Испанец. Дерзкий корсар

Глава V. Иностранец

Ледяная дрожь охватила ее тело, и она ощутила, как кровь прилила к лицу. Надо было что-то немедленно предпринять. Ретироваться из гостиной, скрыться, пока этот вредный испанец не увидел ее. Но она не могла уйти. Надо было что-то сказать жениху и отцу. Ведь гости все подходили и подходили.

«Можно сказать, что мне дурно и выйти на часик?» – нервозно размышляла она.

Ее метания длилось недолго, ибо Михаил и испанец неожиданно направились в их сторону. Саша до боли в пальцах сжала свой веер, желая убежать немедленно, пока этот человек не рассказал о ней все, что знал. Ее ладони вспотели, а сердце билось как бешеное, ожидая неминуемого разоблачения.

– Позвольте представить моего хорошего знакомого, графа де Мельгар, – важно произнес Михаил, едва мужчины подошли к ним. – Советника испанского посольства. Господин Оленев, отец нашей невесты. И мой отец, Протасов Иван Романович.

Мужчины поздоровались, пожав руки.

– Примите мои поздравления, господин Протасов, – улыбнулся Эрнандо, говоря с акцентом, и, переведя взгляд на Сашу, произнес высокопарную фразу, полагающуюся в подобных случаях: – Вы сделали верный выбор, ваша невеста прекрасна.

– Благодарю, я тоже в восторге от Александры Сергеевны, – воодушевленно сказал Иван Романович, целуя ручку Саше. – Лучшей невесты и не сыскать. Красавица, да еще скромна и послушна.

– Прямо кладезь достоинств, – буркнул ехидно Михаил, поморщившись от слов отца.

– Мишель, ты слишком молод и легкомыслен, чтобы оценить по достоинству эти качества, – одернул его отец.

– И правда, батюшка, куда уж мне!

Заметив напряжение между сыном и отцом, Эрнандо решил перевести внимание на себя.

– Вы, мадемуазель, лучшее украшение, которое достоин носить на своей груди любой из мужчин, – вымолвил он. Видя недоумение на лицах окружающих и понимая, что они не поняли это известное испанское изречение, пояснил: – Известная испанская пословица, о красоте и грации дамы.

– А, понятно-понятно, – закивал довольно Оленев. – И я не раз говорил вам, Иван Романович, невероятно повезло с моей Александрой. Вы давно в России, граф?

– Прибыл еще в марте, – ответил де Мельгар. – Посланнику нужна была консультация по успешной морской торговле и корабельной навигации.

– Вы разбираетесь в этом? – поинтересовался Протасов-старший.

– Да, – ответил испанец. – Наше семейство владеет десятком торговых судов в Малаге.

– Эрнандо один из лучших шкиперов во всем средиземноморье, – похвалил графа Михаил, похлопав его по плечу.

Скользнув быстрым взглядом по молодым мужчинам, девушка отметила, что граф де Мельгар так же высок, как и Михаил, только испанец гораздо шире в плечах.

– Вы сами водите корабль? – удивился Оленев.

– Сам, – кивнул Эрнандо. – Есть у меня такая слабость, еще с юности.

Сашенька стояла ни жива ни мертва, украдкой смотрела на де Мельгара и тут же смущенно отводила глаза. Она видела, что испанец не сводит с нее цепкого заинтересованного взгляда. И все ее страхи воплотились в реальность, когда в следующую минуту Эрнандо спросил:

– Как вам вчерашний маскарад, господин Оленев?

Похолодев до кончиков пальцев ног, девушка замерла, ощущая, что ее сердце почти остановилось.

«Вот! Сейчас все и выясниться, и прямо на моей помолвке разразится скандал!» – заверещал ее внутренний голосок.

Она тут же представила в красках, как Протасов разрывает прилюдно с ней помолвку, не желая иметь в женах столь порочную и взбалмошную особу, бегающую по ночам на балы без сопровождения мужчины.

«А может, это к лучшему? – тут же подумалось ей. – Иван Романович откажется от меня, и я буду свободна. – Она чуть задумалась и уже печально выдохнула про себя: – А потом отец скажет, что я опозорила его имя и выгонит меня на улицу».

Все эти мысли пробежали в ее гудящей голове за мгновение.

– Маскарад? Ничего не слышал, когда он был? – удивился Сергей Данилович.

– Как же? Вчера у графа Васильчикова на Морской набережной, – уточнил Эрнандо и перевел взгляд на Сашу, прожигая девушку глазами: – Мне казалось, что я видел вас там.

– Не может того быть. Вчера мы с дочерью только приехали в Одессу и вечером никуда не выходили.

– Ты, наверное, обознался, Эрнандо, – предположил Михаил. – Я тоже на видел господина Оленева на балу.

– Скорее всего, я и правда обознался, – согласился де Мельгар, и его взор, направленный на девушку, стал просто обжигающим. – Все эти маскарады с масками… можно действительно принять одного человека за другого, дамы так вообще все на одно лицо.

Читая про себя уже вторую молитву, Сашенька то бледнела, то краснела, но упорно молчала. Боясь, что вот-вот этот испанец скажет, что видел ее на балу, она неистово сжимала в руках свой закрытый веер. Но, к ее облегчению, разговор на эту тему быстро замялся и перешел к более увлекательным для мужчин темам – кораблям и торговле.

Когда спустя четверть часа Михаил со своим испанским знакомым отошли от них, Саша почувствовала, как в ее горле пересохло. Получив позволение отца, она как одерживая устремилась к большим фуршетным столам с прохладными напитками.

Схватив первый попавшийся хрустальный бокал, она осушила его залпом. Это оказалась лимонная пряная вода, чуть сладковатая и приятная на вкус. У нее дрожали руки, и она яростно вцепилась в хрустальную ножку пальцами, чтобы не выронить бокал. Она все еще не могла поверить в свое везение и в то, что граф де Мельгар умолчал об их вчерашнем знакомстве.

– Жажда? – вдруг раздался низкий мужской голос над ее ухом.

Едва не поперхнувшись лимонным напитком, Саша резко обернулась. Эрнандо де Мельгар стоял рядом, явно намереваясь завести с ней разговор.

– Да, – выдавила она из себя тихо, ставя пустой бокал на стол.

– Скромна и послушна! – оскалился он ей в лицо, беря бокал с шампанским и чуть отпивая. – Солнце мое, похоже, ваш жених совершенно не знает вас…

Его темные глаза шоколадного оттенка искрились весельем. Он точно подошел к ней не просто так, а решил, видимо, помучить ее. Не желая показывать свой страх, Сашенька решила сразу перейти в наступление:

– Что вам угодно, сударь?

– У меня тоже жажда, – парировал он, показывая свой бокал, и вновь отпил от него. Придвинувшись ближе к ней, граф очень тихо сказал: – Не ожидал увидеть вас сегодня в роли тихой и кроткой невесты. Где же та искрящаяся ослепительная красавица, которая так бойко отплясывала вчера на маскараде, соблазняя кавалеров? На вчерашний бал вы ведь пришли одна? Так? И, как я понял, никто об этом ничего не знает?

– Вы намерены рассказать всем о моем опрометчивом поступке? – прошептала она.

Она не хотела говорить с этим испанцем, но понимала, что ее стремительный неучтивый уход способен разозлить его, и тогда он точно доложит о ее ночных похождениях отцу.

– И не думал, – хмыкнул он, снова отпивая из бокала, и придвинулся еще ближе. – К чему мне это?

– То есть вы не скажете моему отцу, что видели меня на маскараде вчера?

– Нет, – замотал он головой. – Признаюсь, не ожидал встретить вас сегодня, сударыня.

– Это делает вам честь, господин де Мельгар, – облегченно выдохнула она.

– Хотя, знаете, мадемуазель, вы навели меня на одну мысль.

Его горящий взор прошелся по ее лицу и остановился на ее светлых зеленовато-голубых глазах. Эрнандо прекрасно видел, что эта девица Оленева совсем не «скромная овечка», как жаждала предстать перед всеми окружающими теперь, она явно имела порывистый бойкий нрав. И это весьма импонировало ему.

– Да?

– Наверное, это дурной тон, быть слишком благородным. Знаете ли, легкие нравы, девицы пошли уже не те. Так и жаждут что-нибудь учудить. Убегают втихаря из дому, чтобы посетить очередной маскарад.

– Очередной? – возмутилась шепотом она. – Я ни разу не посещала ни одного маскарада до того!

– Плохо в это верится, – вновь оскалился он, дразня ее.

Эти его хитрые улыбки на волевом лице вызывали у Сашеньки неприятную дрожь во всем теле. В эти мгновения он казался ей опасным хищником, который завлекает коварными улыбками свою жертву, чтобы потом безжалостно проглотить. И эту опасную, потаенную энергию, исходившую от графа де Мельгар, девушка очень хорошо чувствовала.

– Это правда, – заявила она твердо, желая уже ретироваться из общества этого непонятного испанца, который вызывал в ее существе напряжение. – Батюшка недавно забрал меня из пансиона, и я никогда не посещала ни одного бала, ясно вам? Вчера был единственный раз, первый и последний.

– Как мило. Только вас выпустили из пансиона, вы сразу бросились наверстывать упущенное.

– Ничего подобного, – ответила она и уже холодно добавила, желая уже, чтобы он отошел от нее: – Не пойму, вам не с кем поговорить? Что вам угодно от меня?

– Мне? Всего лишь пустяк. Знаете, мадемуазель Оленева, за все в жизни надо платить.

– На что вы намекаете, я не пойму?

– Все просто, – на его лице опять появилась эта его дерзая соблазняющая улыбка. – Вы дарите мне поцелуй, я молчу о вашей маленькой тайне.

Эрнандо и сам не знал, что толкнуло его сейчас сказать это, но отчего-то он не мог сдержать страстного порыва, который так и рвался из груди при виде этой светловолосой девицы. Он понимал, что это не делает ему чести и довольно гнусно вынуждать невинную девицу на подобное. Однако в этот миг им владело какое-то жадное нетерпение, которые заглушало все разумные мысли.

– Нет! Вы что? Вы же сказали, что будете молчать, – залепетала она нервно.

– Обещал. Но сейчас вдруг подумал о том, что раз вчера вы отказали мне в танце, то сегодня просто обязаны подарить поцелуй.

– Какой вы все же! – вспылила Сашенька, открыв свой веер и нервно обмахиваясь им.

– Какой же?

– Вредный и наглый! – прошипела она.

На ее выпад он только цинично хмыкнул и тихо сказал:

– Я понимаю, вы скромны, как сказал ваш жених, потому, так и быть, я согласен на поцелуй в укромном месте, чтобы никто не видел.

– Вы смеетесь надо мной? – в негодовании заявила она.

Она прекрасно видела, как его глаза довольно сверкают. Похоже, его забавляла вся эта ситуация. Она же была вся на нервах.

Быстро наклонившись к ее уху, Эрнандо твердо, очень тихо произнес:

– Я серьезен, как никогда, Алеандра. Поцелуй в обмен на мое молчание.

– Я же сказала, не будет этого!

– Ваш выбор, – бросил он, прищурившись, и Сашенька отчетливо разглядела в его глазах негодование и угрозу.

Так и было. Он только внешне казался учтивым и мягким. На самом деле – властный хищник, скрывающийся за маской добродетельного вельможи. Граф быстро отвернулся от нее и направился прочь из гостиной. Поняв, что опять на волосок от разоблачения, девушка заскрипела зубами от бессилия.

– Погодите! – выпалила она в его широкую спину, но он следовал далее. Она кинулась вслед за ним и ухватила его за локоть, позабыв обо всех приличиях. – Постойте, я вам говорю!

Отметив, как рядом стоявшие дородные дамы оглянулись на ее порывистые действия, Саша быстро убрала ладонь с его локтя. Конечно, где это видано, чтобы благовоспитанная девица бежала за мужчиной, еще и хватала его за руки.

Де Мельгар остановился, окинув ее горящим взглядом и явно ожидая ее дальнейших слов.

– Хорошо, я согласна, – прошептала она лихорадочно, почти приникнув к нему. Привстав на цыпочки, чтобы достать до его уха, Сашенька едва слышно выпалила: – Поцелуй наедине. Но поклянитесь, что никто не узнает об этом и о том, что я была на маскараде вчера. Это мое условие.

– Клянусь, – медленно растягивая слово ответил он, довольно оскалившись этой своей невозможно соблазнительной, наглой ухмылкой.

Эрнандо даже не ожидал, что она согласится исполнить его дерзкую просьбу. Естественно, он не жаждал рассказывать ее жениху и отцу о посещении девушкой бала. Все же он не был мерзавцем, чтобы испортить жизнь этой девочке. Но ей он не собирался говорить об этом. Пусть лучше считает его негодяем, чем вообще будет равнодушна, как накануне в парке графа Васильчикова.

– Где? – спросила она порывисто, кусая губы и оглядываясь по сторонам с опаской.

– Дальняя библиотека по правой стороне, через полчаса, – не задумываясь, отчеканил граф, словно заранее знал, что все у него получится.

– Хорошо, – кивнула она и торопливо отошла от него, устремившись в сторону отца и господина Протасова.

В назначенное время Сашенька быстро следовала через анфиладу комнат, отмечая, что в дальних залах никого нет. Она спешила поскорее закончить эту неприятную сделку и, наконец, успокоиться.

– Опять я вляпалась в какую-то гадкую историю, – шептала себе девушка, приоткрывая дверь и заглядывая в темную комнату. – И снова этот наглый испанец, будь он неладен.

Луна немного освещала большое пространство комнаты. По очертаниям высоченных шкафов, длинной двигающейся стремянке-лестнице и книгам она определила, что оказалась в нужной комнате. Юркнув внутрь, Саша прикрыла дверь и остановилась, давая глазам привыкнуть к темноте. Немного пройдя вперед, осмотрелась. В библиотеке никого не было. Нахмурившись, девушка дошла до одного из шкафов и обхватила себя руками. Оставаться здесь, в потемках, ей совсем не хотелось.

– Я заждался вас, сударыня, – раздался вдруг низкий голос совсем рядом.

Саша вздрогнула от неожиданности и только в этот миг разглядела мужской силуэт в кресле в пяти шагах от себя. Де Мельгар сидел, положив лодыжку одной ноги на колено другой, вальяжно покуривая сигару и выпуская дым изо рта.

– Я пришла вовремя, – ответила она спокойно.

– Прекрасное качество, которое я ценю в людях.

– Вы позвали меня поговорить? Или для другого? – она жаждала поскорее все сделать и уйти отсюда, пока их кто-нибудь не застукал в этой компрометирующей обстановке.

– Что ж, давайте сразу к делу, – заявил Эрнандо, откладывая сигару, и добавил: – Сядете ко мне на колени? Так будет удобнее, по-моему.

– Э-э-э… нет, – с достоинством ответила она, опешив от его наглости.

– Тогда я встану, Алеандра, – оскалился Эрнандо, оценив ее выдержку. Поднявшись на ноги, он сделал два шага к ней. Его глаза как-то странно мерцали в полутьме комнаты: – Знаете, когда долгое время проводишь в море, среди грубых людей, совсем забываешь хорошие манеры.

– Это исповедь?

– Шутите… Просто не хочу, чтобы вы думали, что я не знаю этикета, простите я забылся.

– Прощаю, – кивнула она, открыто смотря в его загорелое лицо: – Итак, уточним. Я целую вас, а вы молчите обо всем, и о маскараде, и об этой встрече.

– Да, я помню, – кивнул он, раскидывая руки и явно желая заключить ее в объятья. – Может, уже приступим?

– Никаких объятий, и я вас сама поцелую, – нервно выпалила она.

– Даже так? – он опустил руки и приблизился к ней вплотную. – Хотя, как скажете. Я даже могу закрыть глаза, чтобы не смущать вас.

– Закройте, – согласилась Сашенька.

Он тут же прикрыл глаза и оскалился этой своей белозубой улыбкой.

– Так? Я могу быть очень послушным, если надо.

«Ага, послушным, – подумала про себя Саша. Его жесткую и своенравную натуру она распознала еще вчера. – Опасный зверь может только притвориться послушным, если ему это выгодно в данную минуту».

Она положила руки мужчине на плечи и привстала на цыпочки. Быстро притиснувшись губами к гладкой твердой щеке графа, девушка через пару секунд отстранилась. Эрнандо стремительно открыл глаза.

– Это что, насмешка? – с вызовом выдохнул он, и тут же железное кольцо его рук сомкнулось на талии Сашеньки, не позволяя ей отойти.

– Вы требовали поцелуй, сударь, но не уточнили какой. Я поцеловала вас, договор выполнен.

– Решили поиграть со мной, Алеандра? – угрожающе заявил он, склоняясь к ее лицу и насильно прижимая ее к своей груди.

Он точно намеревался поцеловать ее в губы, несмотря на ее нежелание.

– Отпустите меня, – потребовала она тихо, но твердо, отклоняясь от него.

– Отпущу, когда возьму то, за чем пришел, – отрезал он жестко, поглощая ее жадным взором.

Сашенька даже не сомневалась в его натуре. Замашки наглого хищника, который привык брать все и сразу.

– Вы что-то говорили о ваших манерах.

– Хитрая бестия! – процедил де Мельгар, понимая, что действительно не уточнил, какой поцелуй нужен. – Ладно, иди. Сам виноват.

Убрав руки со стана девушки, он отвернулся, явно не желая показывать ей свое недовольство. Саша видела, как на его сжатой челюсти ходят желваки. Он был взбешен.

– И прошу, более не подходите ко мне, граф. Это ни к чему, – сказала она, желая отныне и навсегда пресечь дальнейшее общение с этим навязчивым иностранцем, который ей совсем не нравился. – Моему жениху неприятно, когда мне оказывают излишнее внимание.

– Навязываться я не собираюсь, – хрипло выдал он, окинув ее мрачным взором.

– Вот и прекрасно, сударь, – улыбнулась сладко Саша. – Надеюсь, более мы не увидимся.

Стремительно развернувшись, девушка, приподнимая юбки, через мгновение ретировалась из библиотеки, желая позабыть, как страшный сон, и этого испанца, и свои глупости, которые творила последние два дня.

– Холодная кукла, – глухо прорычал ей вслед Эрнандо. – Ты мне тоже не нужна.

Глава VI. Свадебный вечер

– Отныне вы муж и жена, – громко объявил священник, и его скрипучий голос пронесся эхом в тишине церкви. – Живите в благочестии и добре. Благословение Господне на вас.

«Вот и все, – прошептала про себя Сашенька. – Теперь я мадам Протасова, жена старого вельможи и навсегда несчастная девица, лишенная возможности когда-либо выйти замуж по любви».

Чувствуя, как ее руку твердо сжимает сухая жилистая ладонь Ивана Романовича, она невольно перевела на него взгляд. Вид новоиспеченного мужа, гладко выбритого, с небольшими усиками и сединой на висках не вызывал отторжения у Сашеньки. Она приняла свершившийся факт венчания как данность, как и требовалось от послушной дочери.

Протасов повернулся к ней и, подняв фату, легко, даже целомудренно поцеловал в холодные дрожащие губы и быстро отстранился.

– Пойдемте, дорогая, – велел Иван Романович.

Так и держа Александру за руку, Протасов последовал по широкой красной дорожке по просторному храму, полному приглашенных и простых прихожан.

Свадебный бал, как и полагалось, открыл Иван Романович со своей прелестной супругой и умело исполнил все движения затейливого полонеза под одобрительными взглядами многочисленных гостей.

Чуть позже Протасов удалился в свой кабинет, ожидая сына. Он то и дело цедил сквозь зубы проклятья, перебирая на столе бумаги. Было не положено надолго оставлять гостей, да и не хотелось расставаться с Сашенькой, а этот неблагодарный мальчишка никак не появлялся. Иван Романович был зол, оттого что в день своей свадьбы должен был решать этот щекотливый неприятный вопрос.

– Вы звали меня, батюшка? – спросил Михаил, заходя в кабинет отца.

– Звал. Сядь, – велел хмуро Протасов-старший. Когда молодой человек уселся вальяжно в кресло напротив Ивана Романовича, тот продолжал: – Говорил я тебе, чтобы Лариски Выхиной рядом с тобой не видели? Предупреждал? Так нет, ты, дурень, продолжаешь мое имя позорить на всю Одессу!

– Батюшка, о чем вы? Все сделал, как приказали. Бросил Ларочку, как вы и велели, – начал Михаил, но отец тут же грохнул кулаком по столу.

– Врешь, поганец! Тьфу ты, Ларочку! Вера Никитична вчерась видела тебя с этой непотребной девкой в трактире на Григорьевском спуске! Сегодня с утра, еще до церкви, кума Вера рассказала про то! Я едва успокоился, все ж свадьба у меня.

– Так слепая она, Вера Никитична, перепутала меня с кем-то.

– Слепа, говоришь? – процедил Иван Романович и вытащил какой-то документ, исписанный мелким почерком, протянув его сыну. – Раз ты зрячий, так читай, баламут.

– Что это? – нахмурился Михаил, взяв протянутый лист и пробегая глазами по первым строкам и далее.

Внизу страницы стояла витиеватая подпись Ивана Романовича, а также заверительная роспись поверенного Протасовых.

– Завещание. Как и обещал тебе, – коротко ответил Протасов-старший. – Все мое состояние после моей смерти будет отписано жене и ее детям.

– Все? – спертым голосом выдохнул Михаил, сев прямо в кресле и снова пробегая выпученными глазами по строкам.

Вытянув из рук сына документ, Иван Романович вновь убрал его в синюю бархатную папку и положил на нее руки.

– Да. Этот дом с усадьбой, имения в Борисове и Почаевке с крестьянами, все две тыщи душ, лесопилка и деньги, что в банке.

– Но батюшка, – выпалил гневно Михаил, вскакивая на ноги. – Это же безродная девка! Незаконнорожденная! Ее мать блудница, под Оленевым лежала да в грехе ее родила. А вы все ей?

– Да, – кивнул твердо Протасов. – Зато она тиха да покладиста. Мне с ней хорошо, душа прямо поет. Как целую ее, так будто снова молод. И красавица она знатная, буду ее всем, как сокровище, показывать. Детки от нее красивые будут.

– Как вы можете так со мной? – прохрипел молодой человек, сжимая кулаки. – Что же, эта девка вам дороже меня?

– Не дороже. Ты сам виноват. Сказал, порви с Лариской, так нет, ты уперся как баран.

– Вы для того меня позвали, чтобы все это сказать и меня унизить? Чтобы все знали, что я нищий при богатом отце? В душу мне плюете? – процедил в бешенстве Михаил, испепеляя глазами отца.

– Вот тебе мое слово. Пока положу это завещание в тайник, и никто, кроме меня, о нем не узнает. Поверенному пока велел молчать. Как только женишься на девице Радовой, как я велел тебе, а Лариска сгинет из города, бумагу эту сожгу. Никто не узнает о завещании. Все наследство тебе по закону достанется. Александре Сергеевне только седьмая часть, как и положено вдове. Если нет, пеняй на себя. Своим трудом и мозгами живи.

На очередной танец Сашенька опять вышла с мужем, уже в четвертый раз. Хотя Протасов не очень жаловал танцы, но все же стараясь угодить молоденькой жене, неизменно приглашал ее танцевать. Спустя пару часов от начала бала, который последовал после обильного торжественного обеда по случаю венчания, девушка попросила выйти на воздух, немного угорев от духоты.

Протасов немедля согласился и проводил Сашу на просторную веранду, примыкающую к парадной столовой. Прохлада вечера немного остудила горящие щеки девушки, и она поблагодарила мужа. Тот же не преминул воспользоваться тем, что они с супругой остались совсем одни на веранде. Торопливо прижав девушку к себе, Протасов начал настойчиво оглаживать ее обнаженные до плеч руки, выше ажурных перчаток.

– Уж очень ты хороша, милая, – шептал он на ухо Александре. – И ладненькая, и сладенькая, как кралечка.

Губы мужа начали нежно целовать ее ушко, а рука уж больно нагло провела вверх по ее талии и осталась на груди. Саше стало противно, и она даже зажмурила глаза, представляя образ Михаила. Так она решила заранее. Что при близости мужа станет мечтать о молодом человеке, чтобы было не так противно терпеть ласки Ивана Романовича.

– Здесь как-то неудобно, Иван Романович, гости увидят, – заметила Саша, пытаясь хоть на несколько часов отсрочить домогательства новоиспеченного мужа.

Она чувствовала, что Иван Романович еще тот сластолюбец и в интимной области у него все в порядке, раз он, не дождавшись ночи, начал распускать руки. Но она жаждала насладиться последними часами свободы, оттого осторожно убрала его цепкие пальцы со своей талии.

– Ты права, рыбонька, – согласился он, доставая из жилета карманные часы на цепочки и отмечая на них время. – Уже почти десять. Скоро ноченька, потерплю.

Он опять притянул ее к себе и, обдавая винным запахом, в ухо ей страстно вымолвил:

– Но после уж не убежать тебя от меня. Как завалю тебя на постельку, то до утра не отпущу.

Окончательно опешив от его гнусных слов, девушка запаниковала. Вмиг представив в красках пастельные утехи с нелюбимым мужем, да еще до утра, она едва не взвыла от жуткого чувства несправедливости. Ну почему отец не выдал ее за молодого Протасова? Отчего она всю жизнь должна терпеть ласки этого обрюзгшего господина с потухшим взглядом и кислым запахом?

Но другого выхода не было. Она должна была подчиниться. Идти ей было некуда. Единственным родным человеком был ее отец. Но именно он и отдал ее на утеху старому Протасову, точнее, сбагрил с рук, так ей думалось. Конечно, она для Сергея Даниловича была обузой. Сначала он запер ее в пансионе на двенадцать долгих голодных лет, теперь отдал в дом мужа. Брата своего по отцу, законнорожденного наследника Николая, Сашенька никогда не видела. Он уже двадцать лет жил за границей, в Париже. Потому и на его помощь она, естественно, не рассчитывала.

Да и зачем было помогать? Отныне она замужняя дама и должна жить в мире и согласии с супругом. Именно так учили ее в ненавистном пансионе мадам Вавиловой все эти голы.

Протасов вновь прижал ее к себе, и Саша, ища повод отстраниться от мужа, тут же выпалила:

– Ой, Иван Романович, что-то у вас там? Прямо так сильно в бок меня колет.

– Что такое? – удивился муж, невольно отстраняясь и осматривая себя. Он вытащил из потайного кармана жилета часы на цепочке. – Вот это, поди, колется, Сашенька. Чуть раскрылись они.

Захлопнув с другой стороны корпус часов, Иван Романович быстро упрятал их обратно. Заметив их весьма странное устройство, Сашенька спросила:

– Часы с двойным дном?

– Да, – закивал Протасов. – Храню там ключ один, чтобы никто не знал. Но тебе, девочка, не надобно о том звать.

– Простите.

– Что ж, вижу, томишься ты со мной, – сказал Протасов, разгадав нежелание жены ласкаться по-своему. – Танцевать, поди, не терпится?

– Да, – закивала Саша, в душе благодаря его за предлог, чтобы прекратить эти неприятные поцелуи.

– Тогда иди к гостям, танцуй пока, душечка, – велел ей муж, подталкивая к открытым дверям гостиной. – У тебя отменно получается. Я попозже приду. Сигару пока раскурю.

Обрадовавшись, девушка устремилась в ярко освещенную залу, откуда грохотала музыка. Заняв место чуть в стороне, рядом с другими дамами, она начала обмахиваться веером, ожидая очередного кавалера, чтобы пойти танцевать.

Однако на ее душе скребли кошки. Едва не плача, она смотрела перед собой обреченным тревожным взглядом и понимала, что ее жизнь кончена. Будущее представлялось ей неприятным и безрадостным. Полное подчинение Протасову и ежегодное вынашивание детей, как заявил ей муж сегодня перед венчанием, не сильно воодушевляли Сашеньку. Конечно, предстоящее замужество было не таким жутким, как детство в суровом пансионе. Но там она была избавлена от домогательств старого мужа.

Вся в терзаниях о предстоящей будущности, Саша не заметила, как на ее глаза навернулись слезы. Она утешала себя только тем, что будет жить в богатом доме, вдоволь есть и получит прислугу и красивые платья. Наверное, это были все положительные моменты ее замужества. Ей вдруг пришла мысль заняться книгами, изучением тех наук, на которые ранее ей не хватало времени в пансионе. Той же географией и историей. Эти мысли немного успокоили девушку, и она уже начала следить за танцующими парами более спокойным взглядом.

Она увидела Михаила, который кружил вальс с изящной дамой в голубом, и искренне залюбовалась им. Он было такой молодой, красивый, великолепный, и Саша опять вздохнула о том, что ее мечта стать женой младшего Протасова умерла сегодня, после того как поп совершил обряд. С Михаилом она смогла бы стать счастливой, ибо была влюблена в него. И отныне ей предстояло жить под одной крышей с любимым, но терпеть ласки от нелюбимого мужа.

Вдруг перед ней возникла высокая широкоплечая фигура в черном фраке. От неожиданности Сашенька даже вздрогнула. Граф де Мельгар появился как черт из табакерки. Такой же зловещий, непонятный и смуглый.

– Позвольте пригласить вас на вальс, Александра Сергеевна? – с сильным акцентом отчеканил Эрнандо обычную на балах фразу и призывно оскалился.

Белозубая улыбка на его обветренном морским ветром лице показалась ей оскалом хищника, а пронзительный взор испанца проник до самых внутренностей.

Где он был? Она не видела его в церкви. Может, стоял в стороне в толпе приглашенных? Она не видела графа почти три недели, с того вечера в библиотеке. Да и не собиралась его видеть, вообще почти позабыла о нем. Зачем он опять появился? Этот мужчина не нравился ей. При виде графа де Мельгара у Саши появлялся некий животный инстинкт – немедля убеждать и спрятаться куда-нибудь подальше.