– Не совсем, – вообще-то я не припомню, чтобы видел хоть что-то во время нахождения внутри. Меня окружала пустота и темнота. Это отличается от обычного сна, которым я сплю здесь, на корабле. Капсула словно отправляет тебя в небытие.

– Я видела ужасные сны. Какие-то символы, цвета… всё расплывчатое и непонятное, но такое навязчивое. От этого тошнит, болит голова, тело ломит… а выхода нет. Я так рада, что ты меня разбудил!

– А я думал, что мне не повезло с капсулой…

– Мы должны разбудить его! – воскликнул девушка, видимо, имея ввиду оставшегося члена экипажа.

– Вообще-то я не уверен, что это хорошая идея…

– А если с ними происходит то же самое?!

– Попытка разбудить других членов экипажа является нарушением протокола «Ковчег», – продекламировал я, пытаясь передразнить надоедливый компьютер.

– Вы делаете успехи, номер три, – раздался голос Помощника.

– А это ещё кто?! – испуганно вскрикнула девушка, оглядываясь по сторонам.

– Не обращай внимания. Он должен нам помогать, но толку от него – ноль. Хотя он может подсказать, где туалет.

– Туалет? – номер два захлопала глазами, как вдруг её лицо озарило осознанием, – Ой! Мне как раз нужно!

Я усмехнулся, наблюдая, как она подскочила и бросилась в направлении санитарного отсека. Кажется, она и правда начинает приходить в себя.

День 6.

Мы с номер два быстро нашли общий язык, хоть и не слишком-то много разговариваем. Но вместе определённо веселее, даже если ты бездумно смотришь в пустоту космоса за стеклом. С утра мы успели слегка поругаться: она снова начала говорить, что мы должны разбудить номера один. Не то, чтобы я был против, но слова Помощника всё ещё звучали у меня в голове: «Договор с мистером Н. – это всё, что у вас осталось, номер три…» А мы и так только и занимаемся тем, что нарушаем его проклятый протокол.

– Но ты же освободил меня! – не унималась номер два.

– Это другое, – парировал я, – Ты кричала! А тот парень не особенно жалуется! Если там вообще кто-то есть…

– Все бодрствующие члены экипажа должны немедленно вернуться в капсулы сохр…

– ЗАТКНИСЬ!!! – хором выпалили мы, усмирив встрявший в разговор компьютер.

Несмотря на разногласия по поводу судьбы оставшегося члена экипажа, время в тот день мы провели неплохо. Чтобы развеять скуку, номер два придумала ужасно забавную игру: один из нас должен кого-то изобразить, а второй – угадать, кто имеется ввиду. Правда игра довольно быстро стала предсказуемой: мы по очереди изображали друг друга или Помощника, потому что других образцов в нашей памяти не сохранилось. Зато впервые услышал, как номер два смеётся, и мне это очень понравилось.

Я ещё не знал, что случится этой ночью.

День 7.

Меня разбудил сигнал тревоги.

– Обнаружено нарушение протокола «Ковчег», – зазвучало в голове, и я подскочил на месте, рассеянно оглядываясь. Сердце колотилось от страха, и я рефлекторно принялся искать глазами номер два, но в общем отсеке её не оказалось. Вскочив с кресла, я бросился в сторону отсека A, молясь, чтобы мои опасения не подтвердились.

– Обнаружено нарушение протокола «Ковчег», – не унимался Помощник, вторя звуку сирены, разрывающему барабанные перепонки.

Я влетел в отсек и на мгновение перестал дышать. Номер два действительно была здесь. Девушка стояла возле одной из капсул, а на её плечо опирался едва стоящий на ногах молодой человек. Он был высокого роста и крепкого телосложения. Его вытянутое лицо увенчала гримаса боли. Не особенно задумываясь, я подскочил к ним и принял вес его тела на своё плечо. Хотя я был не сильно крепче хрупкой номер два, и около девяноста килограммов товарища по несчастью заставили меня пожалеть о своём решении.

Мы оттащили номера один в общую комнату под непрекращающиеся возмущения Помощника.

– Зачем ты это сделала?! – прошипел я.

– Так было честно, – пробормотала номер два.

Тут, конечно, было сложно с ней поспорить. Хоть розовая жижа и не наносит спящему вреда, помимо неприятных ощущений, оставлять одного из троих членов экипажа в неведении было несправедливо. Вот только что делать дальше, было непонятно.

– Как ты вообще смогла открыть капсулу?!

– Если приложить ладонь к датчикам, откроется экран ввода кода разблокировки. Это четыре значения…

– И ты их знала?!

– Нет, просто пробовала…

– Это же несколько тысяч комбинаций!

Номер два пожала плечами. Эта девушка начинала вызывать у меня всё больше вопросов, и я уже не был уверен, что в происходящем кажется мне более безумным.

Как назло, именно в этот момент в моей голове снова объявились те странные звуки, что я слышал ранее, зазвучав с новой силой. Я закрыл лицо руками, стараясь сосредоточиться, но этот идеально стройный шум заполонил моё сознание. Мне хотелось отдаться ему, выпустить его из своего тела, сделать хоть что-то, но я не понимал, что именно.

Номер два обеспокоенно взглянула на меня и слегка коснулась моей руки. Вздрогнув, я увидел, что она сидит в кресле. На соседнем сидении расположился номер один, бездумно пялясь перед собой. Девушка кивнула, указав мне на оставшееся свободное место, и я растерянно опустился в него. За окном всё также проносились мерцающие звёзды, почти не отличающиеся друг от друга. Красное аварийное освещение у нас над головами мигало в такт завываниям сирены и возмущениям Помощника о нарушении протокола «Ковчег». Неожиданно нас ослепил яркий белый свет. Перед глазами, привыкшими к полутьме, заплясали тёмные пятна, и нам пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть.

– Что это?! – испуганно воскликнул номер один.

– Финальная стадия протокола «Ковчег» активирована, – ответил Помощник.

– И что это должно значить?!

– Пожалуйста, прослушайте обращение от мистера Н.

Мы с номер два затаили дыхание. Неужели мы наконец встретимся с тем, благодаря кому попали сюда? Как он выглядит? Сколько ему лет? Какой у него голос? А главное – что за договор мы с ним заключили? И что с нами будет за его нарушение…

Стекло, отделявшее нас от черноты космоса, озарил голубой свет, пролившийся откуда-то с потолка. Его заволокло цифровой дымкой, на которой стали проявляться знакомые очертания: эмблема с крылатым существом, которое я видел на терминале в первый день. Через пару секунд её наконец сменила картинка.

Это было небольшое помещение, напоминавшие подвал или гараж. Там было далеко не так чисто и светло, как на нашем корабле. Дверь на заднем плане была плотно заколочена и подпёрта несколькими ящиками, вдоль пола и потолка тянулись какие-то промасленные тряпки, а воздухе стоял серо-коричневый туман, делающий картинку ещё более мутной и грязной. На переднем плане сидел человек. В нём не было ничего примечательного: на вид чуть меньше пятидесяти лет, растрёпанные высоко растущие волосы, кожаная куртка поверх чёрной футболки и респиратор, закрывающий нижнюю половину лица. Мужчина поправил камеру перед собой, убедившись, что попал в фокус и, откинувшись на кресле, спустил с лица маску. Он извлёк из кармана сигарету и после нескольких попыток поджечь её наконец затянулся. На фоне что-то настойчиво громыхало, скрипело и дребезжало. В этом шуме даже можно было расслышать что-то похожее на крики, но плотные стены не пропускали звук настолько, чтобы можно было разобрать детали.

«Извиняюсь за обстановку», – улыбнулся мужчина, – «Возможно, не стоило так долго тянуть с записью этого видео, но я хотел появиться эффектно», – с этими словами он провернулся на крутящемся стуле вокруг своей оси, – «Приветствую вас, пассажиры кораблей «Авель один-тире-девять»! Надеюсь, что хоть кто-то из вас всё ещё жив… Если вы это смотрите, значит, вы либо успешно выполнили протокол «Ковчег», с чем я вас поздравляю, либо нарушили его… и за это вас ждёт смерть!»

Краем глаза я заметил, как номер два вжалась в кресло. Да что уж там, меня самого сковало липким ужасом. Но мужчина на экране рассмеялся и продолжил:

«Расслабьтесь, я пошутил. Если вы нарушили протокол «Ковчег», а также наш с вами договор, то у вас наверняка были на то причины… но ничего из этого больше не имеет значения. Сейчас», – он посмотрел на аккуратные наручные часы с серым силиконовым ремешком, – «Двадцать восьмое февраля две тысячи сто первого года. Браунсвилл, Техас, Соединённые Штаты Америки. Планета Земля, Солнечная система, рукав Ориона… но это тоже уже неважно. Меня зовут Ной Рив, но вы можете знать меня как мистера Н. Уж простите за загадочность, не мог удержаться хоть под конец жизни немного побыть в образе крутого парня.

Я долго думал, чего бы вам такого рассказать в этом послании… Пожалуй, мне стоит извиниться. Когда вы откроете отсек X, вы явно будете возмущены тому, что произошло с вашей памятью. Но спешу вас заверить: она придёт в норму в течение пары дней! Мы были вынуждены заблокировать ваши воспоминания на время полёта на случай, если на вас вдруг нахлынут сентиментальные чувства, и вы захотите связаться с другими «Авелями» или вздумаете повернуть назад… Так, погодите», – он поднял со стола кипу исписанных от руки листов и задумчиво их перебрал, «Точно! Нужно рассказать вам о сути операции. Это весёлая история, вам точно понравится! Дело в том, что планете Земля… как бы это сказать… трындец. Точнее придёт трындец с минуты на минуту. Ментально жму вам руки за содействие в наступлении этого прекрасного настоящего. Мы с вами, господа земляне, отлично постарались!» – Мистер Н. вскинул руки, добавив последней фразе торжественности.