Loe raamatut: «Фата Моргана»

Предисловие

Фата-моргана – редкая и сложная форма миража. При этом оптическом явлении в атмосфере над горизонтом видны различные изображения предметов, лежащих за ним. Возникающие образы и картины меняются, будто кадры в кино, и сильно искажены.

Фата-моргана возникает, когда в нижних слоях атмосферы из-за разницы температур образуется несколько чередующихся слоёв воздуха различной плотности. Они способны давать зеркальные отражения. И именно в результате отражения (а также преломления) лучей реально существующие объекты дают на горизонте или над ним по нескольку искажённых изображений. Они частично накладываются друг на друга и быстро сменяются одно другим. Так как слои воздуха отражают реальные объекты, которые находятся за линией горизонта, то при фата-моргане можно буквально заглянуть за горизонт.

Эти миражи получили название в честь героини бретонского эпоса, которую звали Фата Моргана (с итальянского – «фея Моргана»). По легенде, её любовь была отвергнута, с горя Фата Моргана поселилась в хрустальном дворце на морском дне и стала обманывать моряков призрачными видениями.

В некоторых странах, например, в Италии и Египте, мираж так и называется: фата-моргана.

Часть первая

«Малое расстояние – еще не близость. Большое расстояние – еще не даль»

Мартин Хайдеггер

Глава первая

Я хотел бы вам поведать весьма занимательную и, уж точно, удивительную и в достаточной степени странную историю, произошедшую со мной. Она может показаться для некоторых читателей довольно-таки неправдоподобной, и даже выдуманной, иные найдут в ней отражение, ее величества, истины. И те и другие будут, безусловно, правы. Мы способны увидеть лишь то, что сами хотим увидеть. Я же, в свою очередь постараюсь вам помочь увидеть невидимое, почувствовать неосязаемое, испытать невероятное…

Истоком истории, что я хочу вам поведать, выступает время начала моей службы в армии. Окончив университет и получив высшее образование, я, согласно законам моей страны должен был отдать долг Родине, отслужив год в Вооруженных Силах России. Тогда мне было весьма сложно адекватно и спокойно воспринимать это. Ведь целый год находиться вдалеке от города, где вырос и провел всю жизнь, от матери с отцом, которые воспитали тебя, от девушки, с которой связывает настоящая любовь, от родных, близких, друзей, которые окружали все эти года, все это очень сложно понять и тем более, принять это. Но принять это все же пришлось. Против законодательства ведь не попрешь. И как отметил тридцать пятый президент США Джон Фицджеральд Кеннеди: “Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя. Спроси себя, что ты можешь сделать для нее”. Так что надо было настраиваться на год службы.

И, что я думаю вполне естественно, у меня возникал некоторый страх. Но этот страх был не перед самой армией: дедовщиной, злыми офицерами, целый год вне дома. Да, по правде говоря, все это присутствовало, но в меньшей степени. Главное – это страх перед неизвестностью. Именно это и пугало меня больше всего. И перед сном, я все чаще и чаще задавал себе вопросы, связанные именно с армией, а именно с людьми, с которыми мне предстоит столкнуться. Но еще больше я боялся следующего… У меня был какой-то страх, который шел изнутри. Он не давал мне покоя ни днем, ни ночью. Я постоянно, день за днем, минута за минутой возвращался к этому. В моей голове постоянно крутился вопрос: «а вдруг я изменюсь?». Не в плане физическом, моральном, нравственном. А в фундаментальном. Вдруг я потеряю себя, потеряю свое “Я”: забуду все свои мечты, переживания, идеи. Вдруг все то, что я так долго копил в своих мыслях, возьмет и упорхнет. Пуф! И нет более прежнего человека. Вот именно этого я боялся больше всего. Неизвестность и боязнь потерять себя пугали меня.

Но я твердо решил, что армия должна пойти мне на пользу. Провести год впустую я никак не мог. Самое важное для меня, это развиваться ментально. Поэтому я очень люблю читать книги. С их помощью можно погрузиться в другой мир, фантазировать, представлять сюжеты, героев, переживать за них или наоборот, ненавидеть. Это огромный спектр эмоций. Я так же переживал, что в армии меня лишат книг. Но забегая немного вперед скажу, что этого не случилось. А напротив, обстоятельства помогли мне прочесть более тридцати книг за три месяца.

И вот, я уже еду в часть. Старт к новому повороту моей жизни дан. Я сидел в автобусе и смотрел в окно на свой город, пытаясь уловить все детали. По приезду домой, я хотел посмотреть, как же за год изменится моя малая Родина. Мы все очень переживали. Это было видно по лицам парней. До части мы добирались часов пять и приехали далеко за полночь. Впереди нас ждали две недели Курса Молодого Бойца: за это время нас должны были научить всему, что должен знать солдат. Потом мы должны были давать присягу и уже только после этого мы становились полноценными военнослужащими.

А теперь, я хотел бы поговорить немного о людях. Ведь люди – это неотъемлемая часть нашего мира и именно от окружающих нас людей, зависит наша жизнь.

Могу сказать откровенно, с людьми мне очень повезло. Особенно с парнями, с которыми призвался. Злодейка-фортуна была на нашей стороне, и почти все мои сослуживцы оказались моими земляками. А четверо из пятидесяти срочников были из моего родного города.

Мы старались во всем поддерживать друг друга и быть одним целым. Еще в первую неделю сплотился наш коллектив. Армия – это то место, где очень быстро привыкаешь друг к другу, поэтому знакомство прошло очень скоротечно.

В первые дни было весьма непросто. Ведь то был совершенно другой мир. Со своими правилами, идеями, нормами поведения.

Мы все очень скучали по дому и по родным. Время тянулось бесконечно долго. Минуты казались часами.

И вот, спустя две недели, после торжественной принятии присяги, после того как я уже обвыкся здесь, случилась новая напасть, которая в последствии круто поменяла мою жизнь.

Это был первый день, проведенный уже в официальном ранге солдата, военнослужащего. Нас распределили по ротам, а кого-то отправили на вертолетах в другие части, среди которых были парни, с которыми мы успели подружиться. Мы прибыли в расположение, которое должно было стать нашим домом на целый год. Вечером мы организовали чаепитие, где ближе познакомились со старослужащими (парни, которые служили на полгода больше нас и считались рангом выше, то есть могли нами командовать). Мне они показались нормальными парнями, что противоречило моим представлениям об армии. Обычно, так называемые «деды» пытаются унизить молодых солдат, тем самым показав свою значимость. Но в этот раз расклад был немного иным. Многие даже помогали быстрее освоиться и разобраться что к чему.

Ну так вот, все шло своим чередом, мы попили чай, немного посмотрели телевизор и легли спать, разумеется, после команды “отбой” в исполнении нашего неподражаемого старшины.

Первая ночь на новом месте. Лишь моя голова коснулась подушки, я уснул.

Я не помню, что мне снилось. А скорее всего мне не снилось ничего, так как мой сон был глубоким. Но внезапно я проснулся от резкой боли в животе. Ну, подумал я, ничего страшного – сейчас полежу и пройдет. Но не тут то и было. Боль становилась просто не выносимой. Меня буквально пробивал холодный пот. Попытки уснуть ни к чему не привели. Я пытался заглушить эту боль, но всякому терпенью есть предел. Я попытался приподняться, но мой живот пронзила такая острая боль, будто в меня воткнули нож и начали его крутить в моей плоти. Затем я кое-как собрался с мыслями и спустился на пол, что было весьма трудно, так как койка моя была на втором ярусе. При этом, я еще старался никого не разбудить.

Надев сланцы, я понял, что положение мое еще хуже, чем мне казалось. Боль была такой сильной, что я не мог разогнуться, а живот вздулся так, что казалось, будто я на девятом месяце беременности. Я подумал, что я чем–то отравился и, пойти в туалет и попытаться облегчиться было моей идеей и целью. Шел я долго, ибо было все тяжелее и тяжелее. Увидев мою побледневшую физиономию, дневальный сразу поспешил мне на помощь. Это был Никита. Отличный парень, который прибыл в часть вместе с нами. Он не оставлял меня и попытался помочь. Но мне становилось все хуже и хуже. Я долгое время занимался спортом и привык терпеть боль, но эта боль выходила за все рамки. Я уже начал плохо соображать. Вокруг все плыло. Дальнейшие события я помню отрывочно.

Помню, как я открыл глаза, очнувшись лежа пряма на кафеле в туалете.

– Тем, Тем, Тем, братан! Очнись! Что с тобой! – услышал я голос Некита, стоявшего надо мной.

Я отлично помню, что его глаза были наполнены страхом. Он реально испугался, но тем не менее действовал правильно и быстро. Он добежал до старшего по званию и дежурного. Их голоса звучали далеко, хотя стояли они рядом со мной.

– Товарищ прапорщик. Он совсем плох. Упал в обморок. Дела совсем плохи.

– Да я вижу. Иди буди дежурного, пускай соберется как можно быстрее. Бойца надо срочно в лазарет.

– Есть.

Я помню, как прапорщик помогал мне одеться, ночью, хоть и летней, все же прохладно. Он успокаивал меня и явно был встревожен. Хах. Еще бы…

Дальше я помню, но смутно, как один старослужащий вел меня в лазарет, где меня осмотрел врач и сказал, что меня срочно надо везти в больницу. Я припоминаю как меня грузили в скорую. Помню, что было очень больно и холодно, так что зубы выбивали неплохой бит, стуча друг о друга.

Дальше мы приехали в больницу. Меня окружили врачи: делали уколы и еще кучу всяких процедур. Меня накачали обезболивающим и боль чуть отступила. Еще никогда мне не было так плохо. Даже не плохо – ужасно.

Потом пришел главный врач, осмотрел меня, и сказал, что со мной какая-то трудная и не совсем понятная ситуация и, он пока не понимает в чем дело. Он предупредил меня, что нужна срочная операция и что от брюха и до груди меня разрежут. Я больше не мог терпеть эту боль и согласился на все условия. Меня быстро подготовили к операции и повезли непосредственно в операционную. Мне было не по себе. Я первый раз был на операции, так что все мне было в новинку. Мне было немного боязно. Да что там лукавить – мне было реально страшно. Меня положили на железный холодный операционный стол. Прямо в глаза мне бил яркий свет. Вокруг меня суетились, без преувеличения, человек пять – шесть. Они что-то обсуждали между собой, торопились. Женщина, как я понял, анестезиолог, наклонилась надо мной.

– Вам когда-нибудь делали анестезию?

– Нет.

– Есть аллергия на какие-либо препараты?

– Да вроде бы нет.

– Да вы не волнуйтесь, все хорошо будет. Вы вроде парень крепкий.

Я хотел ответить, но уже не смог, так как меня начала поглощать тьма…

Глава вторая

Я был полностью окутан тьмой. Я ничего не мог понять. Ни где я, ни кто я. Но откуда-то пришло ощущения, что эта темнота и есть правда, истина. Промелькнула мысль, что вот это и есть тот настоящий мир. Та самая жизнь после смерти. Мироздание. Я буквально ощущал это нутром.

Потом эта бескрайняя темнота начала обретать какие-то очертания. Я, как бы, ничего не понимал, но в то же время, неизвестно откуда брались мысли и приходило понимание, относительно всему. Эта темнота – это наше пространство: объемное, бесконечное, черное.

Тут начали появляться различные прямые линии: вертикальные, горизонтальные, диагональные, длинные, короткие, толще, тоньше… Я будто знал, что эти линии символизируют наши вселенные, так называемые «параллельные» миры. Наша вселенная предстала мне в ее первозданном виде.

Эти линии были нашими мирами, которые двигались каждый в своем направлении. Но порой, эти моменты пересекались, при этом я чувствовал какое-то изменение. Будто эти миры сталкивались и происходили необратимые изменения.

Сказать вам по правде, все это завораживало. Может вам показалось, что это было похоже на заставку в Windows, но нет. Все это настолько глобально и мощно, что невозможно представить. Описывая все это, на ум приходят некоторые особенные прилагательные на английском, которые точно описывают то ощущение, которое возникло тогда у меня: «heart-stopping» и «spine-tingling». Это было просто грандиозно, и я понимал, что мое сознанье просто не может воспринять всю ту мощь и глобальность, что возникла предо мной. Но тем не менее, я был частью этого мира, и был я частью неотъемлемой. Хочу сказать, что все мы часть этого большого мира. И присутствие каждого я чувствовал. Буквально ощущал кожей. Я чувствовал множество разнообразных существ. Но сильнее всех были люди… Это правда. Мы и не подозреваем, на сколько мы сильны. Особенно когда вместе, мы представляем грандиозную силу, масштабы которой выходят за грань реальности. Но сила эта не может быть реализована, так как мы еще не готовы: мы погрязли в войнах, экономике, политике. А ведь это все пустота. Тогда я осознал, что человечество должно быть единым, объединиться. Такое ощущение, что люди всего мира не понимают, что уже идет двадцать первый век. И что все силы человечества надо направить на что-то более глобальное, чем деньги, власть. Но пока нас окружает только одна гниль и пустота, а мира то в нашем мире нет, простите за тавтологию. А перед нами открыты все горизонты. Надо лишь сплотиться. Все эти мысли в полном беспорядке у меня в голове. Я тогда не понимал, что нахожусь под наркозом.

И тут, внезапно, одна из прямых резко поменял вектор, направление. Она будто надломилась. И я почувствовал, что эта линия, это наш мир, и этот надлом связан именно со мной. Что– то в нашей вселенной поменялось.

Но все это прервалось. Очень резко. Я почувствовал боль, нестерпимую, невыносимую. И только в этот момент я понял, что все это время был под наркозом и, что все мне это приснилось. А вот боль то была самой настоящей. Я чувствовал каждой клеточкой своего тела, что меня режут. Я ощущал каждую молекулу скальпеля, который входил в меня, как нож в масло. И приятного здесь было мало. Точнее вообще не было. Я пытался закричать, что было обычным человеческим рефлексом на боль, но у меня не вышло. Мое тело было под анестезией. Но тем не менее я почему-то все чувствовал. Даааа, я чувствовал, как меня вспарывают от груди до паха, я чувствовал, как они шарят в моих внутренностях. Это было ужас как неприятно и больно, но я не мог ничего поделать. Далее они стали что-то резать и внутри меня. И это было так больно, что и мое подсознанье отключилось и снова окунулось во тьму, бесконечную и плотную, которая буквально давила на меня, но в тоже время, то было пространство необычайных размеров.

И только окунувшись в эту безмятежность, я вновь вернулся в наш мир, почувствовал боль, которую никогда не испытывал. Даже не знаю как это описать… В общем в мой половой орган что-то пихали, а так как я собственно парень, это труднодоступно, очень больно и маловозможно. Думаю, анестезия начала отходить, и я услышал сначала свой вопль, а затем и слова хирурга.

– Потерпи немного, мы же видим, ты боец. Воот молодчина. На этом все. Будешь жить!

Мое сознание выхватило эти слова жадно, будто с чувством голода, хотя все было словно в тумане. Далее я помню, как меня перекинули на каталку и куда-то повезли.

Мое сознание начало просветляться, но все равно я мало что помню, а если и помню, то все это было как в тумане. Это был бред. Я помню, как разговаривал на Испанском, который давно учил, помню, как рассказывал медсестрам про мою девушку – как ее любил, какая она классная и другие мои мысли и чувства. Вроде бы это все говорил я сам. Но разум и тело в те минуты жили отдельно друг от друга. Мне казалось, что это произносил какой-то другой человек. Это состояние похоже на сильное опьянение: мозг вроде бы все понимает, но тело и язык уже не слушаются команд и действуют автономно. Меня снова переложили куда-то, сделали укол, и я мгновенно уснул.

Я до сих пор помню ту картину, когда очнулся…

Еле, еле я открыл глаза, ибо веки мои были будто свинцовыми, я не мог пошевелиться и даже не чувствовал ног и рук. Я очень напугался. Впереди меня было стекло, во весь кабинет. За ним стояли врачи и смотрели на меня. Они что-то живо обсуждали и указывали на меня. Некоторые суматошно что-то записывали. Мне явно стало не по себе. Как в каком-нибудь хоррере или мистическом триллере, где на человеке ставят эксперименты и наблюдают за ним через стекло.

Наконец, они увидели, что я очнулся, и группа из нескольких врачей направилась ко мне.

– Ну боец! Вижу, очнулся. – в говорящем я узнал хирурга, который делал операцию. – Как себя чувствуете?

– Да все хорошо! Только вот не чувствую ничего. А так-то, прорвемся!

– Ну ты молодец, солдатик! Крепкий! Скажу тебе правду. Были некоторые осложнения. Аппендицит разорвался внутри тебя, и мы были вынуждены вскрыть тебя срочно и немного пошвырять в твоих органах. Последствия могли быть неутешительными, но мы успели вовремя. Так что поправляйтесь и отдыхайте. Сразу скажу, ближайшие дня три вы не сможете встать и будете находиться в реанимации под строгим наблюдением врачей. Все непросто, но я уверен, что ты справишься с этим!

– А куда деваться? Я пока все равно ничего не понимаю…

– Завтра я к тебе зайду, Артемка. А пока будет много неприятных процедур…Потерпи…

И только после этих слов начал замечать все вокруг себя и вообще, замечать себя. Я осмотрел себя. Все мое тело было заклеено. Пока повернуться не было возможности, так как мое тело меня не слушалось. Мне постоянно делали какие-то уколы и капельницы, мои бедра уже были все синие – уколы дели часто, а повернуться и пошевелиться я не мог. Ко всему прочему из меня торчали всякие шланги. Из носа, из брюшной полости и даже из полового органа. Все это меня ошеломляло. Сутки я пролежал не шевелясь, лишь на некоторое время просыпаясь. На утро я заметил, что уже могу шевелить ногами. Но при этом, каждое движение отзывалось острой болью в животе. За этот день я достиг большого прогресса: уже к вечеру я мог садиться. Мне, конечно, помогали медсестры, но для меня и это уже было большим прогрессом. На следующее утро приходил хирург. Он осмотрел меня. Вытащил из меня две трубки, оставив лишь дренажную и сказал, что я иду на поправку и к вечеру может быть, меня переведут в палату. А пока, он разрешил мне пить, а утром пробовать есть куриный бульон. Меня все еще подташнивало. А после того, как я садился в постели, начинала кружиться голова. Я чувствовал себя беспомощным. Просто сесть и то не мог без посторонней помощи.

Вот так я провел дня три, пока меня не перевели в палату, куда меня, опять перевезли на носилках. Я до сих пор мог максимум что, так это присесть в кровати, дальше все начинало кружиться и плыть. Я бы хотел это контролировать и быть сильнее, но не мог. Мое тело меня не слушалось.

Несмотря на запреты врача, я начал вставать, чтобы сходить в туалет. Поясню – просто ходить в утку было не по мне. Я, блин, молодой парень и еще будут за мной убирать. Ну уж нет.

Но все же это было очень трудно. Сходить по-маленькому занимало у меня минут тридцать, а иногда и целый час. Дренажная трубка выходила у меня из брюха и шла в бутылку, которая стояла за койкой. Я должен был достать эту склянку из-под кровати, но сделать это надо было со всей осторожностью, так как в бутылку стекала моя кровь и она могла расплескаться. Да и подняться для меня было огромным испытанием. Ну по крайней мере это стоило мне больших усилий. Еле-еле перекручиваясь, мучаясь от боли, я мог встать и пойти до туалета, при всем при этом опираясь на стенку коридора, и в одной руке держа бутылку с кровью. Сходить по большому не представлялось возможности, так как только что мне делали клизму и во время операции все мои внутренности были выпотрошены. Да и уже четвертый день ничего не ел. Опираясь на стенку, я доходил до туалета. Но это было не все. Просто, по-человечески поссать, стоило неимоверных усилий, так как вместо мочи выходили сгустки крови, что доставляло мне неприятностей… С горем пополам, я возвращался в палату. Там еще некоторое время я тратил на то, чтобы лечь в постель и убрать все мои трубки и банки за кровать. Мне до сих пор ставили целую кучу уколов, и я до сих пор находился в некоторой прострации.

На следующий день я немного пришел в себя и начал немного понимать, где я, и кто я. Вечером приехал фельдшер из моей части, который привез мои вещи и без притворства переживал за мое здоровье. Поясню. Так как я находился три дня в реанимации, информацию по мне не могли предоставить ни в часть, ни моим родственникам. Так что посещение нашего фельдшера было сюрпризом, а беря во внимание его искренность, так было очень приятно.

– Ну привет, солдат! Как ты? – с порога произнес старший сержант, держа в руках огромные сумки с моими пожитками. – Жив хоть?

– Так точно! – лишь мог ответить я.

– Ну ты расслабься. Все хорошо. Тут тебе собрали твои парни сумки собрали, так как ты скоро поедешь в Военный Госпиталь. И особенное поручение от твоих друзей – книга. Мне сказали твои сослуживцы, что ты любишь читать и передали эту книгу, говорят, ты ее только начал. Вот еще, Тем. Телефон. Позвони родителям. Никто не в курсе, что с тобой, включая нашу часть. Так что обязательно позвони, обязательно. Бывай.

Мне было очень приятно, ведь я чувствовал, что все это было искренне, тем более что он приехал в свой выходной.

В тот же миг, когда он ушел, я стал звонить родным. Ох… Как это было тяжело. Ведь никто не знал, что со мной, я не выходил на связь около недели. В первую очередь я позвонил маме, папе и своей невесте. Все очень переживали, а когда узнали, что со мной было и что я находился на пол пути к смерти, так вообще поплыли. С одной стороны, мне было их жалко, ведь я вроде бы, жив, а они переживают. Но, с другой стороны, приятно. Ведь они вышли на командира части и ротного, которым вставили по первое число за то, что те не сообщили о чрезвычайном происшествии. Но я сам их не виню. Они и сами не могли знать, что со мной. Но могли бы сообщить хотя бы, что я в больнице. Ну получилось, как получилось.

И так… Лежа в палате и не имея возможность пошевелиться, я читал своего любимого автора, Стивена Кинга. Я чуть не заплакал. Правда.

Про меня ведь не забыли. Не забыла моя семья. Не забыли мои друзья. Не забыли мои сослуживцы, с которыми мы были знакомы всего две недели, собрали мои вещи и послали с фельдшером мою любимую книгу. Это было особенно приятно. Но вот кто именно послал книгу, я не знаю до сих пор, догадываюсь, конечно, но не могу сказать точно.

И только сейчас пришло признание того, что я находился в шаге от смерти. Да, меня спасли. Но мне предстоял еще долгий и тернистый путь к полному восстановлению.