Но его четко очерченные губы неподвижны.
***
Он не поцеловал меня. Не поцеловал!
Он смотрел на меня, как безупречная статуя, но не подарил мне напоследок жар своей непостижимой души…
Я просыпаюсь и вновь проваливаюсь в беспамятство, видя какой-то светлый потолок.
Незнакомый и ненужный.
Зачем мне вставать, зачем улыбаться, если все вокруг не родное, не его…
Если он любит другую, а жениться вынужден на третьей.
А может быть, он уже женился.
В царстве грез нет времени, нет пространства, ничего нет – лишь покой.
И мужской твердости здесь нет и нет дурацкой сдержанности, которая мешает сорваться и поцеловать меня, а потом…
– Она просыпается, господин.
Конечно же это Альнара.
То, чего я смертельно боялась, случилось.
Пусть не сразу, а с задержкой, но любимый мужчина меня… отослал.
Как же мне хочется, чтобы все ушли.
Чтобы дали мне плакать. И снова плакать. Без конца.
В сгиб моего локтя входит что-то острое. Игла, а от нее идет какая-то трубка.
Методы мэтра-с-паутиной.
Интересно, если мэтр меня убьет, мой идеальный король отомстит за меня или не станет портить отношения между странами?
Он же теперь не принц Ралькарион. Он почти-король Ралькарион, а значит, неудобных норм и условностей теперь намного больше.
– Потерпите, госпожа. У вас кружится голова? Чувствуете неприятный вкус во рту?
– Я будто попала под повозку, Альнара, – говорю, а язык меня не слушается. – Господин Ралькарион уже женился?
– Нет, госпожа. Вы спали всего сутки. Первый этап отбора начнется завтра.
– Спи, Верена, а потом мы будем заниматься.
О, а это голос мэтра. Он звучит, размываясь, будто издалека.
Как было бы здорово, если бы этот мэтр мне просто снился.
Все хотят от меня сна.
Думать, будто Карион в самом деле признался мне в любви – тоже сон.
Буду спать.
***
Я опять рассматриваю потолок.
Он белый и разрисован бежевыми орнаментами, в которых смутно угадываются цветы.
– Альнара, можно убрать эту трубку из руки? Она очень мне мешает.
Альнара сидит около моей постели. Вся очень светлая, голубоглазая и какая-то неизменная. Все время одинаковая. И верно – плод магии.
Когда от меня не останется даже воспоминания, она будет такой же свежей.
Вот и хорошо. Бессмертная служанка мне очень пригодится.
Если она не исчезнет вместе с Карионом. Если не растворится без следа, как любил делать он.
Трубку из меня вынимают, а ранку закрывают чем-то липковатым.
Я боюсь привлекать внимание мэтра и не представляю, как он будет проводить свое обследование.
Но когда-то придется начать. И чем скорее начнем, тем быстрее закончим. Может, еще до выбора королевы успеем…
Хотя какая теперь разница…
Мэтра в зале я не вижу.
Да и на зал эта комната не похожа.
Она светлая, тяжелые плотные шторы обрамляют окно. Кроме моей постели, стула для Альнары и стола с каким-то непонятными штуками в ней ничего нет.
Возможно, это какая-то специальная спальня для больных?
Альнара говорит:
– Госпожа, вам нужно поесть в столовой, а затем поговорить с мэтром.
Мы проходим в местную купальню – она тоже небольшая, бассейн раза в четыре уступает привычным.
– Здесь есть что-нибудь апельсиновое?
– Конечно, госпожа. Ваш любимый уход.
Что-то родное, когда мир под ногами превратился в пропасть, мне нужнее всего.
А еще массаж, маски для лица, что-то, похожее на густые сливки, для кожи.
Мэтр – мужчина, пусть и дракон. Может, он подобреет, глядя на мою красоту и не будет слишком меня пытать?
На завтрак меня ждут каша в очень милой тарелке и сладкие незнакомые фрукты.
Из окна столовой доносятся запахи моря и цветов.
Я сажусь за аккуратный круглый столик…
Все тут нежное и спокойное.
Нет. Я не реву.
Все хорошо, насколько может быть хорошо для меня…
Надо привыкать.
Радует, что Альнара сказала, что с мэтром нужно «поговорить», а не полежать у него на столе, утыканной иголками.
Альнара в словах не ошибается, такая уж она.
Когда я заканчиваю с завтраком, мы выходим из столовой в небольшой коридорчик. Планировка тут простая. Одна дверь ведет в спальню, другая в столовую, а что за прочими – пока еще не знаю.
Зато все тут какое-то необычное, не в драконьем стиле.
Драконы любят простор, а эти комнаты милые и светлые, но маленькие, как специально для людей.
С другой стороны… собак тоже селят в будках.
Мэтр как приближенный чужого короля явно очень богат. Может позволить себе домики для живых игрушек.
Золотое кольцо Ралькариона так и блестит на моем пальце.
В конце концов мы должны будем увидеться, чтобы он его снял?
Или это теперь метка самого короля, носить которую огромная честь?
За третьей дверью оказывается комната с креслами, такая же маленькая и уютная, как другие.
Альнара привычно подсказывает:
– Мэтр многое успел посмотреть, пока вы спали, госпожа. Чтобы закончить обследование, садитесь в это кресло и делайте все, что мэтр скажет.
Хорошо. По крайней мере, ничего пугающего в креслах я не вижу.
Уж вряд ли из спинок и сидений внезапно вылезут ножи.
А на душе тревожно. Не могу не думать о Карионе. Как он там? Как он себя чувствует? О чем он сейчас переживает?
Дверь открывается, впуская в комнату мэтра.
Седовласый строгий дракон уверенно устраивается в своем кресле.
– Расслабься, Верена. Представление о том, кто ты, я получил. Чтобы окончательно убедиться в этом, мы займемся воспоминаниями из твоей прошлой жизни. Ты будешь смотреть на этот прибор и отвечать на вопросы о том, что видишь, – мэтр достает что-то круглое в металлической оправе, похожее на большую брошь. – Ощущение будет необычным: ты станешь видеть события прошлого как наяву и одновременно будешь понимать, что сидишь здесь в этом кресле. Хорошо? Ничего не бойся, это не больно.
– Хорошо, господин.
– Глубокий вдох и выдох, Верена. Еще раз. И еще. Молодец. Смотри на красную точку.
Глава 20. Выход
Я до боли всматриваюсь в точку, которая словно пульсирует, то увеличиваясь, то уменьшаясь.
Все вокруг постепенно заволакивает зеленым туманом.
Я продолжаю смотреть сквозь него, вцепившись в подлокотники кресла, и мне кажется, что небо начинает светлеть.
Да, именно небо.
Я с удивлением ощупываю тканевую обивку кресла. Она совершенно реальна.
Но какая-то другая я сейчас не здесь, не в маленькой комнате мэтра.
Эта незнакомая я стою на скале, и теплый ласковый ветер овевает мои голые руки. Я отлично чувствую и сам ветер, и его запах.
Сейчас ранний вечер, а я любуюсь мужчиной, который бесстрашно подошел к самому краю обрыва.
То, что там именно обрыв, я уверена.
Мужчина стоит, раскинув руки и собираясь лететь, как большая сильная птица.
Но та я знаю: он не птица. Он самый настоящий дракон.
Лучший на свете мужчина, в котором меня восхищает каждая черточка, и его нынешнее легкое безрассудство – тоже.
Все равно говорю:
– Хватит, Карион. Ты у меня самый смелый. Но в полете ты обернуться не успеешь – до дна тут слишком близко.
Он разворачивается на пятках, и у меня сжимается сердце – у той меня, которая с ним разговаривает.
Нынешняя я смотрю на этого мужчину, не отрываясь: те же резкие черты, но более свежие, юные. Еще никакой складки у губ и заломов между бровей. А в ярких голубых глазах – удаль и радость.
Карион широко улыбается и кажется мне – и нынешней, и незнакомой – самым красивым мужчиной в мирах.
– Я успею. Ты хочешь посмотреть?
Тут слишком низко. Это слишком опасно.
– Нет. Я и так тебе верю. Не показывай.
Он хитро прищуривается.
– Только если ты меня поцелуешь.
Ах вот зачем он это задумал! Ну уж нет! Пусть кувыркается. Мои поцелуи надо заслужить.
– Сперва догони! – я бегу прочь, не глядя, станет ли Карион меня догонять.
Знаю: станет.
Он украл мое сердце, но и я не осталась в долгу – пленила его.
Пленила той самой ночью, когда мы впервые смотрели вместе на звездопад, сидя бок о бок. И звезды тогда сияли в его темных в неверном свете глазах.
На землю вокруг меня падает огромная тень: Карион обернулся, наивный.
Я делаю взмах рукой и шепчу заклинание, а для Кариона сразу пропадаю из вида. Прячусь.
И бегу быстрее.
Вдруг тень тоже пропадает.
Ого. Расстановка сил поменялась.
Теперь я понятия не имею, что Карион предпримет и, главное, где он.
Припускаю сильнее.
Ооой – кто-то совершенно невидимый подхватывает меня на руки прямо на бегу.
– Догнал!
Но прежде, чем его невидимые губы касаются моих, я устраиваю ему новый сюрприз.
Обожаю ощущение, когда хрупкое, похожее на человеческое тело сменяется крепким, сильным и грациозным драконьим.
Когда я взмахиваю крыльями и чувствую, что могу покорить небо.
У меня белоснежные крылья. Яркие, словно надежда.
Невидимый Карион и невидимая я – погоня обещает стать жаркой.
Обратился ли уже милый или остался на земле?
– Я тебя вижу, Рика, не надейся скрыться, – голос Кариона, глубокий и звучный, раздается у меня в голове.
Летает он быстрее меня, я всегда обыгрываю его только хитростью. Но уже сама хочу сдаться на милость настойчивого победителя. Она сладкая, как нектар моих любимых синих цветов.
Небо сегодня пахнет очень вкусно, навевает грезы, и я вдруг передумываю.
Пусть Карион догоняет меня всерьез, без поддавков.
Пусть докажет свое право обладать мной.
Я отбрасываю заклинание невидимости и лечу, радуясь ветру и чувству всепоглощающей свободы.
– Лови меня, Карион!
***
– Хорошо, Верена, сейчас ты будешь просыпаться. Я медленно сосчитаю с десяти до одного. Ты откроешь глаза и окажешься в кресле.
На самом деле в ошеломляющем видении я находилась не одна. В смысле та я, которая считает себя Вереной.
Мэтр постоянно задавал мне вопросы, и я отвечала на них, как летописец: быстро и не добавляя ничего от себя.
Рика, белая драконица, любившая Кариона, кем была она?
Я с помощью неведомой магии попала в чужое тело?
Небо, полет, радость исчезли – я вновь сижу напротив седовласого мэтра.
Его лицо отражает глубокую задумчивость, но я решаюсь ее нарушить:
– Что это было, господин?
Мэтр сразу отзывается:
– Твоя прошлая жизнь, Верена. Это ты сама в прошлом была Рикой, белой драконицей. Ралькариону стоит об этом узнать.
Драконицей? Я???
Не схожу ли я с ума? И тогда…
– А сейчас я совсем человек, господин? Или нет?
Дракон подпирает подбородок ладонью.
– Не совсем. Твоя энергетика – смесь человеческой и драконьей. Человеческой мало, зато она очень плотная, потому драконью под ней непросто обнаружить. Непросто, но возможно.
– Значит… Значит, я тоже могу «оборачиваться», как эта девушка, Рика?
Мэтр качает головой.
– Она не «какая-то девушка Рика». Она – это ты сама в прошлом. Допускаю, что сейчас тебе сложно это принять, но мы еще позанимаемся. Оборачиваться ты не сможешь, и драконья магия в полной форме к тебе не вернется. Она зависит от тела. Зато мы с тобой полностью вернем твои воспоминания, Верена. Поймем, как человек сумел затмить в тебе дракона.
Дракон… Я – дракон. Драконица.
Час от часу не легче…
А ведь недавно меня жестко уверяли в родстве с Ар-Эндельви…
– Я точно не… эльф, господин?
– Точно. И ты никогда им не была. Я сообщу Ралькариону о том, что мы выяснили сегодня, а для Совета понадобятся более веские доказательства.
Я невольно подаюсь вперед.
Каждое слово мэтра звучит невероятно и дарит мне безумные надежды…
– Что решает совет, господин?
Мэтр мимолетно улыбается.
– Совет помогает отбирать королеву для будущего короля.
Неужели у меня появился призрачный шанс остановить отбор жены для Кариона?
***
После «сеанса», как назвал это мэтр, мы с Альнарой собираемся прогуляться.
Мэтр пояснил:
– Сеансы можно проводить ежедневно, правда, однократно, иначе ты переутомишься, Верена.
Я бы работала изо всех сил, но утомиться значит сломать голову.
Ту самую, которая единственная теперь может спасти меня.
Драконица. Ну надо же.
Это просто в мыслях не укладывается!
И ведь это не выдумка сплетников или чьих-то врагов.
Я не нахожу себе места, вспоминая «свое» имя вновь и вновь.
Рика.
Совсем, как…
– Погоди, Альнара, хватит завязывать туже. Мэтр такую красоту не оценит, а больше тут некому. Лучше скажи, какого цвета была госпожа Аурика?
Служанка отпускает ленты.
– Белой, госпожа. Это очень редкий окрас.
«У меня белые крылья. Яркие, как надежда» …
– А над ней из-за этого… смеялись?
– Что вы, госпожа. Наоборот, ее очень ценили. Пойдемте в сад.
Светлые боги, неужели правда постоянно плавала на поверхности?
Я напоминаю Аурику просто потому, что я Аурикой… была?
Той самой Аурикой, которая попортила мне столько крови.
Этой ненаглядной мечтой Кариона.
Ей и была я?
Но как же тогда Карион и все другие драконы до сих пор ничего не почувствовали?
А Валиайнен? Ар-Эндельви? Или они про меня все знали и скрывали?
Да и меняет ли это открытие что-либо в наших с Карионом отношениях?
Я ведь потеряла магию, больше не могу оборачиваться и наверняка лишилась чего-то еще сверхценного для драконов.
Карион любит Аурику, но не меня.
Не уязвимую Верену со всеми моими слабостями.
Только Аурика умерла.
Я так надеялась на чудо… Чудо действительно произошло и сразу лопнуло, будто первый ледок на лужах.
Ни один дракон никогда не назовет человечку королевой.
Видела я их презрение…
Единственное, что мне уже наверняка не светит, и вот это не может не радовать – брак с посторонним мужиком.
Еще чего – драконицу невесть за кого замуж отдавать!
Оказывается, что четвертая дверь из коридора в домике ведет на улицу.
Я спускаюсь по ступенькам с крыльца и оглядываюсь.
Домик, где я теперь живу, стоит на краю плоской скалы, словно на столе.
Вокруг домика разбит небольшой сад, а прочая поверхность скалы ровная, поросшая короткой травой и напоминает взлетную площадку для драконов.
Получается, меня поселили в секретном драконьем месте, куда ни один человек не может добраться.
Вниз со скалы я смотреть не решаюсь, а по сторонам, куда ни кинь взгляд, лишь расстилается небо.
Возможно, эта скала просто парит в воздухе, как необычные владения Ар-Эндельви.
В действительности меня волнует только одно:
– Альнара, Ралькарион уже знает, что я – Рика?
– Да, госпожа, я доложила ему. Здесь злое солнце, давайте гулять в тени.
– Веди меня, куда хочешь.
Сердце бьется часто-часто.
Она ему рассказала. И мэтр наверняка тоже.
Больше нечего ждать и нечего бояться.
Все уже произошло.
Как быстро Карион сможет прилететь сюда?
Или он совсем не собирается лететь, поскольку Рикой звали какую-то своенравную подругу его юности?
Тоже белую. Окрас редкий, но не уникальный.
Она навоображала себе невесть чего, а принц с ней просто забавлялся.
Хотя это не в характере Кариона, но мало ли я чего-то не знаю.
Слева, где растут похожие на лилии цветы, раздается тихий непонятный хлопок.
Я поворачиваю голову и замираю.
В воздухе мерцают яркие вспышки света, и посреди них возвышается Карион.
А на его лице боль и жажда.
Неверие и сумасшедшая радость.
– Рика. Ты действительно Рика? Я звал так лишь одну женщину в своей жизни…
У него странный голос. Непривычный. Полный волнения.
Я оглядываюсь – Альнара исчезла.
Миг назад Карион был за клумбой, а теперь он рядом, и я замираю в его сумасшедше крепких объятиях.
Невозможных, нереальных объятиях…
Наверное, все это мне просто снится… А на самом деле я лежу с иглой в руке в маленькой комнате мэтра…
Сошла с ума от горя…
Карион стискивает меня сильно-сильно, а затем резко падает на колени и утыкается лбом мне в живот.
– Рика… Только подумать. Я ослеп и оглох… Рика… Как же я не видел и не чувствовал, что ты – это Ты?
Что мне ему сказать?
– Не знаю… Что теперь? Рика – это…
– Аурика. Я звал ее так. Значит, вся моя борьба с собой была ложью. Я всегда любил тебя и не верил себе.
Карион продолжает стоять на коленях, а я шепчу:
– Меня или Аурику?
Он отвечает без тени сомнения:
– Тебя. И ее. Обеих. Вы – одно существо, Верена. Если мэтр поможет вернуть твою память, ты сама почувствуешь себя Аурикой с опытом Верены…
– Но вы все равно женитесь на другой…
Меня словно голубой молнией пронзает, настолько жесткий у него взгляд.
– Отныне никаких «вы», Верена, – Ралькарион поднимается и нависает надо мной всей своей внушительной мощью. – Я уже не женюсь ни на ком. Я буду с тобой, пока смерть не разлучит нас. Никто, кроме смерти, больше не посмеет, да и она вернула тебя мне…
Светлые боги…
– Но так же нельзя… Ты… Ты должен стать королем…
– Стану. В этом ли королевстве или в другом, если они не захотят принять меня с тобой, никакое королевство мне не нужно.
Он говорит, как одержимый, но выглядит крайне уверенным в словах и бесконечно твердым.
– Сейчас я уйду и обращусь к Совету. Расскажу всем, что моя истинная нашлась. Выслушаю их упреки и сожаления. Распущу собрание невест. Затем вернусь. Будем выяснять, почему я так обманывался насчет тебя. Доргорион, похоже, тоже обманывался. Об Арделии и говорить не приходится. Это тянет на какой-то сознательно наведенный кем-то морок.
Карион такой строгий, собранный и деловой… Такой мой.
Он говорит именно то, что я так отчаянно надеялась услышать.
Услышала.
Прошу:
– Я до сих пор не верю… Поцелуй меня… Ты не поцеловал, когда…
Карион привлекает меня за талию.
– Поцеловал бы – не смог бы отпустить. Любимая моя… Верена.
И я теряюсь в ощущениях. Мы ласкаем друг друга прямо в саду, забыв о мэтре, о Совете, о невестах – обо всем, что может отвлечь и помешать.
Я глажу лицо Кариона, его волосы и плечи. Тесно прижимаю его к себе и совершенно счастлива.
Я, человечка Верена, а не нашедшая своего Кариона Аурика.
Я просто верю ему и мэтру, позволяя себе немного безмятежной радости и оставляя все сложные загадки на завтра.
Завтра, в котором наше будущее выходит не столь безоблачным.
***
Наверное, я слишком очеловечилась.
Аурика верила в истинные пары, зато я в то, что рано или поздно даже самый влюбленный мужчина вспомнит о делах.
О самых заурядных делах вспомнит, не говоря уже о деле всей его жизни.
А если он продолжит пребывать в сладких грезах, то от меня захотят избавиться другие драконы.
Из лучших побуждений, конечно: чтобы наставить принца на путь истинный.
Арделию Карион обезвредил, но сколько их таких еще остается?
Они мне жизни не дадут.
Человек и дракон – браков между нашими расами нет. Я узнаю у Альнары, что все союзы, как один, оказывались бесплодными.
А король не может быть бесплодным. Не имеет права.
Пусть он говорит, что готов править кем попало, на самом деле он рожден править свободолюбивыми гордыми драконами.
Карион улетел и не сказал, как скоро вернется, а я его не тороплю.
Пусть спокойно улаживает дела.
Хорошо, что мэтру мне не пришлось ничего объяснять.
Вряд ли он подсматривал за нами через камеры, но он очень быстро вник в ситуацию.
– Драконам нужны доказательства. Имя, которым тебя звал принц, и любовные игры такими доказательствами не являются. Будем работать, Верена. Как дракон ты выносливее человека, потому твой дух вынесет еще один сеанс даже сегодня. Если ты, конечно, хочешь.
Я хочу.
И вот я уже сижу в мягком кресле, а мэтр со своим таинственным прибором – напротив.
Больше всего меня сейчас волнует, почему драконы не видели во мне свою.
***
Боль. Сплошная боль.
Озлобленные, страшные, уродливые лица.
Мужчины. Женщины. Все.
Прости, Карион. Прости, мой дорогой, мой самый любимый, я подвела тебя.
Я не послушалась тебя и поддалась своему губительному любопытству. И правда, губительному.
А теперь я иду в лучший мир, но надеюсь, что скоро вернусь оттуда опять.
К тебе.
Ты же простишь меня, свою глупую самонадеянную Аурику?
Почему-то мне опять больно.
Это странные веревки: такие яркие, сияющие.
Ох, Карион, это – энергетические цепи!
Кто-то схватил меня и тянет обратно, а я уже видела Врата Иного мира.
Он все ближе, мой пленитель.
Это ужасный мужчина, Карион.
Он говорит, что я не узнаю любви.
Он творит какое-то черное колдовство и смеется безумным смехом.
Мне плохо, Карион…
Жуткая тяжесть…
Я больше не вижу Врат и не вижу неба.
Он бормочет, что приготовил для нас с тобой нечто особенное.
Что он околдует и тебя тоже.
Этот человек ненавидит драконов, мы что-то у него украли.
Какой-то дракон увел у него женщину.
Мы все плохие для него.
Мне страшно, Карион, очень страшно.
Больно…
Он мучает меня, он истязает меня какой-то чудовищной магией.
Я люблю тебя, Кари. Знай. Я всегда буду любить тебя.
Я доберусь до Врат когда-нибудь.
Люблю…
***
Воспоминания Аурики бьют меня, как обухом по голове.
Получается, что ее – то есть меня – намеренно заколдовали так, чтобы Карион ее не признал.
Да и не он один.
Чтобы все драконы видели во мне лишь человека.
Кошмарная участь.
Кошмарная?
Неужели на миг я действительно ощутила себя Аурикой?
Мерзкий колдун не преследовал лично ее. Он просто решил отыграться за старые обиды, когда несчастная драконица попалась к нему в руки.
А скорее всего, он же эту расправу и возглавил, раззадоривая народ.
У нас уважают даже слабеньких колдунов.
Ну а такому, чья магия дурит драконов даже спустя уйму лет, наверняка поклонялись, как живому божеству.
В наше время подобных колдунов уже не осталось, иначе бы я знала о нем.
Хотя есть вариант, что колдун покинул нашу страну или ушел в какой-то другой мир и счастливо проживает там. Раз он колдун, а не вполне человек, мало ли что он может.
Это был бы хороший вариант, ведь тогда Карион сумеет отыскать его и заставить его снять чары.
Куда хуже, если колдун давным-давно скончался, зато сотворенное им зло продолжает действовать.
Сейчас Карион больше верит авторитету мэтра, чем мне.
Сам мэтр сразу заподозрил во мне дракона то ли потому, что он ученый, то ли, потому что он дракон из другого мира.
И вот это скорее всего. Колдун только наших смог заколдовать.
Зато наши – самые важные.
И что бы я ни вспомнила, для драконов мира Кариона я все равно ощущаюсь, как человечка.
Мы можем сколько угодно твердить им про истинную пару – они станут верить лишь своим глазам и магической чуйке.
И винить их нельзя, я сама поступала бы так же.
Кроме того, родись я вновь хотя бы эльфом, это было бы сколько-то почетно для принца.
А тут человек. Пыль под ногами драконов.
Наверняка мерзкий колдун знал, что навредил именно будущему королю. Мстить за всех простому сапожнику, например, слишком низко и глупо. А здесь размах соответствует.
Я улыбаюсь, представив дракона-сапожника. Картинка получается нечеткой.
Дракон музыкант или воин – иное дело.
Откуда же они берут обувь?
Я знаю, откуда. Я это помню. И я буду это выяснять, чтобы не думать о подступающем со всех сторон роке.
***
Карион возвращается под ночь с подозрительно блестящими глазами.
Мы уединяемся в комнате с кроватью. Беседовать о чем-либо в зале для сеансов мэтр мне строжайше запретил.
Мягкие кресла должны настраивать меня на работу одним своим видом.
– Отец счел мое решение блажью. Сказал, что если ты покажешься в нашем мире, он тебя убьет. Не сам, конечно, но убийцы разосланы повсюду. Отец считает, что ты эльфийская колдунья, поработившая меня. Арделии он верит, а мэтру – нет. У мэтра, мол, интересы чуждого короля главное. Да и мама в тебе драконицу не чуяла. Мама бы смогла уговорить отца на что угодно, – Карион говорит ровно и спокойно. Не запугивает, а просто рассказывает.
Но мне жутко.
– А Синяя скала?
– Защиту Синей скалы им взломать сложнее, но мы не сможем запереться там и совсем не выходить годами. Десятки драконов будут нас караулить.
Нет. Так нельзя… Я уже отпустила Кариона недавно. Смогу еще раз.
– Тогда брось меня, Карион… Может, я устроюсь в этом мире, как ты и планировал. Выдашь меня замуж…
– Нет. Отец добьется лишь того, что я сам останусь в этом мире и поступлю в услужение к местному королю…
Его слова прерывает стук в дверь. А затем в проеме показывается мэтр.
– Извините, что я вас прерываю. Раздумывая над вашей ситуацией, я пришел к выводу, как вам помочь. Это потребует твоей огромной смелости, Верена. И твоей большой веры, Ралькарион.
Я ежусь от странного испуга.
– Это больно, мэтр?
Он качает головой.
– Возможно. Пройдемте в столовую, побеседуем там. Такие решения не принимаются с наскока.
Карион молчит, пока мы идем в комнату и усаживаемся за столом. А затем выдает:
– Расскажите, мэтр. И, прошу вас, ничего не утаивайте.
Я вся – внимание.
Мэтр говорит:
– Заклятие, которое применили к Аурике, называется Заклятием Отчуждения. Оно невероятно сложное и красивое. Работает очень точно и действует очень долго. Использована та его форма, которая не рассеивается со смертью наложившего его мага.
Я решаюсь перебить:
– Почему вы уверены, что маг мертв, мэтр?
Он нисколько не удивляется вопросу.
– Ты вспомнила лицо колдуна, а я показал сами твои воспоминания Ралькариону. В некоторых случаях мы можем не просто чувствовать мысли, но и фиксировать их.
Карион добавляет:
– И я узнал этого типчика. Это тот самый, что вещал, мол, я любви не узнаю. Бредовые слова.
Меня озаряет:
– Он имел в виду, что мы не узнаем друг друга…
– Это неприятно, но не смертельно, – мэтр вновь вступает в разговор. – Зато Заклинание Отчуждения не рассеется до самой твоей смерти, Верена.
Вот и все.
Драконы любого мира никогда не начнут признавать меня, а значит, Карион будет обречен на насмешки.
Ведь он не отпустит и не откажется от меня.
Пищу:
– Нам с Ралькарионом лучше расстаться… А потом, кто знает, вдруг мне повезет родиться драконицей…
Карион прерывает меня:
– Никаких «расстаться», Верена. Да и к моменту твоего удачного перерождения я уже могу умереть. Перерождения не всегда случаются сразу.
– Мой вариант, – мэтр переводит наше внимание на себя, – сделать твое рождение драконицей контролируемым и осознанным.
Ого. Невероятно.
– Но как? – мы с Карионом задаем вопрос одновременно.
– У меня есть связи. Несколько девушек из высокопоставленных семей готовятся родить ребенка. Для кого-то из них породниться с королем Ралькарионом станет честью.
Спрашиваю:
– Вы можете управлять этим? Чтобы я родилась… у кого захотите?
Мэтр смотрит мне прямо в глаза.
– Я обладаю знаниями, как это делается, но я еще никогда не пробовал на практике.
– Нет, это слишком опасно, – Карион вклинивается в беседу.
– Но, Карион, – от волнения я называю его по-свойски вслух, – это наш единственный шанс на нормальную жизнь… Если я буду хорошего рода, и все увидят, что мы истинная пара, никто и слова не скажет… Вот только… Пожениться мы не сможем… Если это нужно срочно…
– Вы не сможете пожениться, но сможете обручиться. В случае истинной пары обручают даже детей, – мэтр поправляет меня:
– Я не готов потерять тебя прямо сейчас, – в голосе Кариона металл.
– Значит, ты готов скитаться и скрываться? Спасибо господину мэтру за то, что он приютил меня здесь. Но я ведь не смогу прожить в этом домике вечность! Твой отец пришлет убийц и сюда или запрет тебя в своем мире! Ты не сможешь выйти, чтобы навестить меня! – я уже все решила.
– Меня он нигде не запрет, – этот дракон упрямее ста драконов!
– Обдумайте ваше решение. Пока мы беседовали, слуги привели спальню в порядок. Теперь ты можешь переночевать здесь, Ралькарион, – мэтр встает из-за стола и покидает комнату, оставляя нас с Карионом наедине.
Взгляд Кариона полыхает суровой решимостью.
– Тут не о чем думать, Верена. Мэтр – до мозга костей ученый. Для него это все чрезвычайно интересный научный эксперимент. Если что-то пойдет не так, мэтр отнесется философски.
У меня нет сил спорить, но и согласиться я не могу:
– Почему что-то пойдет не так? Ведь бывает и все хорошо. Разве мэтр какой-то неудачник?
– Он хороший специалист. И он вполне удачлив. Но, Верена, он не провел ни одной такой операции! Это же не просто сращивание костей и сшивание тканей. Дело куда серьезнее!
Я глубоко вздыхаю, стараясь не потеряться под буравящим меня драконьим взглядом.
– Значит, Карион, все твои пылкие слова про Аурику – неправда. Ты говорил, что не разделял ее увлечение людьми и теперь сожалеешь об этом. Ложь. Со мной ты обращаешься еще хуже! Действительно я для тебя просто игрушка с золотым кольцом. И только.
– Хватит. Ты знаешь, что это не так, Верена. Зачем ты передергиваешь?
– Увы, я не передергиваю… Я как будто совсем не имею права распорядиться собственной жизнью! Да что это за жизнь такая постоянно трястись в страхе убийц?!
Жесткая складка у губ Ралькариона становится четче.
– Отцу придется ответить за это. Убийц убрать и принести тебе извинения.
Королю драконов извиниться перед человечкой? Это один только Карион уже видит во мне Аурику.
Буду мягче:
– Он точно не станет извиняться… Если ты хоть каплю похож на него, то сам понимаешь, почему… Да и Доргорион – он же тоже не отступал.
Карион усмехается.
– Твердолобость брата в итоге сыграла с ним дурную шутку. Но, Верена, это совсем разные вещи. Доргорион хотел меня убить, а я борюсь за жизнь. За твою жизнь рядом со мной!
Мне в голову приходит неожиданное:
– А может, ты просто боишься, что у новой меня будет совсем другое лицо?
Карион смущается.
– И это… тоже. Но это мелочь. Хотя я признаю, что я еще не насладился твоим чудесным телом сполна. Аурика или Верена, я был с тобой очень недолго. А ты предлагаешь мне привыкать к другой твоей внешности и характеру. Мало ли чему тебя обучит твоя новая родня! Это ведь другой мир, обычаи тут другие…
Я понимаю и принимаю его страхи. И бесконечно ценю, что он не сказал только что «нет». Это добрый знак.
– Я буду с детства обручена с тобой, Карион. Ничему против тебя они меня не научат. В конце концов, им же выгодна связь с королем, ты что.
– Верена… Ты боишься убийц, посланных моим отцом, но готова без возражений отдаться в руки мэтра?.. – он отчаянно боится за меня.
– Мэтру я верю. Нужна только твоя вера, Карион.
– Ты просто сумасшедшая. Отчаянная… Такая же, как тогда с людьми.
Я не помню, как было с людьми, но говорю наугад:
– Тогда ты мне не верил, только все запрещал. И я сорвалась. Сейчас будет точно так же. Я снова сбегу и начну чувствовать себя виноватой… Возможно, потому все и пойдет наперекосяк.
Карион устало и обреченно вздыхает:
– Нам нужно очень тщательно выбрать семью. Я поговорю с мэтром. Сначала посмотрю сам, а наиболее стоящих кандидатов покажу тебе. Все-таки в драконах я понимаю больше.
Я не спорю. В драконах Карион точно разбирается намного лучше меня.
Мне ужасно хочется вспомнить все, что знала Аурика!
Мы зовем мэтра и подтверждаем свое согласие на операцию.