Loe raamatut: «Осколки»

Яркий свет неона слепит глаза. В воздухе сизым туманом висит дым сигарет – одежда и волосы провоняли мгновенно, стоило только войти в «Сплетни». Грохочет музыка, которая для меня уже давно стала «белым шумом». Я улыбаюсь так, что скулы сводит. Две шестерки. Смотрю в мутные глаза клиента, второго за этот вечер, со скрываемым отвращением, пытаясь угадать, правда или нет. Качаю головой – не верю.

Он, ухмыляясь, ловко подхватывает стаканчик, указывая мизинцем с длинным, загнувшимся вниз, словно вороний клюв, ногтем на кубики. Две. Чтоб тебя…

Сегодня удача не на моей стороне – я нехотя тянусь к бокалу дешевого виски, смешанного с чаем. Шестой за сегодня. Держу в ладони, пытаясь перевести внимание клиента на полураздетых китаянок на крохотной сцене. Он вяло отмахивается, приобнимает меня и подталкивает бокал ближе к моим губам.

Я хохочу – подловил, снимаю тяжелую руку с плеча и выпиваю залпом противное пойло. Закидываю виноградину в рот. Еще одну, лишь бы перебить вкус.

«Я не стану такой, каким был он. Это не я. Я не такая.»

* * *

Я не помню своего отца. Именно так – отца. Папой язык не поворачивается назвать – все внутри поднимается и протестует. Почти совсем не помню. Он жил вместе с нами до моих тринадцати лет. Казалось бы, это достаточно осознанный возраст, чтобы иметь какие-то воспоминания о том времени. Но я не помню. Так, урывками…

Вот я маленькая стою в длинной, до самых пят, ночнушке. В зале темно – ночь на дворе. Стою между мамой и отцом, закрывая ее своим тельцем. Мне страшно. Отец кричит и, кажется, вот-вот ударит. Он требует чего-то, но я не могу понять, что именно. Я бы отдала ему все, что угодно, лишь бы он исчез. Отец, раздосадованный моим присутствием, уходит. Утром он заявится домой пьяным.

Позже, когда я выросла, мама рассказала мне: той ночью, застрявшей осколком в моей памяти, отец требовал денег на выпивку. Мы жили бедно. Иногда очень бедно. Донашивали с братом одежду за соседями и родственниками, жили впроголодь. Впрочем, так, в начале девяностых, маялось безденежьем большинство. Различие было лишь в том, что отец хорошо зарабатывал, как и все остальные, кто работал на ТЭЦ в нашем провинциальном городке, но зарплату он благополучно просаживал на алкоголь, а потом выносил из дома, все, что еще не успел вынести и продать.