наверное, не сейчас. Быть может, позже, когда их будет еще меньше. А сколько их, кстати, осталось? Вдруг он последний? Как интересно…»
Дверь полуподвального помещения захлопнулась, Ахин наконец-то остался в одиночестве и облегченно выдохнул. Головная боль после удара практически прошла – один из немногих плюсов одержимости. Но работа по-прежнему не сдвинулась с начальной точки.
«Лучше потом побольше поработаю», – решил Ахин.
Он подтащил табурет к стене и встал на него, чтобы выглянуть на улицу через узкое окно под потолком. Его взору открылся чудесный вид на квартал фей – всюду росли миниатюрные растения со спелыми плодами, мягкая трава переливалась всеми оттенками зеленого под солнечными лучами, чистая мостовая расстилалась каменным полотном между аккуратными домиками и особняками, увитыми цветами и изящной филигранью из драгоценных металлов. Чуть поодаль раскинулась площадь с восхитительным фонтаном, мимо которого чинно прохаживались феи, беседующие друг с другом и изредка брезгливо морщившие нос, встретив патруль из гатляуров.
Впрочем, гигантских прямоходящих кошек подобное отношение к себе нисколько не волновало – гатляуры искренне верили в природное превосходство своего народа над всеми прочими, поэтому в высокомерных феях видели только крылатые кошельки с деньгами. С ними можно торговать, их можно защищать. И то и другое очень выгодно. А остальное не так важно.
Вздохнув, юноша посмотрел в другую сторону. Там, в парке, стояли ажурные столики со свежими фруктами и дорогим вином. Сидевшие за ними феи о чем-то шептались и негромко посмеивались, бросали друг на друга недвусмысленные взгляды, ласкали тела своих соседей…
– Вот ведь бесполые развратники, – поморщился Ахин, слезая с табурета. – Интересно, как они?.. У них же там, внизу, вроде ничего нет. Или, наоборот, есть все? Фу, не хочу этого знать.
«Вслух сказал», – одержимый испуганно оглянулся на дверь, но за ней, кажется, никто в этот момент не стоял и не проходил мимо. В очередной раз вздохнув, Ахин сел за письменный стол и нехотя взял с огромной стопки бумаг самый верхний документ. Достав чистый лист бумаги, он привычным движением макнул перо в чернильницу и аккуратно вывел первое слово.
«Кем я сам себя считаю?.. Проклятье! Этот мелкий гатляур заставил меня задуматься о какой-то ерунде».
Или это не ерунда? Ахин не считал себя человеком, но в то же время прекрасно понимал, что он не темный дух в человеческом теле. Так кто же он, рожденный созданием Света и обращенный во Тьму?
– Я и не думал об этом, – пробормотал юноша, продолжая машинально переписывать документ. – Пожалуй, проще всего считать себя порождением Тьмы. В конце концов, от меня отказались мои настоящие родители. Я воспитывался в Темном квартале с сонзера, силгримами, саалеями и прочей нечистью. Если я буду считать себя человеком, то просто предам тех существ, которые заботились обо мне все это время. Предам их убеждения. Предам самого себя.
Ахин отложил в сторону исписанный лист бумаги и уже потянулся за следующим, но тут его взгляд упал на серебряную монету, до сих пор лежащую на столе.
«Так все-таки это я так разворошил в сознании Элеро ее алчность? Наверное, столь очевидная демонстрация порока, спрятанного глубоко в душе, уязвила ее самолюбие, и хозяйка решила тут же доказать самой себе, что она на самом деле не такая жадная, какой почувствовала себя. Но создания Света все-таки слишком сильны, ее сознание чуть не поглотило меня. Опасно…»
Природу своих способностей Ахин не понимал. Скорее всего, так проявлялись остатки силы темного духа. Если научиться управлять ими, то можно было бы попробовать осуществить что-нибудь грандиозное, полезное, попытаться восстановить справедливость. Но пока что он даже не мог по собственной воле входить в коридор к чужому сознанию. Подобное случалось только тогда, когда одержимый падал в обморок или отключался от сильного удара по голове. Хотя однажды он умудрился войти в это состояние, когда был пьян, а потом еще раз, когда заснул после нескольких утомительных суток беспрерывной работы.
В общем, слиться с чужими мыслями, чувствами и страхами удавалось лишь тогда, когда его собственное сознание покидало тело. Возможно, так темный дух высвобождался из оков человеческой оболочки.
Кем же был сам одержимый в такие моменты? Разделялись ли его слившиеся сущности? Свет или Тьма вели его вперед по загадочному коридору?
– Не знаю я, – раздраженно прошипел юноша, отложив в сторону очередной документ. – Проклятый гатляур… Какая разница, человеком я себя считаю или темным духом? Одержимый – он и есть одержимый.
Возможно, до Катаклизма кто-нибудь и мог бы объяснить ему феномен слившихся сущностей, но знания старого мира практически полностью исчезли. Как и сам мир.
Создания Света и Тьмы вели бесконечную войну с незапамятных времен. Развивались цивилизации разных народов, создавались государства, бесследно исчезали целые расы, имеющие как темное происхождение, так и светлое. Противостояние усиливалось с каждым новым поколением, живые существа ожесточались, все сражались со всеми, практически перестав отличать друзей от врагов. Порожденное хаосом кровавое безумие могло продолжаться вечно, но могущественный народ атланов объединил всех созданий Света в Атланскую империю, а порождений Тьмы возглавили сонзера. И война продолжилась с новой силой.
– Темнеет, – пробормотал Ахин, зажигая свечу на столе.
Прошло уже много времени, как одержимый принялся за работу, но стопка бумаг, кажется, ничуть не уменьшилась. Элеро предпочитала записывать абсолютно все операции с деньгами, включая те, в которых были задействованы самые ничтожные суммы. Быть может, в этом заключался секрет ее богатства?
К сожалению, история мира до Катаклизма не записывалась с таким же старанием. А даже если и записывалась, то летописи бесследно исчезли. Но, например, известно, что в определенный момент среди атланов появился некий Повелитель Света, а среди сонзера – Повелитель Тьмы, хотя почему-то никакие подробности не сохранились: ни имена, ни даты, ни причины, ни сами описания событий тех лет. Также известно, что Повелители обладали невероятно могущественными силами и даже смогли поглотить сущности Света и Тьмы соответственно, чтобы в разы увеличить свою мощь и положить конец затянувшемуся противостоянию.
Но даже так никто из них не мог одержать верх. Сражения продолжались, жертв становилось все больше, а победа какой-либо из сторон казалась попросту невозможной. Однако в кровавом противостоянии Света и Тьмы заключался некий баланс, внутренняя гармония этого мира. Беспощадная, естественная, жуткая и правильная гармония. Но все закончилось в один короткий миг.
«Пальцы ломит», – Ахин отложил перо и с хрустом потянулся. В узкое окно мягко стучались сумерки, прогнанные яркими разноцветными фонарями квартала фей. Доносящийся с улицы смех становился все громче и назойливее.
– Кажется, у крылатых извращенцев намечается очередная оргия, – подумал вслух юноша, брезгливо поморщившись. – Благородные создания Света…
Ахин посмотрел на дверь. Но та не открылась, в комнату не ворвалась оскорбленная фея, одержимый не будет жестоко избит или даже убит. Значит, ему придется продолжить бессмысленную писанину. Сокрушенно покачав головой, он взял следующий документ из огромной стопки бумаг и вернулся к утомительной рутине. А мысли Ахина вновь обратились к далекому прошлому, несмотря на риск допустить очередную опечатку в какой-нибудь незначительной расписке.
Так как же закончилось противостояние Света и Тьмы? Нелепо оно закончилось. Одним чудесным утром темный Повелитель умер, подавившись виноградом, и поглощенная им сущность самой Тьмы исчезла вместе с его жизнью. Позже это начали называть победой добра над злом, но факт оставался фактом – одна крохотная виноградина решила судьбу всего мира. Более нелепое завершение Вечной войны и представить сложно.
После глупой случайной смерти Повелителя Тьмы армии темных созданий были разбиты за считанные недели, светлые безжалостно уничтожали своих ослабших и растерянных противников, практически полностью потерявших все свои сверхъестественные способности и верховное командование.
Но исчезновение сущности Тьмы также повлекло смещение полярности сил, и вскоре мироздание содрогнулось от Катаклизма. Земную кору покрыли шрамы огромных расколов и кратеров, повсюду раскинулись безграничные мертвые пустоши, источники пресной воды источали серное зловоние, густые леса обратились в ядовитые болота, с севера подули ледяные ветры, промораживающие плодородную землю насквозь, а с юга периодически налетали песчаные вьюги, которые могли перетереть в пыль даже скалы. Но война – то есть истребление порождений Тьмы – продолжалась даже тогда.
Из-за Катаклизма большая часть мира была разрушена или стала непригодной для жизни. Лишь небольшой клочок земли вокруг Камиена, столицы Атланской империи, оберегаемой самим Светом, до сих пор мог давать урожай, чистую воду и дичь. Так, около сотни лет назад, здесь и началась новая история этого мира.
– Проклятье!
На переписанном документе расползлась уродливая клякса.
«Придется переделывать», – Ахин со стоном встал из-за стола и прошелся по темному полуподвальному помещению, разминая затекшие ноги.
Вновь взобравшись на табурет, одержимый посмотрел в окно. На улице беспокойно металась ночь, мерцающая в карнавальных огнях квартала фей, поэтому разглядеть что-либо конкретное в разноцветных сполохах фонарей, одежд, стекла и крыльев юноше так и не удалось. Несколько раз мимо дома Элеро проходили шумные компании фей, ведущих с собой самых дорогих саалей столицы.
«С перышками, – отметил Ахин, глядя на яркое перо одной из жриц любви, упавшее перед окном его каморки. – А мне больше нравятся те, что с шерсткой. Дело вкуса. Хотя феи, наверное, не задумываясь выбрали самых дорогих».
Смех звучал все громче, заглушая звон бокалов и сладострастные стоны, доносящиеся со всех сторон.
«Уйти бы отсюда, но… – юноша бросил печальный взгляд на стопку бумаг, уменьшившуюся за все это время лишь на треть. – Элеро меня завтра точно убьет, если не перепишу хотя бы половину».
Спрыгнув с табурета, Ахин сделал несколько кругов по темной комнате, а затем, раздраженно пробурчав несколько крепких слов в адрес фей и прочих созданий Света, сел за письменный стол и резким движением схватил бумагу и перо.
«Изо дня в день одно и то же. Но надо признать, что я более свободен в своих действиях, чем многие другие темные. В целом, я даже могу считать себя не рабом, а слугой. Нет, слугой в рабском положении. Хм… Пожалуй, это все равно раб».
Как же до такого дошло, почему порождения Тьмы так низко пали? Все очень просто – они потеряли свои силы, а многие даже скончались после исчезновения сущности Тьмы, погибшей вместе с темным Повелителем.
Впрочем, Катаклизм и смещение полярностей повлияли и на созданий Света, но не так сильно – их-то сущность Света продолжала существовать внутри светлого Повелителя, хотя позже он высвободил ее, чтобы не повторить ошибку нелепо почившего врага. Что случилось с Повелителем Света позже – история умалчивает.
После Катаклизма жизнь всех обитателей этого мира значительно изменилась. Выжившие порождения Тьмы обосновались на жалких останках Атланской империи на правах рабов, светлые начали использовать их в самых грязных и унизительных работах, лишь немного заботясь о том, чтобы практически бесплатные работники не помирали от голода. Однако это не мешало систематически проводить «чистки», которые должны были «нормализовать численность порождений Зла», ну и просто в «воспитательных целях».
Так или иначе, создания Света заняли главенствующее положение в полуразрушенном мире, а порождения Тьмы стали их рабами. Добро победило зло, как принято теперь говорить. Светлая сущность и соответствующая полярность сил заняли свое место, дисбаланс окончательно укоренился в мироздании, а живые существа пытались жить и выживать в новых условиях. Возможно, мир до сих пор продолжает медленно разрушаться из-за отсутствия своеобразной гармонии равного противостояния Света и Тьмы, но, кажется, до этого никому нет дела.
– В конце концов, мы просто хотим жить, – задумчиво пробормотал Ахин, взяв следующий документ из стопки. – А вот светлые хотят жить очень хорошо. И если нам не всегда удается осуществить свое элементарное желание, то для всяких атланов и фей их роскошная жизнь стала нормой. И все благодаря нашему рабскому труду.
Юноша чуть не начал машинально переписывать слова с бумаги, глядя на чернильную вязь невидящим взглядом глубоко задумавшегося существа, но вовремя остановил себя. Этот документ – не очередная расписка или одна из бесчисленных справок о доходах-расходах. По центру была начертана карта Камиена и окрестных земель, а все остальное свободное место исписано очень мелким, но аккуратным почерком.
– Что-то интересное? – удивился Ахин, разглядывая весьма подробное изображение нынешней Атланской империи. – И что мне с этим делать? Текст я могу переписать, но перерисовать карту… Кстати, что здесь написано?
Вопреки ожиданиям, ничего принципиально нового в надписях он не обнаружил – все те же финансовые сметы и какие-то расчеты, только привязанные территориально к кварталам Камиена, сельскохозяйственным землям и отдаленным населенным пунктам. Кое-где даже имелись сводки по проживающим в том или ином месте существам. Видимо, фея-ростовщица с разных народов требовала разные проценты, что, в общем-то, неудивительно – с зажиточных торговцев-гатляуров можно вытянуть намного больше денег, чем с каких-нибудь ремесленников-людей.
«Может быть, я смогу извлечь из нее что-нибудь полезное», – Ахин зажег еще одну свечу, чтобы получше рассмотреть карту.
Однако в географическом плане ничего нового он для себя не открыл.
Камиен, столица Атланской империи, значительно разросшийся после Катаклизма из-за того, что все выжившие искали укрытие на последнем пригодном для жизни клочке земли, упирался своими северными и южными границами в горы и утесы. На западе от него располагался Камиенский залив, который еще кое-как годился для рыболовства. К востоку же от Камиена раскинулись плодородные земли и охотничьи угодья, а также десяток деревень и несколько небольших городов. На юго-востоке росли пока еще здоровые леса, местами переходящие в зловонные болота, а за ними, еще дальше на восток, темнело небрежно заштрихованное пятно Пустошей, в которых, как это очевидно из названия, ничего не было. На карту даже зачем-то нанесли Шрам – огромный раскол в земной коре, окруженный теми самыми Пустошами.
На этом, в общем-то, некогда великое государство созданий Света, окруженное враждебной природой полуразрушенного мира, и заканчивалось, хотя они гордо продолжали именовать его империей.
– А что я, собственно, рассчитывал увидеть на этой карте? – угрюмо усмехнулся Ахин. – Незаселенный райский уголок подальше от Атланской империи, в котором могли бы обосноваться порождения Тьмы и спокойно жить в свое удовольствие? Да уж…
Вздохнув, одержимый внимательнее присмотрелся к кварталам Камиена, но и тут не сделал для себя каких-либо полезных открытий. Планировка города была предельно проста: на западе находились наиболее престижные и богатые районы, а на востоке – самые нищие и маргинальные.
