Loe raamatut: «Цунами. История двух волн», lehekülg 4

Глава 6

Сказать, что мне было страшно, значит, ничего не сказать. Мне не было страшно, напряжение предыдущего полугода скрутило в тугой узел мои внутренности. Я стояла в аэропорту Нарита полная ужасных и прекрасных предвкушений. К моим мучениям добавилось то, что Хиро не было в Токио. Сцену нашей встречи в аэропорту, которую я моделировала в голове в течение пары недель, пришлось отредактировать. За день до моего прилета он уехал в Осаку в командировку и не мог точно сказать, когда вернется.

Отец встретил меня в аэропорту. Летний Токио дохнул мне в лицо испепеляющим жаром. Улицы были раскалены, из открывающихся дверей супермаркетов и офисных зданий вытекали волны ледяной, кондиционированной прохлады. По моей просьбе папа купил мне мобильный телефон с сим-картой, и сразу по приезду я снова была на связи.

После того, как Хиро сообщил, что уезжает накануне моего прилета я почувствовала себя не в своей тарелке. Я не думала, что он обманывает меня, но все равно чувствовала себя неловко.

Неловкость испарилась в тот момент, когда сразу по прилету я увидела имейл с его адресом и подробной картой проезда.

"Если тебе захочется отдохнуть и побыть одной, приезжай ко мне. Запасной ключ я оставил за ящиком огнетушителя в холле. Нужно просунуть руку за него, я приклеил ключ на клейкую ленту. Тебя никто не побеспокоит, чувствуй себя как дома"

День приезда я провела с отцом. Занятия в школе начинались через несколько дней, и у меня было время освоиться. Мы поужинали в маленькой закусочной, где подавали такияки и потом просто бродили по улицам, разговаривая.

Поначалу мысль приехать в его квартиру, пока его там нет, показалась мне странной. Но чем больше я думала об этом, тем соблазнительнее казалась возможность оказаться среди его вещей, просто проверить, что это место реально. Безнаказанно заглянуть в чужую жизнь?

Не стал бы он меня приглашать, если бы не хотел видеть, ведь так?

На второй день я не выдержала и, как следует, изучив схему проезда, оказалась в знакомом здании. Холл, лифт, ящик огнетушителя, а вот и ключ. В такие моменты мне начинало казаться, что с ума сошла не одна я.

Я осторожно повернула ключ и вошла в квартиру. За полгода она почти не изменилась, разве что появился ковер на полу в гостиной. Разулась. Прошлась по комнатам, проводя кончиками пальцев по мебели, к которой он прикасался каждый день. Из окна открывался симпатичный вид на сияющие небоскребы. В центре кухнегостиной стоял диван, около него низкий стол. У окна круглый деревянный столик, за которым мы завтракали, деревянный гарнитур, барная стойка с каменной поверхностью. В углу гостиной висела боксерская груша, и лежали несколько гантелей.

Открыла дверь налево, там был небольшой кабинет: книжные полки, письменный стол, удобное кожаное кресло. На столе стоял ноутбук, позади него был завал бумаг и книг. В целом, как я теперь понимала, квартира, за исключением спальни, была сделана в европейском стиле. Я заглянула в ванную, дотронулась кончиком пальца до зубной щетки. Открыла тюбик с зубной пастой, набрала пальцем немного и попробовала на вкус. Прошла в пустую спальню, пару секунд поразмышляла на тему приличия, но все-таки открыла стенной шкаф. Там аккуратным рядком висели костюмы и рубашки, лежали футболки и джинсы. Везде чисто как у психопата-убийцы. Я взяла из шкафа с постельным бельем подушку, одеяло и унесла на диван. Села, обняв подушку, затем легла. Это место определенно навевало на меня сон. Я пыталась почувствовать запах владельца подушки, но она пахла нейтральной мятой. Хотела полежать совсем немного, но глаза слипались, и я просто отключилась.

Проснулась от звука открывающейся двери. Не знаю, сколько я проспала, в доме была абсолютная тишина, и огней за окном стало намного меньше. Я села, обернулась к двери и увидела стоящего на пороге Хиро. Земная ось со ржавым скрежетом остановила свое движение, мир замер. Мое сердце прекратило биться, пылинки, взлетевшие при движении одеяла, лежали в воздухе перед моими глазами, как таинственные письмена. Когда я думала о нем, все эти полгода я пыталась представить нашу встречу. И каждый раз спотыкалась в самом начале. Что я скажу ему, что скажет мне он? Как неловко мы будем чувствовать себя рядом друг с другом после такой долгой переписки. Успела ли я стать для него "случайным попутчиком", которому ты впопыхах выложил историю своей жизни, а теперь хочешь, чтобы он просто растворился в утреннем воздухе вокзала.

Но я забыла главное.

Я забыла, что сообщения в скайпе не передают, то, как непринужденно он стоит, как улыбается уголками губ. Его взгляд, как будто в любой ситуации у него была фора для обдумывания, словно он давным-давно решил, как поступить и теперь просто наслаждается моментом.

Я села на диване, пытаясь собрать мысли вместе и сформулировать что-то вроде "извини, что я снова сплю в твоей квартире". Но не успела, потому что он уронил сумку на пол, в обуви пересек комнату и через мгновение сгреб меня в объятия вместе с одеялом. Я задохнулась, вцепившись в лацканы его пиджака. Время остановилось, пока мы просто сидели так, прижавшись, друг к другу. Он опустил лицо в мои волосы, и я чувствовала, как его грудь вздымается под моими пальцами так же часто, как моя. Как только мой лоб уперся в его плечо, я почувствовала, то самое, то, что преследовало меня полгода во снах и наяву. Все мои сомнения, все, что мучило меня так долго, растворилось, как кусок льда в горячей ладони. Я вошла в спокойную воду после долгой, трудной дороги. Я была дома.

Прошло несколько минут или часов, когда он, наконец, отстранился и сел рядом, смущенно пожав плечами.

– Иногда мне казалось, что ты мне приснилась.

Я кивнула, и мы продолжали сидеть рядом. Через одеяло, одежду и его пиджак я ощущала то самое электричество, которое его присутствие рождало во мне. Оно никуда не пропало. Это было сродни нахождению у мощного электроприбора, когда волосы наполняются статикой, и подошвами чувствуешь вибрацию пола. А он смотрел на меня так.

Так, будто все эти полгода, открывая дверь, ожидал увидеть меня здесь.

– Ты голодная? Я купил суши.

Я снова кивнула, не в силах произнести ни слова. Он поднялся, закрыл входную дверь, разулся и включил кондиционер. Подхватил сумку и принялся хозяйничать на кухне. Я следила за его движениями как завороженная. Было что-то невероятное в том, что мы не виделись несколько месяцев, были знакомы всего один день, а теперь я сижу на его диване, и он готовит для нас ужин, как будто так было всегда. От этого "всегда" у меня потеплело на сердце.

Мы ужинали за барной стойкой. Я молча пыталась совладать с палочками, пока он не фыркнул от смеха и не подал мне вилку.

– Ты же понимаешь меня? – в его голосе звучало сомнение.

Я знала, что это уже очень глупо, но снова кивнула. Он улыбнулся, морща нос.

– Тогда ты вполне можешь что-нибудь сказать.

В горле пересохло.

– Не знаю что, – наконец выдавила я.

– Я тоже не знаю, но говорю же!

– Наверняка скажу какую-нибудь глупость.

Он засмеялся.

– Я переживу.

Я уставилась на свою вилку. Если я сейчас заговорю о погоде, это будет достаточно нелепо?

– Ты вернулся раньше?

– Закончил все в рекордный срок. Очень хотел вернуться домой.

Я хотела спросить о цели поездки, но побоялась, что моего словарного запаса не хватит, чтобы понять ответ. Мне приходилось делать усилие, чтобы не смотреть на него постоянно, в результате я смотрела только в свою тарелку.

– Как ты долетела?

– Хорошо, – я прожевала очередной кусок. – На самом деле ужасно. Рядом со мной сидела пара с младенцем, он либо плакал, либо визжал от радости. К концу полета моя голова готова была взорваться. А им ведь с ним всю жизнь жить!

–Ну, я думаю после двадцати они становятся менее невыносимыми.

– Люди? – я с сомнением покачала вилкой в воздухе. – Что-то знакомые мне люди не подходят под это правило. Вне зависимости от возраста они невыносимы.

– Это правда, что в России детям все разрешают?

– Нет, – я удивилась. – Я слышала то же самое про Японию.

Он отрицательно помотал головой.

Было заметно, что он старается строить простые предложения. Видимо не хотел испытывать мой шестимесячный навык владения английским на прочность. Весь наш диалог был неловким. Но слова были второстепенны. Просто сидеть рядом с ним, смотреть, как он ест, чувствовать на себе его взгляд. Вот это было самым естественным, что я делала в жизни. Я не знаю, как это получалось. Программа, создававшая барьеры между мной и другими людьми дала сбой. Все, что я, выбиваясь из сил, делала эти месяцы, обрело смысл. Это того стоило, тысячу раз стоило. Я боялась, что за эти месяцы приукрасила свои чувства. В действительности все было наоборот. Они поблекли как выцветшая бумага. Реальность показала, что каждая секунда рядом с ним была испытанием для моего сердца и моего тела.

Потом он, извинившись, ушел в душ, а я не зная чем занять себя, вымыла посуду, подошла к окну и просто смотрела в ночь.

Когда он вернулся, я смотрела на переливающиеся ночные огни и усилием заставила себя остаться в том же положении. Он остановился за моей спиной, почти касаясь меня, и я видела его отражение, обрамляющее мой силуэт. Я повернулась к нему лицом, мокрые пряди волос спадали на глаза, и мне очень хотелось отвести их рукой, но я не решилась. Он стоял так близко, что я чувствовала пьянящий аромат его влажной кожи. Он прижал ладони к стеклу, по обе стороны от моего лица, я чувствовала себя в ловушке, но это была самая прекрасная ловушка на свете.

– Почему ты приехала? – вопрос застал меня врасплох. Я могла солгать, но тогда какой во всем этом был бы смысл.

– Ты знаешь, – он покачал головой.

– Я не знаю. Я хочу, чтобы ты сказала мне, – он что, правда ни разу не моргнул за это время? Я почувствовала, как непроизвольно облизываю губы и Хиро, словно завороженный медленно вернулся взглядом от моего рта к моим глазам.

– Потому что ты мне нравишься, – я прислонилась спиной к стеклу, внезапно почувствовав слабость в ногах. Он слегка подался вперед, так, что между нами сохранялось прежнее расстояние в несколько сантиметров.

– Ты дрожишь, почему ты дрожишь?

– Потому, что говорю странные вещи. Потому, что ты рядом и мне некуда бежать, – я сглотнула, борясь с желанием сократить промежуток между нами. – Почему ты позвал меня к себе?

Он осторожно взял прядь моих волос, намотал на палец и тут же отпустил. Снова посмотрел мне в глаза и отстранился, прислонившись к стеклу рядом со мной.

– Потому, что мне нравится, когда ты рядом и тебе некуда бежать.

За этот вечер я окончательно убедилась, что Хиро был из породы людей, что находятся в гармоничных отношениях с пространством. Как бы он ни стоял, сидел, что бы ни делал – его тело принимало, наиболее уместную и эргономичную позу из возможных. Проблема "куда деть руки" тоже явно была для него незнакома. Он выглядел очень расслабленным и распространял это спокойствие вокруг себя. Я не могла похвастаться тем же самым, наоборот, я была напряжена, как струна.

– Так все-таки, ты относишь себя к невыносимым взрослым? – спросил он

– По твоей теории у меня есть шанс исправиться после двадцати.

Он выглядел удивленным.

– Сколько тебе лет?

– Девятнадцать, – я почувствовала себя неловко. – Тебе?

– Мне двадцать восемь.

Он почти на десять лет меня старше, надо же. А выглядит ровесником. Или чуть старше.

– Ты выглядишь моложе. Я, правда, не уверена это хорошо или плохо.

Он засмеялся.

– Я тоже.

Видно было, что разговор о возрасте привнес в наш уютный вечер некоторую нервозность. Поэтому я не очень удивилась, когда он предложил:

– Отвезти тебя домой?

Мне не хотелось уходить. Не подавать виду, что тебе хочется остаться, это часть общественных правил и приличий, не так ли?

Мы спустились на парковку и остановились перед довольно большим мотоциклом. Я в изумлении уставилась на Хиро.

– Что-то не так? Он подал мне шлем.

– Мотоцикл?

Он надел свой шлем.

– Я предпочитаю мотоциклы, да. Он полностью автоматический и не слишком мощный. Но выглядит хорошо. Садись.

Я забралась на сиденье, оказавшись чуть выше него. Не найдя куда деть руки обняла его за пояс. Мотор взревел, и мы вынырнули из бетонных коридоров в сверкающую токийскую ночь. Мы ехали по гладкой дороге, ветер щекотал мои плечи. Темные громады высоток, подсвеченные арки, петли развязок проносились мимо меня, словно нарезка из футуристического видео.

На этот раз все было по-другому. Токио принял меня как старого друга. Я нравилась городу и могла ответить ему взаимностью.

Только когда байк остановился во дворе дома отца, я сообразила, что Хиро не спрашивал у меня дорогу. Я бы вряд ли смогла рассказать, как проехать, но хотя бы адрес. Соскользнув с сиденья, я спросила:

– Ты запомнил, где я живу?

Он отвел взгляд, сделав вид, что рассматривает верхушки деревьев.

– У меня хорошая память, если говорить об ориентировании на местности. В отличие от некоторых.

Я продолжала смотреть на него. Он, наконец, перевел на меня взгляд. Я видела только его глаза в прорези шлема, но была уверена, что он улыбается.

– Что? Возможно, я приезжал сюда пару раз. Или пару тройку раз. Прекрати так смотреть на меня!

Он возмущенно пробормотал что-то по-японски и завел двигатель и скрылся из виду.

– Ты поздно, – папа оторвался от книжки. – Где была?

Я неопределенно пожала плечами.

– Гуляла.

– Гуляла на мотоцикле?

– Эй! – я скрылась в ванной. – Ты следил за мной!

– Я просто волновался. Кто тебя подвез?

– Знакомый! – чтобы избежать дальнейших расспросов я закрыла дверь.

– Удивительно быстро ты обзаводишься знакомствами! – крикнул папа мне вслед.

"Спокойной ночи. Нина?"

"Да?"

"Я рад, что мы проведем это лето вместе"

На следующий день я обеими ногами вляпалась в увлекательный мир японского языка. Для тех, кому не хватило двух азбук японцы приправили свой язык колючими иероглифами, при одном взгляде на которые у меня начинала зудеть кожа.

"Три системы записи! Скажи мне, что это шутка"

Хиро прислал самодовольный смайл.

"Крепись, гайджин, твои старания будут вознаграждены!"

Группа для начинающих, в которой я занималась, оказалась небольшой. Помимо меня в ей было еще восемь человек: мальчик-итальянец, темнокожий камерунец, несколько веселых корейцев и две девочки из Литвы. Они собирались ехать волонтерами в какой-то заповедник после нового года и изучали язык для подготовки. Обе они довольно хорошо говорили по-русски, я даже не подозревала, как много русскоязычного населения в восточной Европе.

Итальянца звали Густаво, у него была очаровательная родинка над верхней губой и впечатляющая копна темных волос. Одна из девочек даже попросила разрешения потрогать его волосы. Учеба в такой в такой интернациональной компании, обещала быть интересной. Я снова подумала, о том, как Хиро одним своим существованием изменил мою жизнь. Если бы я встретилась сейчас с собой же годичной давности, мы вряд ли нашли бы общий язык.

Больше всего из студентов мне нравились корейцы. Они были смешными и раскрепощенными, приносили на занятия чай в огромных термостаканах, приходили в школу в пижамах, широко зевали и не делали домашних заданий. Впрочем, все остальные тоже постоянно что-то пили из термосов и бутылок с кавайными звериками. Я и сама вскоре завела себе бутылку для воды с хэллоу китти.

Ребята очень удивлялись легкости, с которой мне и литовчанкам удается произносить японские звуки. На наши объяснения о схожести русской фонетики с японской отреагировали недоверчиво.

Вечером Хиро позвонил и предложил сходить поужинать в большом торговом центре в районе Гиндзы.

– Только не нужно мыть голову и красить ногти, – предупредил он.

– Почему, – удивилась я. – У тебя какой-то фетиш по поводу девушек с грязной головой?

– Потому что я стою под твоим окном и мне не хотелось бы стоять тут еще два часа.

Я бросилась к окну, он стоял там одетый в светлые брюки и разноцветную рубашку. Совершенный, словно азиатское божество он улыбался мне.

Я собралась так быстро, как могла. Он одобрительно посмотрел на часы, когда я вышла из подъезда.

– Привет.

– Привет, – я огляделась. – Ты без мотоцикла?

– Приехал сразу после работы, не заходя домой.

Я испытующе вгляделась в его лицо. Я очень хотел тебя увидеть, говорили его глаза. Я тоже хотела тебя увидеть, Хиро.

Перед входом в метро я остановилась как вкопанная.

– В чем дело, – он посмотрел на меня, непонимающим взглядом.

В этот раз я подготовилась. Почти месяц до приезда я читала различные форумы и разбиралась со схемой метро. Я знала названия станций, знала, особенности каждого перехода в центре, но так и не смогла заставить себя пойти туда.

Липкий страх сковал меня на входе. Чувство беспомощности и отвращения, которое я испытала в тот вечер, шок, когда обнаружила, что потерялась, все это пригвоздило меня к месту.

Я подняла глаза на Хиро.

– Ты никогда не спрашивал меня, как я оказалась тогда на улице ночью. Я ехала в метро в районе Шиндзюку и ко мне.

Язык стал сухим и неповоротливым, я не могла выговорить ни слова. Отчего-то мне казалось, что если я расскажу о случившемся – люди посчитают меня грязной, виноватой. Поэтому я держала это в себе и не могла поделиться ни с кем.

– Там был человек, который… Он меня.

– К тебе приставали? – Хиро перебил меня. Я кивнула. Краем глаза увидела, как сжалась в кулак его рука.

– Я выскочила в незнакомом месте и шла, не разбирая дороги. Так я оказалась ночью черт знает где.

– И в черт знает где был я.

Я осмелилась снова поднять на него взгляд. Он не смотрел на меня с отвращением. Он злился, но злился не на меня.

– Нина, тот человек – больной извращенец. В этот раз я буду с тобой. Я никому не позволю обидеть тебя. Если кто-то просто посмотрит на тебя, я сломаю ему руку, хорошо?

Я нервно засмеялась. Тогда он осторожно взял меня за руку, и мы шагнули на эскалатор.

Он взял меня за руку. Он взял меня за руку, и мои пальцы обожгло огнем. Наши пальцы переплелись, и я поняла, что это первый раз, когда он прикасается ко мне. Впервые, между моей и его кожей не было никакой границы, я ощущала биение пульса, так, будто положила руку, на закипающий чайник. Подъем на эскалаторе занял целую вечность, но когда мы сошли с него, он не отпустил мою руку. Он крепко держал ее все время, пока мы были в метро и по дороге до торгового центра. И мне было так спокойно, всегда было так хорошо и безопасно рядом с ним.

Со стороны мы, наверное, выглядели как парочка, но напряжение, которое передавалось по нашим пальцам, с каждой секундой все сильнее привязывая меня к нему, было незримо. Для меня Хиро был сделан из чистого электричества, даже просто стоять рядом с ним было мучительно.

Внутри торгового комплекса мы остановились у парапета, ограничивающего круглое пространство пронзающее здание в центре. Мою руку можно было давно отпустить, но он не отпускал. Все еще смотря прямо перед собой, я прошептала.

– Не смотри на меня. У меня есть неловкий вопрос, – я сделала паузу и чуть сильнее сжала пальцы. – Просто скажи, что ты тоже это чувствуешь.

Вместо ответа он вдруг притянул меня к себе, так, что мы оказались лицом друг к другу близко-близко. Ноги не слушались меня, я едва не потеряла равновесие и уперлась свободной рукой в его грудь. Мы словно стояли внутри теплого потока воздуха и чем ближе мы были, тем сильнее он становился. Я почувствовала пробежавшую по его телу дрожь, когда он наклонился ко мне, так что его губы оказались прямо у моего уха.

– Это? – я беспомощно кивнула. – Я тоже это чувствую.

Потом он резко отстранился и пошел по направлению к мелким разноцветным едальням, расположенным по периметру. Около многих стояли мальчики и девочки в ярких фартуках и зазывали народ, было шумно, играла музыка.

Я догнала Хиро и пошла рядом, едва поспевая за его быстрым шагом.

– Я что-то не то сделала?

Он слегка нахмурился и потряс головой, словно стряхивая что-то с волос.

– Ты выводишь меня из равновесия.

Я непонимающе пожала плечами.

– Это какая-то японская проблема?

Тогда он наконец-то посмотрел на меня и сделал глубокий вдох.

– Это моя проблема. Когда ты рядом, я… Пойдем сюда, – неожиданно сменил он тему, и мы зашли в псевдоитальянский ресторанчик.

Он рассказывал про свою работу. Его компания занималась тестированием безопасности компьютерных систем. Недавно они получили государственный заказ, это был серьезный шаг в развитии компании. Наличие таких клиентов всегда повышает имидж предприятия. Его командировка была связана как раз с этим проектом. Он рассказывал это с воодушевлением, но я с грустью поняла, что для меня это, скорее всего, означало – реже видеться с ним.

Я рассказала ему о нашей учебной группе, описала место, где мы занимаемся. Он сказал, что знает эту школу, у них была хорошая репутация, пара иностранцев – его коллег, начинали учить японский именно там.

Периодически он отвлекался на звонки. Мне даже показалось чересчур часто для такого времени суток.

Я выразила свое удивление по этому поводу, но он объяснил, что некоторые их партнеры находятся в Европе и живут в другом часовом поясе.

Когда мы прощались, он даже не попытался поцеловать меня. И я не знала, нормально это или нет, но чувствовала растерянность. Нужно посмотреть какой-нибудь японский сериал, решила я. Чтобы иметь примерное представление о скорости развития отношений между японскими влюбленными. Хотя, я сокрушенно покачала головой, отпирая дверь, у нас с самого начала все было наперекосяк.