Была тёплая осень. Октябрьский воздух свежий, но ещё ароматный и мягкий, звал, напоследок, порадоваться ласковому солнцу. Лес пестрил разноцветием. Если бы здесь, на этой тропе, оказался какой-то художник, он сразу же остановился бы, и, бросив все дела, достал свои краски с бумагой. Чтобы, хоть попытаться, передать эти невозможно прекрасные оттенки. Большие, розовые кляксы кленовых листьев подчеркивали лимонную желтизну маленьких, березовых. Резные, дубовые листочки стелились по краям, как рамки бесконечной картины. Бурые стволы деревьев, высились вдоль тропы, немного наклоняясь, словно лесные художники, размышляющие, каких же ещё чудесных цветов недостаёт этой осенней картине.
Мальчишка, лет шести, ковылял вслед за отцом по узкой кривой тропинке. Он то и дело чесал лоб под красной, вязаной шапкой и самозабвенно жевал яблоко. Небольшое, но такое вкусное, что сводило скулы. Хрустящее и сочное. Такие, можно было сорвать только осенью, с дикой, лесной яблони. Мальчишка прикрывал глаза от наслаждения. Карманы куртки топорщились, набитые яблоками. Он был в том, чудесном возрасте и состоянии души, когда умел наслаждаться любым процессом. Забыв обо всем, он слушал, как шуршат осенние листья под его ногами, брызгал яблочным соком и грел щеки на солнце.
Внезапно, в кустах, прямо рядом с ним, щелкнула ветка и мелькнул большой силуэт.
Мальчик вскрикнул, прижался к отцу. Его маленькое сердечко сильно-сильно застучало.
– Папа, папа! Там кто-то есть!
Не выпуская обгрызенное яблоко из пальчиков, он показывал на кусты, где только что мелькнула белая, мохнатая фигура. Может быть это был лесной человек? Или гигантская снежная кошка?
– Эгхехе! Да птицы, поди! – старый дядька, проводник, по-доброму хохотнул себе под нос, – не боись, мальчуган! Это же, лес! Не город тебе! Тута все кусты живые! А кусты-то, они не кусаются! Агась, эгхе-ке…
Малыш согласился не бояться и отпустил папину руку, но, все же, подозрительно подглядывал на худосочного старика с недоверием. Он точно знал, что птицы не ломают большими лапами крепкие ветки.
Мальчик, со своим папой шли через лес к старой деревеньке. Старый дядька согласился отвести их вглубь леса, к старому селению.
Машину они оставили в соседнем, большом селе. Дальше можно было только пешком. Проводник сказал, что к Приозерной, так называлась деревенька, можно только по этой тропинке пройти.
В детстве папа бывал здесь часто, летом у бабушки. Бабушка давно переехала в город, поближе к внукам, но папа, истосковавшись по родным местам, иногда приезжал сюда. В гости к старому дому. Поэтому, запасшись бутербродами и чаем, они шли по узкой тропинке за сутулым проводником.
– Дяденька! А кто в этом лесу живет? Великаны или Баба-Яга живут? – тоном серьезного исследователя поинтересовался мальчуган.
– Да кто, кто. Бабули тут такие сердитые обитают! Куда тут ещё Баб-Яге селиться, – решил было отшутиться проводник.
Но, в этом момент тропинка, резко свернув в колючие кусты, разветвилась на две стороны.
– Глянь, парниша. Направо тропинка идёт к старому дому твоего батьки, значить. Там люди и нонче живуть. А налево, туда вон, к озеру. Тамошняя деревня заброшена. Глянь. Видать отсюда, блестит водица. Это озеро, значить, никогда не замерзает. Даже в лютую стужу, зимнюю. Вон там и видали, значить, частенько, Перевертыша нашего.
– Не замерзает? А почему?