Loe raamatut: «Колыбельная для медведицы. Книга вторая»
Глава 1
Тёплый весенний ветерок врывался в открытую дверь таверны «Дай леща». На улице, перед входом в заведение за одним из столиков пила чай великолепная немолодая женщина. На пальце её сверкало обручальное кольцо, а вокруг возились девочки разного возраста. Супруг женщины пытался накормить кашей одну из малышек, постоянно вставая со своего места и возвращая в поле своего зрения норовившую убежать другую девочку.
– Мама, скорее, всё уже началось! – из таверны выглянула старшая невестка Ванды.
– Допью чай и приду, – спокойно ответила та.
– Уже видна головка!
– Раз показалась головка, вы справитесь и без меня! – Ванда посмотрела на оживающие в кадках розы, обратилась к мужу:
– Любимый, девочка сейчас опрокинет на тебя тарелку с кашей!
– И всё же, поднимись, пожалуйста! – невестка осмелилась немного повысить голос, поправляя на столе тарелку.
– Я хочу окончить свой завтрак, – повторила Ванда.
Невестка развернулась и убежала наверх, к дочери, которая производила на свет очередное своё дитя.
– Почему ты вредничаешь, дорогая? – спросил Ванду муж.
– Они рожают одна за другой, легко, как крольчихи! – трактирщица указала рукой на детей. – И всё ещё не могут принять роды, заставляя старую женщину шагать по лестнице.
– Ты совсем не старая, – ответил тот, отправляя в открытый рот малышке очередную ложку с кашей. – Пусть рожают! Вон, какой у нас выводок, одна другой краше!
Ванда допила чай и степенно поднялась со стула. Приветствуя проходивших мимо соседей, она направилась туда, где её с нетерпением ожидали.
– Тея, милая, ты уже делала это, – ворчливо заметила Ванда, намыливая руки, – и прекрасно знаешь, как появляются на свет младенцы. Обязательно было меня беспокоить?
– Ты всегда первая берёшь на руки внучек и правнучек, это традиция, – ответила Тея, которая, и правда, под чутким руководством подруги уже помогала роженицам и знала, как нужно действовать.
Ванда подошла к внучке, которая, широко раскинув ноги, лежала на кровати.
– Со следующей потугой выталкивай ребёнка из себя, детка, – мягко сказала Ванда.
– Я знаю, бабушка!
– Все всё знают, но не дают мне в покое допить чай! – всплеснула руками та.
Вскоре комнату наполнил громкий крик младенца, Ванда подняла глаза на Тею, которая быстро рассмотрела крепенького малыша, радостно захлопала в ладоши и закружилась по комнате.
– Мальчик? – робко спросила роженица.
– Мальчишка! – улыбаясь, ответила Ванда, чуть погодя, перерезала пуповину и передала правнука невестке, державшей наготове чистую простыню.
– Господи, и правда, мальчишка! – воскликнула та, разглядывая внука.
Малыш быстро перестал плакать и глазел на новый мир.
– С последом вы, надеюсь, справитесь? – Ванда снова вымыла руки и, не демонстрируя своей радости, вышла из комнаты.
На лестнице она столкнулась с мужем внучки, который чуть не сбил её с ног.
– Началось? – с нетерпением спросил он.
– Уже всё закончилось.
– Так быстро? Я ушёл на работу ранним утром, жена ещё спала, – молодой мужчина выдохнул и с опаской спросил:
– Кто родился?
Ванда сделала грустное лицо и развела руками.
– Эх! – ничуть не огорчился он, подумав, что родилась очередная девочка. – Ну, в следующий раз точно получится!
– Не надо больше! – быстро сказала Ванда. – На третий раз ты не оплошал!
– Пацан? – не поверил тот.
Ванда кивнула. Радостный, он подпрыгнул, чмокнул женщину в щёку и побежал к жене и сыну.
– Блаженный! – буркнула Ванда, спускаясь и на ходу подбирая всё же сбежавшую от старого вождя девочку.
***
Ирай спрыгнул с медведя, подбежал к Адель, стащил девушку со спины её животного, повалил на землю, и, улёгшись сверху, стал целовать. Их лица и руки были забрызганы чужой кровью, только что их армия одержала победу в очередной битве.
– Не здесь же! – оттолкнула она его, плотоядно улыбаясь.
Она высунула язык и медленно слизала уже побуревшую кровь с лица Ирая.
– Я просто тебя целовал, – он дразнил её, расстёгивая ремешки её кирасы.
– Просто поцелуями это никогда не заканчивается, – улыбнулась она. – Уйдём в шатёр!
Адель побежала в сторону разбитого ими лагеря, за ней следовал возмужавший Ирай, их медведи не отставали от хозяев.
Войдя в небольшой шатёр, Адель быстро сняла с себя всю амуницию, затем рубаху, развязала шнуровку на своих штанах, подошла к Ираю, взяла его руку и засунула её себе в штаны, выгибаясь и подставляя ему грудь для поцелуев.
– Ты самое порочное создание из всех, кого я знаю, – прошептал он ей.
– Из всех порочных созданий ты знаешь только меня! А если это не так, то я тебя прикончу, если до меня дойдёт хоть один маленький слушок! Так что заткнись и продолжай! – ответила она, стягивая носком ноги свой сапог.
Их потные, разгорячённые битвой тела соприкасались, пальцы рук были сплетены и звуки, доносившиеся из шатра, недвусмысленно намекали, что лучше туда пока не входить.
Риган стоял у входа со скучающим видом, а когда Адель перестала кричать, смело вошёл к друзьям. Ирай без одежды лежал на расстеленном одеяле, не торопясь одеваться, Адель натягивала штаны. Она ещё не успела их натянуть, и грудь её была обнажена, но никто из присутствующих ничуть не смутился.
– Какие у нас потери? – спросил Ирай у Ригана.
– Небольшие. Ещё не посчитали точно, – ответил тот, глядя на Адель. – Ты бы вышел, это твои люди, и после славной победы они ждут твоей похвалы.
– Это армия моего отца, и они получат его одобрение.
– Он красуется, Риган! – Адель уже оделась и натянула сапоги. – Конечно, это его люди. Наши! Одевайся!
Ирай, потянулся всем телом, не торопясь встал, но довольно быстро оделся и вышел из шатра первый. Когда это случилось, девушка бросилась Ригану на шею и нежно поцеловала в губы, совсем не так напористо и страстно, как целовала Ирая.
– Ты же не выйдешь за него замуж? – шепотом спросил у Адель Риган, отстраняя её от себя, боясь, что кто-то может застать их целующимися.
– Ещё как выйду! – в голосе девушки не было ни капли сомнений. – Через пару лет мы с Ираем поженимся.
– Тогда и я женюсь.
– Нет!
В разноцветных глазах девушки сверкнуло что-то, что заставило Ригана испугаться, но он спокойно, как будто равнодушно, ответил ей:
– Да, Адель.
Она вплотную придвинулась к уху юноши, как будто собиралась ему что-то сказать, затем больно укусила за мочку, оттягивая серьги, которые там находились, и прошипела, не разжимая зубы и немного шепелявя при этом:
– Ты никогда ни на ком не женишься, Риган! Вы оба мои!
***
Тея устало опустилась на кровать в доме Юкаса. Она была одна. Подросшая Лотта, как обычно проводила время с Кейлом и их медведями. На верёвке перед домом болталась сохнущая юбка девочки с застиранным пятном сзади. Пару лет назад её организм сообщил, что она превратилась в девушку. Тея не ожидала, что это случится так рано, и даже не думала начинать разговор о взрослении женского организма, но когда испуганная девочка, жутко стесняясь, сообщила ей, что, наверное, умирает, рассказав ей о симптомах близкой кончины, Тея её успокоила и объяснила, что с ней происходит.
– Это уже не первый раз, – вытирая слёзы, доверительно сообщила ей Лотта, – но тогда было не так много.
– Обычно это начинается немного позже, – улыбнулась Тея, – наверное, это ещё одна твоя особенность.
Лотта, успокоенная объяснением Теи, больше никогда к ней не обращалась с подобными вопросами, но сейчас, обратив внимание на юбку, Тея вдруг вспомнила об этом. Она подумала, что Кейл уже совсем взрослый парень, и неплохо было бы провести с ними обоими беседу о взаимоотношении полов. Решив, что мысли эти навеяны недавно принятыми родами, женщина отмахнулась от них. Она хотела было похлопотать по хозяйству, но подумала: «Какого чёрта! Все эти пять с лишним лет я навязываю Юкасу своё общество, но лишь обременяю его этим! Он так и норовит улизнуть из дома под различными предлогами, и ни разу за всё это время не предложил мне переехать к нему!»
Решительно поднявшись она начала собирать по дому свои вещи, которые намеренно потихоньку всё это время сюда перетаскивала. Ей совсем не нравился этот старый тесный и неуютный дом на окраине, почти в лесу, его обстановка, которую она безуспешно пыталась поменять, и вообще вся её жизнь ей не нравилась! Откровенно обсудив с Юкасом возможное развитие их отношений тогда, почти шесть лет назад, она решила, что всё же стоит попробовать. И она пробовала, честно, старалась. Он не старался вовсе. Возможно, он любил её, но не желал ничем жертвовать. А, может, он и прав! Когда люди по-настоящему находят свою вторую половинку, им не приходится ничем жертвовать. Вон, Ванда с мужем живут в таком согласии, о котором можно лишь мечтать. Они заботятся друг о друге, сажают розы и вместе ходят на рынок, они играют в шахматы, говорят нежности. Они окружены заботой и уважением своих детей и внуков. У Теи нет ничего вышеперечисленного. Ни дома, ни заботы, ни детей. Даже мужчины с ней рядом нет! Большую часть времени он где-то шляется, лазает по чужим карманам и от нечего делать таскается с этим недоумком Слоаном! Единственное, в чём Юкас преуспел – это в ласковых словах. Их он говорить умеет! Наверное, благодаря этому, она до сих пор верила в то, что рано или поздно всё у них сложится.
Собрав все до единой вещи, Тея, не оглядываясь, вышла из его дома с намерением больше никогда тут не появляться. Она шла по дорожке с усилием таща за собой большой баул, а затем села на него и разрыдалась.
***
Юкас сидел у костра в компании мужчин и женщин. Среди них был преклонных лет проповедник, дама непонятого возраста, утверждающая, что она ведунья, грозного вида большой, сильный мужчина в боевых доспехах, парочка бродячих артистов – отец и взрослая дочь. Здесь же находились Слоан, Мойра и Тарлок. Эта разномастная компания ездила по городам и деревням, ненавязчиво собирая армию оппозиции. Каждый участник играл свою роль. Слоан красноречиво говорил, организовывая вокруг себя толпу и удерживая её внимание. Он указывал на богатыря в доспехах, давая понять, что в их рядах лучшие воины! При этом великан, ни разу не бывавший в сражениях, гнул руками сковороду или кочергу. Слоан продолжал, представлял всем Мойру и говорил, что она единственная, кто знает формулу секретного оружия. Единственная, потом что сама её составила! Мойра показывала ротозеям какой-нибудь эффектный фокус с порохом, сопровождаемый хлопками и искрами.
Проповедник вкрадчивым голосом, проникая в самое сердце верующих, убеждал, что Господь хочет возмездия за всё зло, сотворённое узурпаторами, и любой, кто захочет это возмездие вершить своими руками, может рассчитывать на его, то есть, Господа, всестороннюю поддержку. Ведунья театрально сообщала, что сейчас через неё будут говорить духи, а потом закатывала глаза, тряслась, и из её рта доносились страшные утробные звуки. Что за духи в неё вселялись, было не совсем понятно, Юкас предполагал, что вызваны они были опиумом, который ведунья курила в огромных количествах. Но, как бы то ни было, духи были полностью солидарны с Господом, и так же призывали к борьбе за независимость.
Артисты пели песенки и плясами на потеху публике, при этом репертуар у них был разнообразным: от похабщины и шуточных куплетиков, которые потом еще долго крутились в голове у тех, кто их услышал, до цепляющих за душу патриотических гимнов, способных вызвать слезу даже у суровых мужчин.
Сам Юкас со своим умением втираться в доверие, ходил во время «представления» в толпе, слушал и выискивал тех, кому отзывалась идея борьбы с Седыми, и уже предметно «обрабатывал» каждого. Тарлок же занимал что-то вроде административной должности.
Всю их компанию Юкас считал невероятно талантливой. Каждый из них был на своём месте и отлично справлялся с поставленной задачей. Но из всех этих людей симпатична ему была только Мойра, общения с остальными он старался избегать. Правда, через несколько недель походов, он стал обращать внимание на худышку Эсфирь – молоденькую артистку с длинными вьющимися волосами и огромными глазищами, обрамлёнными густыми пушистыми ресницами. На «сцене» она казалась беззаботной глупенькой хохотушкой, но в жизни была серьёзная и очень умная девушка. Именно она сочиняла те самые гимны, баллады и романсы, содержание которых было наполнено по-настоящему глубоким смыслом и заставляло задуматься. Стишки с искромётным юмором придумывал её отец, что, впрочем, тоже было очень полезно для общего дела.
Однажды Юкас умывался водой из ручья, почувствовал приближение кого-то за спиной и оглянулся. Подошедшая сзади Эсфирь вскрикнула, напугавшись его вида, и тут же смутилась из-за своего испуга. Юкас сразу надел маску и смутился сам.
– Прости, не хотела показаться невоспитанной, – сказала она, но подходить к нему ближе не решилась. – Что с тобой случилось?
– Не хочу об этом говорить, и ты окажешь мне услугу, если не будешь спрашивать, – улыбнулся он уголком рта.
Несколько дней после этого они почти не разговаривали и даже держались на расстоянии друг от друга, пока однажды, улучив момент, девушка не подошла к нему и не сказала:
– Ты не выходишь у меня из головы, Юкас.
Он, вспоминая, как она была напугана его видом, ответил:
– Ещё бы!
– Ты неправильно меня понял. Я хотела перед тобой извиниться за свою реакцию. В маске ты кажешься очень красивым, она даже придаёт твоему образу мужественности. Прости, что испугалась. И прости, что спросила тебя о том, что с тобой произошло.
– Любой бы испугался, и любой бы спросил, – ответил Юкас.
Он вспомнил, как пьяная Тея в первый день их знакомства сняла с него маску, и он ожидал, что она завизжит и выбежит из комнаты, но она опустилась к его лицу и начала его целовать. Она часто целовала его, его Тея, не обращая внимания на шрамы, на отсутствие крыла носа и верхнего века, на слипшиеся губы в уголке рта, на отсутствие ушной раковины. Она закрывала глаза на многие его уродства, не только физические. Тея никогда не спрашивала его об этих ожогах, он сам ей рассказал, и она больше никогда к этому не возвращалась. Эсфирь на неё совсем не похожа, она задумчивая, какая-то сложная что ли. Но в то же время новая, интересная, неизведанная.
– Тебе тоже не слишком нравится наша компания? – без улыбки, но как-то доверчиво спросила Эсфирь, заканчивая неприятный разговор об его изуродованном лице.
– Почему же? – охотно ответил Юкас. – Ведунья, вроде как ничего, когда накурится и пускает слюни, уткнувшись носом в землю.
Эсфирь засмеялась.
– Что за план с взрывчаткой? – спросила она уже смелее.
– План хороший, но вечно что-то идёт не так. Вся первая партия пороха была забракована Мойрой – она недостаточно хорошо вспыхивала. Пока нашли новые источники хорошей селитры, прошло много времени, но объёмов составляющих недостаточно. Да и постройка хода под казармы идёт ни шатко ни валко. Много людей туда не послать, а те, что занимаются возведением хода, опасаются, что заметят вывозимую землю и камни, к тому же, нужны доски и брёвна, чтобы укреплять своды тоннеля. После того, как напали на командира их армии, они стали более осмотрительные и осторожные. А сейчас, когда Ирай имеет свой голос, а Маран сынишке потакает, управление практически перешло к мальчишке и его разноглазой девчонке на альбиносе, а с этими чертятами шутить нельзя!
– Я слышала, сын Марана очень жесток, переплюнул папашу и своего учителя. А ведь ему всего шестнадцать?
– Я сталкивался с ним лишь однажды, он был ещё пацаном, но вёл себя так, как и подобает единственному сыну правителя. Им не слишком интересно тут, в нашем захолустье, они отправляются дальше, расширять границы. Производят разведку боем, с помощью армии Марана, а потом докладывают ему обстановку, и тогда уже Маран решает, что делать дальше. Они ещё дети и они играют в войнушку. Просто солдатики у них настоящие, а не из дерева выточенные.
Тея никогда не разговаривала с ним про седых, она даже уходила тогда, когда при ней поднимались беседы подобного рода, поэтому Юкас не спешил прерывать разговор с Эсфирь. Иногда ему хотелось поговорить на такие темы.
– Это же они сделали? – девушка потянулась к его маске.
– Не трогай, – отклонился он. – Я просил не спрашивать.
– Я тебе тоже покажу кое-что, что тебя напугает.
Девушка задрала юбку, и Юкас увидел, что вместо ноги у неё деревянный протез, а бедро, к которому он крепится, синее и неровное от покрывающих его шрамов.
– Хочешь спросить меня, как это произошло? – спросила она, выискивая в его глазах отвращение, но не находя его.
– Нет, не хочу, – ответил он, – не хочу, чтобы спрашивали меня и не спрашиваю сам.
– Если вдруг станет интересно, дай знать, я отвечу, – улыбнулась ему девушка, и поправила на себе юбку.
Она не спешила уходить, сидела рядом на бревне и молчала. А он думал о том, что она совершенно не хромает и даже танцует вместе со своим отцом, заводя публику.
– Ты же не женат? – вдруг без всякого кокетства спросила она.
– На меня не рассчитывай, разве может такой красавчик, как я, быть свободен! – весело откликнулся он и вдруг понял, как сильно ему не хватает Теи.
– Расскажи о ней, – ненавязчиво, но и видимым интересом спросила Эсфирь.
– Спрашивай.
– Она красивая?
– Очень! У неё вьющиеся рыжие волосы, зелёные глаза, тонкие длинные пальцы и самая зажигательная улыбка. Весной она вся покрывается веснушками, не только лицо, но и плечи. У неё красивая осанка, она никогда не горбится, а ещё у неё очень узкая талия и… – Юкас улыбнулся, вспоминая обнажённую Тею, и повторил тихо:
– Она красивая.
– Похоже, ты её любишь, – немного завистливо сказала Эсфирь, не глядя на Юкаса.
– Завтра я отправлюсь домой, потому что очень по ней соскучился!
– Мы собирались посетить ещё пару мест, – заметила она.
– Справитесь и без меня!
– Как же без тебя? – мягким голосом, как будто уговаривая остаться, произнесла Эсфирь.
А ему очень захотелось оказаться дома рядом с Теей. Она снова будет ругать его за долгое отсутствие, и снова, конечно, заполонила его дом своими вещами, как будто он не замечает! Как же хорошо, что она, такая терпеливая и любящая есть у него! Завтра он точно отправится домой.
