Несостоятельность (банкротство). Том 1

§ 1. Правоотношения, возникающие в связи с несостоятельностью (банкротством): понятие и сущность

1.1. Понятие правоотношения, возникающего в связи с несостоятельностью (банкротством)

В настоящее время правоотношения, возникающие в связи с несостоятельностью (банкротством), являются предметом исследования лишь небольшого круга авторов^[264]. Между тем ряд проблем, связанных с определением правовой природы правоотношения, его сущности, особенностей, классификации, остается не до конца исследованными.

Категория «правоотношение», явившаяся предметом исследования С.Ф. Кечекьяна^[265], Г.Ф. Шершеневича^[266], О.А. Красавчикова^[267], Р.О. Халфиной^[268], О.С. Иоффе^[269], Н.М. Коркунова^[270], Ю.К. Толстого^[271], Ю.И. Гревцова^[272], Л.А. Чеговадзе^[273] и других ученых, относится к числу наиболее сложных комплексных проблем правовой науки.

Вопросам правоотношения традиционно уделяется значительное внимание не только в теории права, но и при изучении отраслевых наук^[274].

В юридической литературе правоотношение определяется двояко. С одной стороны, признается самостоятельное существование отношений двух видов: фактического общественного отношения и соответствующего ему правового отношения^[275]. С другой стороны, правоотношение рассматривается как общественное отношение, урегулированное нормами права. При этом признается существование единого правоотношения, характеризующегося единством формы и содержания^[276]. Так, с точки зрения Н.М. Коркунова, «юридическое отношение есть то же житейское, бытовое отношение, только регулируемое юридической нормой»^[277]. Подобной точки зрения придерживается К.И. Малышев, утверждая, что «бытовые отношения, определенные системой положительного права, становятся юридическими отношениями, или правоотношениями»^[278].

Р.О. Халфина ценность понятия правоотношения видит в том, что «оно обозначает конкретное, реальное общественное отношение, облеченное в правовую форму и являющееся результатом реализации нормы»^[279]. По мнению С.С. Алексеева, «правоотношения – это не что иное, как та форма или тот вид, который приобретают фактические отношения, будучи урегулированными нормами права. Реальные жизненные отношения, урегулированные нормами социалистического права, представляют собой прочное единство фактического материального содержания и юридической формы»^[280]. Существует и другой подход, в соответствии с которым право регулирует правоотношения. Данная точка зрения получила развитие в работах некоторых цивилистов, в частности К.К. Яичкова^[281], А.И. Ваксберга^[282], В.Г. Вердникова^[283]. Однако концепция, согласно которой право регулирует правоотношения, практически не была воспринята доктриной^[284] и была подвергнута критике^[285].

 

В настоящее время устоявшейся является точка зрения, согласно которой правоотношение – это «общественное отношение, урегулированное правом»^[286], «урегулированное правом и находящееся под охраной государства общественное отношение, участники которого выступают в качестве носителей взаимно корреспондирующих друг другу юридических прав и обязанностей»^[287]. «Право регулирует отношения, − как утверждает В.Ф. Яковлев, − путем установления правовой связи между их участниками, выражающейся в соответствующих правах и обязанностях»^[288].

Если одному из участников правоотношения принадлежит субъективное право как возможность собственного поведения либо возможность требования чужого поведения, это означает, что существует правовое состояние связанности этого лица с иным лицом (иными лицами), которое должно обеспечить правомочному лицу осуществление этой возможности. Если признать, что всякое отношение предполагает связь, зависимость и вытекающую из этой зависимости возможность воздействия^[289], то такие же качества следует признавать и за правоотношением, возникающим в связи с несостоятельностью должника, которое есть не что иное, как разновидность отношений в обществе.

Анализ имеющихся доктринальных подходов к определению правоотношения позволил сформулировать несколько существенных положений, имеющих значение для понимания сути отношений, возникающих в связи с несостоятельностью:

– правоотношение есть единство правовой формы и материального содержания;

– правоотношение устанавливается с целью правового регулирования социального взаимодействия субъектов, и поэтому упорядочение их поведения облекается в форму субъективных прав и обязанностей для достижения тех или иных целей;

– правоотношение делает поведение участников функционально пригодным для удовлетворения их интересов;

– правовое регулирование общественных отношений не изменяет их характера, они остаются такими же, какими были до опосредования их нормами права;

– правоотношение обладает интегративными свойствами системы. Теоретический и практический интерес к категории «правоотношение несостоятельности» не случаен, поскольку решение этого вопроса с неизбежностью предопределяет проблему определения правовой природы института несостоятельности (банкротства), его места в российской правовой системе, а в научном плане задает предметную область исследования.

В науке в настоящее время общепринятым является подход, в соответствии с которым обозначенные отношения именуются конкурсными, а система правовых норм, регулирующих данные отношения, − конкурсным правом. С. Рухтин именует «отношениями банкротства»

весь комплекс отношений, связанных с несостоятельностью должника^[290]. Близкую позицию занимает Ю.С. Юлова, именуя рассматриваемые отношения как «регулируемое нормами института банкротства общественное отношение, связанное с банкротством и его предупреждением»^[291]. Заслуживает внимания точка зрения В.Ф. Попондопуло, который определяет конкурсное правоотношение как правоотношение, возникающее между неплатежеспособным должником, в отношении которого возбуждено производство по делу о банкротстве по неисполненным им денежным обязательствам или обязательным платежам, и кредиторами по поводу соразмерного удовлетворения их требований, из нарушения каких бы отношений эти требования ни возникли, за счет имущества должника в очередности, предусмотренной законом^[292].

Следует обратить внимание на тот факт, что законодатель традиционно именует рассматриваемые отношения как отношения, возникающие при неспособности должника удовлетворить в полном объеме требования кредиторов (п. 1 ст. 1 Закона о банкротстве 2002 г.). Следуя принципу преемственности в праве, законодатель переносит определение отношений, регулируемых соответствующими нормами, из одного нормативно-правового акта в другой.

В действующем законодательстве закреплено, что в соответствии с ГК РФ устанавливаются основания для признания должника несостоятельным (банкротом), порядок и условия осуществления мер по предупреждению несостоятельности (банкротства), порядок и условия проведения процедур банкротства и иные отношения, возникающие при неспособности должника удовлетворить в полном объеме требования кредиторов (ст. 1). Очевиден тот факт, что на законодательном уровне значение придается не только правоотношению как таковому, но и порядку (процессу) его осуществления как в рамках процедур банкротства, так и при осуществлении мер по предупреждению несостоятельности (банкротства).

Буквальное толкование соответствующей нормы позволяет сделать несколько предварительных выводов.

Во-первых, законодатель, определяя предметную сферу регулирования Закона о банкротстве, оперирует понятием «отношения, возникающие при неспособности должника удовлетворить в полном объеме требования кредиторов».

Во-вторых, использование словосочетания «и иные отношения» дает основание рассматривать обозначенные отношения в качестве системы, включающей: 1) отношения, связанные с признанием должника банкротом; 2) отношения, касающиеся порядка проведения процедур банкротства; 3) отношения, возникающие при осуществлении мер по предупреждению несостоятельности (банкротства); 4) иные отношения.

Принимая во внимание указанное, правоотношение, возникающее в связи с несостоятельностью (банкротством)(правоотношение несостоятельности (банкротства) (в целях настоящего исследования именуемое как отношение несостоятельности (банкротства)), представляет собой отношение, возникающее в связи с неспособностью должника удовлетворить в полном объеме требования кредиторов при недостаточности его имущества, связанное с осуществлением мер по предупреждению банкротства, реализацией процедур банкротства и признанием должника банкротом.

1.2. Правовая природа отношений несостоятельности (банкротства)

Основываясь на положениях общей теории права, правоотношение, возникающее при несостоятельности, в самом общем виде представляет собой определенную общественную (социальную) связь субъектов. Как и всякая другая общественная связь, данное правоотношение не является одномоментным явлением и протекает во времени более или менее длительный период. Устанавливается оно с целью правового регулирования социального взаимодействия субъектов, и поэтому упорядочение их поведения в этом процессе облекается в форму субъективных прав и обязанностей не бесцельно, а для достижения значимых целей. Установление субъективного права в системе правоотношения, обеспеченность его правовой обязанностью, реализация опосредованных возможностей не проходит бесследно для уже существующих правоотношений, влечет к их изменениям. Этот процесс предопределяет динамику отношений, возникающих при несостоятельности, их связанность.

Безусловно, ограничиться только таким пониманием сути обозначенных отношений невозможно, поскольку при таком подходе мы имеем дело с некоей абстракцией, не более того, не позволяющей проследить динамику правоотношения во взаимодействии с другими системами (их элементами) и выявить его специфику.

О.С. Иоффе в связи с этим отмечал: «Всякое общественное отношение, становясь отношением правовым, обеспечивается также и новыми юридически предопределенными условиями своего движения»^[293]. Продолжая его мысль, хочется добавить, что движение отношения, возникающего в рамках несостоятельности, происходит не в вакууме: возникая и развиваясь, каждое правоотношение связано невидимыми нитями с другими общественными отношениями.

 

Правоотношения, возникающие при несостоятельности (банкротстве), суть отношения экономические, имущественные, связанные с тем, что один из участников имущественного оборота не в состоянии по тем или иным причинам рассчитаться по своим долгам. Именно невозможность субъекта рассчитаться по своим долгам и определяет экономическую сущность несостоятельности.

Данное обстоятельство, по мнению Б.С. Бруско, обусловливает необходимость рассмотрения предмета конкурсного права через призму имущественно-стоимостных (товарно-денежных), а также иных предпринимательских отношений^[294].

Показательна по этому вопросу позиция Конституционного Суда РФ. Так, обосновывая принятие жалобы по одному из дел, Конституционный Суд РФ исходил из того, что положения о передаче муниципальным образованиям жизненно необходимых объектов должника регулируют также имущественные отношения должника и кредиторов, поскольку понятием «имущество» в его конституционно-правовом смысле охватываются, в частности, вещные права и права требования, в том числе принадлежащие кредиторам»^[295].

Заметим, что, по мнению С.А. Комарова, «центральным в теории правоотношений является дискуссионный вопрос о их связи с экономическими и другими фактическими отношениями»^[296].

Общепризнанным в науке теории права является тезис о том, что правовые отношения вплетаются в реальную ткань экономических отношений; воздействуя на волю субъектов, они в конечном счете способствуют развитию данных отношений.

Вместе с тем верно и другое положение: правовое регулирование экономических отношений не изменяет их характера, они остаются такими же, какими были до опосредования их нормами права^[297].

Имущественные отношения являются одной из разновидностей экономических отношений.

Следует отметить, что в советской юридической науке категория имущественных отношений представляла самостоятельный предмет исследования. Выделялись три концепции относительно сути имущественных отношений: юридическая; волевая; экономическая.

Юридическая концепция в качестве основного признавала подход, согласно которому имущественные отношения представляют собой такие социальные связи, «которые возникают в результате владения, пользования, распоряжения вещами и другими продуктами труда, либо вследствие наступления иных юридических фактов и, как правило, влекут за собой признание или закрепление прав на указанные объекты за определенными лицами, либо переход этих объектов от одних лиц к другим»^[298].

Критикуя данную позицию, О.А. Красавчиков отмечал: «Имущественные отношения являются предметом, а не результатом правового регулирования, следовательно, формируются (складываются, изменяются и реализуются) в современных условиях, хотя и в правовой форме, тем не менее, к этой форме не сводимы и не тождественны. Последняя (правовая форма) лишь юридически выражает (например, в виде правоотношения) то, что дает содержание (социально-экономическое, имущественное отношение), но не меняет существа и природы указанного содержания»^[299].

Волевая концепция имущественных отношений получила довольно обстоятельное обоснование в работах С.Н. Братуся^[300], С.С. Алексеева^[301], В.П. Грибанова^[302] и других исследователей проблемы. Суть этой концепции заключалась в том, что имущественные отношения рассматривались как волевые отношения между отдельными людьми и между отдельными коллективами по владению, пользованию и распоряжению материальными благами^[303]. Логически выстраивая свою линию аргументации, сторонники этой позиции утверждали, что правовые отношения – это особые социальные связи между людьми. Учитывая, что социальная связь есть не что иное, как взаимодействие между индивидуумами (их взаимное действие), делался вывод о том, что содержание общественных отношений наполняется жизнедеятельностью членов гражданского общества. В то же время деятельность – это совокупность действий, а действие по своей сути – это «форма выражения воли и устремлений лица»^[304] посредством волеизъявления через поведение. Стоит отметить, что в современной доктрине данная концепция получила дальнейшее развитие: имущественное отношение рассматривается как проявление не только частной, но и общественной воли. По мнению Л.А. Чеговадзе, «поскольку правовое отношение возникает в результате деятельности физических и юридических лиц и его осуществление без актов поведения также невозможно, можно сделать вывод о том, что общественная, государственная воля сопровождает каждое из этих деяний»^[305].

Экономическая концепция нашла свое выражение и развитие в трудах С.И. Вильнянского^[306], М.И. Бару^[307], Д.М. Генкина^[308], Ю.К. Толстого^[309], О.А. Красавчикова^[310]. Сторонники данной концепции рассматривали имущественные отношения в качестве разновидности конкретных экономических отношений, складывающихся между конкретными лицами по поводу известных материальных благ. Особую точку зрения о сути имущественных отношений высказывал О.С. Иоффе, определяя их как «такие общественные отношения, которые, будучи волевым опосредованием производственных отношений, обладают определенной экономической ценностью ввиду их связи со средствами производства, предметами потребления или иными продуктами труда человека»^[311].

Определенный научный интерес применительно к рассматриваемому вопросу о сущности правоотношений, возникающих в связи с несостоятельностью, представляет «экономическая концепция», которая к числу важнейших признаков имущественных отношений относит экономическую ценность соответствующих материальных благ, по поводу которых и складываются имущественные отношения.

С учетом этого, к примеру, О.А. Красавчиков определял имущественные отношения как «конкретные общественно-экономические отношения по владению, пользованию и распоряжению конкретными материальными благами, складывающиеся на основе экономических актов участников данных социальных связей»^[312]. Развивая данную позицию, Л.А. Чеговадзе указывает на то, что «когда в качестве предмета интереса (потребление) выступают вещи или чужие действия, это означает, что между сторонами устанавливаются имущественные отношения, связанные либо с принадлежностью имущества, либо с движением имущественных благ»^[313].

Применительно к отношениям, возникающим в связи с несостоятельностью должника, особое внимание необходимо обратить на тесную связь материальных и нематериальных благ и интереса.

Интерес в праве определяется как интеллектуально осознанная нуждаемость субъекта в тех или иных благах материального или нематериального характера. В.П. Грибанов по этому поводу отмечал, что сочетание объективного (существование того или иного блага в объективной реальности) и субъективного (осознанная необходимость в обладании этим благом) применительно к категории интереса объясняется тем, что интерес – не только плод человеческого разума и сознания, а есть реально существующее в жизни явление, которое необходимо учитывать и с которым нельзя не считаться^[314]. Вместе с тем в науке существовал и иной подход (объективистский) в понимании категории интереса (С.Н. Братусь, Г.В. Мальцев, Д.М. Чечот, Р.Е. Гукасян, С.В. Михайлов и др.). Суть данного подхода заключается в том, что правовой регуляции должны подвергаться только те общественно значимые интересы, о существовании которых субъект права может и не подозревать. В соответствии с этим законодатель выделяет наиболее важные, актуальные и типичные общественные отношения и не только дает основу для формирования норм права, но и закрепляет в общественном сознании стереотипы поведения, формирует нормы морали и нравственности, дает обществу ценностную ориентировку^[315].

Не оспаривая значимости общих начал, принципов в праве, следует признать, что для динамики правоотношения, в том числе и правоотношения, возникающего при несостоятельности, большее значение имеет осознанный интерес, поскольку для того, чтобы субъект начал действовать, интересы, лежащие в основе этой деятельности, должны быть осознаны. Поэтому, характеризуя интерес, существующий в институте несостоятельности (банкротства), необходимо признать, что эта правовая категория с необходимостью является категорией объективно-субъективной^[316].

Такое дуалистическое понимание интереса достаточно рельефно проявляется в процессе реализации прав и интересов кредиторов в деле о банкротстве. К примеру, законодатель предоставляет кредиторам возможность реализовать свои права и законные интересы посредством участия в собрании или комитете кредиторов, в частности, путем принятия решения о введении той или иной процедуры. Однако это еще не означает, что кредитор реализует это право, к примеру, из-за нежелания участвовать в собрании.

Итак, главным основанием для появления системы отношений несостоятельности является правоотношение имущественного характера, существующее между кредитором и должником. При этом отраслевой характер этого правоотношения может быть различным. Это может быть задолженность, возникшая из гражданско-правовых отношений, административных, финансовых и др.

Рассматривая отраслевую принадлежность правоотношений, вовлекаемых в сферу правового регулирования института несостоятельности, многие исследователи справедливо отмечают многоотраслевой характер этих отношений^[317]. В.Н. Ткачев полагает, что «при решении вопросов, связанных с банкротством, используются нормы гражданского, уголовного, административного, семейного, земельного и трудового права, а также гражданского и арбитражного процесса»^[318].

Данные правоотношения могут возникнуть на основании различных обстоятельств. Так, гражданско-правовые отношения возникают в результате гражданско-правовой сделки или иного предусмотренного ГК РФ основания, обязательства по уплате обязательных платежей

(налогов и сборов в бюджет соответствующего уровня и государственные внебюджетные фонды) – на основании законодательных актов, устанавливающих соответствующую обязанность лица, а также в результате активного поведения участников, связанных, например, с реализацией товаров, работ, услуг.

Несмотря на различия в основаниях возникновения, эти правоотношения объединяет одно качество: все они с точки зрения экономического содержания представляют собой отношения, связанные с невозможностью расплатиться по своим долгам. В процессе реализации правовых норм эти отношения облекаются в форму обязательства.

Как было отмечено ранее, при определении наличия признаков несостоятельности (банкротства) и объема прав требований кредиторов юридическое значение придается лишь денежным долговым обязательствам^[319]. Денежное обязательство представляет собой разновидность гражданско-правового обязательства.

Отмечая специфику денежного обязательства, в литературе подчеркивается, что «требование совершения конкретных действий как заранее заданной деятельности всегда может быть оценено, выражено в деньгах, и, стало быть, право требования носит имущественный характер. И в этом смысле оценке подлежит не право, а требование кредитора как предмет обязанности должника. Только то может быть предметом обязательства, что может быть выплачено деньгами»^[320]. Анализируя данную проблему, Л.А. Чеговадзе утверждает: «Право (как явление идеальное) само по себе ничего не стоит, его нельзя «сосчитать», но можно выразить в деньгах требование кредитора в обязательстве, например, стоимость работ или услуг, подлежащих выполнению должником. В этом случае есть право кредитора (идеальное явление действительности, совокупность субъективных правомочий) и есть объект права – требование о выполнении работ оговоренной стоимости. Право в любом случае существует как возможность собственного поведения, как притязание на чужое, заранее определенное поведение, а требование подлежит выражению через содержание имущественной обязанности должника»^[321].

Заметим, что наличие денежного обязательства не во всех правовых системах является основанием для признания наличия признаков банкротства. Так, в частности, в отличие от российского немецкий законодатель принимает во внимание не только денежные обязательства, но и иные имущественные, а также связанные с имущественными требования, исполнение которых не направлено на уплату денежной суммы. Исходя из данного законодательного опыта А.В. Валуйский полагает, что формулировка российского закона о том, что конкурсные кредиторы есть кредиторы по денежным обязательствам, является неудачной. По его мнению, под конкурсными кредиторами следует понимать кредиторов, имеющих имущественные требования к должнику, по основаниям, предусмотренным ГК РФ^[322]. В. Химичев, оценивая данную позицию, отмечает, что «такое предложение, теоретически оправданное, без кардинального изменения правового регулирования института несостоятельности (банкротства) неприменимо на практике, так как в законе для денежных и неденежных и иных имущественных обязательств установлен различный правовой режим»^[323].

Под денежным обязательством российский законодатель понимает обязанность должника уплатить кредитору определенную денежную сумму по гражданско-правовой сделке и (или) иному предусмотренному ГК РФ основанию (ст. 2 Закона). Анализ соответствующей дефинитивной нормы позволяет прийти к выводу о том, что, во-первых, денежным следует рассматривать не все обязательство в целом (в значении всего юридического отношения), а в качестве обязанности должника (обязанного лица).

Соответствующую позицию относительно определения денежного обязательства занимает и судебно-арбитражная практика: в Постановлении Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 8 октября 1998 г. № 13/14 «О практике применения положений ГК РФ о процентах за пользование чужими денежными средствами»^[324] установлено, что «денежным может быть как обязательство в целом (в договоре займа), так и обязанность одной из сторон в обязательстве (оплата товаров, работ или услуг)».

Во-вторых, в определении денежного обязательства должника Закон закрепляет основания его возникновения: гражданско-правовая сделка и (или) иное основание, предусмотренное ГК РФ.

Заметим, что ГК РФ не содержит определения рассматриваемой категории, что приводит на практике к различному толкованию соответствующей правовой нормы. Так, ряд авторов при анализе данной нормы исходит из буквального толкования, утверждая, что указание в определении на гражданско-правовой договор и на иные основания, предусмотренные только ГК РФ, позволяет сделать вывод об отсутствии у юридического лица признаков банкротства при наличии задолженности по другим основаниям, если таковые, конечно, прямо не названы в Законе о банкротстве (налоги). В частности, длительное время велись дискуссии относительно возможности рассматривать в качестве таких оснований задолженность по основаниям, установленным трудовым законодательством, включая долги по заработной плате работникам юридического лица^[325]. Многие авторы высказывали мнение, согласно которому «требование по выплате заработной платы, основанное на трудовом правоотношении, никак нельзя считать денежным обязательством в контексте законодательства о банкротстве»^[326]. В правовой литературе существовала и иная точка зрения, основанная на расширительном толковании данного положения. Так, по мнению М.В. Телюкиной, Закон о банкротстве 2002 г. не содержит понятия задолженности, в то же время в соответствии со ст. 8 ГК РФ гражданские права и обязанности возникают «из договоров и иных видов сделок, предусмотренных законом». Таким образом, обязанность работодателя выплачивать зарплату работнику возникает из трудового договора, предусмотренного ТК РФ. Более того, с точки зрения М.В. Телюкиной, это один из возможных способов заставить нерадивых и необязательных работодателей платить заработную плату^[327]. Как известно, в настоящее время второй подход нашел законодательное воплощение: в соответствии с п. 1 ст. 7 Закона о банкротстве наряду с конкурсными кредиторами, должником и уполномоченными органами право на обращение в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом приобрели работник, бывший работник должника, имеющие требование о выплате выходных пособий и (или) об оплате труда. Положения п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве дополняют указанную норму, а именно: соответствующее право на обращение в арбитражный суд возникает у работника, бывшего работника, если имеется не погашенная в течение более чем трех месяцев по причине недостаточности денежных средств задолженность по выплате выходных пособий, оплате труда и другим причитающимся работнику, бывшему работнику выплатам в размере и в порядке, которые установлены в соответствии с трудовым законодательством^[328].

Наряду с денежными обязательствами при определении наличия признаков банкротства, как было замечено ранее, принимается во внимание и задолженность по уплате обязательных платежей.

Итак, как правило, основным в системе правоотношений, связанных с несостоятельностью, является долговое обязательство. Однако в отношении банкротства кредитных организаций и граждан в основе правоотношений несостоятельности могут лежать юридические факты: для кредитных организаций − отсутствие средств на корреспондентском счете организации; для граждан − тяжелое финансовое положение.

В условиях позитивного поведения участников хозяйственного оборота правоотношения обязательственного характера являются регулятивными.

С.С. Алексеев определял регулятивные отношения как особые правовые связи, представляющие собой состояние, в котором находится данный субъект и которое определяет его положение по отношению ко всем другим лицам^[329]. По мнению В.Ф. Яковлева, регулятивные отношения – это «многочисленные и разнообразные относительные связи, являющиеся правовой формой отношений по обмену имущественными благами»^[330].

Анализ доктринальных позиций позволил выделить существенные признаки регулятивных отношений:

✓ обладателем права в них выступает не любое, а конкретное лицо;

✓ конкретному лицу принадлежит конкретное субъективное право, а не только предпосылки обладания этим правом;

✓ субъекту принадлежит социальное благо и субъективное гражданское право на это благо, тогда как все иные лица, не располагая этим благом как своим, обязаны претерпевать любое поведение правомочного субъекта и воздерживаться от нарушения его частных интересов.

Именно данные правоотношения, являясь «первоначальными»^[331], представляют собой основу для формирования системы правоотношений, возникающих в связи с несостоятельностью должника.

Характерной особенностью этих отношений является тот факт, что управомоченное лицо удовлетворяет свои потребности в результате осуществления обязанным лицом тех действий, обязанность совершения которых последний возложил на себя путем соглашения.

В этом случае индивидуализация участников правоотношения происходит в связи с наличием права относительно требования определенного содержания (выполнить работы, оказать услуги, передать товары, уплатить деньги и т. п.). Вместе с тем требованию противопоставляется необходимость его выполнить. В этих условиях «стороны отношения как его непосредственные участники знают, кому надлежит действовать в целях сложения долга, кому получать удовлетворение требования. Однако как долг не тождественен обязанности, так и требование не тождественно праву. Чтобы их «уравнять» (отождествить), должна произойти реализация тех возможностей, которые предоставляет субъективное гражданское право, а это происходит лишь тогда, когда поведение обязанного лица сообразно предполагаемому, определенному (заданному) законом либо соглашением сторон, когда оно соответствует содержанию права субъекта как условиям его осуществления»^[332].

В случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанной стороной требований, установленных законом или соглашением, управомоченная сторона вправе применить различные по своему характеру способы защиты субъективных прав и законных интересов, содержащихся в охранительных нормах.

В условиях конфликтной ситуации происходит переход от осуществления права субъектом к его применению.

Эту стадию развития правоотношения С.С. Алексеев называл «стадией принудительного осуществления правоотношения»^[333]. В.Ф. Яковлев указывает на то, что когда правоотношение переходит в «конфликтное состояние», его реализация приостанавливается^[334]. Такое состояние требует своего разрешения как разрешения конфликта, целью которого является «возврат» взаимодействия субъектов в правовые рамки правоотношения как меры, т. е. придание ему правомерного, а не конфликтного характера. Совершенно справедливо в связи с этим отмечает Л.А. Чеговадзе, что в этом случае анализируется правовое состояние каждого из участников правоотношения одно применительно к другому для соотнесения реального поведения с нормой объективного права и условиями, составляющими материальное содержание правоотношения^[335].