Немой мир. Падшие и обреченные

«Испытание человека состоит в том, сможет ли

он найти в преисподней ангела»

Фэн Цзицай. Полёт души

© Айрис Энджил, 2021

ISBN 978-5-0053-7300-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Небо заволокло серым пеплом, а над городом стоит густой, утренний туман. Солнце ещё только начинало подниматься у горизонта, но я уже знаю, что день ожидает мрачный. Несколько месяцев назад я была самой обычной девушкой, ученицей выпускного класса, а сегодня я борюсь за выживание на безлюдных, разрушенных улицах. Каждый раз, когда я выхожу из своего убежища – подвала одного из домов, то боюсь, что уже могу не вернуться. Но я должна находить пищу, и даже не ради своей жизни. Хотите знать, почему же так вышло?

Все началось год назад. Я сидела в уютной комнате, стараясь успеть сделать домашнее задание до прихода своих гостей. У меня был день рождения и, по обычаю, вся моя немалочисленная семья собиралась в этот день за одним огромным, праздничным столом. Вечером, после поздравлений и тостов, папа решил включить телевизор, чтобы найти музыкальный канал. Однако, когда он нажал кнопку включения, на экранах вещали все одно и то же, ведущие почти в унисон заявляли, что в мире происходит что-то неясное, пугающее и неизбежное. На следующий день в интернете появились слоганы: «Апокалипсис: выживем вместе». Я помню, как смеялась со своим братом над подобными баннерами, а затем вместе придумывали, что же может случиться на этой планете. Мы были беспечны и глупы.

Кто же мог предположить, что страшные байки про конец света вдруг станут реальностью? Но новости следующих дней гласили: «Крупные города пали: Нью-Йорк – затоплен, Рим – уничтожен землетрясением, Вашингтон – сожжён». От этого люди не могли уже прятаться и делать вид, что всё нормально. Пока ещё работали радиостанции и телевиденье, мы получали информацию со всех уголков планеты. Я так радовалась, что это происходит не у нас – в России, а где-то далеко за океаном. Но всё же и эту сторону земного шара достал конец света.

После того, как на мой край обрушились проливные дожди, уничтожая зелёные растения, а затем земля разошлась прямо у нас под ногами, я поняла, что нужно убираться оттуда как можно скорее. В итоге сейчас я сижу здесь, в доме номер десять по улице Воленстрит в Лос-Анджелесе одинокая и потерянная. Хотя нет. У меня осталась лишь одна жизнь, за которую я буду бороться, во что бы это не стало. Когда апокалипсис начался в нашем городе, и дома складывались, как карточные домики, я потеряла всю свою семью за исключением маленькой сестрёнки шести лет. Конечно же, я не могла бросить её и спасать свою шкуру, поэтому взяла с собой, и теперь она была всегда рядом. Если бы не она, то я давно бы уже сдалась, но каждый день я всё больше и больше ощущаю, что ответственна за неё и именно от меня зависит её хрупкая жизнь.

Ночь выдалась не из лёгких. Теперь, когда улицы пусты, город кажется заброшенным, и, не зная его до апокалипсиса, я ни за что бы не поверила в то, что он являлся крупнейшим центром звёзд, киностудий и светской элиты. Сейчас им скорее управляют безумцы, которые то и дело бегают под окнами с плакатами, призывающими молиться и совершать обряды с жертвоприношениями, чтобы задобрить «гнев Божий». Глупости. У меня никогда бы не поднялась рука зарезать кого-то во имя подобной «великой цели». Поэтому я не выспалась, слушая всю ночь крики сумасшедших.

Конец света в корне изменил людей. Те, кто остались в живых, вынуждены были буквально драться за еду. Они нападали в тёмных переулках, а некоторые из нас вели себя как одичавшие животные. Вот и теперь я стою у выхода на улицу, застёгивая свою куртку, а в сапогах прячу пару кухонных ножей. Руки у меня должны быть свободными на случай, если придётся быстро хватать добычу и бежать со всех ног.

– Ты же вернёшься? – раздаётся тихий голосок у меня за спиной. Я оборачиваюсь.

– Конечно, милая, – улыбаюсь я, поглаживая сестру по щеке. – Я не оставлю тебя одну.

Каждый день я говорю эти слова перед уходом. Выйдя на улицу, с головой окунаюсь в мир, который теперь являлся едва ли не воплощением самого страшного из всех кошмаров. Один и тот же маршрут изо дня в день: от подвала до супермаркета, в котором ещё оставалась хоть какая-то еда, и обратно. Двигаюсь вниз по тротуару, местами взорванном, поэтому приходится обходить одну за другой глыбы гравия. Дойдя до места «икс», я, пригнувшись, пересекаю тёмную улицу, а затем осторожно, пытаясь не скрипеть дверью, толкаю её. Обойдя небольшой магазинчик, заглянув на каждую полупустую полку, я нахожу пакет кукурузных хлопьев, не полную коробку с чаем, несколько кусочков рафинированного сахара для сестры и упаковку быстрой лапши. В мире до катастрофы эти продукты не представляли никакой ценности. Сейчас же они были на вес золота.

Крепко прижимая к себе «сокровища», осторожно отправляюсь назад. Когда идёшь с пустыми руками – не вызываешь интереса и вполне можешь пройтись без приключений, но когда же ты идёшь хоть с какой-то вещью, а точнее, едой, то ты становишься «лакомым кусочком» для всех людей в округе. Я иду быстро, как только могу, двигаясь вдоль стен домов. Низкие, широкие каблуки предательски стучат об асфальт, создавая целую симфонию звуков. Мысленно ставлю «галочку» сменить их, как только представится возможность. Из-за того, что город кажется вымершим, этот звук через чур громкий, и отдаётся эхом на всю улицу.

Я почти дохожу до своего подвала, как вдруг путь мне заграждают несколько огромных фигур. Я бросаюсь за машину, надеясь, что меня никто не заметил. Паника накрывает с головой, а дыхание превращается в прерывистое, неровное шипение. Со стороны я, должно быть, выгляжу как маленький испуганный зверёк, отчаянно ищущий убежища. Осторожно выглядывая из-за машины, я понимаю, что этим типам явно не до меня, поэтому, отдышавшись, решаюсь посмотреть на предстоящую разборку.

Два мужчины невероятных размеров стоят друг напротив друга в ореоле единственного светящего фонаря. Они кажутся чёрными тенями на фоне яркого, жёлтого света. Судя по их позам, они никогда не были друзьями, а сейчас и вовсе готовы перегрызть друг другу глотки. Моё зрение не позволяет рассмотреть детали, поэтому я довольствуюсь лишь поверхностным описанием. Один кажется мне мощнее второго, он статен, широкоплеч, и, похоже, с идеальной фигурой греческого Аполлона. Он стоит твёрдо, закутанный в длинный, широкий плащ, который ему явно не по размеру. Второй же мужчина меньше ростом, он кажется щуплым и на порядок меньше Аполлона. Для меня его движения выглядят странно, неестественно, лишёнными любой грации и изящества. Даже здесь, за машиной, я могу ощутить, как между ними накаляется воздух. Он будто трещит от напряжения, и ни капли не удивлюсь, если вот-вот от этих двоих полетят огненные искры.

– Я спрашиваю тебя в последний раз, – грозно басит Аполлон – Где ты спрятал её?

Я вздрагиваю. Всё тело покрывается мурашками от силы его голоса.

– Я ничего не брал у тебя, – шипит в ответ второй, с каждым словом слегка подёргиваясь.

Мгновение Аполлон смотрит прямо перед собой, а затем вдруг хватает своего противника за куртку и поднимает его вверх, тряся, как тряпичную куклу.

– Не брал, говоришь? – повышая тон, кричит он так, что мне показалась, окна домов на всей улице не выдержат и разобьются от тяжёлого тембра его голоса.

– Не… брал! – взвизгивает второй, тщетно пытаясь освободиться от железной хватки. – Не брал! Слышишь?

Аполлон безжалостно бросает противника на землю, возвышаясь над ним, как воин над побеждённым врагом. Бедняга пятится, ползя на спине по асфальту, когда он начинает надвигаться на него.

– Клянусь тебе, – задыхаясь, произносит он, издавая странные, булькающие звуки.

Я вижу, что этот ответ явно не удовлетворяет Аполлона, он нагибается ко второму так, чтобы их лица оказались на одном уровне.

– Я не верю тебе, – шипит он абсолютно беспощадным голосом, который не терпит неповиновения.

Внезапно эта несуразная, на вид не представляющая огромной опасности фигура прижатого к земле человека, резко делает выпад вперёд и вонзает небольшой нож прямо в живот Аполлона. От неожиданности, я чуть не вываливаюсь из своего укрытия и лишь чудом успеваю ухватиться за кузов машины. Аполлон вскрикивает от боли, а я думаю, что он должен сейчас камнем рухнуть вниз, ведь подобные раны в живот для людей убийственны. Но мужчина лишь отшатывается от второго и морщится. Невероятно!

– Ты что? Совсем страх потерял?! – рычит он, словно раненный лев на охоте.

Но хилый лишь вскакивает на ноги и снова наносит удар ножом в живот обидчику. Аполлон вновь вскрикивает, а из раны, на этот раз, вырывается пена и страшное шипение, но он, словно не замечая этого, впечатывает свой огромный, сильный кулак прямо в лицо нападающему. Второй, отлетает и ударяется об бетонную стену так, как будто ничего не весит. Он с дикими криками сползает со стены, бьётся в предсмертной агонии, а затем резко замолкает, и на улице наступает мёртвая тишина.

Я в полном оцепенении смотрю на недвижимое тело, которое было живым ещё минуту назад. Мой взгляд цепляется за раненного Аполлона. Он дотрагивается до своего живота, а затем падает на колени, но на этом движения прекращаются, и он замирает в позе, словно статуя. Я сижу тихо, учащённо дыша, и не могу уйти. Он ранен. Ему нужна помощь.

Я, как всегда, не обдумав ничего как следует, медленно выхожу из своего укрытия и так же тихо направляюсь к Аполлону. Он не реагирует на меня, и лишь подойдя достаточно близко, я замечаю, что его глаза закрыты. Очевидно, что ему больно. Я медлю, прежде чем шагнуть в ореол яркого света, останавливаясь на границе тени, как будто именно она является последним «защитным рубежом», но потом всё же шагаю через эту условную черту и внезапно чувствую себя уязвимой, привлекающей ненужное внимание. Однако я хочу помочь бедняге, поэтому продвигаюсь всё ближе к недвижимому телу.

– Эй,.. – тихо зову я. – Ты меня слышишь?

Ничего. Никакой реакции. Снова предпринимаю попытку.

– Я хочу помочь тебе. Ты ранен и нуждаешься в лечении.

И опять ничего. Должно быть, он выключился, но как же тогда у него хватает сил стоять на коленях и не падать навзничь на асфальт? Я подхожу совсем близко и присаживаюсь рядом, изучая его. Первое, что приходит на ум – он невероятно хорош собой. Волевое лицо; ярко выраженные скулы, будто оттенённые тёмной пудрой; прямой, пропорциональный нос; слегка пухлые, нежно-розовые губы; из-под капюшона, накинутого на голову, торчат иссиня-чёрные волосы, и всё это на фоне безупречной кожи цвета ровного, здорового загара. Святые небеса, можно даже сказать, что он идеален! Подозрительно идеален. Я протягиваю руку и лишь слегка касаюсь порезов, думая, чем же перевязать его. На улице по-утреннему холодно, поэтому я не испытываю желания снимать свою куртку, чтобы использовать её как затычку. Но всё же она ему сейчас куда нужнее, а я потом постараюсь найти себе новую. Неохотно стягиваю с себя единственный барьер, защищавший тело от свежего, ледяного воздуха, и быстро оборачиваю им талию Аполлона. Затянув импровизированную повязку как следует, я решаюсь на попытку поднять его и как-нибудь, если повезёт, дотащить до подвала. Из всех сил пытаюсь хоть на чуток подвинуть его, но тело неподвижно и тяжело, словно огромная каменная статуя.

– Ну же… – шепчу я, кое-как сдвигая и таща мужчину за собой. Мне приходится буквально везти его по земле, потому что я всё же девушка, а не чемпион – тяжеловес, и мне его так просто не поднять. Плюсом ко всему, я тащу его лишь одной рукой, потому что другой должна удерживать свою добычу в виде чая, хлопьев и лапши.

Аполлон издаёт шипящий звук, а затем, не открывая глаз, обращается ко мне.

– Ты делаешь мне больно, – спокойно говорит он, вздыхая несколько раз.

Поразительное отличие мелькает в его тоне. Со своим врагом он разговаривал, как предводитель с подчинённым. Со мной же сейчас говорил усталый, вымотанный парень, который пережил ужасные события в это утро.

– Терпи, – кряхтя, отвечаю я. Какой же он тяжёлый!

Больше Аполлон не проронил ни слова. Даже тогда, когда я с трудом затаскивала его на кровать в нашем подвале.

– Кто это? – удивлённо хлопает ресницами моя сестрёнка, увидев огромного «дядю» – именно так она называет всех мужчин возраста Аполлона.

– Не знаю, – честно признаю я, наконец-то выпрямляясь и чувствуя каждую мышцу своей спины. – Но он ранен, и ему нужна помощь.

Я протягиваю маленькой продукты, и она, держа их словно хрустальную вещь, несёт их с гордым видом на нашу импровизированную кухню. Я вздыхаю. Что мне теперь с ним делать? Наверное, нужно стянуть с него аккуратно это странный плащ, а потом промыть раны хотя бы проточной водой. Почему странный? Видимо, у него есть утепление со стороны спины или что-то в том роде, ведь именно там он будто увеличивается в объёмах. Именно так я и решаю поступить. Садясь рядом с ним на кровать, я расстёгиваю чёрные, блестящие пуговицы и убираю пояс. Нужно было снять сначала рукава, а затем вытянуть плащ из-под его спины. Высвободив руки, я начинаю тянуть плащ на себя и вдруг замираю как вкопанная.

Со времён начала апокалипсиса я видело всё. Ну, по крайней мере именно так мне казалось ровно до сегодняшнего дня. На спине у мужчины были огромные, лоснящиеся, невероятно мягкие… чёрные крылья. Я теряю дар речи. Прежде мне не удавалось видеть нечто подобное. Я аккуратно провожу потрясёнными пальцами по нежному перу и вновь замираю. Крылья действительно вросли в спину Аполлона и не являются бутафорией. Моя голова тут же даёт сбой и начинает кружиться. Не может быть! У людей просто нет крыльев! Они не умеют летать!

В комнату входит сестрёнка, неся в руках тарелку с хлопьями.

– Назад! – сама не узнавая своего голоса, шиплю я.– Иди обратно на кухню.

Сестра удивлённо и испуганно смотрит на меня, но всё же повинуется и выходит. Я ещё с минуту ошеломлённо сижу, изучая нереальную картину, но затем решаю последовать её примеру, и потрясённо шагаю к двери. Не может это быть правдой! Не может и точка! Я тихо закрываю дверь, не осмеливаясь даже взглянуть на тело, занимающее почти всю площадь кровати.

Глава 2

После того, как я уложила сестрёнку спать, мои мысли полностью занял странный парень, лежавший в соседней комнате. Что если он опасен? Вдруг он убьёт меня и мою малышку также хладнокровно, как и того мужчину на улице? Эти вопросы уже несколько часов не дают мне покоя. Я сижу на слабоосвещённой кухне, между нашей с сестрой спальней и комнатой, где находится Аполлон, на случай, если всё же его одолеют дурные мысли. С одной стороны, он шокировал меня наличием этих огромных крыльев. Да покажите мне того, кого это может не шокировать! Да, в наше время люди привыкли к разного рода странностям, но это уже через чур. С другой, он так похож на человека, на самого обычного, любого из нас, исключая, естественно, внешность и физические данные. И он сейчас ранен, для меня это решает многое.

Я задумчиво вглядываюсь в свой стакан с холодным, едва заварившимся чаем, когда внезапно слышу глухой, неразборчивый стон. Моё тело напрягается как по команде, а мозг уже судорожно пытается понять, откуда этот звук, но через пару секунд я понимаю, что он доносится из комнаты, где лежит этот странный, пугающий незнакомец. Вначале я решаю не рисковать, и остаться сидеть на кухне, но стон усиливается и становится уже душераздирающим. В итоге, я встаю, беру стакан и наливаю воды. Пусть он будет хоть трижды уличный убийца, но в этом жестоком новом мире ему раненным не выжить.

Тихонько отпирая дверь, я прошмыгиваю в тёмную комнату. Мужчина всё ещё лежит на кровати, но похоже уже в сознании. Я осторожно подхожу к маленькому, квадратному прикроватному столику (возможно даже из шведского магазина Икея), который нашла буквально несколько дней назад, и зажигаю на нём свечку, чтобы хоть как-то осветить комнату.

– Ты живой? – шёпотом спрашиваю я.

Вместо ответа парень слегка шевелится и снова стонет. Его лицо искажается в гримасе негодования и отражает боль, но он не открывает глаз.

– Я принесла тебе воды. Ты хочешь пить?

– Нет, – басит он голосом, лишённый всяких сил.

Я поняла, что мужчина или явно не является болтуном, либо ему безумно-ужасно-кошмарно плохо. Но, судя по тому, как он стоически удерживался на коленях ещё утром на улице, скорее всего это просто замкнутый, тёмный тип.

– Я перевяжу твои раны. Но сначала промою их, – извещаю его я, огибая кровать и садясь рядом с его телом.

Аполлон снова подаёт признаки жизни, на этот раз более уверенно.

– Не надо, – шепчет он. – Само заживёт.

Я в недоумении гляжу на полумёртвого парня. Что он такое говорит? Как глубокие ранения заживут «сами»?

– И как ты себе это представляешь? Раны от ножа в живот сами, вообще-то, не затягиваются, ты не в фантастическом фильме.

Но ответом мне служит лишь его иногда прерывистое дыхание.

«Бедный» – думаю я, окидывая незнакомца жалостливым взглядом.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, смотря на его лицо.

На минуту в комнате воцаряется тишина, а затем мужчина всё же решает дать мне ответ.

– Ты не выговоришь моего имени.

Теперь я уже смотрю на него, как на истинного сумасшедшего, вроде тех, что бродят каждую ночь под окнами.

– У тебя такое длинное и сложное имя, что я не смогу произнести его? – с вызовом и, одновременно недоверием, говорю я.

Аполлон морщится и снова вздыхает, будто на его грудь прямо сейчас свалился тяжёлый груз весом в несколько тонн.

– Ты не обладаешь тем языком, которым нужно владеть, чтобы сказать моё имя.

Мой взгляд вновь падает на чёрные, блестящие крылья. Я вспоминаю, что этот парень – абсолютная загадка для меня и явно не человек, поэтому следовало бы проявить осторожность в общении с ним.

– Тогда переведи своё имя на мой язык, – чуть более уверенно заявляю я нарочным приказным тоном. Да уж, весьма «осторожно».

Аполлон издаёт смешок, после которого вновь морщится.

– Зачем? – интересуется он, и нотки надменности в его голосе окутывают помещение. Удивительно, даже на грани жизни и смерти этот возомнивший себя королём ситуации сумасшедший, умудряется язвить и тем самым выводить меня из равновесия.

– Затем, что я прошу тебя сообщить своё имя. Ты находишься в моём доме, а обычно хозяева знают своих гостей, особенно тех, которые не вызывают доверия от слова «совсем».

Мужчина снова усмехается, а затем затихает. Его тело спокойно и расслаблено лежит на двуспальной кровати.

– Умно. Молодец, – произносит он с поддельной похвалой в голосе, и парень вновь замолкает, слегка меняя позу.

– Анаэль, – поразмыслив, добавляет он серьёзным тоном.

«Анаэль» – повторяю я про себя. И что же в этом сложного то?

– Хорошо, – заключаю я. – Теперь я задам тебе другой вопрос. Кто ты такой? И почему ты не открываешь глаза? Не можешь?

– Это уже целых три вопроса.

– Отвечай, – проговариваю я, чертыхаясь про себя, что вообще притащила такую проблему, как он, в своё убежище.

Губы наглеца слегка дрогнут, искажаются в вымученной улыбке, а затем вновь выражение его лица становится равнодушным и бесстрастным.

– Мои глаза несколько… необычны, чтобы их открывать при тебе.

– Да всё-то у тебя необычное! – не удержавшись, всплескиваю руками я. – И имя, и глаза!

Отворачиваюсь и прислушиваюсь, чтобы убедиться, что своими возгласами не разбудила сестру, а потом возвращаю взгляд на место, и вижу то, что никогда, не при каких обстоятельствах уже не смогу забыть. Всё холодеет внутри меня, словно я угодила в ледяную реку суровой зимой. Анаэль смотрит внимательным, изучающим взглядом,.. а меня приковывают к месту большие, янтарные глаза.

Нет, это не просто карий цвет, каким наделена я и ещё половина жителей Земли, это ярко-огненные, рыже-жёлтые, пугающие и одновременно прекрасные глаза. Чтобы оторвать от них взгляд, любой особи женского пола могла бы потребоваться целая вечность. Казалось, будто вся вселенная заключена именно в них, и миллиарды звёзд живут в этом светящемся огне.

– Я же говорил, – устало, подчёркивает свою правоту Анаэль.

– Впечатляет, – отводя взгляд, собираю всю волю в кулак, а затем вновь смотрю на него. Пора прояснить ситуацию и ещё кое с чем. – Теперь говори, кто ты? Я видела твои чёрные… эм – я запинаюсь на следующем слове, словно не веря сама себе же, – крылья.

Анаэль гипнотизирующе глядит на меня и слегка прищуривается. В тёмном отблеске свечи, тени на его лице пляшут подобно старым шаманам индийских племён. Чёрные пряди волос обрамляют идеально точёное лицо. Это завораживает, пленяет, будто накидывает на шею невидимую цепь, от которой не избавиться, даже если очень сильно захотеть.

– Ты в детстве книжек не читала? – колко спрашивает он, будто ответ на мой вопрос настолько очевиден, что только глупец не заметит его.

– Читала, в том-то и дело.

– Так под какое же описание я подхожу? – произносит отстранённый голос, одновременно проникая в самые потаённые уголки души.

Я задумываюсь. На самом деле ответ уже крутился в моей голове несколько часов, но он был настолько нереальным, насколько это вообще возможно, и я твёрдо решила, что не позволяю ему слететь с губ. Но с каждой секундой мой мозг всё больше и больше убеждается, что ход мыслей явно верный. У людей не может быть крыльев и таких глаз. У них также не может быть такой потрясающей внешности, только если в прошлом он не был богатым постоянным клиентом талантливого пластического хирурга.

– Невозможно, – шепчу я скорее себе, чем ему, и сразу же замолкаю.

Повисла неловкая пауза, и только лёгкий треск огня нарушает эту немую тишину.

– Я – твой ночной кошмар, – наконец-то говорит Анаэль, словно стараясь ещё сильнее испугать меня.

Я шумно сглатываю.

– Мило, – мысленно закрываюсь от страшных картинок, крутившихся в голове.– Но ты не походишь на дракона с зубастой пастью, уж извини. И не надо угрожать мне. Не забывай, ты находишься в моей спальне… и твоя жизнь сейчас в моих руках.

– Не будь такой самоуверенной. Кто сказал, что у меня нет зубастой пасти?

И снова тишина между нами давит тяжёлым грузом на плечи.

– Что? – медленно и шокировано произношу я, бросая слегка испуганный взгляд на раненного парня.

– Ну, я к тому, что у меня есть зубы, – поясняет он, улавливая волны моего страха, а затем улыбается во все тридцать два. – Я не столетняя старушка, если ты не заметила.

– Лучше бы ты был старушкой… – тихо бормочу я. – Было бы меньше проблем.

Анаэль разражается смехом. Удивительная, мягкая мелодия скользит и наполняет всю комнату, и мне кажется, что даже коже становится теплее. Его смех, будто огонь, умеющий согревать изнутри. Он одурманивает, затмевает сознание, подчиняет разум. Мне приходится собрать в кулак всё своё самообладание, чтобы преодолеть это. Нервно касаюсь руки, сбрасывая невидимую тёплую вуаль.

– Кто ты?

Мелодия смолкает, и комната вновь становится холодной и не уютной.

– Я тот, кем ты пожелаешь меня видеть.

– Хорошо, – язвительно соглашаюсь я, радуясь обретению голоса. – Тогда ты- еда, и я съем тебя на завтрак.

– Не много ли мяса? Ну, в смысле, я – довольно таки большая порция.

Моё лицо перекашивается от удивления. Пернатый находится на грани существования, но, похоже, считает своим святым долгом по подкалывать меня напоследок. Парень вообще может быть серьёзным, или он раньше в цирке работал? Спустя минуту испытания моим гневным взглядом, Анаэль всё же делает одолжение, отвечая мне.

– Люди обычно не верят в существование таких, как я. Они могут видеть нас на каждом углу, каждый день, но ни за что не признаются себе, что это было правдой.

Я неизменно выжидающе смотрю на лежащего собеседника, и он вновь набирает в грудь воздуха для следующего монолога.

– Для тебя – я демон, – улыбаясь, отвечает он. – Хотя точнее, падший сын архангела, если тебе это о чём-то говорит. Вы прозвали нас именно демонами, хотя это не совсем точно, ведь настоящие демоны живут в Преисподние, а падших не всех изгоняют туда.

Мои брови взлетают вверх.

«О, да. Мне это говорит о многом. Но всё это бред» – первое, что приходит на ум. Затем мой взгляд вновь падает на лоснящиеся, благородно чёрные перья. Маленькие кусочки пазлов начинают складываются в голове: идеальная внешность, сильное тело атлета, колкий, едкий, невыносимый характер (это уже стало понятно из нашего недолгого разговора, да-да), и, конечно же, неземные, огромные, тёмные крылья. Конечно! Всё это, возможно, составляющие единственного слова: «падший».

– Я же говорил, что люди в этом плане ужасные скептики, – серьёзно произносит Анаэль.

– Нет, – смотря в одну точку, проговариваю я. – Почему-то я верю тебе.

И это было чистой воды правдой. Считайте, что я обезумела, но иначе быть просто не может. Я не фанатик религии, но кое-какие тексты о ангелах и демонах читала, и Анаэль прекрасно подходил под все описания.

– Чтобы развеять все остаточные сомнения, – тихо откашлялся парень, – задай себе вопрос: много ли людей ты видела с вросшими в спину, чёрными крыльями?

Я вновь встречаю взгляд янтарных глаз, который будто говорит «вот-вот». А ведь действительно, я никогда не видела подобных людей. Видимо, на моём лице отражается понимание, и даже безропотная вера, потому что Анаэль торжествующе смотрит на меня.

– Я рад, что хоть кто-то на этой пропащей земле не потерял веру в мифы и легенды.

Всё, что я могу ответить на его слова – это кивок. Мой разум отказывается функционировать дальше, он слишком шокирован происходящим. Я встаю и «на автомате» подхожу к прикроватному столику, а затем залпом выпиваю стакан воды, который принесла сюда ранее.

– Это была моя вода, – усмехающимся голосом замечает демон, и в его глазах отражаются весёлые огоньки.

– Ты отказался от неё, помнишь? – проходя к двери, отстранённо отвечаю я. Мне нужно побыть одной и свыкнуться с новой информацией. – Но так уж и быть, я принесу тебе новую.

– Эй, можно я тоже задам тебе один вопрос? – повышая тон, чтобы я его слышала, спрашивает Анаэль.

Я разворачиваюсь к нему и удовлетворительно киваю (похоже, что следующий несколько дней я буду прибывать в таком шоке, что смогу только так отвечать всем).

– Как тебя зовут? – спокойно спрашивает падший, слегка приподнимаясь на локтях и тут же морщась от боли.

Мгновение я думаю, отвечать ему или нет, но затем прихожу к выводу, что гости тоже должны знать имена тех, к кому пришли, не так ли? И особенно это касается тех гостей, которые сейчас валяются на кровати с полу разрезанными животами.

– Дея, – отвечаю я, выходя на кухню.

Когда я закрываю дверь, мне кажется, что он шепчет что-то типа «божественная», но до конца, естественно, я в этом не уверенна, ведь ничего подобного во мне нет и никогда не было, в отличии от него самого.

Когда я вновь принесла раненному падшему ангелу стакан воды, он уже спал. Поэтому мне ничего было делать, кроме как самой спокойно окунуться в сон.

Я захожу в комнату, где уже тихо посапывает маленькая сестрёнка. Моё новое спальное место состоит из хрупкой, очень старой одноместной кровати и накинутого на пружины небольшого одеяла. И только представьте, даже эти вещи в нашем пост апокалипсическом мире являются роскошью. Живот недовольно урчит, из всех сил показывая, что он голоден. Но я ничего не могу ему дать, потому что хлопья были отданы сестре, а лапша понадобится мне на завтра, чтобы восполнить силы перед следующей вылазкой за провиантом. И, возможно, мне придётся ещё разломать её на две части, чтобы накормить умирающего пернатого демона на моей шикарной двухместной кровати, уже и так пожертвованной ему.

Анаэль. Необычное имя. Хотя стоит ли удивляться этому? Он ведь падший сын архангела. Я могла бы больше удивиться, если бы его звали Петя или Вася. И, на сколько я помню, архангелов несколько, чей же он сын? Мысли о грозном ангеле преследуют меня до тех пор, пока я устало и абсолютно вымотано не проваливаюсь в царство Морфея.

Мне вновь снится сцена на улице. Бедный, загнанный в угол парень трясётся под натиском Анаэля. Теперь я стою очень близко к двум этим фигурам, поэтому вижу, как капельки пота выступают на лбу парня, прижатого к земле. Анаэль грозно сверлит беднягу глазами, будто пытаясь реально испепелить его. Но даже не эта жестокая сцена имеет значение. Языки пламени извиваются в непоколебимых, холодных, янтарных глазах. Они действительно плещутся там, перекрывая нижнюю часть радужки и даже немного задевая чёрный зрачок. Неужели у этого Аполлона реально горит огонь, когда он выходит из себя? Или это уже моя придумка?

Вдруг сцена резко меняется, и я вижу Анаэля уже перед собой. Он нависает, как Ангел Смерти. Понимая, что теперь я поменялась местами с тем беднягой, я искренни кричу от ужаса. Именно мои глаза сейчас видят злого, разъярённого демона. Страх парализует меня, как маленькую девочку, видящую тёмную фигуру, выползающую из-под кровати в её комнате, несмотря на все доводы родителей, что такого не может быть. Анаэль опасен. Более того, он смертелен сейчас. Я снова и снова кричу, в панике пытаясь отползти от его ног, но он делает шаги прямо на меня. Внезапно его руки поднимаются вверх с зажатым клинком в ладонях, а затем стремительно опускаются, прокалывая мою грудь насквозь. Я уже не кричу, а воплю, что есть сил, но затем яркая вспышка света прерывает кошмар и перед глазами возникает личико сестры, обеспокоенно глядевшее на меня.

– Дея! – шепчет она.– Ты чего?

Я нервно оглядываюсь вокруг. Моя комната не выглядит уютным особняком, но всё-таки и не является сущим ужасом – тёмной улицей с высоким фонарём.

– Плохой сон, – поясняю я, принимая сидячее положение. – Извини, что разбудила.

Губки малышки растягиваются в широкой улыбке, а глаза сияют, как две небольшие звезды. Я всегда удивлялась, как ей, такой крохотной и слабенькой девочке, хватает мужества сохранять теплоту и любовь в своём сердце ко всем живым существам на Земле, даже если они её будят очень ранним утром. Я-то уже давно потеряла эту способность и не вижу в людях ни капли хорошего.

– Сколько время? – задаюсь вопросом, не обращаясь ни к кому конкретно.

Моя сестрёнка плохо знает время в силу своего возраста, поэтому она лишь обиженно глядит на часы, оказавшиеся в моих руках мгновение спустя.

– Пора, – вздыхаю я, ставя будильник обратно на полку и вылезая из своей кровати.

– Ты снова уйдёшь от меня?

– Придётся. Ты же знаешь, нам нужно что-то кушать.

Сестра послушно кивает и бредёт по направлению к кухне, но затем останавливается в проходе и разворачивается ко мне.

– Чай?

– Чай, – утвердительно отвечаю я, натягивая узкие джинсы, в который раз поражаясь, как она умна не по годам.