– Сейчас нужно двигаться очень быстро и тихо, сможешь? – Шепотом спросил я.
– Смогу, – еле слышно и почти не разборчиво сказала наследница.
И мы двинулись вперед. Для меня путь в лес из поселения был легким и даже довольно спокойным, не быстрым, для Айдарии было все по-другому. Она шла с трудом, ее тяжелое дыхание доносилось до моих ушей. И когда силы ее окончательно покинули, она рухнула на землю.
– Боги, что с тобой! – Тяжело хватая воздух, спросил я. Меня душило раздражение, но не из-за слабости Айдарии, а из-за того, что мы не могли ей ничем помочь, она должна была пройти весь путь к свободе своими ногами.
– Я упала, – не успела выговорить Айдария, как слезы хлынули из ее глаз.
Она выглядела жалко. Меня всегда раздражали слезы, слабость и когда люди жалеют сами себя. Но я не осуждал наследницу за жалость к себе. Она имела на это полное право, ведь все ее бросили, предали, оставшись одна, она все же пыталась бороться за жизнь, за изменение нашего мира. Она неразборчиво что-то проговорила. Я не разобрал ни слова, лишь по тембру голоса предположил, что это возгласы о ее трудной жизни. Я не знал что говорить, попросить ее повторить что она сказал было бы вверх глупости и бесчувственности, я напряженно выдохнул, стараясь создать обстановку сочувствия и понимания. Я решился сказать что-то нейтральное.
– Я знаю как тебе тяжело, но сейчас не время раскисать как закваска, – я постарался создать подобие поддерживающей улыбки, хотя был не уверен, что улыбка поддержки вообще существует, – я позабочусь о тебе, – решил я добавить чуточку душевности
Наш созданный мир взаимопонимания разрушил темсущи, он был крайне недоволен, что я позволил Айдарии сесть, хотя на самом деле ее с ног свалил голод.
Мы углублялись далеко в лес, и когда казалось, что опасность быть настигнутыми покинула нас, и я уже решился избавиться от темсущи, тогда на нас выбрели некие ясноокие.
Саяр предупреждал нас о поселении людей, и, судя по его рассказам, он их боялся и опасался по более, чем людей Альбиониума. Я же не верил в россказни о том, что кто-то смог не просто выжить, а построить поселение в землях песчаной пустоши. Наследница же охотно верила в рассказ о людях, поедающих других людей и это наводило на нее ужас.
Когда мы услышали хруст веток, словно к нам кто то пробирался из чащи, я был уверен что это лишь дикий зверь. На деле же это оказались не высокие, но массивные люди, с повадками дикого зверя. Не смотря на то, что они были массивные, были ловкими, они не обладали военным искусством, но и не нападали поодиночке. С ними сложность боя была в том, что они словно не чувствовали боли и усталости, они кидались на меня словно дикие и не разумные существа.
Глава 9
Айдария
Жертва приношение состоялось. Пасмурное утро сменило безлунную ночь, небо было затянуто серыми непроницаемыми темными облаками, буйствовал ветер частыми и достаточно сильными порывами. Не смотря на то, что погода была довольно скверная и так и тянула в мир уныния и слез, мое настроение искрило радостью и вдохновением. Мое мировоззрение изменилось, захлебываясь водой под толщами бушующих волн, я вдруг поняла одну простую мысль. Я никогда не жила, я всегда боялась, пряталась и ненавидела то, как я выгляжу и кем являюсь. Сегодня же в зеркале я увидела, не то что бы красавицу но тот лик, который я приняла и полюбила. Мои разные глаза обрамленные белыми и темными ресницами, кругловатый нос, напоминающий не крупную картофелину, густые брови, которые, не смотря на густоту, были практически незаметны из-за белизны волос. Округлое лицо и ярко выраженный покаты лоб. Сегодня утром я приняла себя такой, как есть, и ноющее чувство отвращения самой к себе стало растворяться и исчезать под чувством любви и принятия.
Я захотела жить, любить и не бояться реакции людей на мою весьма специфическую внешность. Мы все люди одной крови, не смотря на ярко выраженные видимые внешние различия, внутри мы все были похожи. Похожи мы были, не только во внутренностями наших тел, но и похожи нашими страхами, стремлениями, желанием защитить близких, тягой и не преодолимой любовью к своим семьям.
Я нарядилась в очередной сарафан, предоставленный мне темсущи, утянула свой не большой живот привычными для меня ремнями, заплела на верхней части головы косы, оставляя малую часть волос распущенными. Перед выходом еще раз взглянула в зеркало и вышла на неприятную серую улицу с порывами холодного ветра. Все поселения на землях Ярчая украшали алыми лентами и куклами сплетенным из подмаренника медовой травы жаркого лета, с замахом душистого меда, эта трава считается у темсущи символом прославления священной смерти. Эти куклы делают в честь многих жертв их Богу. Я прогуливалась по мало знакомому мне поселению, ловя на себе любопытные, и в некой мере даже напуганные, взгляды детей Темреса. Заметив меня, некоторые отворачивались и перешептывались, кто- то склонял голову предо мной, словно теперь я займу место их жреца. Но я чувствовала изменения не только в отношении темсущи ко мне, но свои собственные. Сегодня, утопая во внезапной любви к себе, я вдруг осознала, что должна преодолеть все трудности и занять место своего отца по праву моего рождения, я была слишком мягкой, когда вот так без боя отдала свое наследие младшему брату. Подумав о брате, меня пронзила боль глубоко внутри, и я задумалась, читал ли он то самое письмо, что написала его мать, был ли он согласен с ее решением бросить меня на произвол судьбы. Обитая в своих нескончаемых и весьма сумбурных мыслях, я не заметила, как меня принесли ноги к обрыву священного камня. Я посмотрела на взволнованную рябь морского простора, которое из-за порывов ветра то и дело ударялось о низ камня смерти. Я вдыхала тяжелый от влажности воздух, волосы трепетал порыв холодного ветра, но в этот момент я чувствовала истинное наслаждение жизни, я чувствовала, как сердце размеренно стучит внутри меня, разнося жизненные силы по организму. Распахнув широко глаза, я огляделась и заприметила вдали вождя, что так странно следил за моими действиями. Я двинулась в его сторону вниз к набережной, чтобы поговорить с ним о дальнейшей моей судьбе.
Слегка задыхаясь от скорости ходьбы, я оказалась рядом с вождем и приветственно ему кивнула. Заполучив приветственный кивок в ответ, мой взгляд снова упал к морю.
– За много лет жертва приношений ты единственная жертва кою не принял Темрес. – Спокойным голосом заговорил Таиф.
– И что же это означает?
– К сожалению, я не в силах этого объяснить, могу лишь предположить, что наш Бог решил возложить на тебя более важное предназначение. – Не смотря на то, что слова несли в себе высший смысл в моей жизни, он говорил это не довольным тоном. Я заметила, что отношение вождя ко мне стало иным, он ни как остальные кто смотрел на меня, как на чудо что явил им Бог, он смотрел на меня с неприязнью.
– Вы поможете мне вернуть мое наследие? – Произнеся слова, я обернулась лицом к вождю, взглядом я бросала ему вызов, понимая, что моя жизнь больше не может быть в его власти.
Таиф обернулся на меня, прожигая меня своим весьма внимательным обжигающим взглядом.
– Даже если я не захочу тебе помогать, будут люди, которые после вчерашнего пойдут за тобой даже на бессмысленный убой. Сейчас темсущи перешептываются, они видели ,как наш Бог подарил тебе жизнь, многие теперь тебя считают посланницей Бога Темреса, человеком который сможет остановить эту бесконечную войну. Они видят в тебе лидера, и захотят идти за тобой. – После этих слов я вдруг осознала, что его неприязнь связана с тем, что он видит во мне соперницу. В отличие от других, он видит в моем спасении нечто угрожающее его положению, его власти.
– А вы так не считаете?
– Я хотел бы поверить в то, что тебя выбрал Темрес, но не могу, веры во мне не достаточно, мне нужно знать наверняка, но пока нет жреца, мне посоветоваться не с кем.
Я нервно усмехнулась.
– Осуждаете Альбиониум за старейшин, но по сути сами ничего не решаете.
– Может и так… – вождь задумался, – но я уже попросил Саяра обучить тебя военному делу, если мой народ и пойдет на Альбиониум, ты должна идти впереди него…
– Когда начнем? – Спросила я с нетерпением, не смотря на скрытую враждебность Таифа ко мне.
– Уж точно не сегодня, сегодня ночь празднества, поэтому выпей медовухи и забудь на мгновение обо всех своих тяготах…
– Саяра не накажут за мой побег? – Спросила я, искренне переживая за него.
На лице вождя появилась ехидная усмешка.
– Обучать тебя, и есть наказание, – сказал он весело и в тоже время как то злорадно.
– Это он так сказал? – Взволновалась я.
– Нет, я сам так решил, Саяр искусный воин, а для воина нет ничего хуже, чем вместо защиты поселения обучать неумелых учеников.
– Не слишком жестоко? – Сказала я, еле сдерживая улыбку.
– В самый раз, – проговорил Таиф, покачивая головой.
Я почувствовала легкое волнение от предстоящего обучения меня военному искусству. Я знала некоторые правила владения мечом, но смею признаться, что в маске и безразмерных платьях, скрывающих абсолютно все, и делающими движения скованными и не удобными, было весьма сложно обучаться, потому я научилось только ловко прокручивать меч в руке, как делают ратники пред началом боя.
После заката поселение освящали привычные уже мне и вездесущие факела. В центре около главного костра толпились люди, стояли деревянные столы с овощами и фруктами и хлебом, рядом стояли бочонки по размеру не превышающие в высоту стола, наполненные медовухой, напитком который пьянит разум, а приготавливался методом брожения из меда дрожжей и воды.
Рубахи у всех были красные, женщины были облачены в синие сарафаны, а у мужчин были синие штанины, с синей тканевой повязкой. Все присутствующие стали браться за руки, а я, потерянная в не понимании, что происходит, выскользнула в центр созданного ими круга вокруг костра. Хоровод двинулся, сначала в одну сторону, затем в другую. В один из моментов они вскинули руки и придвинулись ближе к костру, выкрикивая «слава нашему Богу Темресу» «мы жертв не жалеем, а воспеваем их смерть во славу твою, Темрес», «Будь к нам милостив и помоги пережить надвигающуюся зиму». После хоровод распался и к костру вышли трое мужчин, держа в руках музыкальные инструменты, одним из первых заиграл мужчина с бубном, его постукивания превращались в дикую, первобытную мелодию, затем зазвучали гусли, разбивая первобытные постукивания звенящей нежной мелодией, самым последним зазвучала волынка немного поскрипывающим звуком. Плавно под создаваемую мелодию, словно лебедь по речной глади выплыла девушка, распевая мелодию, созвучную со звучащей музыкой. Затем зазвучали слова, звонко чисто словно ветер в поле, в песне девушка прославляла Темреса и чистоту жертвоприношения. Песня была легкой, но в тоже время наполнена большим смыслом. Но мне запомнились лишь короткие фразы воспевания Бога и благодарность жертве. После песни девушка поклонилась и громко вскрикнула.
– Будем есть и пить во славу нашего Бога, пусть он никогда нас не покидает и всегда освящает наш путь. – После этих слов она взглянула на меня, и не сводя с меня взгляд, потянулась за наполненной кружкой, что держала незнакомая мне ведунья. – Жертвенный ужин обычно начинается с того, что мы даем медовуху и хлеб нашему вождю, но сегодня я хочу дать первые яства, приготовленные с нового урожая избраннице Темреса.– На меня стали оборачиваться темсущи я заметила переминающего с ноги на ногу Таифа, который видно был весьма не доволен решением девушки. Он бросил на меня недовольный взгляд и сделал несколько шагов назад, пройдя в толпу, скрылся из моего вида.
– Это для меня большая честь, – сказала я и неловко потянулась к кружке, девушка вложила мне кусок хлеба в руку и все выжидающе на меня уставились. Быть на виду и полностью открытой для меня все еще новое чувство. Я ощущала смущение, мне казалось, что мое лицо пылает огнем, волнение волнами захлестывало меня, но я и чувствовала радость и воодушевление, эти люди после моего провального жертвоприношения, видели во мне жизнь, спасенную собственным Богом. Я откусила еще теплый после выпечки хлеб и запила напитком, от которого мне поначалу сперло дыхание и обожгло мое горло изнутри, мне показалось, что я проглотила сладкий с горьковатым привкусом огонь, обжигающий, но в то же время согревающий меня. Я почувствовала легкое головокружение, мне показалась, что кровь разгорается внутри меня, мне хотелось радоваться, я почувствовала себя легкой веселой и невообразимо прекрасной.
Всюду доносился смех и громкие разговоры, я стоялая и смотрела на этот не обычный праздник жизни, прославляющий смерть.
Праздник в лучших традициях темсущи продолжается до первых лучей солнца, кажется что эта праздная ночь бесконечна, танцы у костра на фоне звенящей музыки выглядели первобытно, иногда в такт танцам девушка подпевала все ту же странную песню про жертвоприношение. Я заметила Саяра, он стоял около мазанки, оперившись на стену, я зашагала к нему на встречу и когда я приблизилась достаточно близко, чтобы не далеко стоящий факел освятил его лицо. Я заметила, что он был задумчив, и дума эта оставляла на его лице отпечаток печали. Я безумно рада была видеть его в полном здравии. Я пила уже третью, а может и четвертую кружку медовухи и с каждой выпитой кружкой, как мне казалось, я становилась веселее и беззаботней. Странно было то, что когда сделала первый глоток медовухи, я ощутила обжигающий вкус, и с каждой выпитой кружкой вкус становился менее обжигающий, горчинка менее заметной. Не подумав о том, что возможно Саяр ищет уединения, я подошла к его маленькому и потаенному закутку, и встала рядом, тоже оперившись на стену.
– Я рада, что с тобой все в порядке. – Он повернул голову в мою сторону, и я встретилась с его тяжелым задумчивым взглядом.
– А я удивлен и конечно безумно рад, что с тобой все в порядке. – Он говорил спокойно, но звучало как-то удручающе. – Празднуешь? – Он кивком указал на мою кружку с медовухой. Прежде чем ответить я сделала два больших глотка.
– В какой-то мере. – Ответила я и тяжело выдохнула, вспомнив то, что если б обстоятельства сложились иначе, сейчас бы они чествовали именно мою смерть. Не смотря на хмель, бродивший внутри меня, я заметно погрустнела.
– Мне нравится, что ты прониклась нашими традициями, но иногда они кажутся странными даже для меня. Он грустно усмехнулся.
– Ты переживаешь за смерть жреца? – Осторожно поинтересовалась я. – Но он сам сделал свой выбор.
– Я не переживаю за его смерть, ведь он не правильно истолковал послание нашего Бога и пытался принести в жертву тебя. – Он посмотрел на меня, я в смущении отвела свой взгляд.
– Ты пришел меня спасать… для меня это много значит… Чтобы спасти неудавшуюся наследницу, ты пошел против воли своего народа.
Я снова повернулась на Саяра, чтобы поймать его взгляд, и хотя бы предположить, какие чувства в нем пробудили мои слова. Но столкнулась с улыбкой и немного потерянным взглядом, словно он не ожидал, что я начну говорить об этом.
– Я не хочу об этом говорить…
– Но, а как же наказание? Разве тебе так просто могли такое простить? Мне Таиф сказал, что накажет тебя, поручив обучать меня искусству боя, но… – Я говорила быстро и сбивчиво, мысль о том, что все же настоящее наказание настигнет Саяра, не давала мне покоя.
– Айдария! – Саяр перебил меня, не дав закончить свои вопросы. – Давай лучше станцуем танец жизни.
– Танец жизни? Я не думаю, что умею его танцевать… Да и вообще в танцах я весьма неуклюжа. – Проговорила я. Хотя на самом деле, когда в Альбиониуме проходили празднества с танцами и медовухой, я предпочитала оставаться в своих покоях. Однажды, когда во славу нашего рода предводителей был пир, я все же на него пошла по настоянию отца. Тогда на мне было прекрасное белое платье с серебряной вышивкой, белый шлейфный плащ, который красиво волочился по полу, серебряные ленты, скрывающие мои волосы, украшенные белым жемчугом, и серебряная маска. Я была скрыта и в то же время прекрасна, я приковывала взгляды, хоть в моих фантазиях это было из-за изумительной красоты моего наряда, а по правде это были лишь любопытные желающие узнать, кто или же что скрывается за маской. Танец был простой: поклон партнеру, и взявшись за руки, легкие движения приближения и удаления от партнера, оставив лишь по одной соединенной руке покружиться на месте, создавая легкий спокойный танец. Я же выглядела в этом простом и не замысловатом танце с повторяющимися элементами дубовато, мои движения были нелепы и даже для спокойного танца немного заторможенные. Я слышала смешки и ехидные пересмешки. Вместо того, чтобы наслаждаться танцем и партнером, дарящим этот самый танец, я была в ожидании, когда музыканты прекратят играть музыку, чтобы скрыться с танцевального зала и никогда там больше не появляться. Лицо и имя своего первого и до сих пор единственного партнера по танцам я не запомнила, помню лишь его белоснежные волосы, едва касающиеся плеч и странный спирающий мое дыхание запах гвоздики.
Мы с Саяром взялись за руки, и он вывел меня ближе к главному костру, я ощущала неловкость и скованность, но стоять в приятном полумраке костра, касаясь руки Саяра, мне нравилось. Он опустил мою руку и заговорил.
– Танец начинается в медленном темпе, в танце ты можешь показать свой характер, у нас такой танец называю «голубиный танец».
– Почему так? – Поинтересовалась я на фоне затухающей музыки.
– Потому что этот танец похож на ухаживания голубя за голубкой по весне, – Саяр по-детски улыбнулся, – это такой романтический танец без касаний, – пояснил он, – темп музыки будет расти так же будет расти и энергичность танца. Я, в роли голубя, буду показывать тебе свою молодецкую удаль, а ты в начале не будешь обращать на меня внимания, а но позже будешь относиться все теплее, показывая это более энергичными движениями. К концу танца ты должна уже танцевать мне на встречу покачивая бедрами, плечами плавно помахивая руками, в самом конце танца ты должна будешь позволить взять тебя за руку и покружить.
Я глупо усмехнулась, потому что большую часть сказанных им наставлений я не запомнила, да и в голове у меня не представлялось как можно танцевать танец, который ты знаешь по рассказу.
– Саяр… Я, наверное… Точнее… Не буду танцевать, – еле слышно промямлила я, и музыка остановилась. Но без музыки мы остались в приглушенном гуле человеческих бесед и смеха.
Саяр взял с моей руки кружку и попросил мимо проходящего человека ее забрать.
– Не бойся, просто слушай музыку и отдайся танцу, в конце концов, это мне нужно тебя очаровывать танцем.
Я огляделась, рядом с нами пары стали готовиться к этому «голубиному танцу», хотя я еще не начала танцевать, я уже ощущала чувство стыда. Зазвучала медленная музыка и Саяр стал выхаживать около меня, подергивая плечами, словно каждым движением говоря «обрати на меня свое внимание». Я, смеясь, отворачиваюсь от неловкости. Темп музыки постепенно нарастал, Саяр делал разнообразные коленца, я же в свою очередь стала подергивать плечами и покачивать бедрами, при этом стараясь плавно водить руками. Я не видела себя со стороны, но чувствовала всю нелепость своего танца, но мой партнер по танцу смотрел на меня как голубь на свою голубку весной, я старалась делать движения энергичнее, подглядывая их у девушек темсущи. Когда темп музыки стал постепенно затухать Саяр взял меня за руку и, оставаясь на месте, покружил меня вокруг своей оси. Когда музыка стихла мы, не расцепляя рук, стали кланяться остальным парам, они же кланялись нам в ответ. От активности танца мне было трудно дышать, но я чувствовал прилив сил, я смеялась от души, вспоминая свои движения, мы с Саяром вернулись к мазанке, около которой встретились.
– Это было не обычно. – Все еще старясь отдышаться, проговорила я.
–Ты осветила этот танец новым исполнением. – Саяр засмеялся, я по-ребячески толкнула его в плече.
– Это мой первый танец темсущи имей уважение.
Саяр поднял руки, как бы уступая мне.
– Спасибо тебе за танец и за попытку спасения, – тихо проговорила я, сделала шаг вперед, намереваясь уйти, но он взял меня за руку, и сделал несколько шагов ко мне. Когда он приблизился достаточно близко, он еле слышно сказал.
– Я не смог тебе запретить, ты говорила о моем наказании, так я его уже получил, когда увидел, как жрец толкнул тебя в воду, а я ни чем не мог тебе помочь.. – От его слов и размеренного шепота у меня выступили мурашки. Я посмотрела ему в глаза, с осознанием того, насколько важно было для него оградить меня от жертвоприношения, но почему он это хотел сделать в его взгляде, увы, не прочесть. Не ожидая от себя, я медленно потянулась к его губам и впервые в моей жизни мои губы коснулись губ мужчины. Приятное покалывание распирало меня изнутри, такое мимолетное, но такое приятное чувство настигло меня. Саяр медленно отстранился, он внимательно всматривался в мои глаза, виновато опустив взгляд, проговорил.
– Я не хотел, чтобы ты.. подумала – И вот такие приятные покалывания после этих слов превратились в ранящие щипы. – Этого не должно было случиться, – проговорил Саяр и поспешил удалиться, оставляя меня одну в смятении и растерянности. Слезы выступили на глазах, и я поторопилась стереть их руками.
– Хочешь, я тебя поцелую, – раздался слегка заплетающийся голос. Обернувшись, я увидела Даниса.
– Только тебя тут не хватало… Я давно тебя не видела и надеялась, что ты уже предал темсущи и переметнулся к кому-нибудь еще.
– Если не хотела меня видеть, надо было тонуть! – Достаточно грубо и насмешливо проговорил Данис.
Слезы посыпались из моих глаз, и я поняла, что не в силах сдерживать ту горечь, что рвется наружу. Данис, потоптавшись немного на месте, ушел. А я, оглядевшись, приметила скамейку и поспешила на нее сесть. Уткнувшись носом в собственные колени, я плакала, позволяя обиде и разочарованию покинуть мою душу.
_ Держи, – я подняла усталый взгляд на знакомый голос моего ратника- предателя и увидела, что он протягивает мне кружку.
– Что это? Яд? Не утонула, так решил отравить, – бросила я, взяв кружку из его рук.
– Хотелось бы, но не сегодня.
Я усмехнулась.
– Не думай, это не из жалости. После отвергнутого поцелуя, думаю, ты была бы в какой-то мере рада, будь в кружке яд.
– Трагедии в отвергнутом поцелуе нет, она лишь в том, что это увидел человек, которого самого видеть не хочется.
– А ты не такая уж и безобидная курица, как мне казалась, – проговорил Данис с искренней долей удивления и протянул мне свою кружку, я слегка ударила по ней своей и сделала несколько больших глотков. Чувство смущения за то, что я поцеловала Саяра съедало меня изнутри, от того что Данис стал свидетелем моего оскорбительного отвержения стала последней каплей собственных терзаний. Данис словно прочитав, о чем я задумалась, заговорил.
– Ты была искренней в своих чувствах, не нужно этого стыдиться.
– Странно это слышать от тебя. Или ты решил втереться мне в доверие, а потом сделать больно? – Сказала я, чувствуя горечь обиды на устах.
– Я не такой уж злодей-предатель как тебе кажется. Не скрою, я ненавижу всю семейку Кагана и семьи старейшин, увидев какая ты, точнее, что за маской прячется напуганная девушка, сама не понимающая кто она, ненависти стало меньше…
– Ты сам из семьи старейшин, – сказала я, потягивая медовуху из кружки.
– Я в какой-то мере ненавижу и себя, – Данис одним глотком опустошил содержимое кружки и поднялся на ноги. – Когда мне исполнилось восемнадцать зим отроду, я готовился принять наследие отца и стать воеводой, я был котов отдать свою жизнь за любого члена семьи Кагана. И когда, казалось, что моя жизнь предопределена, моя мать рожает мою сестру, помощница лекаря вынесла ее из покоев матери и передала мне на руки, так как отец был на совете старейшин. Маленький теплый комочек родной плоти покоился у меняя на руках, и мне казалась, что защищая нашего предводителя я буду защищать и ее, точнее для нее, наш народ, наши традиции и обычаи, – Данис замолчал, словно сглатывая ком застрявший у него в горле… – «Она темсущи» вот что мне сказала помощница лекаря, и вдруг я понял, что это для нее приговор. Я поднял на помощницу глаза и только сейчас понял, зачем она отдала мне малышку, чтобы я отдал ее Волхву. Я сказал, что она свободна и дальше мы разберемся сами… Она ушла, а я сидел на полу в приемных покоях нашего терема с малышкой на руках, и думал, как мне ее защитить от собственного кровожадного народа. Когда вернулся отец, я предложил ему ехать в первое поселение, и там, вдали от столицы растить малышку, я был готов бежать с ней куда угодно… Но мои родители заклиненные властью кою имеют старейшины и нашими страшными обычаями посчитали, что рождение в семье ребенка темсущи это наказание Богов и передали малышку Волхвам, пока я занимался сбором вещей и подготовкой колымажки. – Данис замолчал, после молчания он гневно произносил каждое слово, выделяя интонацией молчания – Они… Обещали, что мы уедем… Они должны были защищать ее… Но они отдали ее палачам. Когда они мне сообщили что отдали малышку, я побежал в терем кагана в священную комнату с тем злополучным камнем… Я застал там только ее кровь, кровь невинного ребенка, который ничего не сделал кроме как родился не в той семье. Когда ты сняла маску, и я увидел твое лицо, я почувствовал такую ярость внутри, я подумал «в ней тоже есть что-то от темсущи, так почему же ее не зарезали в жертву нашим Богам ,как оскорбление природы или Богов… Я желал, чтобы тебя принесли в жертву и то горе, от которого я так страдаю, коснется и семьи Кагана. – Он обернулся на меня, в его глазах стояли слезы, а выражение лица было крайне суровым. Он тяжело вдыхал, казалась, что каждый глубокий вдох причиняет ему боль но, к сожалению, боль ему причиняла потеря сестры. – Но потом я понял, что ты как и моя сестра невинный ребенок, родители которой не боялись потерять многовековую власть, не боялись гнева Богов, они просто хотели защитить тебя… Ты не виновата, что моя сестра погибла на жертвенном камне, а ты выжила… Но я все равно буду тебя за это призирать… Она тоже была достойна этой жизни.
Я не знаю как себя вести и что говорить людям кои решили поделиться со мной своим горем. Но чтобы не выглядеть черствой я заговорила.
– Данис, мне очень жаль… Я… – Данис перебил меня на полуслове.
– Айдария, не нужно этих жалобных фраз и пустых сочувствий, когда станешь Каганом, прекрати лить кровь невинных людей.
– Я постараюсь.
Данис удовлетворенно кивнул.
– Я решил, что пойду за тобой завоевывать твое наследие, и этот странный стул, предназначенный для Кагана.
Я растерянно захлопала глазами, пытаясь правильно понять слова Даниса, и чего ему стоило принять решение идти за мной. Но, то как он сказал слова «странный стул, предназначенный для Кагана» не много разрядило тяжелый разговор.
– Этот странный стул называется Кресло Кагана.
Он расплылся в улыбке, словно всего этого страшного и ранящего душу разговора о его сестре не было.
– Но все равно, я считаю, что ты пегая курица.
– А я все равно считаю тебя предателем перебежчиком. – Беззаботно добавила я.
– Значит никакой дружбы? – Довольно поинтересовался Данис.
– Лучше утопиться, – съязвила я.
– Ты же не тонешь, мы уже пробовали. – Проговорил, хитро улыбаясь Данис и мне подмигивая.
– То есть, ты пытаешься намекнуть что я… – Озадаченно начала говорить я, но больше вести со мной диалог Данис не собирался и потому поторопился удалиться. Оставляя меня думать над весьма обидными и не культурными догадками его фразы.