Глава 7
Аяз
Утро перед отъездом в терем предков Кагана выдалось волнительным, после долгого и весьма дотошного разговора с Севарой, который я уже почти не слушал из-за того, что слова хоть и менялись, но несли одинаковый смысл. Я весьма понятливый, но перебивать супругу Кагана с вызовом «я все понял, довольно об этом говорить» мне не хотелось, да и в общем, в понимании нашего народа перебивать женщину в духе дурного тона. От Севары я вышел, когда небо уже начало пропускать лучи восходящего солнца, о дочери Кагана я почти ничего не знал, она всегда была спрятана за тяжелыми деревянными дверьми терема. Единственное, что мне сообщила Севара, так это то, что я обязан защищать ее ценой собственной жизни, но до тех пор, пока Севара не сообщит мне дальнейшие указания. Самое важное было, чтобы я выполнял ее указания, не смотря на их абсурдность или же на последствия. Для меня было удивительно как эта с виду суровая женщина с острыми чертами лица, напоминающая больше злую ведьму из сказки, со скрипучим голосом и вечно выбившимися из прически белоснежными волосками, готова оберегать не кровного ребенка. Севару я знал зим пять, она была хитрая и никому не доверяла, всегда ее единственным желанием было защита детей. Именно под этим весьма инстинктивным желанием, она в поисках защитника вышла на самые отдаленные земли Альбиониума, в поселение, где воспитывают наемников смерти «Тремс», с детства обучая военному искусству. Первое свое убийство я совершил во славу Анул, на одиннадцатую зиму своего существования. Я до сих пор помню лицо юного темсущи, которого убил собственными руками. Смерть, что я даровал людям по прихоти кого-то из верховного сословия, приносила мне лишь отвращение и ощущение собственного бессилия. В отличие от других наемников смерти, я всегда хотел служить некой высшей цели, хотел быть щитом, а не бездушным оружием в руках озлобленных людей. Севара, по рекомендации служителя военного искусства, вызвала меня на беседу, и после долгой и скучной беседы она сказала, что готова дать мне шанс стать защитником наследника Кагана. Это было на двадцать седьмую зиму моего существования. Пять долгих лет я служил Севаре, притворяясь то извозчиком, то неуклюжим слугой. Однажды, чтобы понять, что замышляют старейшины, я притворялся работником малярного дела. Именно с подслушанного разговора старейшин, Севара решила, что Айдария – ее падчерица нуждается в защите больше, чем ее кровный сын. А идеи старейшин были просты, выволочить девушку, скрывающую свое лицо на центральную площадь Альбиониума и сорвать маску с ее лица. Не смотря на все меры предосторожности семьи Кагана, многие из верховного сословия догадывались, что первая наследница прячет под своими одеяниями сущность темсущи. Когда я рассказал об услышанном разговоре Севаре, она немедля велела собираться в дорогу.
Дорога до терема предков была весьма извилистая, с кочками и размытыми от проливных дождей тропами, терем предков находился на самых отдаленных землях Альбиониума, но, несмотря на это, семейство Кагана не реже чем один раз в три зимы навещала родовое гнездо, откуда началась жизнь всего Альбиониума. Я никудышный извозчик, не знаю, как так получалось, но чем больше я старался ехать аккуратней, тем сильнее дрожала колымажка. Наследница недовольно вздыхала и, казалось, что прожигала мою спину своим скрытым взглядом. Подъезжая к лесной тропе, впереди ведущие нас ратники замедлили ход, Данис один из главных ратников, будущий наследственный воевода, выходец из семьи старейший вел себя весьма подозрительно, он и был причиной медленного движения. Когда вдали я увидел силуэт, сразу понял о поджидающей нас засаде. Я взглянул на лицо Даниса и понял, что он не собирается отступать или же пытаться прорваться в перед, было внутреннее чутье, что он хочет этого нападения. Единственное, что я не сразу понял так это то, какие цели он преследовал.
Оценивая ситуацию нападения, я понял, что лучше всего мне затаиться и показать врагам, что для них я не несу никакой угрозы. И если я бы мог свободно убить ведунью ее пособника и Даниса, бороться со зверем было самоубийство и потому как прирожденный артист с ярмарки, я решил притвориться слабым и неуклюжим трусом. К моему несчастью, темсущи с медведем выбрала, чтобы именно я сопровождал ее в поселение. Конечно, девушка была необычайно красива, она манила своей яркостью и холодным спокойствием.
Мы шли по лесной тропе, все дальше уходя от тропы.
– Так, значит, тебя зовут Вагия? Весьма не обычное имя для воительницы, – заговорил я, но на каждое мое слово или же неосознанное движение, зверь, шедший впереди нас скалился и оборачивался на меня, что мне даже казалось, что он знает мои мысли и чувствует, что я отнюдь не жертва, а такой же безжалостный хищник.
– А как меня должно звать по твоему мнению?
– Амира или на худой конец Забира… – девушка усмехнулась как-то по-детски и просто, в отличие от своего питомца, она не чувствовала во мне угрозу.
– Когда мне давали имя никто не знал, что я стану ведуньей.
– Я думал, вы рождаетесь с этими размазанными по лицу пятнами. – Сказал я, стараясь задеть ведунью, но она лишь беззаботно усмехнулась.
– По новорожденным детям не видно, станут ли они ведуньями или нет.
– А среди мужчин ведунов не бывает?
– Ты не только трусливый, но еще и любопытный, – проговорила, передразнивая мою манеру говорить, Вагия.
– Да я вообще очень многосторонний....
– Нет, ведунья это женщина, что ведает о военном деле, мы воительницы Темреса, он нас защищает в бою, потому мы можем противостоять даже самым сильным противникам.
– А я слышал, что ведуньи тоже мрут, и причем не только от старости, но и в бою… Кстати за всю свою жизнь ни разу не встречал престарелых ведуний. – На мои слова зверь развернулся в мою сторону и свирепо заревел, я – как служитель смерти не испугался, но насторожился. Одно дело умереть с почестями в бою, другое быть разодранным зверем в глухом лесу на глазах у женщины.
– Это правда, – девушка сказала с грустью и проскальзывающей в ее голосе тоской. – Самой пожилой ведунье в нашей истории не было и тридцати зим, я часто задумываюсь о том, что вот эта предстоящая зима может стать последней для меня. – Вагия говорила подавленно будто пыталась сдержать наступающие слезы, я почувствовав себя неловко, так как привык ранить клинком, но не словом.
– Раз у нас такой душевный разговор могу я поинтересоваться, откуда у тебя такой милый и ласковый зверь?
– Эта очень личная история.
– Темрес каждой ведунье выдает по медвежонку для защиты? – Бросил я. Девушка, откинув поводья, быстрым движением вынула клинок из-за спины и приставила его к моему горлу. Я еле подавил желание выхватить, у совершенно не опасающейся меня девушке, оружие и резким точным движением вонзить ей в сердце.
– Насмехаешься над моим Богом! – Свирепо вымолвила Вагия, сейчас эта милая девушка походила на своего чрезмерно любезного питомца.
Я, не выпуская поводья лошадей, коих вел, из рук, смерено проговорил.
– Прошу прощения, это было лишнее, просто когда я пугаюсь, язык говорит все что угодно, не советуясь с головой.
Вагия самодовольно кивнула, и вздернув деловито носик, прошла вперед к своим лошадям и снова потянула их вперед за поводья.
– Або не питомец, он моя семья. – Тихо и нежно бросила ведунья через плечо. – Не пытайся убежать, Або бегает быстрее и по деревьям отлично лазит.
– Охотно верю, – прикрикнул я ей вслед.
Медленно мы подобрались к поселению земель Ярчая. Я же не впервые здесь был, потому волнение, что кто-то может меня узнать одолевало меня. Зим десять назад я пробрался в земли Ярчая для того чтобы обезглавить народ темсущи, а точнее убить их вождя. Я провел ни одну неделю, наблюдая за темсущи. И потому сейчас, когда меня вели прямиком в их поселение, понимал, что уйти оттуда будет довольно трудной задачей. Из прошлого задания я уяснил, что у воинов темсущи охраняющих поселения шибко странный порядок смены караула, который каждый день меняется. Видимо они заступают на смену по какому-то особому ритму своей жизни, а не как ратники Альбиониума, которые сменяют друг друга по времени суток. Когда мы вошли в поселение, я заметил сразу же двух воинов на посту около ворот, так же в поселении не смотря на большое количество мирных жителей, было много воинов вооруженных мечом, некоторые прятали ножи и клинки за поясом. Я видел, как они улыбались, и создавали видимость беззаботного вида, на самом же деле я замечал в повадках, в каждом движении настороженность, они без сомнений несли службу, а не просто занимались бытом поселения. К нам подбежал юноша, и весело заговорил с Вагией.
– Правда, что вы схватили дочь вождя Альбиониума!? – Парень был явно взбудоражен этой новостью. – Я слышал, что среди их народа они считаются потомками их Богини.
Вагия, не отвечая на вопрос, передала поводья юноше, чем немного сбила его воодушевленность.
– Отведи их к другим лошадям, – мило, но довольно повелительно сказала Вагия. На что юноша еще больше поник.
– Ладно, спрошу у Юниса. – Пробубнил обиженно молодой мужчина.
– Юнис болтун и сплетник, не стоит ему доверять, Исмат.
– Зато, – потянув за поводья лошадей проговорил Исмат, – с ним можно поговорить, не получая дополнительную работу. Юноша утянул лошадей Вагии, а я так и остался стоять с лошадьми, которых вел. Вагия задумчиво осмотрелась и двинулась вперед, я же просто смотрел в след отдаляющейся фигуре. На полпути ведунья остановилась и растерянно обернулась на меня. Я улыбнулся, осознав, что она попросту обо мне забыла. Отличная маскировка труса и нытика, такие люди становиться воистину незаметные. Она вернулась ко мне, и подойдя, аккуратно взяла поводья. На мгновенья замерла, прожигая меня своим темным, чарующим взором.
– А что с тобой мне делать? – Наивно спросила у меня девушка, по сути, не ожидая от меня ответа.
Я стоял как заколдованный под чарами сводящей с ума ведуньи, как говорилось в наших сказаниях. Хоть я и не чувствовал безумия, но все же ощущал легкую дрожь в теле и желание глупо улыбаться, последнему желанию я не возражал и потому, не стыдясь собственной глупости, улыбался, как глупый объевшийся дурманящих грибов юноша.
– Какие-то проблемы? – Появился рыжевласый юноша, чем вызвал мое видимое недовольство.
– Все хорошо Саяр, пристрой нашего гостя, а я отведу лошадей. – Сказала Вагия, и подварив мне еще один будоражащий меня взгляд, удалилась. Мой взгляд неожиданно последовал за ней.
– Ну, пойдем свет мой лунный, – бросил мне грубо мужчина и направился вперед. Я последовал за ним.
– А тебе не говорили, что к гостям кое не по своей воле явились на твою землю, не стоит поворачиваться спиной. – Говорил я, шагая размашистым шагом, чтобы чувствовать, как в ботинке теснится мой нож. Желание перерезать ему горло возрастало, видимо все же служителя смерти было во мне больше, чем защитника.
– Говорили, но я не думаю, что это распространяется и на тебя. Я слышал, ты рыдал при захвате больше, чем сама наследница.
Желание сделать быстрое скольжение лезвия ножа по его горлу возросло на несколько аршинов от моего роста. Но все же, силой себя сдерживая от необдуманного поступка, я шел молча, и фантазировал как с ним поквитаюсь, когда только выдастся возможность. Этот человек по внешности, голосу и глупым шуткам сразу же вошел в мое сознание как глупый грубоватый человек. Враг, которого я лишу жизни во славу наших богов.
Глава 8
После отправки моего жалкого, по мнению темсущи письма, хотя для меня письмо было лишь завуалированной связью с человеком, что нанял меня. Я сообщил Севаре, что жив и все еще служу интересам ее падчерицы. Конечно, специального скрытого письма среди обычных строк у нас не было, но все же, я надеялся на понимание жены Кагана. Севара всегда мне казалась на много умнее и коварнее, нежели какой она хотела казаться. Настали дни томного ожидания. Вечером, когда в поселении уже зажгли главный костер, стали собираться люди около него, я как человек любопытный и очень заинтересованный культурой темсущи, пришел узнать о враге все, чтобы выявить его слабость. Около костра стоял Таиф – их вождь, хотя от предводителя у него было только весьма распухшее пузо, видимо от переедания, и желания показать, что он главный. На самом деле Таиф был слабым звеном среди темсущи, он всегда озирался по сторонам, словно боялся какого-то возмездия, он чаще всего был в сопровождении воинов темсущи или же ведуньи. Слабость в человеке видна сразу, она даже имеет некий запах, он еле уловимый и напоминает запах смерти. Мне, как человеку, отнявшему ни одну жизнь, очень хорошо знаком этот запах и в моем сознании запахи страха и смерти перемешались, потому я сначала чувствовал и видел страх, после этого вечно преследующий меня после убийства запах смерти. Иногда этот запах будил меня по ночам, что заставляло меня раскаиваться о содеянном, но не жалеть. Можно винить себя и обвинять, но жалеть убитого нельзя, Боги такое не прощают. Когда Айдария, вся запыхавшаяся, явилась к костру, она дрожащими руками стала распечатывать письмо – ее спасение. Я сразу приметил бутылек, в таких бутыльках давали травники – лекарственные настои. Но эти хрупкие прозрачные бутыльки не всегда несли в своем содержании здоровье, иногда в них таилась смерть. В моей голове сражу же всплыли слова Севары о том, что я должен защищать Айдарию только пока ей это нужно. Бутылек такой прозрачный, маленький и легкий принес весть о том, что наследница больше не нужна в мире живых. Я задумался должен ли я служить Севаре и убить? Возможно это несусветная глупость, да и чувства такие мне прежде были не знакомы, но вдруг я подумал, что мне жаль убивать эту девушку, молодую женщину, не познавшую эту жизнь. Мое сердце волнительно дрогнуло и до боли сжалось, я смотрел на каждое движение, которое говорило об отчаянье девушки, видимо Севара решила разбить ее хрупкое сердце и уничтожить свет ее души, прежде чем толкнуть ее в объятия смерти. По всем канонам и договоренностям я должен был убить Айдарию от имени Севары, но желание придать мою наемницу неугомонно жгло все мои мысли о том, как быстро и безболезненно лишить жизни наследницу. « Не убью ее и все тут!» подумал я, и легкое волнительно-холодящее чувство накатило на меня, вместо диких и мучительных терзаний о предательстве, я ощутил лишь легкое совсем не навязчивое чувство детского не послушания.
Наследница после прочтения пала наземь, она содрогалась, и когда в отчаянии ее захлестнули чувства, она сорвала с лица маску. От яркого и обжигающего света костра она предстала, наверное, впервые в жизни на обозрение людей. Она выглядела весьма не обычно, мне казалось, что где-то на пересечении встретились весна и зима. У нее была бледная ледяная кожа с яркими весенними проталинами, глаза разнились в цвете, нос был небольшой закругленный, она была похожа на милую забавную куклу веснянку, такие яркие куклы делают знающие дельцы для детей. Она выглядела потерянно, озираясь своим необычном взором, словно загнанный зверек. И снова этот запах страха. Белоснежные волосы спадали с плеч и я смог разглядеть широкую темную прядь волос. Мне казалось, что она боится не только того, что ждет ее теперь впереди, но и осуждающих взглядов темсущи, на ее причудливую для нашего мира внешность. Казалось, ей было больно не только от предательства, а от того что она будучи всегда скрытой предстала перед людьми в истинном своем обличии. Словно любопытствующие глаза ее кололи, причиняли ей страдания, обжигали, оставляя шрамы на ее скрытой душе. Она показала всем именно ту Айдарию, которая скрывалась много зим за дорого-украшенной маской.
Вагия не смотря на все свое спокойствие, все же тоже проявила любопытство и стала разглядывать Айдарию. Ну, а мой взгляд все же был прикован к ведунье, у нее были плавные черты лица, без своего темного боевого раскраса она была менее яркой, но не мене завораживающей.
Айдария же, как и любой напуганный и загнанный в угол человек, стала пытаться показать свою ценность для темсущи. Хотя я не уверен, что она верила в сказанные собой слова, возжелала забрать то, что и так ей принадлежит по праву ее рождения. Вождь темсущи забегал своими маленькими и не уверенными глазками по присутствующим, но тоже, чтобы не растерять свою значимость в глазах темсущи, создал вид глубокого задумчивого человека, а после, сославшись на жреца, поспешил закончить диалог.
Я ощутил усталость от этого подвешенного в неизвестности состояния, я ускользнул от главного костра с одной единственной мыслью, что даже при всем желание прекратить войны и столкновения между нашими народами вождь не сможет пойти супротив слова жреца, а это значит, что решение о жизни моей подопечной продолжает находиться в опасности.
– Ты знал? – Легкий и звенящий голос настиг меня с интересным вопросом. По мелодичному голосу и легкому запаху сладковатых цветов я узнал ведунью. Глупая улыбка поплыла вверх, а сердце затрепыхалось внутри.
– Нет, – сказал я, серьезным тоном пытаясь скрыть улыбку. Вагия стояла чуть вдали от пламенника, потому я видел лишь темный силуэт, слышал ее размеренное дыхание и кажется, вслушивался в стук своего беспокойного сердца.
– Ты встречал таких людей прежде? – Ласково поинтересовалась ведунья, и подошла ближе к факелу. Свет небольшого огонька осветил ее лицо. Мне казалось, что ее глаза источали любопытные огоньки, или же это всего лишь мое воображение и на самом деле это лишь отражающийся костер пламенника. Я всматривался в ее лицо, изучая каждый плавный изгиб, легкую полу улыбку, темные и так чарующие меня с первой встречи глаза.
– Нет, даже не слышал, что такое возможно.
– Я видела тебя, когда она сняла маску, ты даже не удивился. – Слова о том, что когда все прожигали любопытным взглядом Айдарию, Вагия смотрела на меня, взволновали меня, мне было невообразимо любо, полагать что я вызываю у Вагии некий интерес.
– Так ты смотрела на меня? – Любезно полюбопытствовал я.
Вагия рассеянно заморгала, а потом усмехнулась. С не спадающей улыбкой она задумалась, будто я действительно ее подловил на любопытстве к моей особе.
– Ты ее извозчик… и когда я увидела, что скрывается под маской… – Вагия делала небольшие паузы, вздыхала, это выглядело, словно она дает себе время продумать оправдание – Я хотела понять, знал ли ты…
– А на Даниса ты тоже смотрела, ведь он ее ратник-предатель, может и он знал?
Вагия уставилась на меня прожигающим взглядом, от которого, мне показалась, даже стало светлей и жарче.
– Мне пора выдвигаться за жрецом – Девушка бросила рассеянный взгляд на меня.
– Удачной тебе поездки за вашим этим всезнайкой.
– Он не всезнайка он жрец, он знает мало и ведает нам только то что ему говорит наш Бог. Наш Бог велик и милостив и не желает чтобы мы уничтожали всякого кто на нас не похож.
– Вы воюете с Альбиониумом с начало времен… Кстати иногда инициаторами нападения были вы.
Вагия закатила глаза.
– Всякое было, ну а мне пора. – Ведунья поспешила уйти.
– Вагия! – Она замерла, но не повернулась в мою сторону. – Если захочешь еще понаблюдать на мою реакцию на происходящее вокруг, смело зови меня, я живу в мазанки Айдарии за печкой.
– Как сторожевой пес, а не извозчик, – бросив колкость слов в мою сторону, она растаяла в ночной темноте вдали, куда не попадал свет пламенника.
Приятно знать, что любопытствующий взгляд ведуньи хоть и изредка, но все же обращается в мою сторону.
Я пришел к мазанке, она была так же пуста, как и моя душа, мой разум был опустошен от мыслей. Я уселся на крыльцо в ожидании Айдарии, «действительно как сторожевой пес».
Все ждали приход этого знающего кудесника, я же заведомо знал, что кроме смерти Айдарии он ни чего предложить не сможет. Но надежда в ее глазах, желание быть нужной и полезной для темсущи сдерживала меня от того чтобы открыть глаза на предстоящую правду. Волхв темсущи, или как они его называли жрец, выглядел как обычный сумасшедший, или как принято говорить в глубинках Альбиониума пустой человек, то есть человек без души и разума. Серебряные люди боялись и опасались пустого человека, а темсущи воздвигли его на несколько ступеней ниже Бога, и кажется, были вполне довольны. У их кудесника не было ни разума не волос, но все как зачарованные смотрели на него, словно он сейчас явит им какое-то чудо.
Айдария смотрела на него выжидающе с надеждой. Она как никто другой ждала от него чудес, способных помочь ей в сложившейся ситуации.
Мне же было неприятно смотреть на его притворство, с первых мгновений их жрец смотрел на наследницу как на жертву, я сразу же понял, что нам немедля пора уходить.
Я пошел к мазанке, пустые разговоры и обряды темсущи меня выводили из себя. Раздражали вездесущие пламенники, которые, не смотря на свой яркий свет, не освещали нам дорогу, а скорее даже наоборот, были огненными капканами на пути к свободе. Я не мог найти ту самую еле осязаемую нить, что выведет нас с земель Ярчая.
Когда я увидел, как Айдария прогуливается в сопровождении этого наглого темсущи Саяра, гнев и ненависть затмило мой разум. Я желал его убить прямо у мазанки наследницы и опалить его плоть пламенником. Но наследница поспешила его спровадить, а Саяр бросал на меня насмешливые взгляды, он все еще считал меня глупым и нерасторопным извозчиком вымаливающий себе жизнь слезами. Айдария же, не смотря на весь свой природный ум, желала верить в искреннюю дружбу между ней и темсущи, порой надежда делает нас глупцами.
Случилось то что я и так знал, пустой человек именуемый семя магом – кудесником, от лица их темного Бога пожелал чтобы Айдария умерла, но не просто а в безлунную ночь как жертва. Когда наследница поняла, что ее друзья темсущи это все же кровожадные враги в обличии миролюбивых людей, было уже поздно. Она попыталась убежать, притянув к себе слишком много внимания, слишком много охраны. Ее повезли в другое поселение и я, будучи в глазах всех простым плаксивым хлюпиком, без труда последовал за ней. По прибытию ее заперли в мазанке наполненной этими ужасно пахнущими цветами, что считались у темсущи священными. Ее охраняли, словно самого Темреса. Трое охранников, которые постоянно менялись. Когда я в очередной раз в голове представлял, как уничтожить этих сторожил быстро и беззвучно, я приметил Саяра, друга Айдарии и ужасно раздражающими огненными волосами.
– Что ты тут делаешь? – Подкравшись беззвучно, я поинтересовался у темсущи.
– Не твое дело! – Грубо ответил он.
Но я чувствовал в его взгляде, в его глазах желание защитить наследницу, вот только я не понимал, какую выгоду в ее спасении он преследовал. Я уже встречал такой взгляд как у него, когда он смотрел на эту маленькую, но такую не преступную крепость в виде мазанки, такой взгляд был у мужчины, которого я толкнул в объятия смерти, потому что так пожелал другой человек, который заплатил мне золотые монеты. Когда мужчина умолял отпустить его дочь, молодую девушку, которая, не смотря на сильный испуг, просила пощадить отца. Ее отец был готов на все лишь бы я сохранил жизнь его дочери, его взгляд полный отчаянья и желания защитить самое дорогое заставил меня задуматься, всего на одно короткое мгновение. И тогда отец кинулся на мой меч, нанизывая себя на него, он бросился в объятия смерти. Последними его словами были « беги радость моя». Девушка побежала, я должен был убить и ее, но не смог, тогда я впервые поступился со своими принципами. Я увидел истинную любовь в самопожертвовании, тогда я впервые возжелал полюбить кого-нибудь так же, как этот мужчина любил свою дочь. Конечно, взгляд Саяра не выражал самопожертвование, но я видел, что он колеблется между желанием помочь и предать свой народ, и желанием оставить все как есть.
– Как ее оттуда вывести?
Саяр удивленно уставился на меня.
– Я не стану тебе помогать, думаешь, я так просто предам свой народ и расскажу тебе, как спасти наследницу?
– Я не думаю, я вижу по твоим глазам, что ты хочешь ее спасти, ведь она не сделала ни чего плохого твоему народу, она желала остановить войну, установить мир, а ваш кудесник приговорил ее к смерти.
– Ты так сейчас Темреса назвал? Оскорбляешь нашего Бога и одновременно просишь помощи.
– Вообще, я говорил про вашего странного и немного безумного Волхва.
– Жрец ничего не решает, это Темрес пожелал Айдарию себе в жертву. – Саяр задумался. – Одно дело пойти против воли своего народа, а другое пойти против воли Богов.
– Если твой Бог так жаждет именно ее в жертву, то он не позволит ей сбежать.
– Нужно отвлечь народ, нужно такое событие, которое заставит стражников броситься на помощь! Может пожар?
– Пожар? – Переспросил я, – у вас здесь столько пламенников, что пожар заметят только тогда, когда вся деревня сгорит дотла вместе с твоими стражниками.
– Почему ты так не любишь пламенники? – Удивленно поинтересовался темсущи.
– Потому что я люблю мрак ночных улиц, люблю скрывающие меня тени домов.
– Вы серебряные люди похожи на светлячков, вас легко рассмотреть в темноте. – Саяр усмехнулся, соглашаясь, я лишь покачал головой.
– Вы тут что? Заговор устраиваете? – Громко вскрикнул Данис, приближающийся к нам.
– Что ты так орешь! – Сдавленно проговорили мы с темсущи в один голос.
– Думаете, как умыкнуть жертвенную наследницу? – Данис говорил в привычной для себя спокойной расслабленной манере. Меня он всегда раздражал за догадливость и за желание засунуть свой нос в чужие дела. Был бы он Варварой, я бы ему собственноручно оторвал его нос. Но к моему глубокому разочарованию от Варвары ему досталось только желание много болтать, да и по базару он шибко не расхаживал.
– С чего ты взял? – Снова не осознано в один голос проговорили мы с темсущи.
– Потому что вы выглядите довольно странно стоя коло ее мазанки, тайно перешептываетесь и отвечаете на вопросы одновременно.
– Тебе показалось, – снова одновременно проговорили мы.
– Может, я отойду, а вы снова пошепчитесь, договоритесь, кто и что будет говорить, чтобы не выкрикивать одно и то же… – Проговорил весело Данис.
– А тебе разве не пора пойди и сунуть свой нос в чьи-нибудь дела кроме наших? – Спросил Саяр, а я усмехнулся его остроумности.
– Как вы быстро спелись, то говорите в один миг, то один пытается острить, другой ему подхихикивает.
– Да, и мы хотим посвятить эти прекрасные мгновения перед рассветом только друг другу, так что иди. – Недовольно заговорил я.
– Это действительно так. – Согласился Саяр. – Иди Данис…
– Ладно, ласкайтесь ласточки… – Весело проговорил Данис, и шепотом добавил, – и на случай если вы все же тут планируете умыкнуть жертву перед безлунной ночью, то совсем скоро к поселению приблизятся люди Альбиониума, думаю, это будет подходящий миг украсть наследницу.
– Откуда ты знаешь? – Тоже шепотом спросил Саяр.
– Потому что я так буду кричать в глуши вашего прекрасного леса.
Когда Данис покинул поле слышимости нашего разговора, я шепотом спросил.
– Ты ему веришь?
Саяр растерянно пожал плечами.
– Он мне не нравится, он странный и много болтает, он предал своего Кагана ради нас, а теперь хочет предать нас ради наследницы…
– Может ему нравится процесс предательства? – Предположил я.
– Возможно, и когда все сбегутся на его крик, он скажет, что это мы его попросили – тем самым предаст и нас! – Умозаключил темсущи.
С задумчивым ворожением мы уставились друг на друга.
– Да не слишком уж замудрённо для него. – Сказал я, нервно, хихикая.
– Согласен, он странный, но не шибко замудренный.
– Значит, подождем, пока он отвлечет твоих… ммм… – Я задумался, – людей.
– А если не дождемся, устроим пожар на окраине поселения. – Сказал Саяр, и я понял, что ради наследницы он действительно готов на многое. Хотя я и не понимаю, как она смогла заполучить его верность и желание ей помочь. Он ради нее готов не только обмануть свой народ и подвергнуть поселение риску распространения пожара.
К нашему удивлению Данис действительно устроил переполох среди темсущи, Он кричал о приближении воинов Альбиониума, и пробудил немало людей. Воины выдвинулись в лесную чашу навстречу несуществующему войску, а мы с Саяром поспешили к мазанке наследницы. Там стоял один из стражников.
– Будь тут! – Приказал мне темсущи и вышел на встречу к стражнику. – Там нужна твоя помощь, давай беги! Я пригляжу за наследницей!
Охраняющий воин немного растерялся, а потом поспешил в сторону, куда удалились его соратники.
– Пойдем, – приглушенным тоном сказал темсущи, я приблизился к двери и с тихим скрипом мы вошли в мазанку. Пахло в жилище ужасно, это был не резкий, но такой душный и не приятный запах, что у меня заболела от него голова, я не понимал как Айдария, находясь в этом удушающем аромате, может выжить.
– Айдария, нужно уходить! – Проговорил Саяр, приближаясь к наследнице.
– Что? – Раздался сдавленный голос с хрипотцой.
– Он имел в виду бежать отсюда обратно в Альбиониум. – Конечно, вернуть наследницу в Альбиониум, когда мачеха пожелала ей открыто смерти, было несусветной глупостью, но я не знал, куда вести человека, которого везде подстерегает смерть.
– Я переживала за тебя Аяз. – Раздался ослабленный голос наследницы, а я смущенно улыбнулся. Мне было приятно слышать, что находясь одной ногой в ином мире, она думала и беспокоилась о моем благосостоянии. Видимо не зря я решил служить ей.
Темсущи поднял Айдарию на ноги, она была вялая и шатаясь, словно тростинка на ветру. Она издала рвотный рык, но освобождение ее желудка от содержимого не последовало.
– Нужно ее вывести, это действие шалфея, в больших количествах он ослабевает человека, причиняет ему болевые ощущения, – проговорил темсущи и я приблизился к ним, перехватив наследницу из рук темсущи, которая в моих объятиях казалась не весомой, я поспешил избавиться от темсущи. Я не желал, чтобы в минуты ее видимой слабости он ей помогал, какими бы ни были его намерения по отношению к ней, все же он оставался нам врагом. Я уяснил за свою жизнь простую истину, что, несмотря на договоренности и взаимный интерес, нельзя доверять врагу и терять бдительность.
– Я сам справлюсь, иди, проверь охрану.
Я услышал, как Саяр недовольно выдохнул и то напряжение, что ослабло, когда мы придумывали, как помочь Айдарии вернулось с новой силой, теперь это напряжение взаимного недоверия, кажется, не просто витало в воздухе, оно было даже ощутимо.
Айдария была очень слаба, и если бы я мог поделиться с ней своими жизненными силами, я бы так и сделал. Но. к сожалению, это невозможно и потому я поделился с ней ягодами, которые собрал специально для нее, они бодрят и снимают морозность в теле.