Семья Степана жила небедно: хватало и на продукты, и на одежду приличную, и на отдых у моря раз в году. Но четыре тысячи за старенький автомобиль не помешали бы владельцу – можно было бы купить другую машину, добротную, поинтересней.

– Вопрос о переоформлении не берите в голову.

– Орать будет моя девочка, – Степан имел в виду свою жену, – что продал семейную реликвию!

– А вы задобрите её другим автомобилем!

Сосед пожал Николаю руку, вложив в неё ключи от своей второй «любимой женщины».

– Будет капризничать – не ругай её. Машину и жену не журят – сам ведь выбирал, знал, на что подписывался…

– Холить буду. Деньги ваши, дядь Стёп.

Степан забрал с капота купюры и направился к подъезду: напоследок оглянулся – любил засматриваться и на «Жигули», и на жену.

«От сердца оторвал», – подумалось Степану, – «в добрые руки, надеюсь, попала».

Удачная покупка Николая порадовала. Но безоблачное настроение сменилось пасмурным предчувствием: ему казалось, что за ним следят.

Сначала он увидел чуть поодаль «Ниву», похожую на машину скудоумных помощников цеховика, затем заприметил ещё один автомобиль, который тянулся за троллейбусом и в итоге сопроводил его до дома.

«Пора бы что-то сообразить», – шевелил мозгами Николай.

Он вбежал в подъезд и, задыхаясь, влетел в квартиру.

Феликс стоял у плиты, с кухонным полотенцем на плече готовил завтрак.

– Коль, где был? Ты чего такой? Сам не свой.

– Давно проснулся? Я старался ходить тихо, чтоб не будить тебя.

– Недавно. Завтракать сейчас будем, братик. Стряпать я особо не умею, но яичницу делаю отменную! Почти готово, садись за стол.

– Феля, ты в окно высовывался или на балконе появлялся?

– Нет. А что?

– Мне кажется, за мной следят. Если что – не выходи на балкончик и не светись в окне.

– А курить?

– На кухне будем. Если я в опасности – не хочу, чтобы она грозила и тебе тоже. Рисковать братом – не мой принцип.

– Коля, я тебя не понимаю, хоть убей.

Николай поторопился объяснить:

– Я заметил несколько подозрительных машин в моём районе: одна из них похожа на автомобиль человека, которому я задолжал. Возможно, его кореша пасут меня на белой «Ниве». Вторая машина – бежевая «Жигули-Трёшка» – не знаю, кому принадлежит, но она тянулась за троллейбусом, в котором я ехал, и увязалась за мной, как только я из него вышел. Совпадение? Не думаю.

– Коля?

– Да, Феля?

– Вдруг это милиция?

– Почему сразу милиция… Как она может заранее знать об ограблении Госбанка, если об этом никто не распространяется?

– Мало ли что.

– Вряд ли, Феля… – Николай упорно отрицал версию брата. – Это может быть любая шваль, из тех, кому я перешёл дорогу. Врагов у меня предостаточно.

Феликс погрузился в думы, а позже спросил:

– Как тогда на дело пойдём, если за нами следят?

– За мной, Феля, не за нами.

Нож Николая беспощадно разделывался с яичницей. Феликс был прав: стряпня получилась вкусной, за что он удостоился похвалы от Николая.

– Нам тогда выходить из квартиры нужно порознь, в разное время. Внешне мы с тобой не сильно похожи, голосами и фигурой тем более. Будем делать вид, что соседствуем.

– Гений ты, Индеец! – засмеялся Николай. – Ай да молодчага!

– Погоди малость, брат…

– Гениальные мысли не закончены? Ешь уже, остынет, потом обсудим.

60. Магазин строительного инвентаря, Ереван, день, 31 июля

Николай остановил недавно купленный автомобиль у магазина строительного инвентаря. Он вышел из машины и огляделся по сторонам.

Продавщица приятной наружности встретила покупателя доброжелательной улыбкой и вопросом «Могу ли чем-нибудь вам помочь?», но Николай отказался от её назойливой помощи.

– Сам решу – мужчина в инструменте лучше разбирается.

Женщина скривила лицо и фыркнула:

– Как знаете.

Продавщица, во взгляде которой появились раздражение и недовольство, посматривала на грубоватого покупателя исподлобья.

Николай ничего не приобрёл и молча вышел из магазина. Но убедился, что за ним действительно нагло следят, увидев неподалёку знакомые машины: к гаспаровской «Ниве» и «Трёшке», следовавшей за троллейбусом, добавился ещё один автомобиль – красный «ВАЗ-2102», в котором мелькнула голова Понча. Толстолоб находился на заднем сиденье и с превеликим усердием пытался оставаться незамеченным. Николай узнал оболтуса, но сел в свою машину как ни в чём не бывало – нельзя было показывать, что он заметил слежку.

Феликс ждал брата. Курил часто и много. Нервничал. Старался ходить по квартире тихо: прислушивался к каждому шороху, беззвучно подкрадывался к двери – вдруг за ней стоит недоброжелатель или, ещё хуже, убийца. Сквозь задёрнутые шторы дневной свет, как и лишние взгляды, не пробивался.

«Нам покой может только сниться». – Феликс мелкими глотками попивал лимонад на кухне. – «Всю жизнь живи и бойся».

Вдруг скрипнула дверь – Феликс замер с чашкой в руке. Он не слышал, проворачивался ли ключ в замочной скважине. Кто-то вошёл и притих в прихожей.

– Кто там? – взволнованно спросил Феликс.

Ответа не последовало.

Феликс схватил чугунную сковороду – такая и от пули, и от кулака спасёт. Затем, собравшись с духом, двинулся к вошедшему.

«Напав первым, собьёшь противника с толку и выиграешь время», – в висках застучало.

Он чуть было не ударил брата сковородой, но тот вовремя заговорил:

– Привет, Индеец. А чего это ты с жаровней по квартире бегаешь?

Феликс пожал плечами.

Николай вошёл на кухню со списком того, без чего ограбление не срастётся.

Феликс свистнул от удивления:

– Неужели это всё нам нужно? – спросил он, глядя на перечень инструментов.

– Здесь не всё – тебе понадобится кое-что ещё.

– Мне?

– Тебе. Ты один пойдёшь на ограбление: странная метаморфоза изменила мой план.

– Какая такая метаморфоза? О чём ты? Мне без тебя не справиться, Коль! – завопил Феликс. – Не пойду я один! Ты что, меня на съедение акулам отдаёшь?

– Не противься. Всё решено, и точка. За мной конкретно следят, и я не шучу. Если пойдём вместе – пострадаем. Если порознь – оба будем в шоколаде. Верь мне.

Феликса эти слова ничуть не успокоили.

– Сначала тебе необходимо будет разобрать стену. Для этого потребуются коловорот, зубило и молоток: ими ты проделаешь в кирпичной кладке дыру. Ничего сверхъестественного – всё как с универмагом.

Николай достал из кухонного пенала чертёж – план Госбанка. Пририсовал к одному зданию второе.

– Смотри, Феля, жилой дом примыкает к банку, войдёшь в первый подъезд – на последнем этаже есть чердак, там не заперто. Жильцам он нужен, как собаке пятая нога, потому начнёшь себе мало-помалу разбирать кирпичи. – Николай указал острием карандаша на стену, с которой Феликсу придётся работать.

– А для чего мне ножовка? Что я должен пилить? Решётки?

– Арматуру. Её придётся распиливать, когда закончишь с кирпичами на чердаке и примешься за банковскую стену.

– Выходит, я должен продырявить две стены, чтобы пролезть непосредственно в банк?

– Да… Братик, две стены: в первую очередь кирпичную жилого дома, а потом, возможно, армированную бетонную Госбанка.

– Бетонную? – Феликс вытаращил глаза и окостенел.

– Может быть Феля, не знаю, не могу сказать точно.

– Понял.

– Как проберёшься в банк – коловоротом просверлишь широкую дыру в потолке хранилища.

– Дыру в потолке?

– Пол комнаты, в которую ты попадёшь с чердака, – это потолок комнаты, в которой хранятся деньги. – Николай несколько раз указательным пальцем постучал по хранилищу на схеме. – Далее пускай в ход зубило и молоток, двигайся от центра к окружности, то есть расширяй отверстие, которое проделаешь сверлом, до нужного размера, чтобы пролезть.

Феликс сосредоточенно следил за каждым жестом Николая и старался не упустить ни единого слова.

– Как зачистишь бетон, придётся пилить арматуру, возможно, два-три стержня. – Николай сделал паузу, о чём-то задумавшись. – Последний прут распилишь с одной стороны, – продолжил он, – после загнёшь арматуру вверх и привяжешь к ней верёвку, чтобы по ней спуститься за деньгами.

– Складной лом для чего?

– На всякий случай, вдруг запертую дверь на пути встретишь, а может быть, охрану придётся вырубать.

Феликс оторопел.

– Охрану? Как?

– Ломом. Но чтобы этого не допустить, тащи сюда свой зонтик с Винни Пухом. Кстати, где он?

Феликс совсем запутался:

– Кто? Винни Пух?

– Зонт твой, Феля. Точнее, не твой, а Томочки и Зарочки. C Винни Пухом. Он тебе пригодится.

– Для каких целей?

Николай набрал воздуха и на выдохе выпалил:

– Представь: ты пробиваешь потолок. Куда падают его обломки?

– На пол.

– Между потолком и полом где-то метра четыре, не меньше. Если куски будут падать с такой высоты, как думаешь, грохот будет слышен?

– Будет.

– И тогда что?

– Охрана банка прибежит и меня схватит.

– Что бы ты сделал, чтобы охрана не услышала лишнего звука?

– Работал бы тихо.

– Как?

– Пока не знаю.

– Как только коловоротом проделаешь в потолке хранилище первую дыру, попытайся просунуть в него зонтик, а после открой его.

Николай раскрыл зонт, принадлежавший дочкам брата, и вслед за этим перевернул его вверх тормашками.

– Куда мусор падать будет?

– В зонт… Очуметь! – вскрикнул Феликс.

– Девочки твои знают толк в бесшумном ограблении банка! – захохотал Николай.

– Что да, то да. Стоп. А что делать с зонтом, когда он наполнится мусором? Куда его деть?

– Аккуратно опустить на верёвке на пол.

– Значит, нужно ручку зонта привязать на длинную верёвку.

– Умница. Как ты считаешь, чего не хватает в нашем криминальном натюрморте?

– По-моему, всего предостаточно.

– Нет. Помозгуй ещё.

– Успокоительного?

– Зачем оно тебе, брат?

– Потому что волнение съест меня и придётся мне что-то такое выпить!

– Феля, не шути. Стой! Кстати, правильно подметил! Выпить. Скажи мне, пожалуйста, какой у нас сейчас месяц?

– Завтра август уже.

– Жарко на дворе?

– Духота – совсем от неё дурно.

– Что ты обычно делаешь, когда тебе дурно от жары?

– Ухожу в тень или воду пью.

– Много воды?

– Много. Ты хочешь, чтобы я на ограбление воду с собой взял? Но ведь жары не будет, я же ночью…

– Жары не будет, а вот духота…

– И сколько мне с собой воды брать?

– Мне нужно прикинуть, – Николай задумался.

– Коля?

– Да?

– А если меня кто-то в подъезде встретит? – Феликс слегка запаниковал.

– Ночью?

– Всякое же бывает… А если жильцы дома что-то заподозрят или услышат, как я со стеной «нянчусь»?

Николай не придал словам Феликса значения. Он продолжал давать наставления брату:

– Твоя основная задача – пробить в потолке хранилища дыру и спуститься по верёвке за деньгами. Ты в юности по канатам здорово лазил, вот и вспомнишь молодость. Бери пачки с крупными купюрами, лучше будет, если прихватишь «сотки». Мелочь не бери – она нам ни к чему.

– Куда складывать деньги? И сколько я должен взять?

Николаю бросилась в глаза сумка Феликса, лежащая на полу.

– Как сказал бы Филеас Фогг: «Бери всё то, что под рукою, и не ищи себе другое»!

– Ты про что, Коля?

– Возьмёшь свою сумку, сначала положишь туда инструменты, а в банке наполнишь её деньгами. Брать нужно столько, сколько сможешь унести, а это значит – полную сумку. Самое главное чуть не забыл: на работу пойдёшь где-то к полуночи – в пятницу, у тебя в запасе будет два дня, так как банк не работает в выходные. Но справишься ты гораздо раньше. В эту хату больше не возвращайся – поймаешь такси и с деньгами отправляйся сразу в Ленинакан. Маше о ночном промысле ничего не говори, не вздумай. Переоденься и мчи на аэровокзал. Лететь будешь в Москву.

– К Любашке?

– Нет. Там могут искать. Засядешь в старом доме на окраине города.

Николай написал на крошечном листке адрес хозяйки квартиры.

– Снимешь комнатушку у этой славной тётеньки – скажешь, что мой родственник.

– Ты же прилетишь в Москву?

– Прилечу. Купи себе воды. Пять или шесть бутылок.

– Хорошо.

– И собери то, что в списке, у нас пять дней на подготовку, будем репетировать всё по порядку каждый день, чтобы дело не дало осечку.

61. Квартира Иосифа, Москва, вечер, 3 августа

Андреев постучал три раза в дверь, сделал паузу и стукнул ещё один раз. Дверь медленно со скрипом открылась.

– Фотограф! Ты куда пропал? – зарычал Андреев.

– О, капитан здравствуйте! Не стойте на пороге.

Андреев шагнул в квартиру.

– Я три месяца обиваю твой порог. Ты почему не поставил меня в известность, что будешь отсутствовать?

– Капитан, да сам не знал, как-то внезапно захотелось поколесить по стране, отдохнуть от всего.

– Предупреждать нужно, Иосиф, или ты забыл, где меня искать?

– Извините, капитан, больше не повторится. У меня для вас есть кое-что, проходите, садитесь.

Андреев прошёл в гостиную и сел на ветхий потёртый диван. Иосиф притащил несколько коробок с обувью и разложил у ног Андреева.

– Всё как вы любите капитан! Ещё приберёг специально для вас костюмчик! Югославский. Троечка.

– Йося, скажи мне вот что: кому ты ещё продал такие туфли, как у меня.

Андреев указал пальцем на свою обувь.

– Так сразу и не вспомню…

– Фотограф! Напрягай свою фотографическую память и поскорее.

– Такие были всего две пары… одни туфли купили вы, а вторые… не знаю этого клиента, – быстро заговорил Иосиф. – Впервые пришёл, и даже не представился.

– Йося, темнишь. Закрою твою лавку! – пригрозил Андреев.

– Ей-богу, не вру. Приходил он весной… точно, забежал буквально дня через два после вас, я аж подумал, что вы его прислали.

– Йося, не лепи мне тут горбатого.

– Нет, нет, что вы! Так вот, предложил я ему пар десять, а он выбрал именно эти, – Иосиф перевёл взгляд на туфли Андреева. – Видимо вкусы у вас одинаковые. А в чём дело, капитан?

– Не важно. Опиши своего клиента. Как он выглядел?

– Да я особо и не помню его, такой светленький, молодой, коренастый, среднего роста, и акцент вроде был, не местный какой-то…

Андреев вынул из кармана фотографию, арестованного за кражу бутылки алкоголя.

– Похож?

– Нет, не он, точно.

– Йося, как объявится, разузнаешь всю его подноготную и пулей летишь ко мне. Уяснил?

– Безусловно! Не подведу, капитан, прилечу быстрее пули.

– А теперь показывай, что у тебя есть новенького.

62. Авария, Ереван, пятница, день, 5 августа

Николай сел в машину и рванул с места: ехал сам не зная куда. Ему хотелось запутать, сбить с толку всех, кто преследовал его. Вилял улицами, кружился вокруг да около районов. В какой-то момент задумался, ослабил внимание, выскочив на встречную полосу. Чудом не врезался в проезжающую мимо машину.

Автомобиль «ВАЗ-2101» на приличной скорости въехал в столб и остановился, едва не слетев в кювет. Голова Николая неподвижно лежала на руле. Со лба стекала кровь.

– Чёрт! – выкрикнул Лимон, увидев аварию. В состоянии шока находились все участники движения, особенно люди Гамлета и Гаспара.

«Скорую! Скорую!» – кричали люди.

Никто не знал, дышит ли водитель.

Видение, а может быть, сон, который снился Николаю, вернул его в детство, когда он считал копейки, лежащие в его руке. Молодость и мелочь, как говорят бабушки и гадалки, снятся к слезам.

Темнота. И лишь голоса людей, поспешивших на помощь к Николаю, звенели в его ушах: «Мужчина! Вы живы?»

Николай не отзывался. Не мог разжать челюсти.

Фельдшер скорой помощи Михаил Азатович Айвазян под вой сирены делал то, что не свойственно большинству врачам, – он молился. Каждый раз, когда неотложка летела на вызов, он искренне надеялся, что пострадавший остался в живых, и ему не придётся накрывать бездыханное тело непрозрачной тканью.

«Худшее в буднях медработника – констатировать смерть или приехать слишком поздно».

Машина остановилась. Айвазян побежал к пострадавшему.

– Жив, кажется, – сказали медработнику.

«Жив!» – обрадовался Михаил Азатович, пощупав пульс Николая.

Врачу и фельдшеру предстояло оказать неотложную помощь пострадавшему. Медсестра в неприлично коротком медицинском халате прохаживалась у машины, недружелюбно поглядывая на зевак.

– Граждане, здесь не театр! Прошу освободить дорогу! – злился врач Борис Мигранович Степанянц.

Николай покачивался на носилках. От боли в ноге, а может, от головокружения и шока его тошнило и трясло. Дверь «Ераза» с двумя красными полосами визгливо захлопнулась. На минуту Николай открыл глаза и увидел лицо медсестры, сказавшей, что он везунчик, родившийся в рубашке.

Над пострадавшим врач и фельдшер проводили какие-то медицинские манипуляции, колдовали, уделяя особенное внимание ноге Николая, которая то багровела, то синела в области ступни.

Николаю не давало покоя случившееся дорожно-транспортное происшествие: он знал, что ГАИ или милиция приезжают на место аварии вместе со скорой, ему казалось, что они каким-то образом раскроют план похищения государственных денег. Он бредил.

Лежал на носилках, будучи в сознании, думал о том, не подействовали ли каким-то образом обезболивающие уколы, не сболтнул ли он чего лишнего.

Понял, что нужно бежать. Резко открыл глаза, словно кто-то разбудил его.

– Остановите машину, я пойду! – выпалил Николай, хватая врача за рукав халата.

– Голубчик, у вас скорее всего нога сломана и, вероятно, сильное сотрясение мозга! Лежите и успокойтесь!

– Вы не понимаете! Мне очень надо…

– Сатеник, душенька моя, – врач шепнул медсестре, – сделай ему, пожалуйста, аминазинчика. Николай, – врач уже успел узнать имя пострадавшего, – лишь каплю терпения. Всё у вас до свадьбы заживёт!

Сатеник достала лекарство, подготовленное заранее для шоковых или буйных пациентов, и сделала Николаю укол.

– Пульс учащённый. Давление сто девяносто на сто двадцать, – фельдшер впал в панику. – Так же и инсульт может наступить!

Николаю пришлось смириться с тем, что отпустить его после аварии не смогут и сейчас ему лишь одна дорога – в больницу. Веки тяжелели, тошнота не проходила.

Он уснул, прекратив что-либо доказывать и объяснять медикам. Последнее, что он промямлил:

– Хоть бы Феля не подвёл.

63. Государственный банк Армянской ССР, Ереван, день, 5 августа

Феликс знал: его брат – парень не промах. Раз он что-то задумал, значит, всё сложится так, как надо. Да, было категорически страшно идти одному на дело, но волков бояться – в лес не ходить.

Прилично одетый, Феликс походил на научного сотрудника, но никак не на грабителя. Кто за таким будет следить? Он вышел из подъезда и отправился на прогулку к Госбанку. Благо город знал как свои пять пальцев – поездки на заработки оказались очень кстати. Дорогу к учреждению спрашивать не пришлось.

Солнце жарило, а духота августовского дня и запах плавящегося асфальта заставляли жителей города дышать чаще и тяжелей. Капельки пота проступили на лбу Феликса, и он вытер их носовым платком. Менее чем за час добрался до Государственного банка Армянской ССР и ужаснулся: он, простой советский человек, посмеет вытащить из него пачки денег!

Феликс поверхностно ознакомился с банком: не стал заходить внутрь, лишь прогулялся около него. Всё делал так, как планировал брат. После пошёл «поприветствовать» дом, соседствующий с финансовым учреждением.

Ровным шагом Феликс вошёл в крайний подъезд. Поднимаясь по ступенькам, столкнулся с пожилой женщиной: на вид ей было далеко за восемьдесят. Феликс ради приличия сказал ей: «Здравствуйте», но старушка ничего не ответила, поскольку была давно и безнадёжно глуха.

Вот он – последний этаж и чердак!

Сам не зная для чего, Феликс постучал по чисто выбеленной стене.

«Риск – благородное дело!» – вспомнилось ему.

Он осмотрелся, поразмыслил, прокрутил всё в голове и принялся спускаться по лестнице. На втором этаже, как назло, не разминулся с симпатичной девушкой, которая, открывая дверь, повернула голову в сторону неизвестного ей мужчины.

– Добрый день, – уверенным тоном обратился к ней Феликс.

Девушка усмехнулась и учтиво ответила:

– Добрый!

Из квартиры доносились крики – шумели дети.

64. Обувной цех, Ереван, день, 5 августа

Цеховик обсуждал с Шуриком молодую работницу – швею, которая влюблёнными глазами посматривала на своего начальника. Гаспару хотелось отомстить Стелле, у которой давно не было ни стыда, ни совести, – и он исполнил задуманное. Купал в лучах своего внимания другую, сделав её своей новой любовницей.

Гампр и Мульт ворвались в цех и принялись объяснять на пальцах своему шефу, что они только что увидели.

– Мёртв! Коля мёртв!

Амбалам, ехавшим следом за Николаем, показалось, что он не выжил после аварии: его машина влетела в столб так, что у водителя не осталось шансов. Такова была версия оболтусов, и, конечно же, Гаспар в неё поверил. К странному и даже страшному разговору присоединился Сева, решивший заглянуть на работу к своему товарищу по карточной игре.

Гаспар не мог позволить себе обсуждать сорванное ограбление банка и смерть главного его участника при работниках. Цеховик велел Севе, Гампру и Мульту идти за ним в кабинет – нервно открывая дверь, он прогнусавил:

– Говорить только шёпотом, понятно?

Все кивнули, лишь Мульт что-то пропищал.

– Что произошло? – не дожидаясь начала рассказа, спросил Сева, опираясь руками о стол.

Гаспар сел на стул и забросил ноги на край стола. Цеховик дал возможность своим толстолобам отдышаться, а затем внимательно выслушал историю о машине, на серьёзной скорости врезавшейся в столб.

– Он сидел и не двигался, – говорил Гампр. – Людишки, скорая помощь – все дела…

– Алес капут ему, шеф! – поддакивал Мульт.

Гаспар держал трясущимися руками сигарету, зло посматривая на Севу.

– Не может этого быть – ушам своим не верю, – произнёс тот.

– Сука… – цедил сквозь зубы Гаспар.

Глуповатые пособники цеховика лишь пожимали плечами и переглядывались. Не могли додуматься, отчего же их шеф так обескуражен.

– Шеф, да чего ты так из-за этого дурака сердце рвёшь? – спросил Мульт, ковыряя ногтем в зубе.

– Найдём нового! – Гампр старался подбодрить Гаспара.

– Найдём для чего? Вон! – Гаспар заорал на Гампра и Мульта, те молча покинули кабинет.

Сева откинул голову назад, спрашивая у цеховика:

– Что будем делать?

– Пока не знаю.

– Я так понимаю, всё отменяется, – разочарованно произнёс Сева.

– Думаю, да…

65. Отдел уголовного розыска, Ереван, день, 5 августа

Гамлет водил пером ручки по бумаге: работа в милиции была не столько романтичной, сколько монотонной, малоинтересной, «пыльной». Оперативники за дверью отдела что-то эмоционально обсуждали, но Гамлет не слышал разговора коллег.

Саша и Ашот вошли, схватили по стулу и сели у стола Гамлета, уставившись на него.

– Четыре этих глаза говорят мне о неприятностях? – произнёс он, глядя то на одного, то на другого милиционера.

– Приплыли, браток, – подытожил Саша.

– Зачем? Куда? – спросил Гамлет.

– Ушёл твой клиент или убрали его.

Гамлет снисходительно улыбнулся. Пожалуй, он догадывался, о чём идёт речь.

– Подробности могу услышать?

Ашот почувствовал, что из Саши рассказчик не ахти, потому взялся поведать трагичную историю, случившуюся на дороге.

– Вели мы твоего человека, и тут бац – слетает его «Жигули» с дороги и «целуется» со столбом. Капот всмятку. Клиент твой тоже. Мы немного притормозили, и мне удалось рассмотреть его лицо.

– Оно было в крови. Голова лежала на руле, – добавил Саша. – Скорая помощь увезла пациента без сознания.

Гамлет скривился:

– Мило-мило.

Реакция Гамлета на возможную смерть человека показалась оперативникам отвратительной. Даже палач после расстрела преступника выпивал рюмку водки за покойного. Назвать фатальный исход «милым» было верхом цинизма.

– Что делать будем, Геворгян?

– Предлагаю сыграть партию!

Гамлет и Ашот сели играть в шахматы, Саша вышел из отдела в столовую.

– Если я сейчас испарюсь домой, ты меня прикроешь? – Ашот просил Гамлета в случае форс-мажора отмазать его перед руководством.

– Сделаю вид, что ты трудишься.

– Спасибо, брат!

Ашот сбежал с работы, и Гамлет вновь остался один. Сначала позвонил жене – Светочка у него была на первом месте, затем дети, родители, закадычные друзья и лишь потом – Стелла.

– Дорогая, срочный вызов! Нашёл минутку, чтобы сказать тебе, как я тебя люблю!

В трубку хлынул поток признаний в самых нежных чувствах. Жена милиционера растаяла:

– Мой дорогой… – протянула она.

– Виню себя в том, что не смогу сегодня уснуть в твоих объятиях, – оправдывался неверный муж.

Разговор с женой закончился. Предстояла беседа со Стеллой и пылкая встреча с ней.

66. Блатхата Левона, Ереван, день, 5 августа

– Рыбой попахивает, – Левон отвернулся от хрустальной пиалы, в которой блестела чёрная икра. – Не нравится, убери её.

«Правая рука» главаря – молодой, чересчур дерзкий, беспардонный парень, готовый по головам пройти, но своё взять – разрезал ножом мясо. Золотой витой браслет умопомрачительной толщины – знак Лёвиной благодарности за изумительно выполняемую работу – обвивал тощее запястье юнца. Разговаривать с карманниками, ювелирами, домушниками, громилами было его делом. Давить на таких, как Гаспар, также входило в его обязанности. Собственно, этот юноша частенько выезжал на разговоры с цеховиком.

Лимон, как чёрт из коробочки, нежданно-негаданно, влетел в гостиную, где обедали Левон со своим помощником.

– Лёва? Тысячу извинений, что прерываю…

– Валяй уже, – обратился к Лимону парнишка, «правая рука» Левона. – Лёва обедает, не видишь? В следующий раз, напряги мозги, перед тем как врываться.

Лимон малость занервничал и осторожно, закусив губу, начал:

– Ехали мы с Трупом, значит, по дороге: ну, следили за чуваком. А потом – хрясь! И нет чувака. Весь в крови был…

– Погодь чуток.

Левон потянулся к бокалу, в котором краснело вино. Вспомнив о том, что накануне его приезда на блатхату, здесь развлекалась пара его ребят с девушкой древнейшей профессии, передумал пить налитое из ранее открытой кем-то бутылки. Велел Лимону (коль он стоит под рукой) налить ему другого вина. Белого. Из новой закупоренной бутылки.

Промочив горло, Левон невозмутимо обратился ко вспыльчивому и недалёкому помощнику:

– Я куплю тебе словарь.

– Зачем?

– Затем, что запас слов у тебя ограниченный: «поспать», «пожрать» и «покурить».

«Правая рука» Левона, доедая мясо, пояснил Лимону:

– Нормально расскажи.

Лимон задумался и выпалил с паузами:

– Я и Труп стали очевидцами жуткой аварии на дороге. Машина чувака-медвежатника, за которым мы следили, разбилась: хана и машине, и водиле. Прямо в столб, увезли на скорой, лежал как мёртвый.

Столовый нож из рук Левона упал на пол со звоном. Его главный помощник неспешно потянулся за упавшим прибором.

– Мне жаль только пацана-медвежатника и не полученных нами деньжат, ребята, – слегка охрипшим голосом сказал Левон. – М-да… «Полинял» наш Гаспарчик.

67. Городская больница, Ереван, день, 5 августа

Медики «Скорой помощи» доставили пострадавшего в ДТП в больницу.

Раздражающий запах лекарств и хлорки бил в нос. Исключительно чистый пол скрипел под ногами врачей, медсестёр и санитарок. Кто-то из медиков перекрикивался: кажется, медсестра из манипуляционной палаты воодушевлённо обсуждала новости с молоденьким ординатором.

Больше непонимающего врача, сердобольного фельдшера и раскованную медсестру Николай не слышал и не видел.

Пациента повезли сперва на рентген, а после – в лабораторию, чтобы взять кровь на исследование. Пострадавший то приходил в сознание, то снова отключался. Его руку истязали иглами, это Николая не радовало. По вене текло что-то обжигающее: или кровь, или физраствор.

– Люба… – бормотал он, лёжа на неудобной койке. Голова раскалывалась, будто орех.

– Милок, Любы здесь нет.

Николай открыл глаза и увидел медсестру, перевязывающую ему голову бинтом. Ногу что-то давило, словно жестяной сапог.

– Я жить буду?

– Будешь-будешь! С переломом ноги живут до ста лет, если не больше! – ответила ему медсестра. – Снимут гипс и будешь бегать как новенький!

– У меня всё нормально с головой? – испуганно спросил Николай.

– На учёте в психоневрологическом диспансере не состоял?

– Нет!

– Не считая сотрясения мозга – всё в полном порядке!

Николай тяжело вздохнул:

– Долго мне здесь находиться?

– Этого даже Господь Бог не знает.

Николай хмыкнул. Медсестра пыталась подбодрить пациента:

– Поваляешься немного – придётся же тебя поднимать на ноги, а это время. Врач у нас хороший, внимательный, сделает всё на должном уровне! Знаешь, ты родился под счастливой звездой: не каждому суждено оклематься после аварии.

– Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами.

– Так это правда?

– Нет. Я видел лишь руль и отражение машин в зеркалах.

– Радуйся! Ты среди живых!

68. Государственный банк Армянской ССР, Ереван, поздний вечер, 5 августа

В жилом доме, примыкающем к банку, свет на каждом этаже вплоть до самого последнего горел с перебоями: возможно, слабые лампы уже отслужили своё или из-за жары электропровода не выдерживали. Феликс был без ума от счастья: никто из жильцов если вдруг и увидит его, не успеет рассмотреть лицо в полумраке.

Феликс оказался на последнем этаже совсем один. Он шустро и бесшумно взобрался по лестнице на чердак, положил себе под ноги сумку, достав из неё коловорот и свёрла.

«Господи, как бы сделать так, чтобы не было слышно?» – мыслил он.

Кирпичная кладка смущала Феликса, но что думать – надо делать. Сверло коловорота входило между кирпичами снова и снова. Феликс бурил швы, после – складным ломом поддевал расшатанные кирпичи.

Стрелки часов летели вперед: поднялся на чердак в полночь, и вот уже на циферблате три часа ночи.

«Воды» – просила жажда.

Он и пил её, и смачивал ею разогретые свёрла. Сердце работало в экстренном режиме, с надрывом. Феликс чувствовал, что ему не хватает воздуха, но продолжал молча делать своё дело.

От монотонной и непрерывной работы напряжённые руки дрожали, словно у старика. Затем пришло сомнение в том, что удача повернётся к Феликсу нужным местом и он продырявит эту стену.

«Сколько ещё?» – спрашивал себя не раз.

Изначально было ясно, что быстро разобрать кирпичи в одиночку, – затея глупая. В четыре руки – ещё да, но не в две.

Феликс вспотел: лоб, шею, руки щипало. Внимательность и бдительность сходили на нет – он становился рассеянным, мысли витали в горячем воздухе, крича: «Прохлады!»

Отчаявшись, высунул голову в чердачное окно.

На дворе было тихо, хорошо и не жарко, вот он – глоток свежего воздуха! Феликс заслушался тишиной: ни машин, ни голосов людей, ни лая собак.