Шум

Наступило первое сентября. Непривычно находиться среди одногруппников без Никиты, ощущалась нехватка кого-то очень важного, родного. Но спустя неделю моя жизнь снова заиграла новыми красками. Я решила обустроить свою квартиру мебелью. Наконец, была возможность построить свой собственный домик уже не в компьютерной игре, не в съёмном гараже и даже не в квартире человека, что так и не смог оценить моё умение создавать домашний очаг, да, я имею ввиду Гошу. Теперь же я могу обустроить свой маленький мирок, куда я буду возвращаться после учёбы, после встреч, после всего опасного, что есть в этом мире. Я решила создать для себя маленькую крепость, куда не будет заходить кто попало. Но, как несложно догадаться, на это всё нужны были деньги. Много денег, а значит, много секса, притворства, хитрости…

Снова поиск фото девушек моего типажа в социальных сетях. Снова сайт знакомств. Встречи. Деньги. Много секса. После учёбы я встречалась в отелях, в машинах, у кого-то дома, пока нет жены. На занятиях я выбирала мебель для квартиры, вдохновлялась мечтами об уюте и соглашалась на самые отвратительные желания мужчин. Учёба отошла на второй план. Я продумывала каждую мелочь в интерьере, каждую подушечку, каждую полочку. Иногда ездила в Икею и вспоминала себя в детстве, когда мы приезжали туда с мамой и отчимом. Я помню, как смотрела на всю эту дорогущую мебель и мечтала купить её, когда вырасту. Но в детстве я искренне считала, что для достижения финансового благополучия мне нужно хорошо учиться, как говорили взрослые. Потом же, когда выросла, я постепенно знакомилась с людьми, имеющими по несколько высших образований, но они работали в такси, на стройках, продавцами, охранниками. Постепенно я осознала – высшее образование ещё не гарантия успешного будущего. И вот, я шла по этому огромному магазину, не имея никакого образования, но могла позволить себе многое. Да, мне приходиться терпеть с десяток часов в день, занимаясь сексом за деньги, но зато у меня есть деньги. Выходит, что и правда, образование не так уж и важно. После этих выводов, после первого опыта «взяточничества» в колледже, я окончательно разочаровалась в значимости образования. Теперь мне не было так интересно слушать преподавателей. Да, я всё ещё ходила на пары, но прогулов стало больше. Так, моё обучение катилось вниз, собственно, как и моё здоровье.

Однажды, после учёбы я поехала за дрелью, не знаю, как правильно называется это магазин, люди сдают технику в аренду на несколько дней. Мне нужно было повесить шторы, а гардины не было. Стена из камня, мой маленький шуруповерт не справлялся, поэтому мне нужна дрель. На обратном пути, мне стало плохо. Закружилась голова, и я потеряла сознание прямо в маршрутке. Мой вес тогда был 53 кг. Для моего тела это очень мало. Я не помню, как добралась до дома, главное, чемоданчик с дрелью был в руках и кошелёк на месте. Видимо, давление упало от обезвоживания и отсутствия еды. Мне не хотелось набирать вес, я нравилась себе худой, а значит нужно тщательно шуметь, правда от этого вес снова снижался, что только поднимало мне настроение. Это сложно. Сложно остановиться, когда худеешь, тем более ничего для этого не делая. В тот день я так и не смогла просверлить дырки и повесить гардину, не смогла вернуть инструмент. Мне было страшно. Руки тряслись, есть не могла, всё тут же отправлялось наружу, стоять тоже не могла из – за слабости. В квартире нет никого, на следующее утро идти на пары, а после них назначена встреча. Я понимала, что не могу даже встать с кровати, чтоб дойти до аптеки. И что я скажу фармацевту «здравствуйте, я блюю третий год, давление упало, дайте мне таблетку, чтоб были силы стоять на ногах?» Это бред. Это замкнутый круг, я не могла позволить себе оставить пищу, и не могла жить без сил. «Сколько я ещё проживу в таком режиме? Да и жизнь ли это? Как же я устала, не могу так больше, нет, не могу. Это всё чёртова булимия, ненавижу её», думала я каждый раз, когда что-то не получалось в жизни. На следующий день мне стало лучше, все планы были успешно выполнены.

После этого случая я всерьёз задумалась о приближающейся смерти, не важно, что меня убьёт, истощение, венерическая болезнь или удар головой об асфальт, если опять резко станет плохо. Мысленно, я начала мириться с тем фактом, что мне осталось не долго, я будто чувствовала, что смерть близко. Мне не хотелось умирать, но я готовила себя морально к этому. Пробовала ли я обратиться за помощью? К кому? Однажды, когда мне в очередной раз стало нехорошо после 12 или 13 прочисток за день, я снова задумалась о суициде. Руки тряслись, горло сожжено кислотой от желудочного сока, но это ничто, по сравнению с эмоциональным состоянием. «Почему я такая слабая? Почему со мной это происходит? Почему я не могу просто жить нормальной жизнью? Я ведь не об этом мечтала, не так хотела жить. Зачем вообще так жить? Нет, с меня хватит, я точно покончу с собой. Я не могу так больше, нет, не могу, пожалуйста, Господи, пусть меня задавит машина, тогда не придётся искать в себе мужество на повешение или порез вен. Господи, помоги мне умереть, Господи.» Думала я, взахлёб рыдая от безысходности и бессилия над своими желаниями постоянно есть. После истерик всегда хочется спать, и я уснула. А следующим утром всё заново. Магазин, пакет еды, по дороге домой любимый шоколадный батончик, потом кексы, говяжьи кости, кастрюля макарон, плавающих в масле, прочистка, шоколадка, бутерброды, прочистка и так до вечера. Потом снова слёзы, и этот круг повторялся изо дня в день. Иногда я ходила на учёбу, иногда на встречи, но неизменной была только еда. Она всегда успокаивала, радовала. В один из вечеров, когда сил плакать уже не было, я осмелилась написать Ольге Ерёменко в социальной сети с просьбой отправить мне книгу, она написала свою книгу, посвящённую теме булимии. На что та предложила её купить. У меня были деньги, стоила она как обычная бумажная книга в магазине, но меня взбесила сама ситуация. Мне было так плохо, я попросила о помощи, это было моей единственной тогда надеждой, найти ответы на свои вопросы о том, как можно избавиться от этого ада. Как победить булимию, а мне предлагают купить книгу. Это не помощь, это бизнес на несчастных и безнадёжных девушках. Так не должно быть, подумала я. А сколько ещё таких девушек ей пишут? Зачем она позиционирует себя как «спаситель от булимии» на своём канале? Да, она потратила своё время на написание этой книги, но тогда не нужно говорить, что ты помогаешь, нет, ты продаёшь свой опыт. Тогда я решила написать свою книгу. И если кто-нибудь попросит меня помочь, то буду делать это бесплатно, я знаю, какого это, ведь я живу в этом аду и не известно, смогу ли выбраться. В моём сердце живёт столько сочувствия к себе и таким же, как и я. К проституткам и булимичкам. И да, я готова потратить на это своё время. Я пишу, чтобы помогать. Если после прочтения моей книги, хоть одна девушка, будь та булимичкой или проституткой, сможет выбраться из всего этого или увидит путь, по которому можно выйти, то я проживу жизнь не зря. Вот для чего я пишу. У кого мне было просить помощи? Стыдно кому-то рассказать. Страшно увидеть реакцию отвращения. И тогда я сделала очень важный шаг – записалась на приём к психиатру в платную клинику. И это было новой ступенью в моём выздоровлении.

Я рассказала доктору всё, что со мной происходит и мне прописали антидепрессанты, нейролептик. Но как их принимать, если я всё время вызываю рвоту? Не понятно. Тогда я договорилась сама с собой не шуметь хотя бы 2 часа в день, чтоб препараты успели подействовать. И это сработало. Они действительно действовали. Сложно описать состояние, в котором я находилась под действием таблеток. Мне ничего не хотелось, ни есть, ни спать, ни ходить на учёбу, ни думать, просто ничего. У них был один плюс – легче спать со стариками, не так противно. Ощущение, будто ты в вакууме, никого вокруг ни существовало, да и меня саму, будто ни существовало. Да, я меньше ела и шумела, но от этого было только хуже, смысл жизни вообще пропал. Я заставляла себя есть, даже когда аппетита не было совершенно, однако еда уже не так уж радовала. Мне не нравилось это. Не нравилось, что я не могу получать удовольствие от еды, ведь больше удовольствий для меня не существовало. Разве что получать деньги и думать на что их можно потратить. Но это процента 2, остальные 98 я получала от еды. У меня начиналась паника, когда привычные шоколадные батончики уже не казались такими вкусными. После недели приёма этих препаратов я снова сдалась. Я бросила их. И снова всё по кругу – еда, шум, слёзы, планирование самоубийства. И в один из вечеров я пошла в магазин, купила пакет продуктов и одноразовые лезвия для бритья. Я думала об этом не один вечер, ни один месяц, это должен быть последний поход в магазин. После еды и прочистки я тщательно убрала квартиру, думая о сестре и маме. Было больно размышлять об их дальнейшей судьбе без меня, но и своего собственного будущего видно не было. Я долго думала, что написать напоследок, но так ничего и не написала. Они всё поймут. Сестра была уже готова к этому, она видела моё состояние и понимала, что я не смогу долго жить, она не верила, что я выберусь оттуда, видела, как меня ломало без еды всего 2 часа, когда иногда приходила в гости. А мама заслужила испытать эту боль, взамен на ту, что я испытывала всё детство. И вот, квартира убрана, осталось набрать ванную и потерпеть боль. Но перед этим смириться с тем, что пути назад не будет, что это конец. Я села в ванную, достала лезвие и слегка надавила на руку, мне стало так жаль себя. Порез был ужасным, кровь текла, но так медленно. Резать дальше было чертовски больно. Пускай это произойдёт медленно, и так больно. И вот проходит минут 5, я закрываю глаза, шумит в ушах, холодно, хотя вода тёплая. Вода постепенно становится мутной, а в голове крутится одна мысль «и это всё? И больше не попробуешь бороться? И не интнресно дальше?» Тогда я резко открыла глаза, посмотрела вокруг себя, стало страшно. На руку смотреть вообще не хотелось. Порез был небольшим. И что теперь делать? Ведь я так устала от такой жизни, сейчас может всё закончится, я всё решила. Но спустя ещё несколько минут вода стала ярче. Тогда я подумала, ещё немного и всё, я уже не смогу встать от сюда. Нет, не так просто я умру, я попробую ещё раз. Попробую жить, вдруг будет легче. Тогда я зажала порез другой рукой, еле вышла и ванны, испачкав белый ковёр, нашла какие-то тряпки на кухне, примотала их к вилке, чтобы не шевелить рукой, туго затянула рану, как учили в школе на ОБЖ, выпила кофе с сахаром, съела кусок оставшейся шоколадки и легла спать.

Утром я проснулась, а тряпка вся в крови. Я не смогла. Я снова не смогла, подумала я, заплакала от жалости к себе. Но потом в голову пришла другая мысль – нужно спасти себя самой. Возможно, кто-то мне может помочь? Может мне нужен психолог или психиатр, или кто-нибудь ещё? Но как тогда мне придётся рассказать и про проституцию и вообще всё? Мне всё равно нечего терять, я действительно хотела смерти, но своими руками сделать это сложно, очень сложно. И внутри жила какая-то надежда, затоптанная, задавленная, прозрачная, но они жила. На следующий день написала нескольким психологам на «авито», с вопросом «был ли опыт работы с булимичками». Мне ответили несколько девушек, но мне захотелось рассказать всё только одной. Её зовут Олеся Мугу. Главной целью моей жизни, единственным желанием было избавиться от булимии. Через пару дней я уже сидела у неё на диване, недоверчиво смотрела и говорила, говорила, говорила…

Первую консультацию я просто без эмоционально рассказывала о своей жизни. Она практически молчала, только иногда задавала уточняющие вопросы. Так прошло полтора часа. Я понимала, что первый раз это только знакомство, не стоит ждать никаких результатов от первой беседы. Она спросила, а что бы мне хотелось изменить в своей жизни? Зачем я к ней пришла? Моей главной задачей было избавиться от булимии, начать есть как все нормальные люди. Через неделю я снова приехала к ней, потом ещё и ещё. Мы практически не говорили о еде. Я просто рассказывала о своих чувствах. Она давала мне домашние задания. Одну неделю я должна была записывать всё, что съела, другую свои чувство во время еды. После нескольких консультаций меня начало ломать изнутри. Каким-то невероятным образом я включила все свои чувства, весь тот стыд, который я прятала от самой себя. После каждого похода к психоаналитику мне было легко, однако через пару дней становилось невероятно тяжело. Я, наконец, осознала, насколько неправильно живу. Я поняла, что каждый раз, переспав с очередным папиком, моя душа разрушается, ведь я наступаю себе на горло. Мне не хотелось с ними спать, но всё было настолько привычным. Бывали недели, когда я плакала каждый день от осознания, во что я превратила свою жизнь. Но сил на какие-либо перемены совершенно не было. Я пыталась изменить свою жизнь, честно. Пыталась оставить в себе завтрак, иногда получалось, а иногда нет. В этот период я начала жалеть обо всём содеянном, о том, что первый раз вызвала у себя рвоту, что начала спать за деньги. Все эти сожаления так резко обрушились на меня. Было тяжело, невероятно тяжело. Каждый день просыпаться и проигрывать старый сценарий – еда, прочищение, колледж, еда, еда, прочищение, встреча, грязные деньги, еда, прочищение, снова еда и так до ночи. Только теперь я мучилась от этого, по-настоящему мучилась, ведь теперь мне было противно от самой себя. Моя защитная маска, что я так долго надевала, смотря на себя в зеркало перед встречами, отпадала от моей кожи, оставляя открытые раны. Физически мне тоже было нелегко. Каждый приём пищи, если он всё же хоть частично оставался во мне, приводил к вздутию живота, болям. Мне и так было тяжело мириться с выпирающим желудком, но, когда в зеркале отражалось раздутое пузо, мне просто сносило голову. Я ненавидела свой живот и снова шла шуметь. Бывало, что с таким надутым животом я приезжала на встречи и тогда жутко комплексовала. Мне казалось, что я жирная, некрасивая. Хотя вес на тот период составлял примерно 56 кг. Мне так хотелось перемен, хотелось хоть как-то себе помочь, хоть как–нибудь искупить вину перед собой же. Тогда я решила вернуть свой натуральный цвет волос. Конечно, я не пошла в салон, а сделала это дома за один вечер из брюнетки в блондинку. Волосы пострадали, но я чувствовала себя свободнее. На этом перемены не закончились. Я завела кота. Ещё через месяц, когда вес начал расти, хотя я не проживала ни одного дня без прочисток, всё как и раньше, я решила записаться в зал, правильно питаться и передвигаться на велосипеде. Конечно же всё, ради успокоения совести за каждый грамм капустного салата.

Из записей психоаналитика:

Я снова ощущаю эмоциональную пустоту без еды. Поняла, что люблю свою болезнь и эту пустоту после чистки. Поняла, что я либо найду смысл в жизни, либо вскрою вены. Удалилась из всех социальных сетей. Может мне необходим кто-то, о ком буду заботиться, муж или ребёнок. Ещё раз поняла, что ем, когда эмоциональное перенасыщение или недостаток эмоций. Как только чувствую сытость, хочу ещё. Замечала, когда уберусь дома, не хочется шуметь. Помню, в детстве говорила маме, что у меня всегда будет бардак, ведь я ненавижу убираться. Пустота в желудке – это жизнь с чистого листа.

У меня немного получалось держать в себе еду, останавливаться после еды. Но не каждый раз. Бывали дни, когда я оставляла в себе еду целый день. Этот день проходил обычно по одному и тому же сценарию. Я просыпалась, ехала на велосипеде 30 минут в колледж, там ела кашу перед парами, спустя 3 часа ела второе и салат, после колледжа шла в тренажёрный зал, час или полтора кардио тренировки, потом простые упражнения с гантелями, потом столовая и снова второе и салат, потом библиотека и домашнее задание, снова столовая (просто салат и мясо), а после я ехала домой. Примерно в 9 вечера я подъезжала к дому. И тут начинались мучения. Что дальше делать? Дома будет что? Эта мысль мгновенно поворачивала руль велосипеда к магазину. Я покупала маленький творожный сырок, который съедала по дороге, держа руль одной рукой. Мне хотелось ещё, ещё испытать это удовольствие, и тогда я заезжала в следующий магазин и покупала пакет еды, а дальше снова старый сценарий. Прочистки и угрызение совести. Но я пыталась повторить то же самое на следующий день. Ведь раньше у меня не было такого, раньше я не могла держаться целый день. А теперь иногда получалось. Не каждый день я так жила. Бывало, просыпалась и не было сил ни на что, тогда я шумела целый день, передвигалась на автобусе, не приходила в тренажёрный зал. Всё или ничего. Максимализм. Моя жизнь должна была быть либо идеальной, либо как раньше.

По мне скучала мама. Она беспокоилась обо мне, я больше ей не врала, говорила всё, что со мной происходит, правда помягче. Она уже давно знала про моих папиков, про Бориса и Васю, про девочек, про походы к психоаналитику, знала обо всём. Ей захотелось приехать. Что это значит для меня? В первую очередь – объедания. Мама буквально закармливала нас в детстве, ведь еда не должна пропадать, и приёмы пищи были 5-6 раз в день, после каждого чай со сладким. А как мне быть теперь? Вот приедет она ко мне, купит еды полный холодильник, как она всегда делала. И как мне держаться? У меня дома никогда не было еды, холодильник был выключен уже долгое время, наверное, год точно я им не пользовалась. Но и отказать я не могла. Она приехала с целью увидеть меня и поискать квартиру для покупки. Одну ипотеку она выплатила, теперь хочет взять вторую. Спустя пару недель она приехала на несколько дней, и как назло в один из этих дней Вася захотел увидеться. И ему я тоже отказать не могла, ведь хотелось показать маме, что я могу себе позволить и погулять, и купить что-то, а на это нужны деньги. Я встретила маму на вокзале, по дороге домой она купила продукты, как я и предполагала, а дома мы сели есть. И вот всё происходило, как я и предполагала. Я переела, хотя съела немного, но потом чай, а потом печенье и в итоге мне было так дискомфортно, что я пошла в ванную, включила воду, говорила с ней, а параллельно шумела прямо в раковину. Я не могла ей признаться, что выблевала еду, которую она только что купила. Это стыдно. Нет, это даже больше, чем просто стыдно, это не объяснить словами. Она ничего не заметила, но на следующий день я не пила чай после еды, а попила через пару часов. Так было проще смириться с «непустотой» в желудке. Я даже купила лимон и съедала после еды, чтоб быстрее избавиться от этого противного чувства сытости. Ненавидела свой живот, только говорила сама себе мысленно «просто потерпи, через 3 часа это пройдёт». Потом пила ферменты, и уговаривала себя не думать о раздувшимся животе. Если честно, то на это уходило колоссальное количество энергии. Всё время хотелось прочиститься, и иногда я делала это втихую. А потом наступил вечер встречи с Борисом. Мама не хотела ничего об этом слышать, она просто не держала меня, хотя знала, что я еду трахаться за деньги со стариком. Я никогда не забуду её взгляд у двери, когда она закрыла за мной. Эта безысходность, обречённость, бессилие в глазах, лучше бы я забыла всё это. Мама осталась с котом, а я поехала на встречу. Приехала утром, так как не могла вернуться ночью, сразу после секса, это было бы слишком мерзко и для меня, и для неё. Мне было тяжело всё это. Все эти дни было, настолько тяжело, что у меня просто сдавали нервы. Теперь мама, словно контролировала меня, чтоб я не шла в туалет, не шумела, а после каждого посещения ванной спрашивала «Опять шумела?». Конечно я всё отрицала. Но мне было больно от этой ситуации. Я была в тюрьме. Не могла снова шуметь, и не хотела морально, но физически постоянно жила с тяжестью. И эта встреча с Васей, прямо от мамы, кошмар. Мне не хотелось жить. Я не выносила всего этого. Я слишком многое понимала, но от этого не становилось легче. На следующее утро мама должна была уехать, и в голове проскользнула мысль «это отличный вариант попрощаться с ней. Пока она здесь, пускай запомнит меня такой. Я не хочу жить, я уверенна на сто процентов». Эти мысли посетили меня в обед, а к вечеру я придумала, как сделать так, чтобы на этот раз не забояться вскрыть вены. План был идеален. Сначала клизма, ибо покойники гадят под себя после смерти, потом водка, нейролептик и в ванную с лезвием. Водка плюс передозировка нейролептика это уже почти наверняка смерть, во всяком случае, под алкоголем порезать вены будет проще. На этот раз у меня точно должно получиться. И всё. Конец этому аду при жизни. Вечером я посмотрела на маму в последний раз, обняла её, сдерживая слёзы и ком в горле. Потом легла в кровать и снова думала о деталях плана, сдерживая слёзы. Нет, я не могла разрешить себе плакать, после слёз становится легче, я могу передумать и снова всё по кругу. У меня нет сил так жить дальше, а по-другому не получается. Но мама что-то почувствовала. Пришла ко мне, легла на кровать и стала расспрашивать. Я молчала, потом сухо отвечала, что всё в порядке. Но ничего не было в порядке. И меня словно, прорвало. Я говорила и говорила. О том, что я конченная проститутка, сплю со стариками за деньги, не вижу смысла жить без еды и прочищений, что терпеть не могу своё ужасное тело, что устала бороться сама с собой, о том, как я ненавижу всё что со мной происходит, что время не вернуть и совесть не очистить, тело не очистить от того количества мужиков. Говорила о том, что нет смысла жить, что все ужасно, ничего уже не изменить, я всё решила – покончить с собой это единственный выход. Тогда мама заплакала. Она уговорила меня позвонить в экстренную психологическую помощь. Я сопротивлялась, но всё же взяла трубку. Со мной говорил мужчина. Я не знаю, как он понимал мои слова сквозь слёзы, истерику и сопли, но я продолжала и продолжала говорить всё то же самое ещё раз. В его словах проскальзывало отвращение ко мне, пренебрежение моими проблемами. Он даже местами был груб, но бросать трубку я не хотела. Он задавал вопросы вроде «жалею ли я о своих поступках?» или «ты же понимаешь, что сама виновата во всём?» и самый главный вопрос «есть ли хоть что-то на этом свете, ради чего тебе хотелось бы жить?». На последний вопрос ответ пришёл сам собой. Да, я не могу просто так уйти в иной мир, не рассказав свои историю жизни. Я быстро ответила «напоследок я хочу написать книгу». И эта мысль словно придала смысл жизни. Через час разговор оборвался, но тогда мне уже было легче. Я поняла, что не все дела закончены. И на следующее утро я проводила маму, открыла ноутбук, создала новый файл и назвала его «шум». Именно так я хочу назвать свою книгу. Именно из-за булимии я начала писать, от бессилия перед этим недугом.

Из записей психоаналитика

У меня образовались циклы. 2 дня ем и шумлю, 2 дня стараюсь не шуметь, но каждый вечер срываюсь. Я чувствую себя какой-то тоненькой ниточкой, от которой кто-то что-то хочет. Сейчас я срываюсь именно на сладком. Я чувствую, будто у меня ломка. Мне нравится находиться в каком-то коматозе, когда мозг выключен. Вася за мной пытается следить. Но женщины умнее и хитрее. Мне нравится водить мужиков за нос. Нравится чувствовать своё превосходство над ними. Я ненавижу еду.

Да, я продолжала ходить к психоаналитику, ездить на встречи к Васи и к Борису, ходила на занятия. Если раньше, ещё в университете я писала стихи на лекциях, то теперь, будучи уже в другом учебном заведении, я писала книгу. На самом деле, это непросто вспоминать всё с самого начала, с первых воспоминаний, но написание автобиографии стало моим долгом перед самой собой. И мне нравилось это. Нравилось жить с целью. По совету психоаналитика, я начала принимать флуоксетин. Но вскоре бросила. Также, психоаналитик настоятельно рекомендовала сходить к гинекологу, ведь месячных не было уже больше двух лет. Мне не хотелось это делать, но пошла только потому что не хотела ей врать, что сходила. А она обязательно бы спросила, ведь это было домашним заданием. Мне нравилось жить без месячных, без них проще. Так я жила пару недель.

Из записей психоаналитика

Единственное, чем я сейчас живу это книга. Чем дальше я пишу, тем сложнее. Вспомнила, как сказала бабушке, что мне кажется, я никогда не смогу иметь детей. Я боюсь, что я просру всю жизнь и ничего не успею. Мама хотела, чтоб я была хорошей девочкой, а я хотела быть плохой. Мне снятся эротические сны с Никитой, который покончил с собой. (Через пару дней месячные пришли сами собой. Я не пила ни одной таблетки, никак не вызывала их. Но мысли о сексе, причём с молодыми парнями, как бы заставили почувствовать себя девушкой. На мой взгляд, это удивительно).

Но вот и настало время сессии. Я всё успешно сдала и поехала на новогодние праздники к маме. С этой поездки сохранилось фото. На нём я некрасивая, со светлыми волосами, неухоженным лицом, с котом в сумке. Я стала настоящей внешне. С натуральным цветом волос, без косметики. Мне так хотелось чувствовать себя также натурально. Есть как обычный человек. Но я не могла. Трудно, конечно удержать перед новогодними вкусностями. Чтобы лишний раз не насиловать свою нервную систему, я решила просто жить как раньше. Как мне было привычно. Есть и шуметь. Я, как всегда, приготовила огромный новогодний стол, параллельно ела и шумела прямо во время приготовления. Потом вся наша женская семья, я, бабушка, мама, сестра – все мы сели за стол. Я через пол часа мама уехала к отчиму, что меня очень разозлило. Планировали провести этот праздник вместе, а она собрала со стола половину салатов и поехала к нему, потому что у него не было работы в тот момент, и денег на праздник тоже. Утром она приехала. А когда мы с сестрой сказали, что хотим побыть у бабушки пару дней, то она была против. «Вы вообще –то ко мне приехали или я ошибаюсь?» Но мы были уже взрослые и заставить нас или шантажировать, или просто угрожать наказанием, она уже не могла. И я осталась у бабушки. А через пару дней пришла к маме. Я все праздничные дни посвятила написанию книги. Во мне было столько жалости к себе и ненависти к маме, ведь я описывала своё детство. А когда мама попыталась спросить, о чём я пишу, то я ответила «не хочу ворошить прошлое и портить отношения сейчас, тебе не нужно этого знать». Тогда она ответила «пишешь, какая я хуёвая мать?». Да. И об этом, в том числе. Тогда мы немного поругались, ведь я упомянула несколько историй из детства, но она всё либо отрицала, либо оправдывалась. Но я наконец сказала, что ненавидела её в детстве, что не считала её матерью, что мне было больно от её слов. Тогда я сделала очень важный шаг – я начала выговаривать всё то, что я не высказала в детстве из-за страха перед её властью над нами. Так и прошли мои новогодние каникулы.

Из записей психоаналитика

Мама с бабушкой всё время ругались на новый год. Это было предсказуемо. Я всё время пила алкоголь, ела и шумела. К сестре пришли друзья, мы все напились, я танцевала грязные танцы. Мне понравился один из друзей, он младше меня на год. Мы целовались и потом говорили. Я поняла, что у мальчиков есть душа. Я поняла, что в моей жизни мне нужен человек. Когда я описываю всё, что было в детстве, я начинаю так ненавидеть свою мать, настолько сильно, что хочу её убить. Я вспоминала, что лет в 5 с моим двоюродным братом мы играли в больницу и разглядывали половые органы друг друга. Мне нравится безнаказанность. Я воровала продукты.

Дома меня ждала моя обычная жизнь. Я потихоньку пыталась выбраться из депрессивных мыслей и иногда это удавалось успешно.

Из записей психоаналитика

(Пришла на каблуках, очень хорошо выглядела) Я пошла в туалет и сделала свои грязные дела. И тут я поняла, что хочу получить удовольствие от чего-то другого, не от еды. Я пошла в кино и кайфовала. А потом заплакала от того, какие изменения во мне происходят, заплакала от счастья, впервые в жизни я заплакала от счастья. Купила себе пижаму, чтобы радовать себя дома, а не окружающих. Я очень благодарна высшим силам за моё хорошее настроение, несмотря на то, что я всё ещё шумлю. В субботу я не шумела, объем еды уменьшился раз в 5, после осознанного срыва я купила огурец и кефир, чтобы помочь своему организму. В четверг не шумела весь день, только вечером, как всегда, захотелось нажраться, впрочем, ничего необычного. А в один из дней я не шумела практически двое суток, такого не было с начала булимии за 2,5 года. В среднем сейчас я шумлю через день или раз в день. Для меня это маленький подвиг. Зажигаю ароматные свечи. Вызвалась нарисовать стен газету в колледже, хотя раньше наоборот не любила внеклассную деятельность. Страх детей. Не хочу быть такой мамой, как моя мама. Когда я ложусь в постель с мужчиной я должна быть идеальной.

Моя психоаналитик посоветовала мне написать список своих планов на жизнь, но у меня их попросту не было. Я не знала, чем хочу заниматься, как жить дальше. При мыслях о будущем была пустота. Я не видела своего будущего, не строила планы, не верила в то, что вообще доживу до 30 лет. Меня постоянно бросало то в депрессивное состояние, то в нейтральное. Каждый приём пищи и даже мысли о нём вызывало тревогу и постоянное раздумье, буду ли я шуметь после этого. Иногда я покупала низкокалорийную еду, а другую мой организм просто не в силах был переварить, и не могла остановиться. Снова шла в магазин и покупала пакет еды. Переваривать еду было всё ещё невыносимо трудно и психологически, и физически. Но кое-чему я уже научилась. Искать другие источники удовольствия, помимо еды. Конечно же, ничто не сравниться с удовольствием от еды, но я пыталась. Чёрт, да я так много всего пробовала. Пыталась найти хобби, создать комфорт для себя, отвлекать себя, чем угодно, но ничего не получалось. Я сидела и вышивала крестиком, а в голове крутились мысли «пустота, чего-то не хватает, скучно». Да, не хватало именно ощущения вкуса еды. И ничто не спасало. Но каждое утро я пыталась снова и снова. Было нереально тяжело.

Впервые за последние годы я задумалась над тем, что мне всё-таки неприятно спать со стариками. Я призналась себе в этом на одной консультации с психоаналитиком. Я осознала всю мерзость. Но что со мной будет без этих встреч, и самое главное – без денег? Я не умела жить по-другому, но уже отчётливо понимала – я не могу больше предавать своё тело. Тогда я начала размышлять над тем, что я чувствую на встречах с Борисом и Васей. А тем временем, мама предложила переехать в нашу новую квартиру, вторую квартиру, которую она взяла в ипотеку. И я согласилась.