Loe raamatut: «Двадцать тысяч знаков с пробелами»

Ваш рассказ должен быть тактильным, читателю надо передать все виды чувственного восприятия. Только текст может передать абсолютно все ощущения, не только визуальные, но и запахи, вкусы, звуки, прикосновения, движение воздуха. Более того, только вы можете передать ощущения человека, который сошёл с ума или упал в обморок.

Я был готов достать этих экспертов из-под земли и со всей тактильностью, которую только можно было вообразить, порубить на кусочки.

Мой Герой распахивает тяжёлые ворота монастыря и врывается во двор, который заполнен ровными рядами учеников.

Сэнсэи сидят на циновках перед низкими столиками, на которых аккуратно лежат ящички с песком. Тонкими острыми палочками они выписывают иероглиф за иероглифом.

Тысячи учеников прилежно повторяют за ними упражнение. Раз за разом они стирают написанное, выравнивают песочную поверхность и принимаются заново. Они пытаются достичь совершенства. От бесчисленных повторов скрючились их пальцы, но они продолжают удерживать стилусы.

Один из учителей вскакивает и, невесомо перелетев через столик и помост и одновременно выхватив из-за спины меч катану, встаёт в боевую стойку, преградив Герою путь. Не теряя ни секунды, Герой атакует парными мечами дайсё. Обманными движениями он раскачивает старика и затем со свистом отсекает тому кисть, которая падает на гравий, продолжая стискивать рукоять. Пока раненый не опомнился, Герой вонзает клинок вакидзаси ему в бок под обрубок, из которого всё ещё хлещет кровь.

Второй наставник невозмутимо продолжает лёгкими касаниями рисовать на песке. Стоит такая тишина, что слышно шуршание каждой песчинки в лоточке и падение каждой капли крови.

Да ну, ерунда, в голове виртуальные сцены из заигранных до самих печёнок компьютерных восточных единоборств.

Каково это почувствовать рукоять японского меча, обитого деревянными накладками? Как давно я не трогал дерева, вокруг один лишь пластик.

Сразу же всплыло в памяти, как я прикоснулся к стволу яблони: шершавому, с потрескавшейся корой, местами покрытой чем-то клейким. Пока дед не видел, с хрустом отодрал кусок этой коры с тянущимися жилками. Наложил ладонь на оголившийся коричневато-розовый слой с белесыми прожилками։ он был гладким и прохладным на ощупь.

На мгновение во рту появился вкус кисло-сладких яблок, которые падали с тяжёлых ветвей под конец осени. Меня аж передёрнуло от кислинки, выделилась слюна. Но я не уверен, что это реальные воспоминания. Возможно, я примешал вкус купленных в супермаркете яблок стандартного сорта «Гренни Смит» ко вкусу дедушкиных «поздних» яблок. А может и не примешал, а подменил.

Конкуренция за место в писательском деле выше, чем конкуренция в команде космонавтов. Пробиться очень сложно. Написать книгу – дано всем, хорошую книгу – не всем, но всё равно многим. А вот мощную вещь – единицам.

Зря я выплеснул все свои эмоции на этих двух мастеров текста, которые приняли мою вступительную работу в тысячу знаков и дали мне ложную надежду на успех. Скольким тысячам претендентов они дали путёвку в этот кошмарный марафон написания двадцати тысяч знаков?! Двадцати тысяч знаков, включая ненавистные пробелы.

Главное в вашем рассказе – это герой. Он должен вызывать у читателя эмоции, это могут быть сочувствие и жалость или восхищение и обожание, но лучше всего – сопереживание и сопричастность. Идеальный герой – необычный, непредсказуемый, дико интересный, тогда вы удержите внимание читателя.

Я буду героем: и своего рассказа, и их конкурса. Я нашёл способ победить. Надо было рискнуть поставить на себе эксперимент. Пренебрегая побочными эффектами, я пошёл на имплантацию себе процессора. Я стал инфоргом, дополнив свои мозги компьютером, способным мгновенно обрабатывать весь литературный массив, накопленный и оцифрованный человечеством с древнейших времён до наших дней, включая весь сетературный мусор, который был порождён бесчисленной армией пользователей Интернета за последние десятилетия.