Грэйс

⁃      Могу я угостить вас обоих хорошим кофе со свиными рёбрышками и фенучо, – неожиданно передразнил Дормер проходя мимо ресторации, что как раз шла сразу за той самой тратторией.

Голди и Шеридан не сговариваясь одновременно обернулись и окинули Дормера осуждающим взглядом. Но тот впрочем вовсе не смутился:

⁃      Нет, так нет, – сказал он.

Пройдя по центральному проспекту, который был представлен во всём своём зимнем великолепии, украшенный игрушками, ветвями ели и омелы, разными колокольчиками и бусами, он весь сиял, обвешанный магическими огоньками и фонариками, даже при свете дня. Затем они прогулялись по буковому бульвару, на котором одиноко играл печальную мелодию скрипач, потом свернули в торговые ряды и вышли в Смольный проулок.

⁃      Вам лучше подождать меня здесь, – заторопилась Голди, – я быстро, вы и не заметите, – сказала она и свернула в тёмный переулок.

Шеридан не останавливаясь последовал за ней. Дормер же уточнил:

⁃      То, что Вам нужно, точно нельзя купить в торговых рядах или мастерской?

⁃      Точно, – раздражалась она, – Будьте любезны, подождите здесь, господа мужчины.

Затем они снова свернули в ещё более тёмный и подозрительный переулок. Он был узким, серым и ужасно грязным. Повсюду лежал мусор и пахло зловонием. Дормер, заметивший у правой стены дохлую крысу, с отвращением начал жаться к левой, подозрительно косясь на мусор у стены справа. Не глядя вперед перед ногами, он упустил из виду ведро с помоями, врезался в него и хорошенько испачкал ноги.

Обернувшись Голди увидела, в каком ужасе находится Дормер и как он тянет с отвращением вверх руки и верхнюю часть корпуса, словно решив, что нижняя половина туловища ему больше не нужна. Не выдержав, Голди хохотнула. Дормер поднял на неё удивленный взгляд и Голди поспешила оправдаться:

⁃      Я ни в коем случае не над Вами…

Но тут хохотать начал Шеридан, и Голди снова не выдержав, присоединилась к нему. Дормер снисходительно улыбнулся им, пытаясь отряхнуть ногу и очистить испорченные штаны и обувь при помощи бытовой магии. Однако помои оказались настолько едкими, что практически совсем не поддавались чистке.

⁃      За углом справа прачечная, – отсмеявшись сообщила Голди. – Шеридан, Вы не посмеете бросить друга в беде. Встретимся в прачечной, – улыбнулась она и поспешила вглубь проулка.

Завернув в арку, Голди хорошенько стукнула каблуком по выпирающему кирпичу. Ничего не произошло и Голди снова несколько раз хорошенько приложила несчастный кирпич. Кладка в стене замерцала и исчезла, открывая проход и лестницу.

Голди передернула плечами и начала осторожно спускаться. За её спиной снова появилась кладка.

Спустившись по лестнице, Голди толкнула деревянную дверь. За дверью оказалась небольшая комнатушка, стол, два шкафа, стойка, пару стульев и ещё одна дверь. Из-за стойки послышался скрипучий голос:

⁃      Ну что, принесла?

⁃      Принесла, – ответила Голди, – покажите кота, может я вообще зря старалась.

⁃      Жив-здоров этот нахлебник, что с ним станется. Давай сюда, что принесла.

⁃      Голди выложила на стол две склянки с тёмной жидкостью, пять серебряников и большой кусок пирога.

⁃      С мясом? – спросил старикашка за стойкой.

⁃      С мясом, – начала раздражаться Голди, – где кот?

⁃      Ещё две склянки на новолуние, ещё пять монеток за содержание и кормёжку. И вот пирог вкусный у тебя получается, тоже принеси. Тогда отдам.

⁃      Вы ополоумели? Вы мне это же в прошлый раз говорили! Этот безродный кот уже стоит дороже фамильяра!

⁃      Ты сама его пожалела и предложила выкупить, если передумала – завтра сварю его, а из шкуры сделаю шапку, – подался вперёд старикашка.

⁃      Да вы вообще тут страх потеряли! Я сообщу в маг полицию о вашем притоне!

⁃      Сообщайте. Я регулярно плачу им проценты, кот, кстати, отъелся, думаю наваристый бульон получится.

⁃      Ну и фантазии. Чёрт! – сокрушалась Голди, – магическую клятву, что в следующий раз, когда я принесу склянку, монеты и пирог вы отдадите кота!

⁃      Клянусь, – торжественно заявил старикашка.

Смирив его сердитым взглядом, Голди поспешила покинуть подвал. На обратной дороге она купила в траттории два кофе и два пунша, решив что Дормеру он сейчас просто необходим, и лучше в двойном объёме. Напитки подали в магических кружках, которые можно было забирать с собой, а по истечении двух часов, они возвращались порталом в тратторию. За что сверху приходилось платить за каждую кружку по четыре медяка.

Неся всё это богатство в коробке, Голди зашла в прачечную, из которой выходили чистый Дормер и озадаченный Шеридан.

⁃      Кофе или вишнёвый пунш? – спросила Голди у Дормера и протянула коробку.

⁃      Я не пью спиртное, кофе будет кстати, – ответил Дормер и взял из протянутой коробки бокал кофе.

⁃      Кофе или пунш? – спросила Голди и улыбнулась Шеридану.

⁃      Благодарю Вас, кофе, я на службе. И вынужден сообщить, что к моему огромному разочарованию – меня вызывают в отдел.

Голди, которая имела лишь один опыт распития спиртных напитков и тот был настолько неудачным, что она с тех пор так и забросила это гиблое дело – стала озадаченно смотреть на два оставшихся пунша.

⁃      Милая Голди, – Шеридан взял её за руку, – Не так я себе представлял …нашу прогулку. Надеюсь Вы дадите мне шанс исправиться. – И, развернувшись резче обратился к графу, который вместо того, чтобы отойти и создать видимость занятости чем-то очень важным – чуть ли не встал между ними, – Дормер, будь любезен, отойди попей кофейку. Только под ноги смотреть не забывай, – прошипел Шеридан, а затем снова обратился к Голди, – Я благодарю Вас, Голди. Я никогда не забуду того, что Вы для меня сделали.

Голди улыбнувшись махнула рукой:

⁃      Вы просто не в курсе подробностей. Я чуть всё не испортила несколько раз.

Шеридан отрицательно качнул головой, а затем ответил:

⁃      Я вынужден покинуть Вас, но прежде я должен знать, – он неловко улыбнулся, – Вы составите мне компанию на следующей седмице на премьере Геликона в новом театре?

⁃      Мне будет приятно, – задумчиво глядя на него ответила Голди.

⁃      Присмотришь? – и снова Шеридан обратился к Дормеру.

В ответ тот кивнул.

Глава 14

Голди решила, что тридцать восемь медяков потраченные на напитки должны были во чтобы то ни стало пойти в дело. Да и какая разница, чем греться. Кофе или горячим компотом. Поэтому на обратной дороге, сидя в экипаже, она молча распивала пунш. А затем неожиданно обратила внимание, что Дормер, сидящий напротив, внимательно смотрит на неё. Спиртное, незаметно ударившее в голову, сделало её слегка бесстрашной и говорливой, поэтому, глядя графу в глаза она с вызовом спросила:

⁃      Что такое?

⁃      Куда ты ходила, пока мы были в прачечной?

⁃      Вы же отправили за мной поисковое заклинание и прекрасно знаете, где я была, – раздраженно ответила Голди.

⁃      Чья кровь была в пузырьках? – не сдавался Дормер.

⁃      Какая разница? – еще сильнее раздражалась Голди.

⁃      Большая разница. Ты дала кровь лепреконам.

⁃      Кому? – удивилась Голди.

⁃      Лепреконам.

⁃      Зачем им кровь? – удивилась она.

⁃      О, это самое интересное, – загадочно улыбнулся Дормер, – лепреконам не нужна кровь. Но иногда эти фетишисты всё же собирают её. Точнее говоря, лепреконы своего рода коллекционеры. И если дело касается крови, то они коллекционируют только кровь невинных девиц, – оскалиться Дормер, – так чья это кровь?

⁃      Вы еще и извращенец? – ошеломленно спросила Голди.

⁃      Почему это я извращенец? – не меньше удивился Дормер, – я мужчина.

⁃      Лепреконы едят котов? – неожиданно спросила Голди и икнула.

⁃      Тебе хватит, дорогуша, – сказал Дормер и забрал у неё недопитый стакан пунша. – И лепреконы не едят котов.

Голди задумчиво замолчала.

⁃      Покажи правую руку, – приказал Дормер.

⁃      Я вам служанка, а не рабыня. Вот раскомандовался! – сказала Голди и потянула руку за пуншем.

Дормер попытался перехватить её, но Голди ловко убрала свою кисть и хорошенько шлёпнула графа по его руке, гневно шикнув на него:

⁃      Это мой пунш, – медленно сообщила она и забрала обратно стакан.

Дормер же почему-то развеселился и смотрел на неё, не мигая и широко улыбаясь.

⁃      Сними перчатку и покажи руку, – снова приказал он.

Сначала Голди снова хотела возмутиться, а потом решительно сняла перчатку и сказала:

⁃      Хотя, чего это я? Это же можно сказать Ваших рук дело – любуйтесь.

Улыбка сошла с лица Дормера, оно вытянулось и потемнело.

Несмотря на то, что рука в целом выглядела гораздо лучше, чем в последний раз, когда Дормер видел её – не нужно было быть лекарем, чтобы понять, что все кости срослись неправильно, и пара суставов были воспалены, а перчатку девушка постоянно надевала, чтобы скрыть свои увечья.

⁃      Ты отказалась от лечения? – серьезно спросил Дормер.

⁃      Нет, – ответила Голди.

⁃      Что тогда?

⁃      Ваш лекарь сказал, что он не занимается прислугой.

Граф постучал в окно Кучеру, тот приоткрыл дверцу и Дормер скомандовал:

⁃      Вишнёвая улица, дом напротив крытого рынка.

Когда экипаж остановился, Дормер вышел и, подав руку, помог выбраться Голди, которая, к слову, выходить совершенно не собиралась. Крепко взяв её за запястье, он потащил её в дом. На пороге их встретила служанка, которая тут же поспешила доложить господину о гостях.

Через некоторое время в небольшую уютную гостиную спустился взрослый мужчина в очках и с усами.

⁃      Добрый вечер, милорд. Чем обязан?

⁃      Девушке нужно осмотреть руку.

⁃      Малькольм примет это как оскорбление.

⁃      Малькольм больше не работает на меня, – спокойно ответил Дормер, – Посмотришь, что можно сделать?

⁃      Хорошо, пройдёмте в кабинет.

Зайдя в кабинет, Форст зажёг сразу шесть магических огоньков над столом, расположив их по кругу.

⁃      Присаживайтесь и положите руку вот сюда, – указал он на центр стола.

Голди, которая всё ещё была под воздействием пунша, благоразумно молчала, однако на предложение присесть и показать руку – отрицательно закачала головой.

⁃      Сядь и сними перчатку, – приказал Дормер. Зрачки его снова сделались узкими, а голос был жёстким, и Голди повинуясь какому-то непонятному давлению, укротившему её волю, села на стул и сняла перчатку, однако руку протягивать не спешила.

⁃      Руку, – приказал Дормер.

И Голди снова повинуясь протянула руку.

Брови сомкнулись на лице Форста. Несколько раз он осмотрел руку магическим зрением, а затем сделал неутешительный вывод:

⁃      Все кости срослись. И все неправильно.

⁃      Что можно сделать? – спросил Дормер.

⁃      Ничего, – ответил Форст, – чтобы что-то исправить, кости придётся ломать по новой. А это означает…

⁃      Это сможет привести руку к изначальному состоянию? – спросил Дормер.

⁃      Хм… пожалуй, сможет, – ответил Форст, – но это будет пыткой. С неё хватит. Я не займусь этим. Рука частично функционирует. Этого вполне достаточно для нормальной жизни.

⁃      Значит.. если кости сломать и срастить, рука будет выглядеть и действовать как прежде?

⁃      Думаю да, – ответил Форст с жалостью глядя на Голди, которая с ужасом переводила взгляд с него на графа, – Но я этим не займусь.

⁃      Я хорошо заплачу, – перешёл к делу Дормер.

⁃      Восемь переломов… – пытался отбиться Форст.

⁃      Я знаю, что дом, в котором ты практиковал под аренду – сгорел. И тебе нужно новое помещение. – Не сдавался Дормер, – двухэтажный дом на углу Мэдисон и Килт – полностью перейдёт в твоё распоряжение. Не в аренду, отдам его. Насовсем. Ты сможешь выплачивать заём и тебе не придётся брать новый.

Форст с тяжёлым вздохом закрыл глаза, а затем ответил:

⁃      Хорошо. Я сделаю это. Мизинец работать не будет. Слишком поздно пришли. Всё остальное вернется в прежний вид.

⁃      Используй самые дорогие обезболивающие, – добавил Дормер и вынул из-за пазухи мешочек с монетами.

В этот миг Голди, которая всё это время трезвела в немом ужасе, наконец, пришла в себя и подскочив со стула, крикнула:

⁃      Какого чёрта Вы под вечер раскомандовались? Распоряжайтесь своими конечностями! Немедленно отвезите меня домой!

Неожиданно Дормер подошел к ней и взяв за плечи, начал говорить с ней, словно с ребёнком:

⁃      Ты каждый день одеваешь на руку перчатку, потому что стесняешься своей руки. Пальцы на ней практически не работают. Ты юная девушка, у которой ещё вся жизнь впереди. Мне очень жаль, что так случилось, но ты не хуже меня понимаешь, что это нужно исправлять. Я не стану заставлять. Решать тебе. Что скажешь?

Голди долго молчала, удивлённо глядя ему в глаза, а затем лишь устало кивнула в ответ.

⁃      Я смогу забрать девушку, когда Вы закончите? – уточнил Дормер.

⁃      Сможете. Но лучше приезжайте утром. Не нужно Вам… быть во время процедуры.

Голди напугано обернулась на графа, он посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

⁃      Я остаюсь.

…

Дормер сидел в кабинете Форста и с силой сжимал зубы. Руки его были холодными и мокрыми. Несмотря на то, что Голди ввели в искусственный сон и дали ей несколько обезболивающих, после сращения второй кости она начала кричать. И её пронзительный крик рвал ему душу. Дормер тысячу раз проклял себя за то, что решил, что это хорошая затея и даже несколько раз порывался остановить эту пытку. Но Форст не дрогнув выгонял его. Ведь дело было начато..

Под утро изможденную, взмокшую и бледную Голди промыла и переодела горничная и Дормер порталом на руках перенес её в дом. Уложив её на сон в её комнате. Вернувшийся к себе Дормер рухнул на свою кровать без сил и забылся мёртвым сном.

Глава 15

Наутро Голди проснулась в своей постели разбитая, но выспавшаяся. По ощущениям Голди всю ночь копала хлопковое поле, что находилось за склоном южной стены. А затем Голди заметила, что правая рука её была разоблачена, хотя последний месяц она даже на ночь не снимала перчатку. Долго и внимательно рассматривая руку, Голди становилась всё мрачнее, и брови её встретились у переносицы. Несмотря на наведённый сон и обезболивающие, она помнила и чувствовала всё, что происходило. И может когда-нибудь, через много лет, глядя на свою снова изящную руку, на которой снова сгибаются все пальцы – Голди сможет сказать Дормеру – "спасибо". Но не сегодня. Не сегодня.

…

Весь день Голди ходила подавленной. Есть не хотелось. А вечером, проверяя за служанками очищенные ковры, она почувствовала на спине взгляд, и обернувшись увидела графа, который обеспокоено спросил:

⁃      Как себя чувствуешь?

⁃      Лучше, спасибо, – вежливо ответила Голди.

⁃      Как твоя рука? – Дормер снова выглядел тревожно.

⁃      Отлично, – ответила Голди.

⁃      Злишься на меня?

⁃      Я очень благодарна Вам, милорд. Но я не хочу Вас видеть, извините, – ответила она и быстро покинула гостиную.

…

На этой седмице Голди работала как проклятая – гоняла прислугу и в хвост, и в гриву, а под конец решила лично почистить большие пыльные портьеры в бальной зале.

Но более всего она старалась как можно реже появляться возле кабинета и хозяйских покоев в его крыле. Однако самого графа не было видно ни ночью ни днём. Казалось, он даже не приезжал в особняк ночевать.

Голди приняла на сердце, что ей всё же нужна поездка домой и решительно закрытый семейно-наследственный вопрос. Вот только когда лучше это сделать, Голди не знала. До суда оставалось два месяца, и она пыталась набраться решимости.

Также Голди понимала, что ей всё же следует отпроситься у Дормера. Ей не хотелось видеть его и работать в особняке, но умом она знала, что такие деньги ей больше нигде не заплатят. Да и работа «не пыльная».

Тем временем среди слуг пошли слухи о том, что хозяин серьёзно ранен. Но, впрочем, слухи эти не подтвердились. Пару раз она видела его мельком. Вполне себе здоровый и живой.

…

⁃      Ты с ума сошёл, Аарон! Я не оформлю дарственную до тех пор, пока квалифицированный разумник не подтвердит, что ты адекватен и дееспособен, – сказал высокий черноволосый мужчина сидящий в кабинете Дормера за его рабочим столом.

⁃      Я терпеть не могу, когда ты считаешь мои деньги или начинаешь пытаться дать дельный совет, на твой взгляд, Пэрри, – ответил Дормер.

⁃      При чём тут это? – возмутился мужчина, – Ты хочешь отдать Роузрайс какой-то безродной девке, которую знаешь меньше месяца! Что я, по-твоему, должен думать? Да ты не в своём уме!

⁃      Она не безродная. И она спасла мне жизнь, и я вправе распоряжаться Роузрайс по своему усмотрению. Я купил его на свои средства. И мы знакомы уже три месяца, – рассердился Дормер.

⁃      Ох, ну это, многое меняет! – осклабился Пэрри.

В этот момент в дверь постучали, затем дверь со скрипом открылась и дверном проёме показалась Голди:

⁃      Доброе утро, милорд. Вызывали? – обратилась она к Дормеру.

⁃      Да, проходи, – ответил он, – утро доброе.

И Голди краем сознания отметила, что он неловко и как-то неестественно держит руку и сам он бледен и сер.

⁃      Прочитай, пожалуйста, и подпиши, – сказал он и протянул ей несколько листов.

Голди удивлённо взглянула на него, затем взяла в руки предложенные ей документы.

Несколько раз лицо Голди менялось во время прочтения. Оно было удивлённым, озадаченным, испуганным, а под конец – она и вовсе рассвирепела. Дормер, который долго думал, как отблагодарить человека, который подарил ему вторую жизнь – никак не ожидал от неё такой реакции.

⁃      Да Вы похоже рехнулись! – подняла на него яростный взгляд Голди, а затем, глядя ему в глаза разорвала документы, – Я не приму Роузрайс и я клянусь, я отдам его первому Вашему родственнику, который придёт перерезать мне глотку из-за него. Кто дал Вам право решать за меня такие важные вещи? Кто Вы такой вообще? Неужели Вашему аристократическому телу проще отдать замок, чем выдавить из себя -"спасибо"? – еще больше распылялась Голди, которая никак не могла простить ему ту ночь, в которую ей снова ломали кости. А затем неожиданно перешла на северный диалект и очень эмоционально что-то говорила на нём, выходя из комнаты, громко хлопнув на прощанье дверью.

Дормер выглядел ужасно растерянным и расстроенным, он ещё долго молча и озадаченно смотрел на дверь, до тех пор, пока Пэрри не прервал тягостное молчание:

⁃      Ну вот и славненько! Вопрос решился сам собой, – сказал мужчина и начал собирать чемодан.

⁃      Не решился, – ответил Дормер, – Оформляй Роузрайс на Грэйс. Это моё желание.

⁃      Неужели ты не видишь? – возмутился Пэрри, – Она пытается вытянуть из тебя деньги! Лучше займись своим здоровьем!

⁃      Даже если это так. Я хочу, чтобы Роузрайс остался ей. Или моя жизнь для тебя совсем ничего не стоит? – рявкнул Дормер.

…

Голди вспылила. Она и сама понимала, что такая грубость была из-за обиды. Каждый день, глядя на свою элегантную и как выяснилось красивую руку, Голди испытывала двоякое чувство. С одной стороны, она была невероятно благодарна Дормеру, ведь рука стала выглядеть и работать как прежде. У самой Голди на это не хватило бы ни средств, ни смелости. Но с другой стороны – она ненавидела. Ведь весь этот ужас с рукой, ей дважды пришлось пережить из-за него. И хоть Голди и отдавала себе отчёт, что вина его лишь косвенна, ей было невыносимо находиться с ним под одной крышей. Ко всему прочему она ярилась от одной мысли, что он ни разу не поблагодарил её за спасение, зато с чего-то решил, что она будет счастлива получить от него в дар Роузрайс.

Оставаться в особняке стало невыносимо и Голди решила, что, наконец, пришло время разобраться с прошлой жизнью. Кроме того, она совершенно ясно осознавала, что Дормер колоссально изменил своё отношение к ней и он простит ей эту выходку. И в случае чего, ей точно будет куда вернуться. И хоть это было нечестно и самой Голди от того было противно, она всё же решила воспользоваться такой возможностью и мосты позади себя не жечь.

Отчего милорд "самый неблагодарный человек на свете" решил так поменяться по отношению к ней, она точно не знала. Но в данный момент это и не имело значения. Имело значение лишь то, что это всё ещё была для неё возможность не только остаться на плаву, но и заработать.

Глава 16

Голди всегда была практичной, аккуратной и пунктуальной. Её жизненным кредо был прагматизм. Однако, в этот раз в своё недолгое запланированное путешествие она взяла целых два чемодана, еле уместив там вещи.

До города её доставил Уильям – хозяйский кучер. А вот дальше чемоданы пришлось тащить "на своих двоих" в руках. На вокзале Голди купила билет на экспресс до Аутшпигеля.

Экспресс – не портал. Да только стоит в десять раз дешевле.

Хоть эта металлическая развалюха и громко называлась экспрессом – тащилась она еле-еле. И на вокзале Аутшпигеля оказалась лишь через двое суток поздним вечером.

Явиться в родной дом без приглашения в такое время Голди не решилась. Поэтому она остановилась на постоялом дворе, сняв на ночь комнатушку.

Утром, видно для того чтобы ещё немного потянуть время, девушка решила прогуляться по родным местам. Погода была морозная, но Голди благоразумно прикупила с первой зарплаты тёплое пальто и сапоги. Поэтому прогулка была действительно приятной.

Она прогулялась по центру, навестила школу, парк, пруд за северной ратушей. И хорошенько перекусив решила больше не откладывать встречу с родственниками. Однако на всякий случай номер продлила ещё на одни сутки и к отчему дому явилась лишь с одним чемоданом. И тот был наполовину пуст.

Неловко позвонив в дверь, Голди, чуть малодушно не сбежала с порога, но дверь неожиданно быстро открыли и на пороге показался старый Элвис. Он по-стариковски прищурился и неожиданно замер:

⁃      Леди Грейс? – уточнил он, не веря глазам.

В ответ Голди кивнула, и старый дворецкий от всей души улыбнулся, добавив:

⁃      Ваша матушка будет очень рада.

Войдя на порог родного дома, она обомлела. Всё стало иначе с её последнего дня пребывания здесь. Поменялась мебель, обои, тяжёлая резная лестница и даже люстра. Всё это выглядело невероятно красивой и дорого, но, к сожалению, совершенно ничем не напоминало о детстве и отрочестве.

По лестнице лёгким, но торопливым шагом спускался молодой приятный мужчина, в котором Голди с удивлением узнала брата.

⁃      Грэйс? – удивлённо замер он.

⁃      Добрый вечер, Хэмли, – ответила она.

⁃      Зачем ты явилась? – Раздраженно спросил он.

⁃      Закрыть все имущественные и семейные вопросы, – спокойно отвечала она.

⁃      Не стоило тебе сюда приезжать, – Покачал головой брат.

⁃      Как посмела ты явиться ко мне на порог? – раздался третий голос и Голди с удивлением посмотрела на седого мужчину, появившегося из гостиной.

⁃      Добрый вечер, папа, – поздоровалась она и сцепила за спиной трясущиеся руки.

⁃      Вон! – крикнул отец, – Убирайся вон! Ты мне не дочь!

⁃      Она моя дочь и она останется здесь, в своем доме, – к тёплой семейной беседе присоединился четвёртый – женский голос.

Голди, которая хорошенько перенервничала, не сразу смогла найти его источник. А отыскав его, удивлённо спросила:

⁃      Мама?

Ухоженная стройная женщина быстрым шагом спускалась по лестнице и, подойдя к Голди, крепко обняла её и взяв под руку, повела обратно наверх.

Вдруг прямо перед ними, на их пути выросла огненная стена.

⁃      Я не разрешал ей оставаться, – взбеленился отец.

Однако стена неожиданно погасла и на её месте начал расползаться иней, а с рук отца начала капать из ниоткуда пребывающая вода.

⁃      Она опозорила нас, Пэнни, – с чувством выкрикнул отец.

⁃      Ты всегда имел склонность чересчур драматизировать, Питэр, – сказала женщина и продолжила путь вверх по лестнице.

…

Поднявшись на второй этаж, они свернули в гостевое крыло. И женщина отвела её в самые большие гостевые апартаменты, в которых было натоплено, прибрано и постелено. Будто бы визит Голди не был неожиданностью даже для неё самой.

⁃      Я ждала тебя, – ответила на немой вопрос женщина.

⁃      Как-то плохо получилось, мне, наверное, лучше уйти, – наконец, пришла в себя Голди.

⁃      Грэйси. Ты ведь не страус. – Пожурила её женщина, – Проблемы не решаются прятанием головы в песок. Уж ты, как никто другой об этом знаешь.

Голди вымученно кивнула и войдя в комнату поставила чемодан на стул.

⁃      Я… почему ты… почему ты на моей стороне? – спросила Голди.

⁃      Потому что ты моя дочь, – как само собой разумеющуюся истину сказала женщина.

⁃      Но разве ты не считаешь, что я опозорила наш род? – удивилась Голди.

⁃      Я? – ещё больше удивилась женщина, – Ни в коем случае. Я горжусь тобой так, как никем в жизни не гордилась. Ты невероятно смелая и целеустремленная. Я с небывалым удовольствием следила за твоими успехами. Сейчас, конечно, не понимаю, что происходит, но уверена, что это временно и у тебя есть план.

⁃      Следила за успехами? – удивилась Голди.

⁃      Да, – ответила женщина, – Ты всегда была под присмотром. Мне пришлось нанять в столице детектива. Мы до сих пор состоим в переписке.

⁃      Но почему ты не написала мне? – удивилась Голди.

В ответ на что она получила укоризненный взгляд:

⁃      Я писала тебе, Грэйси. И до сих пор пишу.

⁃      Не правда! – разозлилась Голди, – письма приходили только от отца. Но я сжигала их.

⁃      Я так и подумала, – ответила Пенелопа и пожала плечами, послав дочери на этот раз жалостливый взгляд. Голди несколько мгновений удивлённо смотрела на неё:

⁃      О нет! – в неожиданном озарении она схватила себя руками за голову, – Пенелопа и Питэр Баффлстоун. У вас одинаковые инициалы.

⁃      Грэйс, – серьёзно сказала женщина и отняла от её головы правую руку, крепко сжав её, – Достаточно. Я тебя знаю, ты уже достаточно поклевала себя за мнимые ошибки прошлого. Нельзя тратить жизнь на страхи и сожаления о прожитом. Я приказала подать ужин сюда. Пойдём присядем. Расскажи лучше, как доехала. И когда ты, наконец, планируешь начать практиковать.

⁃      Я не планирую практиковать. Дорога в суд мне закрыта. Отец сделал всё, чтобы меня лишили лицензии ещё до начала карьеры. К тому же ты и сама знаешь, как снисходительно у нас относятся к женщинам. Получить диплом мне позволили, списав это на мою прихоть и дурость. Но работать по нему не дадут.

⁃      Грэйси, – очень расстроено сказала Пенелопа, – Я совсем не узнаю тебя, дочка. Неужели ты даже не попробуешь вернуть её?

⁃      Зачем? Для чего? Что мне это даст? – начала раздражаться Голди, которая итак никак не могла прийти в себя после полученных новостей.

⁃      Тебя, Грейс. Это даст тебе тебя. Потому что ты себя немного потеряла. Потому что иначе все трудности и лишения, которые ты пережила – были напрасными. А ещё Джордж зря поссорился с семьёй.

⁃      Я не хочу об этом, мама, – заявила Голди.

⁃      Хорошо, – ответила Пенелопа, – и подойдя крепко обняла её, – располагайся. Ужинай и отдыхай. Ещё поболтаем завтра.

…

Всю ночь Голди проворочалась с бока на бок, терзаемая невесёлыми мыслями, и лишь под утро забылась беспокойным сном. Но через пару часов всё же сама проснулась и чувствовала себя больной и разбитой.

Ранним утром, не дожидаясь, она сама поспешила в комнату к матери, но по дороге снова встретила брата, который по всему выходило – её специально ожидал.

– Доброе утро, Хэмли, – остановилась она и вспомнила слова матери о том, что страусиная методика хоть и весьма распространена, однако не эффективна.

– Неужели ты не понимаешь? – по лицу Хэмли было понятно, что он крепко злится.

– Ну так объясни, – начала раздражаться Голди.

– Ты наворотила дел и уехала. А разгребать остались мы! – прошипел Хэмли.

– Ах, бедолага. Вот же несладко вам было! – выплюнула Голди, припоминая первый курс и первый год после окончания академии, когда денег еле хватало на жильё. И иногда на еду.

Хэмли неожиданно успокоился. Лицо его закаменело, и он безэмоционально продолжил:

– Помнишь Кларису? – спросил он. И не дожидаясь ответа сказал, – Её родители расторгли помолвку, после того как ты сбежала.

– Но Хэмли, я ведь не сделала ничего дурного!

– Ты жила с мужчиной!

– Что за чушь ты несёшь? Я жила с соседкой. А общежитие едино. Что поделать, если женщинам в нашей стране принято давать лишь домашнее образование и общежитие по большей части заполнено парнями?

– Отцу перестали давать дела, – устало добавил Хэмли, – Прямо уйти не просили, но сделали всё, чтобы он ушёл сам. Но хуже всего пришлось маме. Её прогнали из клуба. Ты ведь знаешь, что он значил для неё?

Голди поникла. Конечно, ничего этого она не знала и предположить не могла, ведь семья отказалась общаться с ней. А Хэмли тем временем продолжил:

– Где-то год назад всё наконец начало налаживаться. Отцу предложили первое дело, с матерью начали здороваться. Но теперь снова явилась ты и решила всё испортить.

– Достаточно, Хэмлрой, – прервала его появившаяся в коридоре Пенелопа, – Идём, Грэйс – у нас впереди ещё много дел.

Глава 17

Заведя дочь в малую гостиную, Пенелопа велела подать завтрак и сладкий кофе с молоком и круасаном, как когда-то любила её малышка. Она рассказывала ей о ремонте, соседях и разных забавных историях со своей собакой «Боксби». Однако отвлечь или развеселить дочь так и не вышло.

– Прости меня, мама. Не нужно было приезжать, – покачала головой Голди.

Тогда вздохнув, Пенелопа сказала:

– Любой человек, Грэйс – это прежде всего совокупность его поступков и решений. И если человек хочет изменить что-то, он вправе решать – действовать ему или нет. Ведь на это нужна смелость. И не все поступки и решения должны быть понятны и нравиться общественности. А мир нуждается в переменах. И я, Грэйс, счастлива, что ты не только понимаешь это, но и решительно действуешь. А, в конечном счёте, важно лишь то, чтобы человек не сожалел о потерянном времени и упущенных возможностях, которые были упущены из-за страха или боязни осуждения. И единственное о чём я сожалею, моя малышка, что у меня самой не хватило смелости и решимости пойти по твоему пути.

Грэйс смотрела на мать ошеломлённо. Её слова глубоко попали ей в душу. Однако чувство вины всё же никак не покидало её, хоть оно и было успокоено материнским признанием.

– Значит ты… не осуждаешь меня? – спросила Голди.

– Нет, – без раздумий ответила Пенелопа.

– Но разве ты не расстроена моим положением? В мои годы у тебя уже был и муж, и дочь.

– Мои годы были в мои годы, – улыбнулась Пенелопа, – А сейчас пришло твоё время. И я уверена, что семья и дети ещё придут к тебе. Только в отличие от меня у тебя уже есть настоящее образование, ты дееспособна и многого добилась сама! И Грэйс. Даже не думай отказываться от наследства. Джордж оставил Молимер и конюшни тебе.

– Интересно живу, – хмыкнула Голди.

Пенелопа вопросительно уставилась на неё.