Loe raamatut: «Порочный. Скандальный роман»

Глава 1

Аврора

– Не слишком шумно? Вдруг соседи пожалуются?

– Не, в самый раз! – перекрикивая басы музыки, отвечает Амира.

Подруга сладко зажмуривается и отправляется кутить в толпу, высоко держа над головой руки.

Браслеты на ее запястьях громко звенят. Подруга вливается в ритм танца, двигает бедрами, обтянутыми короткими шортиками.

Настолько короткими, что видны полумесяцы ягодиц.

Амира пытается стать самой популярной на курсе, что довольно непросто. Но она из кожи вон лезет. Второй день подряд тусим. Вчера в клубе отрывались, она просила меня научить ее танцевать.

Я после сильной травмы танцую совсем не так уверенно, как раньше, но все еще могу научить этому и других. Откровенно говоря, так и сдружились. Амире еще работать и работать. Плохо то, что она хочет все и сразу, ей сложно объяснить, что девочки, которые суперкрасиво танцуют и гнутся во все стороны, занимаются этим с пяти, а то и с трех лет. Ей хочется мгновенно иметь крутой результат. Поэтому пошло вилять попой она умеет уже сейчас и ведет себя как королева. По сути, королева и есть, да? Ее имя означает княжна, принцесса…

Вечеринка раскачивается громко и быстро.

У меня еще после вчерашнего сильно болит нога, связки тянут неимоверно.

Плюс каблуки. Долбаный дресс-код, выдуманный Амирой. Пришлось скрыть шрам асимметричной рваной штаниной ниже колена, а вторую оставить крайне короткой, чтобы влиться.

Плюс короткий топ, завязанный узлом под грудью.

По мне скользят заинтересованные взгляды, впрочем, многие из них гаснут, когда я начинаю идти.

Сегодня прихрамываю сильнее. Парень, не сводивший с меня пристального взгляда на протяжении всей вечеринки, кривит полные губы, отвернувшись.

Пожалуй, с меня на сегодня хватит. От безалкогольного пива уже подташнивает, сколько можно его пить?

Отставив недопитую баночку в сторону, отправляюсь по дому в поисках санузла. Основной занят. В гостевом дверь приоткрыта и видно, как девушка отсасывает парню. Кажется, градус уже повышен неимоверно сильно.

Иду вверх. Знаю, что в спальне Амиры тоже есть свой санузел. Но спальня хозяйки дома закрыта. Оттуда доносятся громкие стоны и влажные звуки шлепающихся тел.

Черт, скоро весь дом превратится в один сплошной траходром.

Боль в колене усиливается. Желание сходить в туалет вынуждает поспешить. Наобум толкаю дверь еще одной спальни. Убранство строгое, классическое, в воздухе пахнет мужским парфюмом. На спинке стула висят брюки.

Так, это, кажется, спальня хозяина дома.

Надо бы выйти, но в этот момент, когда я уже готова покинуть комнату, замечаю за спиной движение.

– Знал, что ты дала сигнал. Готова потрахаться! – обжигает шею влажное дыхание.

Талию перехватывают мужские руки.

– Весь вечер на меня смотрела, а я от тебя глаз оторвать не мог. Такая сладкая девочка, и с хромотой ты круто придумала, – облизывает шею, стиснув за грудь.

Я выворачиваюсь из кольца рук и замечаю парня, который пялился на меня.

У него на шее татуировка в виде розы.

Его глаза блестят, от него пахнет потом, выпивкой и немного травкой. Впрочем, вблизи он уже не кажется мне таким симпатичным и от него невкусно пахнет, а я на запахи очень чувствительна. Парфюм ему не подходит, раскрывается на коже кисляком.

– А я не притворяюсь! – немного задираю штанину, показывая шрам. – Видишь?

– Че, реально хромоногая? – брови парня ползут на лоб.

– Да. Реально хромоногая.

– Треш, пздц… Что за цирк? – качает головой. – Впрочем… – шагает вперед, явно зациклившись на моем лице и груди.

Я не в том положении, чтобы с ним состязаться в силе. Он обкуренный и явно не в адеквате. Поэтому я улыбаюсь мило и прошу.

– Принеси еще выпить? Мартини с тоником. Буду ждать…

– М?

– Пересохло в горле, – чмокаю его в щеку. – Давай, поспеши. Ты мне тоже очень… Очень понравился.

– Мартини с водкой?

– С тоником для меня. Для себя можешь взять, что угодно.

Парень покидает комнату, я быстро закрываюсь изнутри в хозяйской спальне.

Перевожу дыхание.

На втором этаже дома музыка ощущается на полу, он даже вибрирует от низких частот.

Нахожу туалет, с наслаждением облегчаюсь и вытаскиваю из клатча банку с таблетками и охлаждающую мазь.

Пожалуй, еще слишком рано для таких подвигов, как несколько тренировок и два дня тусы подряд. Слишком рано, говорю себе.

Беру сразу две таблетки обезбола, чтобы побыстрее боль ушла.

Запиваю таблетки водой из-под крана. Потом присаживаюсь на кровать, ожидая, пока подействует лекарство.

Через две минуты дверная ручка начинает дергаться.

Сначала медленно, потом все злее и злее.

Парень с татуировкой розы.

Он нервничает и злится.

Матерится.

– Открывай, сука! Сука, я знаю, что ты там! – психованно пинает дверь.

Испытываю прилив страха. Нет, не выйду. Не высунусь отсюда, пока вечеринка не закончится.

По коже тянет прохладой. Под брань и попытки вырвать с корнем крепкую дверь сворачиваюсь на кровати калачиком и незаметно для себя заползаю под тонкое, но теплое покрывало.

На этот раз обезболивающее действует не сразу, как будто с запозданием.

Засыпаю под басящую музыку, которая будто раскачивает эту кровать.

* * *

Просыпаюсь, будто падаю в обрыв.

Замираю.

Слышны отрывистые шаги.

Тяжелые, мужские.

Кто-то бранится на нерусском. Благодаря дружбе с Амирой различаю отдельные слова и замираю.

Голос взрослый. Очень.

В доме тихо.

За окном светает. Я тихо-тихо разворачиваюсь в кровати.

Осторожно смотрю в сторону источника звука.

Высокий исполин ходит по комнате, вытирая голову полотенцем.

Матерится себе под нос.

По двери стучит. Голос Амиры.

Умоляющие нотки со слезами.

– Я же сказал, спать! Живо! Наказана! – отрезает мужчина.

Он полуголый.

Здоровый. Накачанный. От груди к торсу тянется дорожка темных волос.

На язык наворачиваются ругательства. Пздц, какой огромный мужчина. Просто пздц…

И, судя по тому, как Амира подвывает за дверью: «Папа, папочка, умоляю, простите!», это ее отец.

Я завалилась в комнату отца подруги и уснула в его кровати.

Так. Сейчас главное – это дождаться, пока он уйдет в ванную, и быстро прошмыгнуть к двери.

Отец Амиры разворачивается спиной, сдергивает с бедер влажное полотенце. Не знаю, зачем пялюсь, но у мужика даже зад отменный. Ноги длинные, бедра широкие. Мужчина тянется к комоду, не глядя достает белье. Встает вполоборота к окну.

Я с шипением сползаю под одеяло, потому что разглядела член отца Амиры.

Пздц…

Я пялилась на его член! Должна признать, у него там все под стать мощной фигуре.

Дрожь по коже становится колкой.

Так… Уходи… Уходи в туалет. Помочиться…

Я быстро-быстро уйду.

Но вместо того, чтобы направиться в туалет, мужчина направляется прямиком к кровати и, заметив на ней беспорядок, шипит.

– И здесь трахались, кролики. Передушить всех.

Схватив ручищей покрывало, мужчина с брезгливой миной на лице дергает его в сторону и…

С удивлением уставился на меня.

– П-п-привет. То есть здравствуйте.

Мужчина молчит.

– Ассалам алейкум… – выпаливаю.

Попытка, очевидно, провальная.

Он взрослый, серьезный, хмурый. Лицо жесткое, волевое… с бородой.

На лице после моей фразы прорезается поистине зверское выражение.

– Я тебе сейчас… – хрипит. – Такой ответный уалейкум ассалам устрою.

Глава 2

Аврора

Господи, ну и позор. Позор, Аврора.

Оказаться в постели взрослого мужика и краснеть под его взглядом, некстати снова думая о члене.

Не думать!

Нет, не могу не думать. Я в шоке от такого… ммм… болта.

– Ты кто? Еще одна шлюха? Вон пошла, потаскуха грязная.

– Я… Аврора. Подруга вашей дочери.

Мужчина выпрямляется, складывая руки под мощной грудью.

Пздц, у него мышцы.

Вот это… Да…

Мои сиськи смущенно сжимаются, становясь еще меньше, чем есть, а мне и так похвастаться можно только скромной двойкой.

– Подруга? У моей дочери две подруги – Мадина и Шовда. О тебе я ни разу не слышал.

Ага. Мадина и Шовда.

Да, конечно.

Те самые правильно-скучные мусульманки, с которыми Амира водится для приличия, а для неприличия – то есть большую часть времени – она проводит совсем в другой компании.

Но сдавать подругу – плохо.

– Вставай. Живо!

Я опираюсь на кровать. Вскакиваю торопливо и сразу же заваливаюсь обратно. От испуга не сразу поняла, что нога уснула.

– Пьяная дура, – цедит сквозь зубы. – С ног валишься. Такая молодая, а в канаве кончишь уже через год…

– Кончать в канаве – это не круто. Совсем не круто. У меня просто нога уснула.

Присев, я начинаю растирать свою ногу. Она отзывается не сразу.

Растираю ноги от самой щиколотки. Икры будто деревянные. Колени. Даже бедро. Приходится закатать штанину.

Чувствую на себя тяжелый мужской взгляд.

Шрам явно видит. В целом, плевать. Я же не демонстрировать себя сюда пришла.

– Долго ты передо мной красоваться собралась? – уточняет мужчина.

Нервничает как будто.

– Я не красуюсь. Неужели не видно? Красуются иначе. Для этого у меня слишком затекла нога.

– Да неужели? – хмыкает.

Поднимаю взгляд, столкнувшись с темным, проницательным взглядом.

Амира не показывала мне своего отца. Я не видела его фото.

Когда подруга говорила о нем, всегда обзывала скучным брюзгой и праведным стариком.

Невольно я представила себе мужчину-клювоноса, возрастом за пятьдесят, среднего роста, с козлиной бородкой, в типичной кожаной куртке, кепке и с борсеткой под животом.

А у него… Ни грамма жира.

Стать. Сила. Мощь.

Сплошные мышцы. Вены как тугие канаты.

Лицо совсем не старое. Возраст виден, конечно, но такой, ух… суровый. Как горы.

Пздц, он и сам как гора. Хмурый, с тучами во взгляде. Вот-вот начнут потрескивать молнии.

– Да.

Мои пальцы замирают с внутренней стороны бедра, близко к промежности. Взгляд мужчины туда же прилипает, и у меня неожиданно закипает в самом низу живота.

Торопливо убираю руки, но ощущение его взгляда остается. Торопливо натягиваю штанину пониже.

По ноге расползаются колющие ощущения вместе с теплом, возвращается чувствительность.

– Извините. Я не специально. Здесь был единственный свободный туалет.

Качнув головой и отвесив под нос еще какое-то замысловатое ругательство, мужчина отходит и берет со стула брюки, натягивая их.

Молния вжикает, я осторожно смотрю.

Отец Амиры разворачивается ко мне спиной, вытягивает из шкафа рубашку. Я решаю, что путь свободен, и спешу покинуть его комнату как можно быстрее.

У самой двери догоняет вопрос в спину.

– Реально нога затекла или…

– Затекла. И.

– Что?

– Вы сказали «реально нога затекла или…» – растягиваю губы в улыбке. – Наверное, хотели спросить, не хромоногая ли я. Не или, а и.

Он все еще не понимает, медленно застегивает рубашку. Снизу вверх постепенно.

Не мог застегиваться быстрее?! Кто еще красуется?

– Реально нога затекла и я – хромоногая. Извините… – выскальзываю за дверь.

– Стоять, – настигает в два счета. – Пойдешь со мной.

На мое плечо опускается горячая, тяжелая ладонь, под весом которой ключица ощутимо ноет.

– Куда вы меня ведете? Зачем?!

В спальню Амиры.

Здоровяк бухает по двери кулаком.

– Я ВХОЖУ! – предупреждает и через секунду вламывается, проталкивая меня впереди себя.

Амира заполошно подскакивает на кровати. Знаю, она прячет от отца второй телефон. Не знаю, заметил ли он, но я точно подмечаю, когда что-то ныкают. Должна признать, у Амиры это получается ловко.

– Вот эта… – тычет мне пальцем в спину мужчина. – В моей постели была. Объясниться не хочешь, Амира?

– Папа, простите! Я же говорила… – глаза Амиры бегают из стороны в сторону. – Говорила, что позвала в гости нескольких подруг. Я не ожидала. Не ожидала, что кое-кто из них приведет толпу. Папа, вы же видели… Меня тошнило, когда вы приехали! Мне было ужасно плохо, а их… слишком много. Я так боялась, что вы заругаете. Хотела потихоньку всех прогнать, а они… Они словно сошли с ума… – тараторит со слезами на глазах.

Ладони сложены умоляющим жестом.

Плакать красиво Амира умеет.

На мужчину ее слезы действуют, я чувствую, как меняется его дыхание за моей спиной.

– Хватит реветь. Как я уже сказал, ты наказана. Подумай хорошенько, все ли гости ушли? Или я еще какой-нибудь сюрприз в одной из дальних комнат обнаружу, а?!

– Никого. Она… Она последняя. Аврора… – выдыхает Амира. – Ты меня ужасно подвела. Подставила… Я не ожидала, что ты… Что ты приведешь всю эту толпу! – смотрит на меня с укором.

Вот сучка, какова.

Замутила пьяную вечеринку, половину универа позвала и крайней выставила… меня?

– Папа, Аврора старше, у нее и друзей много, и с клуба танцев… – продолжает канючить.

– Довольно, – обрывает. – Сейчас я выведу эту… – подбирает выражения, закончив. – Девушку. А ты – спать. Завтра ни на какую учебу-шмучебу ты не поедешь! – гремит голос. – И на следующей неделе заберу твои документы. Вернешься в аул…

– Папочка!

– Молчать. Как я посмотрю, ты совсем распустилась и подруг себе находишь… – взгляд мужчины проносится по мне сзади. – Соответствующих.

– Но папа… Папа!

– Я говорю, ты делаешь! А ты… На выход, – кажется, это уже мне.

Последняя реплика мне адресована.

* * *

Молча выходим из комнаты. Я знаю расположение спален и, в целом, дома – не первый раз здесь бываю.

Направляюсь к парадному выходу.

Мужчина хватает меня за локоть.

– Куда намылилась? Через парадное.

– А что?

– Ничего. Не хватало еще, чтобы кто-то из моих соседей увидел, как из моего дома выходит девка, больше похожая на дешевую проститутку с трассы. Оделась, как…

Это вы, папа, еще не видели, какие шорты были на Амире, а что под ними? Вам вообще лучше не знать…

– Большой опыт? С девчонками с трассы? – снова улыбаюсь так, словно улыбка приклеилась.

Тем временем сама думаю, как добираться? Амира в частном секторе живет, коттеджный поселок закрытый. Вызвать сюда такси? Достаю телефон: разряжен. Черт… Мой бэушный айфон подтверждает правило: скупой платит дважды. Батарейка за полдня разряжается! Это я еще без музыки и активных переписок.

– От вас можно вызвать такси? Мой телефон сел, – показываю.

– Нет.

Черт…

Знаю, здесь автобус ходит. До него минут сорок пилить пешком. И рейс часов в семь ходить начинает. То есть сорок минут холода и еще час ожидания.

Прекрасно.

Плюс я точно не уверена, в какую сторону идти. Без навигатора и карты. Снова гребаный черт.

Мужчина открывает передо мной дверь черного выхода. Рядом переполненный мусорный бак. Символично.

– Не подскажете, как до остановки дойти?

Снова хмурый взгляд с головы до ног. Обжигает.

– Так пойдешь? – кивает. – У тебя манда наружу светится, когда ногами шевелишь. Под тряпкой тонкой соски… – гневно раздувает ноздри. – Торчат! Неприятности ищешь? Или только и надеешься, чтобы тебя использовали и выкинули, как мусор?

– Почему сразу такой вариант?!

– Потому что выглядишь. Дешевкой.

– Тогда телефон? Пожалуйста?

Мужчина думает еще о чем-то, потом кивает решительно.

– Я тебя отвезу. Сам.

Глава 3

Аврора

Я едва не проглотила свой язык.

Кивнув мне, чтобы я ждала его, отец Амиры скрывается во дворе.

Ворота гаража медленно ползут вверх, из нутра гаража выкатывается массивный внедорожник, притормозив рядом со мной.

Перегнувшись, мужчина распахивает для меня дверь. Из салона вкусно пахнет кожей и сандалом. Мужчина еще раз смерил меня взглядом с головы до ног и обратно, выпрямился, уставившись на дорогу.

– Залезай.

– Можно, да? Если что, мои вещи драные, потому что это такой стиль. Они чистые. Можете даже понюхать.

Он медленно поворачивает голову в мою сторону.

Глаза с вопросом.

– Понюхать? Может быть, ты сама… что-то нюхала, если до сих пор веселишься без повода?

– Просто вы с таким подозрением на меня посмотрели, будто боитесь, что я вам машину запачкаю.

– Садись. У меня мало времени.

Забираюсь в высокий внедорожник, встав на подножку.

– Пристегнись! – командует мужчина почти сразу же. – Зарядку подай. Нет, не тут. Я сам…

Отец Амиры тянется к бардачку, открывает его плавным нажатием, выуживает зарядное устройство. Захлопывает. Пальцы немного задевают мое колено – то, что выглядит красиво, а не то, что спрятано под штаниной.

Телефон на зарядке. Машина трогается с места.

– Давно ты ошиваешься в компании моей дочери?

Кто еще ошивается? Она сама напросилась… на курсы танцев. Толку мне с ней ошиваться?

Сама напрашивалась, а мне деньги не бывают лишними. Амира чуть-чуть оторва, но думаю, это из-за тотальных запретов.

Как он ей сказал, в аул вернешься? Суровый мужик…

Честно, я даже немного завидую Амире.

Достаток, внимание… Блин, мой батя бы поинтересовался хотя бы раз, как у меня дела, или запретил мне или брату что-нибудь? Ага… Как же… Скорее, он из тех, кто добьет втихаря последнюю сигаретку или стащит заначку.

– На одном факультете учимся, – отвечаю нейтрально.

– Где познакомились?

– Я ставила танец для первокурсников на посвящении.

Тут все спокойно, можно честно ответить и не солгать. Так и познакомились, потом Амира за мной бегать начала, чтобы я взялась ее учить.

– Мы дружим несколько месяцев.

– Забудь. С этого самого дня ты не дружишь с моей дочерью.

Равнодушно пожимаю плечами. Если он не отправит Амиру в аул, эта лиса найдет способ улизнуть из тесной норы.

– Ты меня поняла? – спрашивает сурово.

– Ага.

– Нормально отвечай.

– Это как?

– С должным уважением.

Смотрю на него пристальным взглядом.

– Я вас поняла. Достаточно уважения?

– Без сарказма.

– Не выйдет.

– А ты попробуй.

– Смысл? Я больше не дружу с вашей дочерью, так? Так. Пересекаться не будем, расслабьтесь.

Подкручиваю кресло так, чтобы прилечь в нем и поудобнее устроить ногу. Разнылась, кочерга. Никак не уймется.

Растираю коленную чашечку едва заметным жестом.

– Что с ногой?

– Ничего.

– Явно же что-то не так.

– Может быть.

– Так что?

– Какое это отношение имеет к тому, что я больше не дружу с вашей дочерью? Никакого.

– Ты, как я посмотрю, дерзкая.

– Только потому, что не хочу отвечать на ваш вопрос? Я вообще не обязана отвечать на расспросы незнакомцев.

Отец Амиры притормаживает перед знаком стоп, хотя дорога пустая и никого нет. Но он точно из правильных зануд, потому что притормозил, как положено, только потом двинулся дальше. Успевает послать мне возмущенный взгляд.

Выезжаем из поселка, до развилки сотня метров.

– Адрес скажешь, Аврора? Или тоже… незнакомцам не сообщаешь? – бросает на меня взгляд с усмешкой.

Мне показалось, или он меня поддразнивает?

Ох… не знаю, отчего вдруг меня бросило в жар.

Слишком лукавыми стали глаза с лучиками морщинок, губы коварно изгибаются. Он весь преображается в этот момент и меньше всего похож на отца подруги. Скорее просто горячий мужик.

– Адрес, – напоминает он.

Называть свой адрес немного стремно. Хотя какого черта? Я не из состоятельных. Ехать далеко, да-а-а… Пофиг, пусть жжет бензу.

Доеду бесплатно. С комфортом.

– Не самый благоприятный район, – хмурится, перестроившись.

– Добавьте еще раз, что теперь я точно не дружу с вашей дочерью, – кривлю губы.

– На мой взгляд, ты это уже запомнила. Повторять не стану. Забудешь – напомню…

А вот сейчас – холодно. Холодно. От его тона и недвусмысленной легкой угрозы в его голосе.

По коже побежали мурашки. Обхватываю себя руками.

Мужчина молча включает печку и настраивает ее так, чтобы стало теплее.

Почему-то эта миниатюрная забота трогает. Когда в последний раз вот так, без лишних слово обо мне заботились? По мелочам, тем более…

Снова осторожно прохожусь взглядом по мужчине. От его вида в профиль дух захватывает, и, когда он совершенно точно поворачивается, цепляя меня взглядом, воздуха в легких совсем не остается.

Напоминаю себе, что он – отец подруги, сглатывая вязкую струну, и почему-то принимаю другую позу. Вот так расслабленно полежать в кресле под пристальным мужским взглядом больше не получается.

Но и подняться нет сил. В особенности когда он очерчивает взглядом дорожку ниже груди. В районе пупка сердце ухать начинает и закономерно скатывается еще ниже. Неприлично низко пульсирует.

Обзор заканчивается на моей ноге, взгляд мужчины снова поднимается вверх, заострившись на моем лице.

– Так что с ногой? Травма была? Много времени прошло?

– Меня сбил придурок доставщик на мопеде. Сбил так сильно, что я отлетела в сторону и раскроила ногу о железное ограждение. Теперь восстанавливаюсь.

– Где наблюдаешься?

– В обычной поликлинике, где же еще. Вернее, не наблюдаюсь. Как швы сняли, аривидерчи, малышка.

– Плохо. Юной девушке ни к чему хромота и шрамы. Есть хороший центр реабилитации, там занимаются восстановлением после травм. Отличный центр. Мой дальний брат там с переломом позвоночника и сильными травмами на ноги встал, бегает, как огурчик, – упоминает название центра.

Я киваю.

– В курсе.

Но мне не по карману.

– Вопрос финансов? – уточняет мужчина.

– Послушайте, вы… Даже не представляю, как вас величать… Папа Амиры…

– Рахман, – представляется и, будто спохватившись, добавляет. – Исаевич.

– Рахман Исаевич, эти беседы из пустой вежливости ни к чему.

– Отчего же из пустой?

Немного поерзав, мужчина принимает более вальяжное положение за рулем, расставив ноги-колонны шире.

– Что-то мне подсказывает, с Амирой я тебе еще не раз увидеть могу. Хотя бы из-за выгоды. Так что давай на берегу о выгоде договоримся? – предлагает. – Я тебя пристрою в этот центр и оплачу курс реабилитации. Результат будет зависеть полностью от тебя. В обмен ты не приближаешься к моей дочери.

– Дорогое удовольствие, – шепчу, облизнув губы.

Я ведь в курсе, узнавала расценки…

– Не дороже моей дочери, – отрезает мужчина. – Так что? По рукам?

Не приближаться к его дочери. А если она сама ко мне прибежит? Об этом уговора не было…

– По рукам, – легко соглашаюсь.

На словах.

Машина притормаживает.

– Что? – вскидываюсь.

– По рукам, – тянет мою кисть к себе, жмет.

У него безумно горячие ладони, крепкие, твердые на ощупь, как каменные плиты. Ток удовольствия запущен под кожу, чувство, как от прослушивания асмр-видео. Приятные мурашки по телу.

– Да, по рукам, – соглашаюсь.

Тело гудит.

Поскорее бы прервать этот затянувшийся контакт! Но я не в силах оторвать свой взгляд от его глаз. Манящие, глубокие, полные эмоций…

Рахман Исаевич крепче сжимает мою ладонь и тянет меня на себя, отщелкивает ремень незаметно для меня. Тянусь навстречу, замирая в нескольких сантиметрах от лица.

– Нарушишь договоренность… – его взгляд падает на мои губы.

Безумно жаркое дыхание касается лица, щек, подбородка.

– Придется тебя наказать. И ты пожалеешь…