Станция 81°44'. Триумф и трагедия полярной экспедиции лейтенанта Адольфа Грили

Buddy Levy

The Triumphant and Tragic Greely Polar Expedition

LABYRINTH OF ICE

© Buddy Levy

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024 КоЛибри®

* * *

Джону Ларкину – он же Хуан Аларкон…

он же Джонни Марокко —

Конфиденту и сообщнику

Брату – искателю приключений и корабелу

Литературному критику и советнику

Вернейшему из истинных друзей

Многими путями и средствами пыталось человечество проникнуть в это заветное царство смерти.

Фритьоф Нансен, исследователь Арктики

Их преданность делу отливалась в успех; их мужество встречало смерть без страха и упрека.

Адольф Вашингтон Грили

Личный состав участников экспедиции Грили в залив Леди-Франклин

Адольф В. Грили, старший лейтенант 5-го кавалерийского полка, прикомандированный к Корпусу связи армии США

Фредерик Ф. Кислингбери, лейтенант 11-го пехотного полка, прикомандированный к Корпусу связи армии США

Джеймс Б. Локвуд, лейтенант 23-го пехотного полка, прикомандированный к Корпусу связи армии США

Октав Пави, врач и натуралист

Дэвид Л. Брэйнард, сержант роты L 2-го кавалерийского полка армии США

Хэмпден С. Гардинер, сержант Корпуса связи армии США

Уинфилд С. Джуэлл, сержант Корпуса связи армии США, главный метеоролог

Эдвард Израэль, сержант Корпуса связи армии США, астроном и метеоролог

Уильям Хол. Кросс, сержант армии США

Дэвид Линн, сержант роты C 2-го кавалерийского полка армии США

Джордж У. Райс, сержант Корпуса связи армии США, штатный фотограф

Дэвид К. Ралстон, сержант Корпуса связи армии США

Николас Салор, капрал роты H 2-го кавалерийского полка армии США

Джозеф Элисон, капрал 10-го пехотного полка армии США

Джейкоб Бендер, рядовой роты F 9-го пехотного полка армии США

Генри Бидербик, рядовой роты L 2-го кавалерийского полка армии США

Чарльз Б. Генри, рядовой роты E 5-го кавалерийского полка армии США

Морис Коннелл, рядовой роты B 3-го кавалерийского полка армии США

Фрэнсис Лонг, рядовой роты F 6-го кавалерийского полка армии США

Уильям Уислер, рядовой 9-го пехотного полка армии США

Джулиус Фредерик, рядовой роты L 2-го кавалерийского полка армии США

Родерик Р. Шнайдер, рядовой 1-го артиллерийского полка армии США

Уильям Э. Эллис, рядовой роты C 2-го кавалерийского полка армии США

Торлип Фредерик Кристиансен, гренландский охотник и каюр

Йенс Эдвард, гренландский охотник и каюр

Участники экспедиции Грили 1881–1884 гг.

В первом ряду слева направо: Морис Коннелл; Дэвид Л. Брэйнард; Фредерик Ф. Кислингбери; Адольф В. Грили; Джеймс Б. Локвуд, Эдвард Израэль; Уинфилд С. Джуэлл; Джордж У. Райс. Во втором ряду слева направо: Уильям Уислер; Уильям Э. Эллис; Джейкоб Бендер; Уильям Хол. Кросс; Джулиус Фредерик; Дэвид Линн; Генри Бидербик (санитар); Чарльз Б. Генри; Фрэнсис Лонг; Дэвид К. Ралстон; Николас Салор; Октав Пави (врач)^[1]; Хэмпден С. Гардинер; Джозеф Элисон (Фото: G. W. Rice / Фото из архива Командования историческим наследием ВМС США / Courtesy of Naval History and Heritage Command)

Пролог

1 сентября 1883 г.

Командующий экспедицией лейтенант Адольф В. Грили, стоя на краю льдины, вслушивался в безумолчный стон и рёв пакового льда, звук устрашающе мерзостный до такой степени, что исследователи Арктики прозвали его дьявольской симфонией. Даже вой ветра – того самого, что уносил теперь в открытое море льдину с застрявшими на ней Грили и его 24 спутниками, – не в силах был заглушить этого леденящего душу скрежета пака – льда, трущегося об лёд, рвущегося и крушащегося, – и заполняющего всё пространство неотступными пронзительными стенаниями в напоминание о том, что они в отчаянно уязвимой ситуации среди этой необъятной враждебности. Он со своими людьми – жалкие крапинки на этом плавучем ледяном островке, дрейфующем по воле течений и ветров. Две свои шлюпки они затащили на льдину, а 5-тонный паровой вельбот «Леди Грили» надёжно заякорили крюками за кромку этой торосистой глыбы.

Грили справился у своего метеоролога о погоде. Тот с трудом разобрал сквозь пелену метели показания термометра: –12 °C^[2]. Ни одна партия полярников не фиксировала прежде в этих местах такой стужи на исходе лета. Грили ещё раз окинул мысленным взором пролив между островом Элсмир и Гренландией: к западу, со стороны Элсмира, отвесные скалы при впадении рек в бассейн Кейна; к востоку – туманные фьорды и пики гренландского берега. Всё и вся – и оснастка, и лодки, и люди – заиндевели…

Они же почти добрались до мыса Сабин, и им оставалось каких-то 30 миль до заветного места, где Грили и его экспедицию ожидали спасательные суда и закладки с провизией, – обо всём этом он загодя договорился с командованием. Но в последние дни течения и ветра медленно, но неумолимо сносили их обратно на север, прочь от земли и спасительных запасов провианта, на которые Грили так уповал. Люди его были измотаны сверх всякой меры за последние три недели, когда то стирали в кровь ладони на вёслах, то надрывались, перетягивая лодки через нагромождения торосов. Канаты истёрли им спины в кровь, и теперь многие лежали в ознобе, а то и в горячке, – и всё тщились урвать себе клочок сна прямо на голом льду или, кому повезёт, свернувшись клубком на подстилке из тонкого днища своей посудины. Грили отозвал в сторону своего самого доверенного сержанта Дэвида Брэйнарда, и они произвели тщательную опись всего, что у них осталось в запасах. Вяленого мяса и сухарей – от силы на 50 суток, а дальше – как повезёт в плане охоты на моржей, тюленей или, как знать, может, и медведей.

Экспедиция прошла через череду неимоверных испытаний. За 200 морских миль к северу на их пути одна за другой вставали все мыслимые и немыслимые трудности, препоны и опасности: нападения волков; ураганной силы ледяные ветра; 70-градусные морозы и сводящая с ума беспросветная тьма полярной ночи длиною в месяцы. Следуя приказу, тремя неделями ранее Грили вывел своих людей из относительной безопасности форта Конгер – построенной и обжитой ими зимовки над губой на северо-восточной оконечности острова Элсмир. Оставив отапливаемый углем форт с плитой и камином, стенами и крышей, а главное – с запасом провианта на целый год, – они погрузились в лодки и отчалили на юг, к мысу Сабин, через забитый льдами морской пролив^[3]. Пробиваться сквозь бурлящее месиво шуги между массивными льдинами под покровом туманов и вьюг при угасающем свете осеннего солнца было предательски сложно. И, хотя сам Грили это признавать отказывался, близорукость делала его в такой ситуации никудышным шкипером. Для навигации в сумерках среди полярных льдов нужна была пара куда более зорких глаз, чем у Грили.

В итоге, угодив в капкан между надвинувшимися со всех сторон льдинами, Грили был вынужден принять решение о прекращении сопротивления и сдаче людей и посудин на милость льдов, течений и ветров в тайной надежде, что последние вынесут-таки их на юг, к мысу Сабин. Если же такой удачи ветра им не принесут, придётся бросать всё, кроме самого необходимого, и предпринимать попытку добираться до земли пешком по мосткам из льдин. Кое-кто из подчинённых Грили осмеливался ему перечить, называя его решения самоубийственным безумием. Один прямо сказал, что боится «повторения катастрофы Франклина». Врач экспедиции гневно написал в дневнике: «Это же полный ужас, плыть вот так – в снегу, тумане и тьме. По мне, так это похоже на ночной кошмар из какого-нибудь рассказа Эдгара Аллана По». Да так оно во многом и было.

Утром 1 сентября 1883 года пара охотников-гренландцев добыла людям Грили двух тюленей. Пока повар мучился с разжиганием спиртовки на арктическом ветру, аборигены ловко разделывали добычу и раздавали сырые сердца, лёгкие и требуху изголодавшимся членам экспедиции, которые с жадностью эти тюленьи потроха поглощали. Самые слабые после некоторых колебаний преклонили колена перед свежими тушами убиенных ластоногих и принялись поочерёдно припадать устами к пулевым отверстиям, из которых всё ещё обильно хлестала постепенно остывающая кровь.

И тут, в разгар этого пиршества на тюленьей крови и сырой требухе, сержант Брэйнард, отпрянув от края их льдины, истошно крикнул всем, чтобы готовились принимать удар и держались крепче. С севера на них с грохотом обрушился айсберг-гигант. Никто не успел толком даже оценить взглядом колоссальность этой белой махины, как всё внутри у них содрогнулось от сокрушительной встряски столкновения. Под колоссальным давлением наехавшего на неё пака вся их льдина растрескалась и покрылась похожими на каньоны глубокими разломами. Все бешено заметались, прыгая туда-сюда через эти ширящиеся трещины и спеша спасти провиант, лодки и экипировку, а лёд под ногами всё рвался и крошился.

Образовавшиеся в результате столкновения ледяные осколки были точь-в-точь как битое стекло, пусть и размером со шлюпку, а некоторые и с вельбот. Командующий Грили в тихом ужасе с отвисшей челюстью взирал на то, как 5-тонная «Леди Грили», стиснутая с боков неимоверным давлением, восстала из воды, всползла по отвесной стене айсберга и зависла там, наверху. Все уставились на неё, открыв рот, ожидая, что их судёнышко сейчас треснет как щепка. Но обошлось. Вельбот провисел несколько часов в воздухе в целости и сохранности, а затем ветра и течения переменились, и отчаливший айсберг аккуратно опустил «Леди Грили» в воду на прежнее место.

Командующий Грили тут же приказал выгрузить из «Леди Грили» всё содержимое на льдину и увязать покрепче. Им нужно готовиться в любой момент покинуть это пристанище. Льдина раскололась надвое, и все её пассажиры теперь втягивали головы в плечи и содрогались от хлещущего ветра под устрашающий рёв пака. Их ледяной островок теперь сделался пугающе мал – и так и крутился, и ходил ходуном по мере дрейфа по воле ветров и течений, – и никто из них никоим образом не мог предсказать, достигнут ли они ещё когда-либо твёрдой земли.

Отбытие экспедиции в залив Леди-Франклин

9 июля 1881 г. Лабрадорское море, Северная Атлантика

Лейтенант А. В. Грили, командующий силами экспедиции в залив Леди-Франклин, стоял на баке 60-метрового^[4] парохода «Протей» и вглядывался в линию горизонта на севере. Одет он был в варёной шерсти двубортное пальто с воротником и манжетами из густейшего меха. Они с командой отбывали к вершине мира с намерением устранить одно из последних белых пятен на картах земного шара. При выходе из залива Святого Лаврентия пролив Белл-Айл сузился, и им пришлось лавировать между вздымающимися над морем ледяными глыбами. Одни из них были похожи на огромные бело-голубые наковальни, другие – на выветренные останцы из песчаника, которые ему доводилось видеть на юго-западе родной Америки. Но большинство этих айсбергов^[5] оставались для Грили феноменами неописуемыми и несопоставимыми с чем бы то ни было из того, что ему когда-либо доводилось видеть в земной природе. Он косо наблюдал за ними и за всем прочим, открывшимся его взору по ту сторону овальных окуляров его очков, – и тут дух у него перехватило от разверзшихся впереди бескрайних просторов, и он принялся мысленно представлять себе грядущее. За этим сочетанием льда, скал и воды смутно маячил какой-то курс на выход, который ему только предстояло замыслить. Ну а как только «Протей» вышел из теснины пролива на открытый всем ветрам простор Лабрадорского моря, так тут же и глыбы льда, с грохотом сходящие с ледников в море и обдающие палубу фонтанами брызг через фальшборт, предстали пред его очами с такой остротой, что чёрная борода на узком лице будто сама вздёрнулась клином кверху, указывая: вперёд!

Сердце Грили заходилось от нетерпеливого предвкушения, но мысли его по-прежнему были тягостны. На минувшей неделе, 2 июля, на железнодорожной станции Балтимор и Потомак в Вашингтоне, округ Колумбия, двумя выстрелами практически в упор был тяжело ранен президент Джеймс Гарфилд. Одна пуля прошла навылет через плечо, а вот вторая вошла в спину и засела у самой поджелудочной железы, – и теперь семья и врачи суетились в Белом доме у одра борющегося за жизнь президента. Тяжело на сердце было у Грили от этой новости: а ну как не выкарабкается Гарфилд?^[6] Это же какое потрясение будет для республики! И сам он уже успел соскучиться по семье, которой обзавёлся всего три года назад, – молодой жене Генриетте и двум их малышкам – Антуанетте и Адоле. Но тяга к приключениям – и, возможно, всемирной славе – завлекла-таки его в полное неведомых открытий путешествие в Арктику, которое продлится, если всё пойдёт по плану, два долгих года. Впрочем, Грили был достаточно сведущ для того, чтобы отдавать себе отчёт в том, что экспедиции у полярников по плану не проходят никогда. Он много лет изучал историю арктических исследований и поиска Северо-Западного прохода и в полной мере понимал опасности и суровые реалии тех мест: путь его вёл в суровый, скованный льдом лабиринт, где потерять «всего лишь» половину команды – не просто в порядке вещей, но и почитается за большую удачу. Но Грили был закалённым бойцом, прошедшим всю Гражданскую войну, и сочетал в себе грубую жёсткость военного с интуитивным чутьём на то, что делать дальше, и он надеялся, что и люди под его началом этих качеств не лишены. Им же так лучше: А. В. Грили беспорядка не потерпит. Единоначалие, и всё тут. Сам он начал строго следовать приказам старших в 17 лет, когда друзья по старой памяти ещё звали его Дольфом. Он вскормлен на дисциплине. А теперь он тут главный и отдаёт приказы, и требует и будет требовать их неукоснительного исполнения и беспрекословного подчинения ему, командующему, и в целом строжайшего соблюдения дисциплины и субординации.

Непогода и штормовые шквалы с норд-веста тормозили продвижение «Протея», но за неделю пароход добрался до пролива Дэвиса, где они столкнулись с первым паковым льдом.

При виде этой необъятной льдины Грили охватило смешанное чувство очарования и ужаса, и он записал в путевом дневнике:

…по большей части лёд высился над водой на три-пять футов и был глубоко проеден у самой поверхности воды, очевидно волнами. Над и под поверхностью моря тянулись длинные острые языки. <…> Нежно-голубые тона быстро и неприметно перетекали в редчайшие светло-зелёные, а те сменялись, там, где вода обнажала бока льдины, синевато-белыми переливами.

Они миновали ещё несколько айсбергов высотой до 15 футов над водой и самых причудливых бочкообразных и островерхих форм. Грили замахивался на тройственную миссию. Во-первых, ему предстояло создать самую северную из дюжины арктических станций сбора геомагнитных, астрономических и метеорологических данных. Это было частью революционной научной миссии «Международный полярный год» (в реальности двухлетней) – глобального проекта по регистрации данных в самых отдалённых уголках Земли с целью лучшего понимания климата планеты. Во-вторых, Грили надеялся спасти соотечественников с затерявшегося двумя годами ранее барка «Жанетта», предпринявших попытку добраться до полюса. Глава той экспедиции лейтенант Джордж В. Делонг был старым добрым знакомым Грили, и попытаться его отыскать было делом чести. И в-третьих (хотя по амбициозности, скорее, во-первых), Грили втайне и сам мечтал достигнуть Северного полюса или, на худой конец, снискать славу покорителя самой высокой северной широты, вот уже 300 лет прочно удерживавшуюся британцами.

Рослый, жилистый и физически крепкий Грили к 37 годам завоевал право командовать такой экспедицией двумя десятилетиями безупречной воинской службы и личным участием в некоторых из самых кровавых битв в истории нации. В 1862 году при Энтитеме в составе 19-го Массачусетского полка Грили получил пулевое ранение в лицо и остался лежать без сознания со сломанной челюстью и без нескольких зубов. А когда сознание к нему вернулось, выяснилось, что его полк отступил, а над ним стоит солдат Конфедерации и собирается взять его в плен, – но Грили не сдался и сумел прорваться обратно к своим, хотя и получил вдогонку ещё и пулю в бедро. Отлёживаясь в полевом госпитале, Грили имел несчастье лицезреть нечто воистину жуткое: высокий, похожий на поленницу штабель из ампутированных рук и ног солдат обеих армий – Союза и Конфедерации. Союз в тот день потерял 12 410 человек, и это был суточный рекорд за все годы Гражданской войны.

С тех пор Грили и носил окладистую бороду, дабы не щеголять изуродованной челюстью и, глядя в зеркало, лишний раз не вспоминать об ужасах войны, свидетелем которых явился в тот страшный день.

Из 17-летнего новобранца он со временем выслужился до поста командующего строительством телеграфных линий вдоль границы с землями враждебных индейских племён. За время несения этой службы Грили сделался экспертом-практиком в таких областях, как телеграфная связь, электротехника и метеорология. И вот наконец своими лидерскими навыками и способностями ему удалось убедить высшие чины Корпуса связи и Армии США, а также военного министра Роберта Тодда Линкольна (сына Авраама), который в итоге и подписал приказ, – что в нём есть «тот самый стержень», необходимый для того, чтобы возглавить экспедицию в залив Леди-Франклин, названный так в честь леди Джейн Франклин. Муж её, легендарный сэр Джон Франклин, пропал без вести (вместе с экипажем из 129 человек), отправившись в 1845 году на поиски Северо-Западного прохода. Леди Франклин лично спонсировала множество экспедиций в надежде найти сначала мужа, а затем хотя бы его останки.

Нынешняя экспедиция также носила краткое официальное название «экспедиция леди Франклин», но все прекрасно понимали, что на самом деле это «экспедиция Грили», и командует ею он, А. В. Грили.

«Протей», спущенный на воду и получивший своё имя в 1874 году в шотландском Данди, был 467-тонным пароходом с железным форштевнем, спроектированным под плавание в высоких широтах для промысла тюленей. Ресурс этого судна при правильном уходе был рассчитан на полвека. Командовал «Протеем» капитан Ричард Пайк, один из опытнейших полярных мореплавателей Ньюфаундленда. Теперь Пайк шёл курсом на север с невероятной для этого времени года скоростью, рассекая в густом тумане неспокойные и забитые льдом воды пролива Дэвиса, пока не достиг западных берегов Гренландии. Там они бросили якорь на рейде Годхавна (современный Керкертасуак) на острове Диско. Сквозь поднимающийся туман перед взорами Грили и его людей проступили прибрежные горы высотой под 3000 футов, а под ними – датское поселение вокруг закрытой тихой бухты. Местные приветствовали прибытие «Протея» пушечным залпом, и вскоре на борт к ним поднялся лично Софус Краруп-Смит, инспектор Датского королевства по Северной Гренландии.

Инспектор Краруп-Смит даже специально отложил своё отбытие с ежегодной проверкой в расположенный севернее Упернавик, чтобы лично встретить американских гостей и предложить Грили и его экспедиции всяческую помощь, включая провизию и последние данные о ледовой обстановке. Краруп-Смит принял Грили с ближайшими помощниками у себя дома и поразил их небывалыми для столь дальних мест изысками обстановки: рояль, бильярд, «полный шкаф книг, ковры, картины и много других свидетельств цивилизованности и даже элегантности». Краруп-Смит и его жена угостили Грили и сопровождавших его лейтенантов Кислингбери и Локвуда изысканным ужином: свежая лососина, фаршированные гаги, нежнейшие местные куропатки, – и всё это под лучшие европейские вина. Предложили им отведать и тюленины, которая пришлась по вкусу не всем из-за грубости этого тёмного и маслянистого на вид мяса. Но лично Грили нашёл тюленину сочной и нежной, хотя и «чуть-чуть приторной на вкус».

В Годхавне они задержались на 5 суток. За это время Грили успел обратить внимание на то, что сложенные из камня и дёрна и обшитые деревом дома аборигенов-инуитов настолько приземисты, что ему, американцу, внутри их в полный рост не встать. Но при этом его впечатлила их изобретательность по части использования растянутых кишок тюленей вместо остекления в оконных проёмах. Разведав окрестности гавани, Грили охарактеризовал их как «сплошь горы и море», отметив, что скалистые утёсы вздымаются отвесно на тысячи футов прямо из воды. Хотя ему и удалось отыскать кое-где расселины между скал, ведущие в отлогие долины с ручьями, питающими скудную растительность по берегам, в целом местные пейзажи привели его в трепетный ужас «величием запустения».

Помимо разведки местности Грили вынужден был заниматься и оргвопросами. Он приобрёл санную упряжь и 12 отборных гренландских лаек. Оставалось лишь завербовать местных каюров, способных управляться с этими норовистыми псами, дабы ещё чуть-чуть продвинуться к осуществлению своей мечты о Северном полюсе. Грили также приобрёл у местных по бартеру в немалых количествах маттак (кожу белого кита), почитавшийся в здешних местах за лучшее средство для профилактики цинги, судя по дневникам участников прежних экспедиций^[7].

20 июля в распоряжение Грили прибыл Октав Пави, этнический француз родом из Луизианы, работавший в последние годы по соседству в Ритенбенке натуралистом в рамках амбициозной попытки обустроить колонию, предпринятой капитаном армии США Генри Хаугейтом. Увы, дальнейшее финансирование этой миссии через Конгресс не прошло, и оказавшийся не у дел Пави с готовностью подрядился на роль врача экспедиции Грили. Благо он был опытным специалистом по тяжёлым болезням, характерным для суровых северных широт. Грили лично проследил, чтобы Пави подписал присягу в тот же день, как дал согласие поступить к нему на службу. По совместительству Пави также вменялись обязанности функции главного натуралиста и таксидермиста, отвечающего за сохранность всех собранных образцов.

Следующий переход «Протея» завершился остановкой в Упернавике, самом северном в ту пору поселении в мире. Там Грили приобрёл 10 комплектов спецодежды из тюленьей кожи для работ в условиях арктических морозов. Там же он нанял и двух крепких и ловких каюров из окрестных гренландских аборигенов. Их отрекомендовали ему также как искусных охотников и каякеров. Одного звали Торлип Фредерик Кристиансен, и он был гренландским инуитом^[8] только по материнской линии, а по отцу датчанином, что не помешало людям Грили вскоре дать ему прозвище «эскимос Фред». Его полнокровного гренландского друга звали Йенс Эдвард. Поскольку на английском оба не говорили, Пави, вполне освоившийся за год в Гренландии, поначалу выступал переводчиком. Оба погрузились на борт со своими каяками и охотничьим снаряжением.

Пополнив запасы и завербовав каюров, Грили приказал капитану Пайку на всех парах гнать «Протея» дальше на север, к страшному заливу Мелвилл, 300-мильной зоне водной турбулентности, прозванной «таинственной областью ужаса». Изобилующие водоворотами на стыках течений и в целом бурные воды этого залива пользовались дурной славой у китобоев. Грили где-то прочитал, что как-то раз там за один сезон погибло 19 кораблей: часть сдуло с курса и унесло ледяными шквалами; часть разбило в щепы о скалы или айсберги; часть раздавило между массивными ледяными глыбами. Теперь они шли, вскрывая «тонкий, как блин, лёд», и дивились на огромные плавучие айсберги, переливающиеся всеми оттенками бело-сине-зелёного в лучах незаходящего солнца. В тот год, один из самых погожих на памяти местных, воды залива Мелвилл оставались на редкость чистыми от пакового льда, и 31 июля на горизонте замаячил мыс Йорк. Капитан Пайк пересёк зловещее кладбище кораблей за рекордные 36 часов. Скоростью Грили остался весьма доволен, но в глубине души тревожился из-за того, что столь чистые воды в этих местах – явление аномальное. А что, если вся акватория дальше к северу по проливу окажется скованной льдом, когда судно пойдёт вызволять его обратно?

Миновав мыс Йорк, Грили бросил якорь у островов Кэри в 20 милях от гренландского берега. Порывистый ветер крепчал и так и норовил вырвать из его рук записи, из которых следовало, что английский капитан сэр Джордж Стронг Нэрс оставил здесь приличный запас продовольствия в ходе экспедиции 1875–1876 годов. Грили послал на его розыски доктора Пави и своего заместителя лейтенанта Кислингбери, и те быстро обнаружили в бухточке на южной оконечности острова опознавательную пирамидку из камней и 3600 сухих пайков в годном состоянии – и укрыли их понадёжнее на будущее, на случай если эти припасы понадобятся им самим или другим полярникам. Рядом Нэрс оставил ещё и крепкий вельбот во вполне пригодном состоянии, но Грили своим людям его забирать запретил, сочтя, что здесь он вполне может спасти жизнь каким-нибудь потерпевшим крушение китобоям или исследователям – вплоть до них самих. Указав точные координаты запаса продовольствия в своих журналах, они двинулись дальше. Грили, воодушевлённый видом открытой воды, велел капитану Пайку миновать мыс Сабин и держать курс на Землю Гриннелла в центральной части Элсмира, где Нэрс, согласно записям, оставил санное депо и сотни фунтов говяжьей тушёнки.

Они поднажали и с лёгкостью миновали узкую горловину пролива Смита, благо вперёдсмотрящие бдительно высматривали плавучие льдины. Вдоль берега бродили белые медведи, во множестве лежали тюлени и моржи, над ними летали гаги и чёрно-белые малые гагарки, они же люрики. Обилие дичи показалось Грили и его людям добрым знаком, и они не отказали себе в попутной охоте, пополнив и без того внушительный запас провианта. Пролив Смита был открыт легендарным английским мореплавателем Уильямом Баффином в 1616 году и какое-то время считался воротами в некое якобы незамерзающее «Открытое полярное море» вокруг полюса. Узкую часть пролива перед выходом в бассейн Кейна даже окрестили «Северными Геркулесовыми столпами» и наивно полагали, будто за ними открывается беспрепятственная морская дорога к Северному полюсу. В самой узкой части горловины расстояние между островом Литтлтон у западного берега Гренландии и мысом Сабин у восточного берега Земли Гриннелла составляет всего 23 мили. Разглядывая скалистые берега, Грили отметил, что при определённых условиях заблокировать этот узкий проход нагромождениями льда природе труда не составит.

Утром 3 августа «Протей» добрался до мыса Хокс. Из-за густого тумана они шли теперь не полным ходом и с предельной осторожностью. Грили записал в журнале: «В 10 ч. вечера натолкнулись на сплошное ледяное поле, и „Протей“ долго через него пробивался. Теперь мы у входа в залив Леди-Франклин». Пайк поставил пароход на якорь у пака между мысом Бейрд и островом Беллот, похожим на часового при входе в залив. Но вслед за этим ему пришлось капитулировать перед переменившимся ветром и дрейфующим льдом, начавшими сносить «Протея» обратно на юг. За неделю они отдалились от цели на 40 миль. Грили был ошеломлён напором ветра и пака, противостоять которому их мощному пароходу под 500 тонн оказалось не под силу. Они были отданы целиком на милость природы.

Они отступали, и Грили оставалось лишь любоваться льдами и водой, зачарованно глядя на то, как однаединственная меч-рыба гоняет целый косяк китов-белух. Впечатлили его и сами белухи – как размерами (до двадцати футов в длину), так и наружностью. У них, записал он, «гладкая, без единой складки кожа, но белая, как воск, лишь у взрослых особей, а у молодняка сероватая». С каждой крупной белухи можно получить до тысячи фунтов ворвани и мяса. И жёлто-белые нарвалы, прозванные «морскими единорогами» за прямой «бивень» длиною до 10 футов, также проплывали мимо них во множестве.

Наконец ветра переменились в пользу Грили на восточные и мощно погнали лёд к берегу Элсмира, круша паки и расчищая судоходные полыньи. Впрочем, полыньи, как отметил сержант Брэйнард, на ходу учившийся во всех подобных нюансах разбираться, были «изменчивы и коварны. Они открываются и смыкаются без предупреждения. Проход может оставаться открытым неделю, а может закрыться тотчас же». Полыньи – суть навигационная карта арктического мореплавателя, а часто и его единственная надежда на спасение. И теперь капитан Пайк спешил на всех парах проскочить через эту патину трещин во льдах, устремившись зигзагами в северном направлении, пока 11 августа 1881 года они с подъёмом утреннего тумана не вошли наконец в залив Леди-Франклин через его западное устье, на счастье оказавшееся относительно свободным от льда.

Грили приказал Пайку встать на якорь и отправил лейтенанта Локвуда на берег с заданием удостовериться в существовании там годного к разработке угольного пласта глубокого залегания, о котором в 1875 году сообщил Нэрс. Локвуд вернулся с разведки с подтверждением доступности и высокого качества каменного угля и дополнительной приятной новостью о добытых им меткими выстрелами трёх овцебыках из непуганого местного стада. Всякой дичи в этих местах, похоже, было в изобилии, да и структура берега выглядела вполне подходящей для устройства на нём их станции. За береговой полосой по всему периметру вздымались горы высотой до 3000 футов с плавно скруглёнными боками вдоль хребтов, делавшими их похожими на кабаньи спины. Многие вершины, в том числе и на имеющем в поперечнике всего 3 мили острове Беллот, оставались заснеженными и ближе к концу лета. Большая гавань у подножия гор, представлявшая собою 20 квадратных миль ледяных нагромождений, называлась Дискавери-Харбор в честь корабля «Дискавери» экспедиции Нэрса. Акватория гавани, как отметил Грили в журнале, была «обрамлена по всему периметру вдоль берега почти отвесными стенами высотой от сотен до тысяч футов».

Дабы можно было приступить к выгрузке их внушительных бесценных запасов, включая привезённые с собою пиломатериалы для постройки 20-метровой длины тёплого барака, Пайку пришлось пробиваться ближе к берегу, тараня лёд толщиною от 2 до местами 10 футов. Для этого он методично сдавал назад, а затем врубал полный ход – и с разгона в несколько сотен ярдов крушил пак железным носом своего судна, пробиваясь на полкорпуса, а то и на целый корпус ближе к берегу. Продвижению «Протея» всячески способствовала и команда, принявшаяся по призыву Пайка и Грили бегать и прыгать по раскалываемым льдинам, дабы их раскачать и не дать им сомкнуться вокруг судна, превратив его в «обсаженное», или «съеденное» льдами, как говорят полярники.

Через 7 часов бодания с подтаявшим, но неподатливым ледяным покровом «Протей» оказался в сотне ярдов от берега. А там, за береговой наледью, в каких-то 30 ярдах виделся навеянный ветром, льдом и морем обманчивый мираж. Вот оно, искомое место! Форт Конгер – так Грили окрестил его в честь Омара Конгера, сенатора от штата Огайо, с ходу поддержавшего идею отправки их экспедиции. Они же теперь проделали нечто воистину невероятное, преодолев 700 миль под полными парами всего за шесть дней (за вычетом недели вынужденного дрейфа обратно на юг из-за неблагоприятной розы ветров). И вот тут – прямо тут! – они теперь и построят свою научную станцию, где и проведут ближайшие два года за сбором данных и исследованием неизведанных земель и вод вплоть до моря Линкольна на крайнем севере, а там – как знать – можно ведь и на попытку покорения Северного полюса отважиться…