Loe raamatut: «Волки на парашютах. Новые рассказы: И никакой скуки!»

Font:

Серия «Волки на парашютах»

Иллюстрации: Татьяна Стадниченко

Мой худший в мире день рождения

В этот день всё пошло не так. Началось с разбитой за завтраком любимой кружки и подарка, вместо которого папа подарил мне другой подарок – тот, который я не особо хотел, а нет ничего хуже подарка, который не особо хочешь, если есть подарок, который хочешь сильно, но он слишком дорогой. Так вот, после этого я пришёл в школу, вяло угостил всех конфетами, которые все не особо хотели, и стал активно ждать Пашиного поздравления. А он молчит и молчит. И молчит и молчит. Вообще не поздравляет. Три урока молчал. Я совершенно одурел от ожидания, потому что меня уже поздравил каждый, только не лучший друг. И я обиделся, но решил подождать ещё немного до конца уроков, не подавая виду.

Наконец уже в гардеробе Паша мне говорит:

– Кстати, поздравляю тебя с днём рождения!

Я сдержанно отвечаю:

– Спасибо.

А он прибавляет:

– Желаю счастья, а не всей этой жути.

Я вытаращился. Говорю:

– Какой жути?

– Ну, вот этой всей.

– В смысле? – я правда не понял. – Ты считаешь мою жизнь жутью?

– Ну да.

– А я нет, – рассердился я, совершенно не понимая, зачем Паша меня оскорбляет.

– Ну а я да.

– Слушай, вообще-то я не хочу ругаться, но, во-первых, в день рождения как-то не здорово говорить о жути, даже если она есть, а во-вторых, я тебе только что сказал, что так не считаю, поэтому не надо, пожалуйста, называть мою жизнь жутью.

– Знаешь, мне надоело думать о том, что ты считаешь, а что нет. Так что я буду считать так, как хочу.

Я был просто в ярости, но держал себя в руках.

– По-моему, какая-то жуть происходит сейчас с тобой, а не со мной, так что хватит.

– Отлично. Вали домой.

Паша развернулся и пошёл прочь. Я обомлел. Я не понимал, что происходит и за что он со мной так разговаривает. С утра он меня не поздравил, но мы общались нормально, так же, как и всегда. Я ему рассказал про своё неудачное утро и пожаловался на глупый подарок, который не особо хотел, ну и в принципе всё, ничего сверхъестественного. Ну, сказал, что это не лучший день рождения в моей жизни. Но теперь этот день рождения стал просто ужасным!

По дороге домой я достал телефон и хотел Паше написать, но понял, что он меня заблокировал! Открыл соцсети – он меня заблокировал везде! Вообще везде. Даже в почте. Клянусь, я ему ничего не сделал. Даже ничего плохого не сказал на его оскорбление!

Возвращаюсь домой в полном бреду. Мы собирались отметить только с мамой и папой, но мама задержалась на работе и вместо торта приготовила салат в форме торта, такой с майонезом, рыбой и всякой гадостью – ненавижу этот жирный салат, – и понатыкала туда разноцветных свечек. Я мрачно смотрю на салат. Мама говорит:

– Ну, сегодня такой день…

Я в недоумении:

– Какой?

Мама:

– Ну, тяжёлый.

Я про себя думаю: «Да блин, вы все офигели, что ли? У меня день рождения! Где мой нормальный торт?!»

От салата меня затошнило, и я решил, что, пожалуй, хватит с меня этой жути. Как вдруг позвонила моя тётя из Москвы и говорит:

– Слушай, я тебя поздравляю и хочу тебе пожелать… УМА!

Я чуть не падаю с дивана. А она продолжает:

– Мне кажется, тебе никто ещё не желал ума. А это же самое главное в жизни! У меня когда был день рождения, трёхлетний сын моей подруги сказал: «Тётя Света, с днём рождения, желаю тебе ума!» Я так смеялась…

Я решил пойти в комнату и повеситься. И вдруг звонок в дверь. Курьер. Мама говорит:

– Мы ничего не заказывали.

А курьер настаивает:

– Ваша улица указана и квартира.

Мама говорит:

– Ну я не знаю.

А курьер:

– Это Вите от Паши.

Мама открыла дверь, а там… мой любимый шоколадный торт из пекарни возле школы. Папа схватил свечки, вынул из салата, помыл и засунул в торт, я загадал желание и задул. Я понял, что Паша договорился с мамой, хоть и не понял, когда он успел. Но я не задавал вопросов и не писал Паше. Я просто ел самый вкусный торт в мире с моими самыми любимыми родителями в мире и радовался тому, что мой лучший в мире друг такой странный изобретательный человек.

Манипулятор

Как-то раз Паша сказал мне очень странную вещь. Неожиданную. Невероятную. Умопомрачительно зверскую вещь. Такое, что я никак не думал от него услышать.

Мы ехали в автобусе, я попросил у него матерчатый платок, потому что свои бумажные забыл, высморкался, и вдруг Паша произнёс эти самые нереальные слова. Он посмотрел на меня, слегка прищурившись, и сказал:

– Ты неправильно сморкаешься.

Поскольку я сморкаюсь всю жизнь, как и многие люди… Вообще-то я даже не уверен в существовании тех, кто ни разу в жизни не сморкался. Хотя это вопрос стоит обдумать. Ну да ладно. Так вот, поскольку я давно сморкаюсь… Нет, стоп. Я сморкаюсь не просто давно! Когда я был совсем маленький, я сморкался в платки, отглаженные мамой, бабушкой, няней… В школе мне как-то раз дала платок учительница, и я тоже сморкался. Я сморкался в поликлинике в платок, предложенный медсестрой. Каких платков я только не повидал! Потому что сморкаться полезно и приятно. Высморкаешься – сразу дышать легче. Иногда люди, конечно, сморкаются слишком громко и долго… Но я сморкаюсь тихо и быстро. И никто никогда не говорил мне, что я делаю это неправильно. Это всё равно что сказать: ты неправильно смеёшься, неправильно чихаешь, неправильно вздыхаешь. Короче, Паша меня шокировал.

– Ты шутишь? – спросил я, угадывая по его лицу, что он вовсе не шутит.

– Нет, – предсказуемо ответил Паша. – Ты развернул платок. А надо его сложить, открыть первое отделение и аккуратно туда высморкаться.

Я подумал, что Паша сошёл с ума. Тем интереснее было задать следующий вопрос:

– А если я захочу ещё?

– Тогда откроешь второе, чистое отделение и высморкаешься туда. И платок всегда будет грязной стороной к тебе, а чистой к окружающим.

Звучало вполне логично, но слегка безумно.

– А если я буду плакать и сморкаться? Тогда что?

– Тогда ты откроешь платок на середине, промокнёшь слёзы, затем закроешь, откроешь чистое отделение и туда высморкаешься.

– Слушай, мы давно знакомы, но… ты псих?

– Почему? Я тебе дельные вещи говорю.

– Да какие дельные? Если я буду плакать и при этом ещё думать о том, как свернуть, развернуть и куда сморкаться, у меня на слёзы времени не останется!

Мы оба засмеялись.

– И потом, – продолжил я, – по-твоему, кто-то умрёт, если увидит мои сопли?

– Нет, но это некрасиво.

– Да где ты этого набрался? Что за… кривляние?

– Это простые правила этикета. Либо ты сморкаешься красиво, либо все думают, что ты грязнуля. Либо ты за собой следишь, либо…

– В данный момент все думают, что ты зануда.

Мы с Пашей разошлись по домам, не поссорившись, но безрадостно. Я пытался его понять. Дело не в том, что я страстно жажду демонстрировать миру свои сопли, а в том, что этот платок с его чистыми отделениями как-то меня… Да он лишал меня свободы! Это было словно какое-то заточение. Вот тебе три комнаты – в одной можешь плакать, в другой смеяться, в третьей обедать. А может, я хочу обедать и смеяться одновременно? Или плакать и смеяться? Или вообще всё вместе? Я, например, люблю смотреть кино и есть в кровати. Это не значит, что мне не нужна кухня и я дикарь, который не умеет есть за столом. Или я люблю иногда делать уроки на кухне. Но это не значит, что мне не нужен мой письменный стол в комнате. Я хочу сказать: я рад, что есть разные комнаты, но я также рад, что никто не принуждает меня сморкаться в одном определённом углу. Я люблю порядок, но я уверен, что каждому когда-то хотелось просто кинуть штаны на стул или даже на пол, разбросать носки! А утром убрать в шкаф.

На следующий день после школы мы с Пашей отправились к нему смотреть футбол. Сначала всё было нормально, ну, как обычно, кухня, гостиная. И вдруг заходим к нему в комнату, а там… идеальный порядок.

– Так, – сказал я, оглядевшись по сторонам, – в чём дело? Ты болен? У тебя компульсивное расстройство? Тебе кто-то угрожает?

– Я просто слежу за чистотой. Приятно же, когда всё по местам, – лукаво улыбнулся Паша.

– О да! У тебя настолько всё по местам, что войди сюда следователь из сериала, сразу бы понял, что психопат-убийца – ты.

Я распахнул шкаф. Рубашки висели по цветам. Даже носовые платки были сложены стопочками рядом с носками.

– Тебя мама заставляет? Папа? У вас домашнее насилие? Ну, признайся, я же твой друг!

– Да успокойся, смотри, у меня на нижней полке носки разбросаны! Смотри!

Я посмотрел.

– Ну да. То, что ты указал мне на разбросанные носки, лишь доказывает, что тебя волнует их разбросанность!

– А под кроватью у меня пыльные кроссовки! А ещё я после завтрака не чистил зубы! Ну что? Ты доволен?

Мы сели на диван смотреть футбол. Я почти успокоился, как вдруг Паша высыпал чипсы в миску, вместо того чтобы есть из пакета, а под стаканы для колы подложил керамические подставки! Я вскочил с дивана.

– Ты меня разыгрываешь! Ты меня просто-напросто дуришь!

Паша улыбнулся:

– Ну да. Нет ничего смешнее, чем за тобой наблюдать!

– И всё это время… и с платками… ты меня дурил?

– Ну-у, в общем, да.

– Ах ты манипулятор!

Мы расхохотались. Паша выпил колы из горлышка, а чипсы пересыпал обратно в пакет. Из пакета – вкуснее.

– Кто-то должен был заставить тебя задуматься… – загадочно произнёс Паша. – А то бы ты никогда ногти не подстриг. И носки не переодел. А они уже воняли.

Я обомлел.

– Я бы и без того подстриг! У меня система! Раз в две недели!

– За две недели ты превращаешься в чудище. А сегодня, гляди-ка, в чистых носках! Может, завтра рубашку поменяешь, – он хихикнул.

– Но ты же мог просто сказать!

– Просто говорить… скучно. Сводить тебя с ума гораздо веселее.

Начинался матч. Паша вынул из кармана идеально отглаженный платок, открыл чистое отделение и высморкался.

– Ты что? – ужаснулся я. – Опять?

– Привык. Это на самом деле удобно.

– Да уж. Приду домой – разложу носки по цветам… Манипулятор.

Как раз за глаз

Как-то раз я попросил Пашу одолжить мне его второй планшет. У него их два, совершенно одинаковых, просто раньше один был сломан. У меня есть планшет, но у Паши круче. Ну, он дал мне попользоваться на уроке, потом забрал обратно. Я ему говорю:

– Слушай, а можешь мне его домой дать?

Если честно, у Пашиного планшета куча плюсов и пользоваться им гораздо удобнее. Паша промолчал. Быстро сменил тему. Сначала мне было вроде ничего, а потом я почувствовал, что начинаю злиться. На перемене мы вышли во двор, стоим под деревьями. Я смотрю на жёлтые в крапинку листья клёнов и обиженно говорю:

– А ведь мой второй айфон, который старый, всё ещё у тебя?

– Ну да, – весело подмигивает Паша.

– Ага… Но ты вернёшь мне его обратно? – с явной иронией в голосе спрашиваю я.

– Ну если ты попросишь… – Паша иронию якобы не улавливает.

– Нет, ну раз мне нельзя твой планшет, то тебе нельзя мой старый айфон, всё справедливо, да? – я снова пытаюсь в шуточной форме объяснить Паше, что он идиот.

– Слушай, я же не говорил, что не дам тебе свой планшет… Я такого не говорил! – странно улыбается Паша.

– Ладно, – говорю.

Весь день я думаю о том, что, скорее всего, неправильно всё понял, на самом деле идиот я, а не Паша, и свой планшет он мне домой, конечно, даст.

После уроков мы возвращаемся обычной дорогой. Я размышляю о том, почему Паша до сих пор не дал мне планшет. Но ничего не говорю. Наверное, он просто несёт его в рюкзаке и даст мне ближе к дому. Мы прощаемся на углу. О планшете ни слова. Я не выдерживаю и довольно напористо спрашиваю:

– Так ты дашь мне свой планшет?

Внутри у меня уже всё кипит.

А Паша спокойно, с той же странной улыбкой отвечает:

– Нет, а то ещё заиграешься в компьютерные игры!

Я опешил и не нашёлся, что ответить.

Весь вечер меня мучили вопросы и сомнения. Ему что, жалко? У него там что, какая-нибудь запароленная страшная тайна, и он боится сбоя системы, из-за которого я узнаю зловещий секрет? Что вообще за бред?

Утром я атаковал Пашу вопросами.

– Почему ты не дал мне свой планшет?

– Не хотел.

– Почему?

– Не посчитал нужным.

– Но почему?

– Ну вот принял такое решение. Уважай его.

У меня от злости, обиды и непонимания чуть глаза из орбит не вылезли.

– Я уважаю то, что этого заслуживает! А твоё решение – бред сумасшедшего! Давай назад мой айфон!

– Я его дома оставил. Предусмотрительно, – Паша усмехнулся.

Я не понимал, почему лучший друг так надо мной издевается. Да что я ему сделал? Он что, свихнулся?

Весь день я злился и с Пашей не разговаривал. После уроков не выдержал, поймал его на выходе из школы и как заору:

– Ты что, совсем свихнулся?!

– Почему? – невозмутимо спросил Паша.

– Ты знаешь почему! – кричал я, краснея и потея.

– А, ты всё ещё про планшет? – как будто удивился Паша.

– Конечно! Как ты можешь так со мной поступать? Ты вообще… соображаешь?

– Это моё решение.

– Плевать я хотел на твоё решение идиотское, придурок! Ненавижу тебя!

– Сам придурок! – довольно злобно выкрикнул Паша.

– Я придурок?!

В этот момент со мной что-то произошло, и я со всей дури двинул Паше в глаз. В ту же секунду я осознал, что совершил гигантскую ошибку. Попытался приблизиться к нему, проверить глаз, но Паша сделал резкий шаг назад.

– Прости! Прости, пожалуйста! Господи, да что же это такое!

– Отвали. Ты со своим планшетом как маленький ребёнок, который сучит ножами и требует у мамы конфету!

Быстрыми шагами, прикрывая правый глаз рукой, Паша пошёл прочь. А я остался стоять на месте и ничего не понимать. Никогда в жизни я не дрался.

Дома мне устроили страшную головомойку, моя мама долго говорила по телефону с Пашиной. На следующий день нас вызвали к директору. Почему-то обоих, а не только меня.

Моя любимая директриса не была такой доброй, как обычно.

– Вы двое, сядьте.

Мы сели на диванчик, а она перед нами на стул.

– Разберитесь между собой. А то меня ваши матери с ума сведут. Им кажется, что в школе происходит что-то не то, – директриса высморкалась, разглядывая Пашин синяк под глазом. – Так в чём дело?

– Ни в чём, – спокойно ответил Паша.

– Да, ни в чём, – подтвердил я.

– Разберитесь между собой, или я оставлю вас здесь на целый день.

– Привет, – я повернулся к Паше, – как дела?

– Нормально. А у тебя?

– Тоже неплохо.

Мы посмотрели на директрису и сделали попытку встать с дивана.

– А ну-ка сядьте на место! Ты, – обратилась она ко мне, – извинись перед другом за фингал.

– Извини за фингал, – сказал я.

– Спасибо, – сказал Паша.

– Нет уж, – директриса не унималась. – Объясни, зачем ты его ударил.

Я задумался. Часы на столе тикали. Я молчал. Что сказать-то? Не говорить же… Ну ясное дело. Это глупо звучит. Тогда что? Наконец я пробурчал:

– Он принял… идиотское… решение.

– И какое же? – поинтересовалась директриса.

Блин, если я сейчас скажу «не давать мне планшет», это будет так тупо, что вообще!

– Я жду, – директриса смотрела на меня в упор.

– Ну… он решил не давать… мне… свой… планшет, – я произнёс фразу на выдохе, и последнее слово почти рассеялось.

– Интересно, – задумчиво произнесла директриса. – Витя, а у тебя разве не торчит собственный планшет из рюкзака?

– Ну-у… Торчит.

– И телефон при себе? – она заморгала.

– Ну да.

– Отлично. Я принимаю решение отобрать у тебя и то, и другое. Давай!

Я едва дышал и уже окончательно не понимал, что происходит, но достал вещи из рюкзака и подал директрисе.

– Теперь можете идти, – улыбнулась она.

– А-а-а… Когда мне вернут… всё? – вкрадчиво спросил я.

– Тогда, когда сочтут нужным.

– Но мне нужны эти вещи!

– От руки будешь писать. Всё. Идите.

– Но почему? – изумился я.

– Без почему, Витя. Уважай, пожалуйста, моё решение.

Мы вышли из кабинета. Я вздыхал, а Паша посмеивался.

– Что смешного?

– Ничего, – Паша хохотнул.

– Уважай, блин, моё решение! – я передразнил директрису.

Паша ржал.

Я на секунду задумался и тоже улыбнулся.

– Ты прав, это немного смешно.

– Ага! Немного! Ей ты не дашь в глаз за планшет? – угорал Паша.

– Обхохочешься… – я покачал головой.

– Да-да, мой друг, – подмигнул Паша.

– А мы всё ещё друзья? – я вдруг ужасно обрадовался.

– Конечно.

– А глаз?

– Ой, да ладно.

– Стой, – я замер, – а планшет? Уж сегодня ты одолжишь мне планшет, я надеюсь?

Паша веселился пуще прежнего.

– Не-а. Пиши от руки! Это тебе будет как раз за глаз!

Я так и не понял, была ли у Паши в планшете загадочная тайна, вредничал он или попросту учил меня жизни. Но от слов «уважать решение» теперь прямо в дрожь бросает.

Tasuta katkend on lõppenud.