Loe raamatut: «Торшер»

30 мая 1956 года

Здравствуй дорогой дневник! У меня для тебя есть очень важная новость! Мама купила сегодня большой-пребольшой торшер! Представляешь! Мне! Мне лично! Прям так и сказала, серьёзным четким голосом: «Надежда Стежкова, почётный октябрёнок, награждаю тебя за большие успехи в учёбе, за окончание первого класса с отличием!». Я выпрямившись, смирно стояла как и полагается прилежному ученику Советского Союза, коммунисту и с гордостью слушала торжественную речь Тамары Петровны. Ну почти… Мне было очень радостно и я никак не могла спрятать улыбку. Когда мама закончила говорить, мы обе рассмеялись и мамочка крепко прижала меня к себе. Ну что же я тебе рассказываю! Ты и так всё знаешь, мы с мамой частенько разыгрываем смешные сценки. Моя мамочка такая добрая и хорошая! Я так люблю свою мамочку! Потом подошёл папа и погладил меня по головке и сказал: «Молодец! Настоящий коммунист! Вот как надо! Моя дочка!» и с очень довольным выражением лица крепко пожал мне руку. Папа… всегда… немного строгий и почему-то никогда меня не обнимает. Теперь я тебе расскажу про мой торшер! Ой, поверить не могу, что он – мой! Он – высокий. Как я ростом, точнее немного выше, совсем чуть-чуть. Он похож на красивую юбочку, жёлтую. Снизу на юбочке белое кружево. Нет, наверное, кремовое. Да, кремовое, точно! Из этой юбочки свисает длинный шнурочек, тоже кремовый, такой дырчатый, мне нравится его трогать пальчиками, но мама не разрешает. Говорит, что он так запачкается и станет некрасивым. Если дернуть за него, ну за этот шнурочек, то зажжется свет, такой яркий… жёлтый! Желтоватый. Он очень красивый, как раз под мои полосатые обои, такие же светлые и нежные. Правда, от него пахнет… Пахнет не очень приятно. Ноя это никому не скажу, не хочу расстраивать папу и маму, они старались для меня. Ну всё, довольно рассказов, пора спать! Спокойной ночи дорогой дневник!