Глава 18
Варя
Вадим отвёз меня за город, к своим родителям.
В час, когда мы появились там, был уже очень поздний вечер. Я не увидела сына, потому что Ванечка спал.
Поэтому мне просто отвели одну из спален, а на следующий день я уже встретилась с домочадцами – родителями Вадима.
Я уже была знакома с Макаром Дмитриевичем и Региной Петровной, но помню, что они относились ко мне довольно прохладно.
Может быть, они считали, что зря их сын женился на женщине старше своего возраста, к тому же имеющую дочку от другого мужчины.
К тому же потом, спустя много лет, Вадим привёл в дом ребёнка… Не своего.
Не знаю, какие именно проблемы были у пары Вадим и Оля, но факт оставался фактом: у родителей Вадима не было родных внуков. Может быть, они огорчались и именно поэтому встретили меня вежливо, но без особого энтузиазма.
К тому же я знала, что где-то в этом же доме находится Оля, которая и вовсе не вышла меня встречать.
Но главное, что у меня есть возможность возиться с Ванечкой. Я сразу же беру его на руки и прижимаю к себе.
Он пахнет сладко-сладко. Я с трудом сдерживаю слёзы радости и провожу с ним весь день.
Мне никто не запрещает перемещаться по дому, но я нахожусь в основном лишь в детской, гостиной и кухне – когда Ванечку нужно кормить.
О Вадиме я вспоминаю лишь вечером, когда он появляется после ужина и справляется, как у меня дела.
– Хорошо.
– Есть новости?
– У меня никаких. Если ты интересуешься бывшим, он не выходил со мной на связь.
Вадим прочищает горло.
– Не хочу тебя расстраивать, но я навёл справки о нём. Кажется, он снова принялся за старое. Увы, мне жаль. Именно поэтому ты пострадала. Я решил, что тебе не стоит находиться одной.
Мы сидим в гостиной, на полу разбросано множество детских игрушек.
Родители Вадима смотрят мелодраму на Первом, Оля находится рядом и сидит в напряжённой позе, с идеально прямой спиной.
– Ам-ам-ам…
Ванечка прерывает едва начавшийся разговор и обнимает меня за ногу. Он ластится ко мне больше, чем к Оле.
Не знаю, чувствует ли он, что я его настоящая мама или просто ощущает искреннюю любовь и заботу, поэтому весело топает ко мне и даже пытается кормить с игрушечной ложечки.
Я обнимаю Ванечку, предварительно посмотрев на Вадима – не против ли он?
Отчим едва заметно кивает.
– Я не против. Посидим ещё немного. А Оля, кажется, сильно устала, чтобы возиться с сыном. Она хочет поспать. Да, Оля? – с нажимом спрашивает Вадим.
Супруга Вадима поднимается и, не сказав ни слова на прощание, уходит.
Вадим пересаживается поближе и забирает у меня Ванечку, начиная покачивать его на ноге.
– Я не шучу, Варя, – говорит он. – Угроза реальная. Ты будешь находиться в безопасности только рядом с человеком, на которого боятся напасть открыто.
Отчим наклоняется в мою сторону, шёпот обжигает щеку и раковину уха:
– Ты будешь в безопасности в моём доме.
– Раньше я считала, что Рината многие боятся. Но теперь понимаю, что такие люди не боятся никого и ничего.
– Ты пострадаешь, глупая, – говорит беззлобно. – Это только начало. И если вдруг ты откажешься от моего предложения и решишь жить одна, то очень скоро поймёшь, что совершила большую ошибку. И мы оба знаем, к кому ты обратишься за помощью. Сейчас двери моего дома открыты для тебя. Но плюнешь мне в душу ещё раз, и я не стану помогать.
– Что ты предлагаешь? Жить у тебя на иждивении?
– Откровенно говоря, мы подыскиваем новую няню. Оля не справляется с Ваней, а прежняя няня устраивает нас во всём, кроме того, чтобы она не сможет отправиться вместе с нами в столицу. Я предлагаю тебе остаться. Ты ладишь с Ваней, и не глупая. Думаю, справишься… И будешь не на иждивении, – дразнит. – Если это так важно.
– Я могу подумать?
– Да или нет? Прямо сейчас! – требует Вадим.
– Да.
* * *
Чудовищная ситуация, в которой я оказываюсь няней для родного сына. Театр абсурда какой-то. Но главное, что Ваня рядом – мой сын, и я смогу смотреть, как он растёт.
Только с рождением сына я поняла, что способна на многое, но не ради себя, а ради него – и отказаться ради его безопасности, и находиться рядом, но не имея на него никаких прав.
Не знаю, что будет потом, когда Ваня вырастет и поймёт, что я не была его мамой по-настоящему. Поймёт ли он меня?
Однако сейчас мы вместе и Вадим не собирается разлучать меня с сыном.
Я попросила отчима, чтобы меня отвезли на квартиру за своими вещами. В ответ он повёз меня в город, но не за старыми вещами, а за покупками, проявляя ко мне много внимания. И чем чаще мы общались, тем больше времени он проводил со мной.
Наедине с Вадимом я всегда ощущаю смутную тревогу от его жестов и близости, но когда рядом сын, чувствую себя увереннее.
Минусов в моей ситуации очень много, и один из них – почти неприкрытая неприязнь Оли ко мне.
* * *
Жена Вадима почти не даёт о себе знать, она избегает общения со мной и почти всегда молчит, когда вся семья собирается вечерами в гостиной.
Но когда мы случайно пересекаемся взглядами, Оля всегда смотрит на меня с ненавистью.
От такого взгляда становится не по себе. Рассказать Вадиму о том, что его жена смотрит на меня косо? И что мне это даст?
Я просто стараюсь избегать общения с Олей. Понимаю, что конфликт не исчезнет сам по себе, но пока не набираюсь смелости поговорить с ней открыто.
Не понимаю причин её ненависти.
Я не сделала Оле ничего плохого и не настраиваю ни Вадима, ни Ваню против неё.
Я просто замечаю, как она сама общается с Ванечкой и не замечаю в этом тепла. Даже наличие няни при той, которая считается мамой, говорит уже о чём-то.
Я бы поняла, если Оля работала или была сильно занята. Но насколько мне известно, Оля ничем таким не занимается, только посещает спортивные занятия для поддержания фигуры в идеальной форме.
Как бы я ни пыталась понять Олю, у меня это не получается.
Я не избегаю встреч с ней, но и не ищу открытого контакта. Однако мы сейчас живём в одном доме и не контактировать с ней не получается.
Оля всё же ведёт себя, как ревнивая собственница, накапливая недовольство и иногда выплёскивающая его на малыша.
* * *
Как-то вечером она решает поиграть с малышом в конструктор. Но малышу пока интереснее просто ломать и раскидывать кубики, чем строить. Замечаю, что Олю это злит, но стараюсь не вмешиваться.
Терплю до последнего момента. Но потом Ваня проливает сок из бокала, прямиком на дорогой ковёр, и Оля отвешивает подзатыльник, прошипев зло:
– Криворукий засранец!
– Прекрати немедленно и не распускай руки! – мгновенно встреваю я, забирая Ванечку к себе на руки.
Малыш похныкивает, обидевшися на подзатыльник.
– Отдай его мне! – требует Оля, дёргая Ваню за ножку, словно он – простая кукла, а не живой человечек.
Придерживая Ваню за спинку одной рукой, второй ударяю по запястью Олю и откидываю её руки со словами:
– Не смей поднимать руку на сына.
Она мгновенно краснеет и вскидывается злой коброй.
– Не смей, – повторяю тихо.
И клянусь, в этот момент я готова убить Олю за то, что она обижает моего ребёнка.
– Да пожалуйста… Я жалею, что Вадим предпочёл взять в семью чужого ребёнка, чем разобраться со своими проблемами. Этого уже не изменить, но мне неприятно, что ты находишься в доме. Противно видеть, как ты смотришь овцой несчастной на моего мужа.
Оля шипит мне ещё что-то, но я не слушаю её злобных реплик. Просто поднимаюсь на второй этаж, чтобы искупать Ваню и уложить его спать.
Он засыпает довольно быстро, обняв большого, мягкого слона.
– Спокойной ночи, сладкий, – целую его в лобик и осторожно выхожу из детской комнаты.
Я просто хочу выпить чаю и направляюсь к лестнице, но там меня караулит Оля.
– Мы ещё не договорили!
– Я не собираюсь с тобой разговаривать.
– Думаешь, я смирюсь с тем, что ты хочешь увести у меня мужа?!
– Что-что?! Оля, ты сошла с ума. Вадим – мой отчим.
– Отчим! Не отец. Вадим всего лишь твой отчим! Я прекрасно знаю, какие мыслишки между вами проскальзывают. Я всё вижу и требую прекратить это.
– Оля, у тебя паранойя… – говорю устало, желая пройти.
– Паранойя? Тогда почему Вадим выбрал меня? Мы с тобой сильно похожи, а ещё у меня такая же причёска. Зеркальная твоей. Всегда зеркальная! Если тебе вдруг взбредёт в голову стать лысой, от меня Вадим потребует того же! Считаешь меня дурой? Дур здесь нет. Держись от Вадима подальше! – рыкает.
– Отцепись. Надоело слушать твой бред!
Отняв руку из захвата пальцев Оли, поворачиваюсь к ней спиной.
Это большая ошибка.
Роковая.
Потому что в следующий же миг Оля толкает меня в спину обеими руками.
Толчок очень сильный.
Я лечу вниз с лестницы. Слышу ужасно противный хруст и острая боль пронзает моё тело насквозь…
Глава 19
Варя
– Как ты себя чувствуешь? – звучит голос отчима.
В горле сильная сухость, как будто пустыня.
Я пытаюсь сесть, но голова сильно кружится.
Вадим сам подходит к кровати и подкладывает под спину несколько подушек, чтобы я могла принять полусидячее положение. Потом отчим неторопливо наливает в стакан воды и вставляет в него тонкую соломинку, протягивая мне.
– Попей сначала.
– Спасибо, – отвечаю, сделав несколько глотков.
– Как самочувствие?
– Болит голова. Комната немного кружится перед глазами.
Левая кисть зафиксирована в гипсе. Поднимаю правую руку и дотрагиваюсь до головы, почувствовав под пальцами плотный бинт.
Вздрагиваю.
Вспоминаю последний миг, отложившийся в памяти.
Ссора с Олей – женой Вадима.
Мои шаги к лестнице.
Толчок. Крик.
Громкий противный хруст.
Боль.
Пустота.
– Наконец, ты пришла в себя. Прошло полтора суток!
Ничего себе!
Кажется, только прикрыла глаза на секунду.
– Я сильно пострадала во время… падения?
– Падение?
Вадим резко встает, отмеряя комнату резкими, злыми шагами.
– Называй вещи своими именами, Варя. Тебя столкнула Оля. В доме моих родителей есть видеонаблюдение. Там всё зафиксировано. Ты даже можешь написать заявление, если захочешь. У тебя сломано запястье левой руки, сотрясение мозга средней тяжести и…
– И что? – спрашиваю шёпотом.
Вадим оборачивается, смотрит мне в глаза тягучим, давящим взглядом с капелькой сожаления.
Он ещё ничего не сказал. Но я уже поняла, что он хотел мне сообщить. Ко всей прочей боли добавляется сильная, тянущая боль в самом низу живота.
С момента встречи с Ринатом и близости с ним прошло больше месяца, а менструация так и не началась.
Это может означать лишь одно…
– Я была беременна?
– У тебя случился выкидыш, – подтверждает мои слова Вадим.
Больше он ничего не добавляет. Ни одного слова сожаления. Зато воздух в палате начинает искрить от его недовольства.
Отчим подкатывает стул к кровати и садится, забирая мою руку в свои ладони. Он зажимает запястье бережно, подушечка большого пальца поглаживает кожу там, где бьётся пульс.
– От кого ты была беременна, Варя? От бывшего босса? – спрашивает тихо, но напористо.
– Нет! У меня с Андреем не было ничего.
– Тогда кто?
Пульс ускоряется. Я знаю, что нельзя лгать Вадиму, и знаю, как сильно он ненавидел Рината и был против наших отношений.
– Кто, Варя? Кажется, мы оба знаем, кто это был. Но я хочу слышать это от тебя. Будь со мной честна, и я смогу устроить твою жизнь к лучшему. Смогу защитить…
– Ринат. Он появился и снова пропал. Хочет докопаться до тех, кто его подставил, – выдыхаю едва слышно.
По коже снова пробегают острые пики мурашек, когда я вспоминаю разбомбленную квартиру и надписи на стенах: «Передавай привет Ринату, сучка!»
Это его дружки из прошлого.
– Я знаю, что тебе страшно, девочка моя. Тебя не оставят в покое. Поверь… Только если ты не будешь под защитой. Брось Рината. Пусть сам разбирается с проблемами. Он тянет тебя на дно. Он погубит тебя. Помнишь же, что с тобой обещали сделать в прошлом? Помнишь?
Киваю со слезами, и даже лёгкое движение головы вызывает сильнейшую боль и комната начинает раскачиваться. Я вижу, как она крутится, предметы теряют очертания. Всё размывается в тумане и есть только две точки, остающиеся без движения – глаза Вадима напротив.
– Ты же не хочешь оставаться одна? Ты хочешь видеться с Ваней?
– Ваня?
Снова на больное место.
Мой сын.
– Да, Ваня. Твой сын был рад тебе, заметила? – спрашивает небрежно Вадим.
Отчим наклоняется, поправляя подо мной подушки. Наклоняется близко-близко, я улавливаю пряный аромат парфюма, знойный и тяжёлый, как раз для взрослого мужчины.
Вадиму уже сорок семь, и его возраст хорошо заметен на близком расстоянии.
– Отдохни, Варя.
Вадим целует меня в лоб и в щёку, задерживая губы. Его дыхание становится рваным, и когда он отстраняется, я вижу, что его глаза блестят больше, чем прежде.
– Тебе не нужно думать о плохом. Просто реши, что для тебя будет лучше и безопаснее всего.
– Хорошо…
Вадим движется к двери.
– Ты уже уходишь?
– Скоро вернусь, я лишь хотел поговорить с твоим лечащим врачом.
– Я не стану писать заявление на Олю. Она просто ревнует и считает, что я хочу увести у неё мужа.
– Поверь, я уже решил эту проблему.
– Как?
– Я развёлся. Оля отправилась обратно в ту колхозную дыру, откуда я её вытащил, – Вадим жёстко усмехается губами.
– Развёлся?!
Моему удивлению нет предела.
Слова Оли закручиваются в голове: о том, что Вадим бредит мной, что даже её, Олю, выбрал лишь из-за внешнего сходства со мной…
Я всегда замечала, что мы с ней похожи.
Но не задумывалась о такой причине. Тут же приказываю себе не врать.
Иногда я чувствовала, что Вадим относится ко мне не как к падчерице, но ближе и глубже.
Слишком сильно Вадим был зол на Рината, слишком остро отреагировал на мои взрослые, серьёзные отношения с другим мужчиной…
– Ты всё понимаешь, девочка моя. Неужели за эти годы не поняла, что я испытываю к тебе влечение? Долгое время я считал, что это лишь блажь и временная прихоть, которая пройдёт. Тем более, когда ты выбрала себе мужчину. Но не проходит. Я до сих пор хочу тебя, девочка…
Вадим стоит, опершись ладонями по обе стороны моего тела, говорит почти в самые губы:
– Я развёлся с Олей, потому что не хочу больше видеть этот суррогат тебя рядом с собой. Я понял, что мы можем быть семьёй – Я, Ты и Ваня. Втроём. Ты же хочешь быть его мамой? Хочешь, я знаю.
– Ты давишь на больной мозоль!
– Всего лишь говорю, как есть. С Олей я развёлся. Ваня остаётся при мне. У тебя есть возможность видеться с ним так часто, как только пожелаешь. Но при одном условии… Тебе придётся отправиться с нами.
– Куда? Ты, что, переезжаешь?
– Я же говорил о расширении в столице? Контракт подписан, начинается масштабная стройка, намечается ещё несколько крупных проектов. Мне нужно быть там, в центре событий, на гребне волны… Я принял решение переехать. В скором времени. Разумеется, я переезжаю вместе с Ваней. Ты хочешь быть мамой Вани, и я могу дать тебе это. Могу дать всё. Только нужно принять моё предложение.
– Какое?
– Стань моей женой.
Меня словно бьют по голове. Такой шок!
Смотрю на лицо Вадима. Не шутит ли?
Не шутит. Предельно серьёзен. Глаза горят.
Кажется, я всегда опасалась в нём именно этого – запретных чувств ко мне.
– Подумай. У тебя есть время.
– Сколько?
– Две недели, – отвечает без промедления. – По предварительной оценке врачей, до конца этой недели тебе придётся остаться в больнице, потом тебя выпишут. И ещё через неделю мы с Ваней переезжаем. У тебя будет достаточно времени, чтобы решить – хочешь ли ты семью или нет. Но учти… если откажешься, я не позволю тебе видеться с сыном. Никогда.
Выходит.
Ставит меня перед чудовищным выбором.
Эпилог
– Можешь не упаковывать эти игрушки. Я куплю Ване новые.
Голос Вадима слышится позади меня. Я не ожидала, что он появится посреди дня и испытываю неловкость от того, что он здесь. Ещё так рано!
Отчим наклоняется и тягуче целует меня в волосы, обжигая горячим дыханием, полным желания.
Я приняла его предложение. Откровенно говоря, ради того, чтобы иметь возможность воспитывать сына, быть с ним, я бы согласилась выйти замуж даже за самого чёрта…
Я и не представляла раньше, что можно любить так безусловно, как матери любят своих детей, не требуя ничего взамен и будучи готовой на любые жертвы.
Ради сына мне пришлось переступить через себя и ввязаться в отношения с мужчиной, которого я боюсь до дрожи, и не представляю, как лягу с ним в постель.
Я приняла предложение Вадима, но попросила у него времени привыкнуть к новому статусу в роли его женщины, а не падчерицы…
В семье Вадима из-за этого произошёл сильный скандал. Пожилые родители были в шоке и самое ласковое, что я услышала, было слово «ушлая прошмандовка».
Однако Вадим, хоть и берёг чувства своих родителей, ухаживал за ними, но жизненный путь всегда выбирал сам, потому не стал слушать их советов.
Он заверил меня, что в большой, многомиллионной столице нам будет проще: никто не знает о нашей истории и не посмотрит с осуждением на нашу пару, с большой разницей в возрасте, с прошлыми семейными отношениями.
Обсуждение со стороны посторонних – это меньшее, что волновало меня. Гораздо тяжелее было представить, что я смогу допустить интим с нелюбимым человеком.
Я интересуюсь у Вадима, как прошёл его день, а сама смотрю лишь на паровозики, деревянные пирамидки и разные пищалки-грызунки, перекладывая их с места на место.
– Оставь, – повторяет Вадим. – Мы не будем тащить в новый город старый груз…
В его словах слышится глубокий намёк.
Я не глупа и понимаю, что Вадим хочет сказать по-настоящему. Он намекает, чтобы мы оставили прошлое здесь, в этом городе, и шагнули вперёд, как ни в чём не бывало.
Чтобы отвлечься от непростого разговора, я беру в руки пульт от телевизора и бездумно щёлкаю по каналам, останавливая свой выбор на старом фильме, который любила моя мама «Москва слезам не верит».
Некоторое время я и Вадим просто смотрим на экран, но потом местный телеканал прерывается на рекламу, и в поток роликов о полезных йогуртах и средств от насморка, втискивается краткая сводка информбюро от полиции.
Меня прошибает насквозь сразу же, стоит только взглянуть на экран.
Там я вижу лицо Рината.
Оно какое-то неправильное, застывшее. Я не слышу голос диктора, но вчитываюсь строки: «Всех, кто что-либо знает о личности погибшего, просьба сообщить в дежурный отдел…»
Пульт падает на пол из моих онемевших пальцев.
Вадим подбирает его и мгновенно переключает телевизор на европейский музыкальный канал.
– Это же… Ринат, – говорю едва слышно и поворачиваюсь в сторону Вадима. – Ты знал?
Я требовательно смотрю в его лицо. Отчим внезапно сильно увлекается игрушками и делает вид, что не заметил моего вопроса.
Повторяю.
– Да, я знал! – соглашается со вздохом. – Первый раз наткнулся случайно на сводку неделю назад. Но не хотел говорить тебе.
Неделю назад?
– То есть Ринат мёртв уже целую неделю, а я узнала об этом только сегодня?! Почему ты мне ничего не сказал?
– Кажется, мы договорились! – Вадим швыряет игрушки в корзину. – Прошлое остаётся в прошлом. Мы идём вперёд. Вместе! Ринат – это твоё прошлое. Нужно забыть о нём.
– Он мёртв? Может быть, это не он?
Я вскакиваю на ноги.
– Куда собралась? – с металлом в голосе интересуется Вадим.
– Я должна уточнить. Может быть, это не Ринат.
– Снова хочешь на опознание? Так понравилось разглядывать трупы, что скучаешь по мертвецам и запаху морга? – ядовито уточняет отчим.
Он в два счёта настигает меня и толкает к стене, сжав за плечо рукой.
– Ты никуда не поедешь.
– Но я должна!
– Его уже похоронили. Сегодня. Я узнавал.
– Но сводка по телевизору…
– Просто не успели снять объявление. Вот и всё.
Мне не особо верится в слова Вадима. Как-то всё слишком складно. Тогда он выдыхает и достаёт телефон, находя в списке вызовов номер, указанный в инфо-сводке.
Неужели Вадим действительно всё проверил?
– Я всё узнал. Но можешь уточнить сама, если не веришь, – почти насильно всовывает в руки телефон.
Вадим сверлит меня взглядом насквозь. Ждёт, что я поверю на слово?
Но внутри меня теплится безумная надежда, что Ринат ещё жив.
Я не хочу испытывать к нему ничего, но чувства не вырвать из сердца за один-два месяца. Всегда останутся шрамы.
После непродолжительного разговора с оператором я понимаю, что Вадим не солгал мне.
Неужели это всё?
– Даже у кошки всего девять жизней, Бакаев слишком долго ходил по грани. Если он хотел выжить, ему не стоило возвращаться.
Вадим разрушает тишину словами и занимает место на полу возле груды игрушек, задумчиво разглядывая их. Потом выходит из комнаты и возвращается с несколькими картонными коробками.
– Давай соберём игрушки, Варя. Завтра с утра посетим детский дом и порадуем бедных сирот…
Слушаю слова Вадима. Но едва ли понимаю их смысл.
Мой муж, мой первый и любимый, мой единственный мужчина погиб…
– Варя! – окликает строго. – Помоги мне. Сейчас же. Ты меня слышишь, Варя? Варя!
– Слышу, – шевелю омертвевшими губами. – Я… Сейчас вернусь. Мне нужно проведать Ваню.
– Ваня спит. Не тревожь его.
– Я буду осторожна. Вернусь через минуту.
Мне просто нужно побыть наедине. Хотя бы минутку.
Я медленно выхожу из комнаты и, свернув за угол, сползаю вниз по стене, захлёбываясь в беззвучных рыданиях. Тело выкручивает судорогой и бьёт крупной дрожью. На горле всё туже затягивается петля.
Я хотела, чтобы Ринат ушёл, и он… ушёл из жизни.
Потом я поднимаюсь и на негнущихся ногах поднимаюсь в спальню сына, осторожно целую спящего кроху, начиная любить его ещё сильнее и крепче, до сумасшествия. Теперь Ваня – единственное, что осталось у меня в жизни. Единственный смысл и память о Ринате…
Возвращаюсь.
Вадим упаковывает уже третью коробку. Так быстро…
– Ты хочешь отдать эти игрушки в детский дом?
– Да, я думаю, что в доме для сирот им будут рады.
Отчим делает вид, что не замечает моих опухших и покрасневших глаз. Я сажусь на кресло и наблюдаю, как отчим заполняет четвёртую коробку, забрасывая туда все игрушки подряд.
– Нет, так не пойдёт, Вадим. Надо рассортировать игрушки по коробкам и подписать… Не стоит сваливать их в одну кучу, как мусор.
– Знаешь, а ты права. Что бы я без тебя делал, девочка моя!
Я помогаю ему, Вадим берётся за дело с энтузиазмом и прибавляет звук на телевизоре, чтобы ритмичный бит звучал громче и уничтожил без следа все печали.
– Ещё не думала о нашей свадьбе?
Вопрос Вадима выбивает почву из-под моих ног.
Ему не терпится как можно скорее прибрать меня к рукам. Моё молчание он расценивает. как растерянность, и охотно продолжает:
– К твоим услугам будут лучшие организаторы свадеб.
– Я не хочу свадьбу. Давай просто распишемся?
– Свадьба состоится. Я влиятельный человек и не могу расписаться тихо, без гостей, как бедная церковная мышь. Празднество будет пышным, Варя. От тебя потребуется лишь выбрать из предложенного то, что больше всего придётся по душе. Точка.
Тон Вадима не терпит возражений.
Кажется, что теперь моя жизнь будет состоять только из жёсткого прессинга и ограничительных рамок, без капли тепла и искренности.
Я согласилась на брак с тираном. Кажется, из этой клетки ни за что не выбраться.
Но у судьбы на этот счёт свои планы.
Я и не ждала, что встречусь лицом к лицу с прошлым, с любимым мужчиной, которого считала погибшим.
Однажды всё перевернётся с ног на голову, в очередной раз поставив меня перед сложным выбором: жить в стабильном, но деспотичном браке или рискнуть, чтобы снова поверить в любовь?