Loe raamatut: «Конец истории»

Font:

Дизайнер обложки Артем Рудик

ISBN 978-5-0064-7923-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Начало истории – Алан

По жизни надо пройти с горделивым прищуром, тем самым давая понять неведомому Великому Демиургу, что его блистательная шутка дошла. Станислав Ежи Лец

– —

Я очнулся, ощущая давящую на рёбра тяжесть в груди. Вокруг была кромешная тьма. Я попытался пошевелиться, но и руки, и ноги мои были чем-то прижаты к полу. Так что в движениях я был очень ограничен.

Я пошарил ладонями и правой нащупал чей-то ледяной локоть. И только в этот момент я понял, что лежу в груде мёртвых тел, при этом находясь в потёмках. От этого осознания сердце бешено заколотилось, а к мышцам, в панике, прилила новая сила. Сам не зная как, я смог сбросить тех, кто лежал на мне и вскочить на ноги. Пошарив по карманам, я достал свой телефон и дрожащими пальцами включил фонарик.

То, что я увидел… Обесточенный вагон метро был усеян трупами. Они практически в несколько слоёв покрывали весь его пол. Двери были намертво закрыты. В ноздри ударил противный, сладковатый запах разложения. Из-за чуткого нюха, меня тут же стошнило. Я в ужасе стал пятиться назад, пока не уткнулся в стенку.

Я посмотрел себе под ноги и увидел, что одним из тел, которые я отбросил, был мой лучший друг. Он лежал с открытыми стеклянными глазами, буду смотревшими мне в душу. Мы буквально только что ехали вместе отметить день рождение нашего общего знакомого, веселились, шутили, а теперь… теперь…

Возможно, я бы и разрыдался там, если бы не общий шок от ситуации. Всё, что я смог сделать, так это открыть межвагонную дверь и сойти в туннель, спустившись через сцепку. Он тоже был обесточен, как и поезд, в котором я ехал. Не в силах осознать произошедшее и дальше оставаться рядом с таким скоплением мертвецов, я поплёлся по бетонной кишке в случайно выбранном направлении.

Спустя несколько минут я вышел на станцию «Маяковская», пребывавшую во мраке. Она также была усеяна телами. Однако, там мне и встретился первый выживший. Мы долго с ним смотрели друг на друга, не зная какими бы словами объяснить случившиеся. Да и без слов было понятно, что никто из нас не понимал, что случилось. Думаю, у него, как и у меня, пронеслась шальная мысль о том, что мы могли быть вообще последними людьми в мире. Или, по крайней мере, в городе.

Чтобы подтвердить или опровергнуть эту теорию, мы, не сговариваясь и перешагивая через лежавшие повсюду тела, пошли к лестнице, чтобы подняться на поверхность. Но и там, при свете дня, повсюду лежали трупы. А между ними ходили ошарашенные и потерянные выжившие.

Город просто, в одно мгновение, опустел. Нечто оставило в живых лишь каждого сотого, убив всех остальных. И никто до сих пор, спустя двадцать лет с того злополучного дня, так и не выяснил, что именно это было. Практически восемь миллиардов разом слегли мертвецами, и никто, никто, чёрт возьми, не может объяснить почему!

Все просто оклемались и продолжили жить, пусть и совсем не так, как то было раньше. Все, кроме меня. Мне не давало покоя то, что я остался один. Единственный в своём окружении, кто вытащил этот несчастливый билет жизни.

Я покинул Москву, и долго странствовал в поисках ответа на свой вопрос. Я видел разные города и сообщества, каждое из которых, пыталось восстановить цивилизацию по своему усмотрению. В отсутствии большинства былых благ и при всеобщем запустении.

Было слишком мало людей, чтобы создавать бензин, большие объёмы еды и электричества. Исчезли многие из тех, кто обслуживал и строил производства. Исчезли люди из правительства, армии, больниц и полицейских управлений. Из ста домов, жильцы могли остаться только в одном. В некоторых регионах, не осталось никого.

Сломались ядерные реакторы, гидроэлектростанции и прочие чудеса современного света. С небес попадали спутники и космические станции. Танки бесхозно стояли среди степей. Самолёты гнили в ангарах. Цивилизованный мир практически вымер. И лишь местами теплилась цивилизация.

Но и её осаждали невесть откуда взявшиеся твари, участившиеся катаклизмы и болезни. Повсюду, где я был, веяло смертью. Да и где не был, скорее всего тоже. Жаль, глобальной связи тоже не осталось. Разве что радио и прочие примитивные способы связи, для обслуживания которых не нужно столько людей и электричества. Да и те, связывали разве что ближайшие крупные города.

В общем, проведя меня по некоторым некогда важным местам Родины, моё путешествие привело меня обратно в Москву. Спустя столько времени, я оказался в том месте, которое хотел бы забыть. Месте, в котором я встретил ТОТ ДЕНЬ и потерял всех, кто был мне близок.

Зря я зарёкся больше сюда не возвращаться. Всё же, согласно моим предыдущим находкам, ответ на загадку произошедшего с человечеством, крылся именно здесь.

Я приплыл домой по реке, сев на лодку в районе покинутого людьми и медленно разрушавшегося Можайска. Пока я сплавлялся, то видел на берегах реки не только руины торговых центров и остатки автострад, но и небольшие поселения, в которых ютились странного вида фермеры, молившиеся незнакомым мне истуканам, воздвигнутым прямо рядом с будто нарочно разваленными церквями.

Видимо, в землях бывшей столицы, где должно было ютиться относительно много людей, добрые полторы сотни тысяч, поменялось многое. Особенно ярко я это понял, когда добрался до Звенигорода, крупного города на Центральной кольцевой автодороге – крайнем рубеже павшей столицы.

Некие люди, облачённые в зелёное солдатское обмундирование, заметили меня ещё издали, с деревянных вышек, стоявших по обе стороны реки, и будто бы представлявших из себя ворота в город. Они отстрелили сигнальную ракету в воздух и тут только я понял, что надо бы мне грести от сюда поскорее. Однако, было уже поздно. Прежде, чем я успел даже развернуть свою скромную посудину, как неподалёку загудел катер в угрожающей чёрной раскраске, с нанесёнными на борта изображениями белых очертаний собаки с длинной и закруглённой к низу мордой.

Боевая лодка угрожающе поглядывала на меня пулемётной турелью. И вскоре я услышал громкие крики человека в длинной чёрной морской шинели, стоявшего на палубе:

– Остановись! Ты нарушил покой нашей земли и города Белых Стен!

Звучал он довольно серьёзно, да и вся ситуация не оставляла мне особого выхода, поэтому я покорно бросил вёсла и поднял руки, в знак того, что сдаюсь. Катер подплывал, пока не стукнулся легонько о борт моего судёнышка. Человек в шинели, бесцеремонно саданул мне кулаком, не сходя с палубы своего устрашающего катера. А затем приказал своим людям меня повязать.

Двое крепких парней, с чёрными нашивками, украшенными непонятными золотыми символами, выволокли меня из лодки, добив порцию тумаков, а затем заковали меня в наручники и бросили в машинное отделение к тарахтящим дизелям. Видимо, меня ждёт то ещё приключение, в этом огромном, проклятом городе…

Милостью фараона – Алан

Меня грубо пихнули в камеру три на четыре метра. За спиной захлопнулась толстенная тюремная дверь. Я остался в полутьме, один на один, со странным человеком в неоновых наколках. Буквально, странные символы, испещрявшие его тело, слегка светились в темноте, создавая очень странное ощущение… Будто бы передо мной был не исхудавший, еле живой мужчина. А призрак, явившийся по мою душу.

– Ну, привет. – сказал я незнакомцу. Это был первый человек, с которым я разговаривал за долгое время.

Он посмотрел на меня безмерно печально, сверкая своими неоново-голубыми радужками глаз. Помолчал какое-то время, а затем сказал:

– С какого ты септа?

– Не знаю, что это такое, но я, вроде как, местный. Был им много лет назад, вернее сказать.

– Тогда ты многое пропустил.

– Это я заметил, когда меня скрутили странные парни в форме старой Родины.

– Видимо, приняли тебя за беглого феллаха.

– Звучит, как что-то из «Кин-дза-дзы».

– Если бы наш фараон тащился по классике кино, а не проповедовал строительство нового Та-Кхемет… возможно это имело бы смысл.

– Кажется я и правда многое пропустил. СТИРАНИЕ так ударило местным по голове?

– Только нашему главному.

– И все это приняли?

– Ну, он обеспечил едой и защитой всех от Твери до Нижнего. А там уж все просто приняли его заскоки. Большинство даже поверило. Для некоторых порядок и единение, в такое время, когда нас почти не осталось, очень важны.

– Ха, а ты, получается, этот порядок нарушил? Видимо, недокормили.

– Сбежал с обязательных полевых работ в пригороде. Хотел на север податься, в вольницу, да поисковый отряд меня нашёл. Завтра казнят. – он опустил свои светящиеся глаза.

– Ну, получается, что мы в одной лодке. Грозный мужик, что тащил меня сюда, плевался и грозился меня завтра же засунуть в стальной саркофаг. Впрочем, я не сильно переживаю по этому поводу. Мне терять особо нечего. Но всё-таки, замечу, что людей у вас, видимо не особо экономят.

– Странно для такого времени, да? Ха. Ну, тут ещё людей довольно много. В первые дни после катастрофы все съезжались…

– Да-да, я знаю. Я в то время из столицы бежал. Многие регионы опустели из-за того, что выжившие снялись с мест и поехали за лучшей жизнью.

– Ну вот, теперь у нас, верно, самое крупное государство на остатках Родины. Хотя даже так, большинство домов в городе, и деревень за его пределами пустеют. Фараон даже ввёл обязательные работы, чтобы их не забрасывать и использовать как следует. Так и размазало пару-тройку сотен тысяч отсюда и до самой Волги. В общем-то, здесь, в бывшем сердце, довольно спокойно. Ни мутантов, ни аномальных событий. Вот и не жалеют народу для показательных казней. Вот, даже «Бутырку» немного используют…

– Ха! Так вот что это за здание! Не думал, что когда-то побываю его заключённым. Ну, видимо всё же не так уж много жертв у этого режима, раз здесь всего пару камер занято.

– А тут просто недолго разбираются.

Мы оба замолчали. Я сел на стальной каркас кровати, лишённой всякого матраса. Несмотря на то, что я всё ещё был в наручниках и завтра меня уже грозились казнить, как нарушителя границ, я всё равно прилёг на скрипящие пружины, положил руку под голову и уснул как младенец.

После конца света меня мало что удивляло и ещё меньше всего пугало. А может, я просто превратился в психопата? Хотя, могут ли психопаты переживать касательно своей психопатии? И если я скажу нет, не будет ли это простым отрицанием во имя самоуспокоения? Всё это уже неважные вопросы.

По крайней мере, они мне интересны не столько, сколько то, почему же с человечеством случилось именно то, что случилось. Я слышал много версий, в том числе самые безумные. И вот, решившись проверить и залезть в военные архивы, я обломался, даже не приступив к действию.

Хо, ну ничего. Мне, конечно, обидно так и не узнать ответа на вопрос, который меня гложет. Но я успокаиваю себя тем, что после смерти меня уже не будет мучать любопытство. А если всё-таки будет? И никаких ответов я уже получить не смогу? Нет, чёрт возьми, на это я не согласен!

Может, любопытство и попытка понять, почему всё произошло именно так, не такие уж и великие цели, но я готов пойти на многое, чтобы их достичь. Потому что желание закрыть неизвестность – самое большое и важное человеческое желание. Оно всегда двигало нашу цивилизацию… и… кто знает, может её и разрушило?

Из-за того, что я думал все эти мысли в чём-то напоминавшим сон (вернее то были полусонные мысли, прерывавшиеся едва заметными периодами сна в час-два, самый худший вид ночного отдыха, в ходе которого ты даже не знаешь, спал ты в итоге или нет), я не успел ничего предпринять. Меня насильно подняли и, ещё не проснувшегося, потащили по коридору.

Я спросил у одного из охранников:

– А что, уже казнь? Суда не будет?

– Фараон тебя рассудит, чужак.

Ну хоть какое-то следствие меня ждёт. Меня выволокли из кирпичного корпуса тюрьмы, бросили в повозку, запряжённую лошадью прямо рядышком с моим сокамерником и ещё тремя татуированными бедолагами. Спереди повозки сел один вооружённый человек, а сзади, рядом с нами другой. И мы поехали.

Путь был не близкий, но пролегал он практически по прямой. Новослободская улица была практически такой же, какой я её помнил. Дома, магазины, машины на обочинах, всё здесь стояло нетронутым и бесхозным. Фасады даже не потрескались за столько времени. Но пустота на широкой улице, где кроме нас не было ни людей, ни транспорта, очень пугала. Конечно, такое мрачное, тихое запустение было везде по стране, где-то в крупных городах и тысячи человек не жило. Но Москва…

Москву я знал лично и очень хорошо. Кроме того, из-за её размеров, потеря девяносто девяти процентов населения, сказалась на ней особенно болезненно. Огромные бетонные джунгли остались без главного зверя, их населявшего. Здесь явно давно уже не было ни электричества, ни освещения вообще. Это просто остов, скелет былого величия. Мёртвый памятник былым масштабам человеческой цивилизации.

Помниться, когда я был юным, ещё задолго до СТИРАНИЯ, я испытывал здесь такое же ощущение пустоты и покинутости. Это было, кажется, в четыре-пять утра, в будний день. Конечно, это миф, что Москва никогда не спит. Такое бывало разве что по пятницам. А в будни, раним утром, ещё до того, как люди соберутся на работу, улицы города также пустовали…

Хотя нет, вру. ВОТ ТАК они не пустовали. Там, или кто-то из дорожных служащих встретиться или машина какая проедет. Может, даже другой такой же странный человек, которому не нужно вставать на работу через пару часов встретиться на пути. Да и смотря на чёрные зевы окон, ты всегда знал, что там есть люди, просто они спят и совсем скоро проснуться.

Ну а тут… Тут из окон смотрят только незримые тени былых владельцев, от которых уже ничего не осталось. Хотя нет, вероятно, владельцы то, в большинстве случаев, всё ещё внутри своего жилища. Всё же вряд ли даже новая власть в городе, смогла утилизировать четырнадцать миллионов трупов. Для этого каждому текущему жителю города пришлось бы хоронить сотню бывших жителей. И где ещё найти столько мест?

Возможно, тех, кто был в своих домах, так и оставили там. А тех, кто оказался на улицы, запихали гнить в подъезды. Или, что ещё более жутко, превратили метров в один огромный некрополь. Всё равно оно больше никому особо не нужно. Да, странный катаклизм внезапной смерти, может и не оставил после себя разрушений или что-то кроме странных аномалий, да мутантов, но точно смог превратить всю планету в одно большое кладбище. Но для чего? Вот бы найти ответ…

Пока я об этом думал, наша «карета» прикатила практически в самый центр города. И там, я с удивлением для себя обнаружил, что Кремль – белый. Видимо, в этой перемене был какой-то символизм. Но, по крайней мере, для неместных, выражение «белокаменная столица» больше не будет вызывать вопросов. А вот название «Красная площадь», снова начнёт.

Нас подвели к Мавзолею. Он не только стоял на своём месте, но и был также перекрашен в белый. Тем не менее, он всё ещё сохранил на себе надпись «Ленин», исполненную особо контрастными красными буквами. Логика преобразований этого места всё ещё продолжала от меня ускользать.

На трибуну, над последним пристанищем революционера, поднялся странный парень, в окружении серьёзных мордоворотов в чёрных «горках» и бронежилетах с автоматами. Помимо них, в свите подозрительно пластичного фараона, были двое худощавых носильщиков в тогах, в чьей задаче было, по-видимому, лишь таскать за ним повсюду широкий золотой диск.

К слову, о самом фараоне. Судя по всему, местный владыка был тем ещё странным типом, всё точно, как описывал мой сокамерник: худой, длинный и костлявый. В чём-то жеманный и притворный, но в целом довольно простой и экспрессивный. Такого точно не представишь жестоким диктатором. Да и правителем тоже. Слишком уж он выглядит… мягким? Молодым? Ха, интересно даже, каким чудом он стал владыкой всей Москвы…

Взмахнув своими длинными и тонкими руками, украшенными золотыми браслетами, он призвал к вниманию всех, кто присутствовал на площади. Их было немного. Помимо нас, пленников, наших конвоиров, а также фараона и его свиты, было всего около сотни человек зевак. Среди них даже был человек с плёночным фотоаппаратом. Как за столько лет за ним умудрялись ухаживать, мне было решительно неясно. Наверное, просто меняли фотик, когда старый выходил из строя.

– Народ Белого города и всей Земли Сета! С вами говорю я, ваш фараон: Тот-кто-наречён-в-честь-Сета-и-Гора Владыка-всей-земли-и-всех великих рек! – это он произнёс пафосным и даже немного грозным тоном, а потом, вдруг, остановился, откашлялся и продолжил уже вполне нормальным уставшим голосом, – Ладно… Ладно… Обойдёмся сегодня без формальностей, хорошо? Вы знаете кто я, я знаю… ну кого-то из вас точно знаю, Белый Город не такой уж и большой. Так… Кто тут у нас, сегодня?

Он осмотрел нас, пленников. Почесал подбородок и затем шёпотом обратился к одному из суровых солдат в своей охране. При этом, он указывал пальцем прямо на меня, от чего, если честно, у меня пробежали мурашки по телу. И через секунду, в чашу тревоги прибавилось:

– Хорошо, вы все можете быть свободны! Благодарите Сета за его милость и доброту! Кроме тебя, – правитель снова указал на меня, – Ты останься.