Loe raamatut: «Бензин, керосин, лигроин»

На горе, за Китайской слободой, стоит старая, позаброшенная кумирня.

Ржавые, опутанные проволокой заборы, размытые дождями развалины, зловонная мусорная свалка с грудами грязного битого стекла – все это отталкивает и заставляет поспешать прочь случайно попавшего сюда человека.

И все-таки подле этой обветшалой кумирни стоит остановиться.

Далеко влево виден Амур. На берегу – леса строящейся электростанции, правее и выше – трубы Дальсельмаша и узенькая полоска железнодорожной линии, по которой мимо четырех одиноких сопок бегут своей дорогой далекие поезда.

Еще правее, в низине, виднеются приземистые бараки. На покатых склонах – красноватые пятна взрытой земли и рядом, похожие отсюда на обрубки толстых бревен, лежат толстые паровые котлы.

Что здесь строится – не поймешь. Нет ни массивных зданий, не видно громоздких заводских корпусов, не растут прямые стволы тяжелых и стройных дымовых труб.

Но, если говорить словами официального постановления СТО, перед нами не что иное, как «ударная новостройка, имеющая значение», – Нефтестрой.

Бензин, керосин, лигроин.

Длинный и сложный путь проходит каждая капля горючего, прежде чем рвануть пропеллер улетающего аэроплана, прежде чем вспыхнуть на фитиле керосиновой лампы и прежде чем загудеть под чайником, поставленным на керосиновый примус.

Проходит полгода, пока наполненная в Грозном цистерна доберется наконец до Хабаровска и вернется назад за новой порцией горючего.

Семьдесят суток только по Уссурийской дороге осторожно пробирается десятки раз отцепляемая и прицепляемая к хвосту товарных поездов десятитонная цистерна с огнеопасным содержимым.