Loe raamatut: «Мальчик, который заставил мир исчезнуть»

Посвящается Стивену Хокингу, который всех нас научил кое-чему о чёрных дырах.

Пролог

Истории часто рассказывают о хорошем человеке, который совершил Плохой Поступок, и эта история – не исключение.

Герой нашей истории – Харрисон, причём герой во всех смыслах этого слова. Потому что прежде чем мы начнём, я хочу пояснить: сердце у Харрисона было огромное.

Он беспокоился о судьбе тропических лесов, регулярно приносил своей маме завтрак в постель и всегда делился игрушками с младшей сестрёнкой, Ланой (несмотря на то, что она часто теряла их, ломала или пыталась смыть в унитаз). Харрисон был добр к остальным ребятам в школе, даже к Гектору Бруму, который был слегка задирист и однажды нарочно толкнул Харрисона, а потом сказал учительнице, мисс Балоган, что это вышло случайно.

И Харрисон был честным. Если он разбивал вазу – например, случайно сшибая её с полки во время игры в Беара Гриллса, – он в этом признавался. Он никогда не воровал в магазинах, не жульничал в Монополии и не пробирался в цирк без билета. Каждую новую для себя еду он пробовал, не жалуясь, трижды, всегда держал за руку взрослого, когда переходил дорогу, и иногда даже аккуратно складывал одежду перед сном вместо того, чтобы просто швырнуть её на пол.

Иногда.

Поэтому я так и слышу ваш вопрос: если Харрисон был таким хорошим, какой же Плохой Поступок он мог совершить?

Что ж, видите ли, хоть Харрисон и был добрым, честным, хорошим и щедрым, у него имелся один БОЛЬШОЙ недостаток. Он не мог сдерживать гнев.

Большую часть времени он вёл себя очень хорошо. Но от случая к случаю что-нибудь начинало его здорово раздражать. И тогда… что ж, тогда он начинал Психовать.

– Ы-ы-ы-ыр-рг-гх-х-х-х-х! – ужасно недовольно стонал Харрисон. Он опускал голову, словно собирающийся атаковать бык. Его щёки краснели, лоб наморщивался, глаза прищуривались, а челюсти он стискивал так крепко, что было просто удивительно, как у него не ломался зуб-другой.

– Код Красный! – кричал в таких случаях его папа: это было его родительское обозначение для Харрисоновых вспышек гнева.

– НЕ ГОВОРИ ЭТО! – вопил Харрисон.

– Да, определённо Код Красный, – соглашалась его мама, убирая хрупкие предметы подальше.

– А-А-А-А-АР-Р-Р-Р-РГ-Г-Г-Г-ГХ-Х-Х-Х-Х! – орал Харрисон. – НЕНАВИЖУ, КОГДА ВЫ ТАК ГОВОРИТЕ!

С этого момента никто не мог успокоить Харрисона, пока он не выматывался сам.

– Ы-Ы-Ы-Ы-ЫР-Р-РГХ! – иногда восклицал он, бросаясь на пол и дрыгая ногами, отчего вертелся кругами, как брейкдансер.

– ПОЧЕМУ МЕНЯ НИКТО НЕ СЛУШАЕТ??!! – иногда голосил он, убегая в кусты и яростно их колошматя.

– Я ХОЧУ ДРУГУЮ СЕМЬЮ!! – иногда ревел он, захлопывая дверь в свою комнату и баррикадируя её всеми до единой игрушками.

Стоит отметить, что вспышки гнева у Харрисона случились не потому, что он был по-настоящему злой, но потому что его что-то беспокоило, а значит, в большинстве случаев окружающие его взрослые – родители, например, или учителя – вроде как относились к этому с пониманием. Они ждали, пока истерика закончится, а потом пытались выяснить, что же его так расстроило, чтобы помочь ему это исправить. А потом всё опять вставало на свои места.

Эта история не про один из таких случаев. Она начинается с вечеринки в честь дня рождения и… что ж, думаю, лучше я просто начну рассказывать. Устраивайтесь поудобнее, потому что история эта весьма захватывающая, и она навсегда поменяла жизнь Харрисона.

Глава первая

Вечеринка в честь дня рождения Гектора Брума беспокоила Харрисона несколько недель.

Гектор Брум был одним из тех людей, которые нравились Харрисону меньше всего.

Он был одним из самых больших ребят в их классе и вечно цеплялся к Харрисону. Например, если Харрисон придумывал на детской площадке какую-нибудь игру, Гектор просился присоединиться, а потом менял правила так, чтобы Харрисон не смог играть. Или, если они играли в футбол, он ставил Харрисону подножки или отпихивал его от мяча.

Но хуже всего была его резинка.

Это было идеальное оружие: быстро пользоваться, легко прятать. Когда меньше всего ожидаешь, вдруг чувствуешь резкий щелчок резинки по руке, шее или ноге и в следующий миг уже катаешься по полу от боли.

Одна только мысль о том, что придётся идти на вечеринку к Гектору, нервировала Харрисона. Но туда собирался весь класс, и Харрисон не хотел оставаться в стороне, когда в понедельник все будут обсуждать праздник, так что выбора у него не было.

Единственное, что делало посещение вечеринки Гектора Брума относительно сносным, так это её тема: космос. Потому что Харрисон обожал всё связанное со звёздами и планетами. Кроме того, Гектор всю неделю хвастался, что его родители пригласили самую настоящую астронавтку, чтобы она развлекала гостей. Звали астронавтку Шелли. Она приехала в гости к своей бабушке, которая работала регулировщицей дорожного движения у школы, и Брумы немедленно позвали её на праздник к их драгоценному сыночку.

Харрисону не терпелось с ней познакомиться. Она ведь бывала в настоящем космосе!

Праздник начался довольно весело. По всему залу были развешаны космические декорации, а ещё родители Гектора заказали огромный торт, украшенный серебристым космическим кораблём, врезающимся в красную планету, и зелёным инопланетянином с четырьмя глазами.

Все пришли в костюмах. Харрисон нарядился космонавтом, Персефона Бринкуотер – инопланетянкой, Чарли Нвосу – падающей звездой, Маркус Доун – ракетой, а Карл Инг – сотрудником Центра управления полётами. Кэти Броад пришла в костюме ангела, но никто ей ничего не сказал, хотя ангелов вообще-то не встретишь в космосе.

Гектор Брум, как и следовало ожидать, решил вырядиться Солнцем, потому что он хотел быть самой важной штукой в нашей солнечной системе.

Когда гости пришли, родители Гектора проводили детей к центру комнаты, и вскоре все расселись на подушках на полу, нетерпеливо ожидая главного события.

Харрисон чувствовал, как нарастает его волнение по мере приближения встречи с настоящей астронавткой.

И тут зловещий голос прошептал ему на ухо:

– Вот погоди, уйдут мои родители, и я до тебя доберусь.

Харрисон повернулся и увидел Гектора Брума, поигрывающего своей жуткой резинкой, со злобным огоньком в глазах.

– А когда начнутся игры – берегись у меня!

Харрисон сглотнул. Возможно, стоило всё-таки остаться дома.

Свет приглушили, и чей-то голос произнёс:

– Запуск через десять… девять… восемь…

Все дети начали считать хором.

– Семь… шесть… пять…

Мама и папа Гектора попятились к двери. Харрисон почувствовал, как все его мускулы напряглись. Как только они уйдут, кто защитит его от Гектора?

– Четыре… три… два… один…

– Зажигание! СТАРТ! – закричала, врываясь в зал через дверь кухни, женщина.

У неё были ярко-розовые волосы и просто шикарный скафандр – в точности такой, какой носят астронавты на Международной космической станции. Несмотря на тревогу, Харрисон очень впечатлился.

– Привет, дети! Я Шелли, и мы с вами сегодня здорово повеселимся! Итак, кто хочет полететь со мной в космос? – спросила она, оглядывая детей.

Все закричали:

– Я, я, я!

Родители Гектора обменялись улыбками и закрыли дверь. Как только они ушли, Гектор злобно улыбнулся Харрисону.

– Не я! – выпалил Харрисон.

– Прошу прощения? – переспросила Шелли, удивлённо уставившись на Харрисона.

– Я хочу домой! – закричал Харрисон, чувствуя, как нарастает его паника при мысли быть щёлкнутым резинкой.

– Но Харрисон, – сказал Маркус Доун, – ты же любишь космос.

– Не люблю! – завопил Харрисон. – Он скучный!

Конечно, на самом деле он так не думал, он просто боялся Гектора. Но Шелли этого не знала.

– Космос не скучный, – твёрдо ответила она, нахмурившись. – На самом деле ты и понятия не имеешь, до чего тебе повезло. Когда я была маленькой, я была бы счастлива побывать на таком празднике. – Она отвернулась от Харрисона и обратилась к остальным: – Ладно, дети, лягте на пол и закройте глаза.

Все сделали как было сказано – и Харрисон, пытаясь не обращать внимания на своё беспокойство, тоже.

Он закрыл глаза и слушал, как Шелли задёргивает шторы и выключает свет. Потом раздался щелчок, а за ним – жужжание…

– Открывайте глаза! – велела астронавтка.

Харрисон так и сделал, и вдруг оказалось, что они все как будто плывут по космосу! Кругом были звёзды! Они кружились на потолке, покрывали стены и падали на пол.

– Кто знает, что такое созвездие? – спросила Шелли. Харрисон поднял руку, но Шелли выбрала вместо него Персефону Бринкуотер.

– Это звёзды, которые образуют какую-то фигуру, – ответила Персефона.

– Очень хорошо, – сказала Шелли. – А теперь посмотрите вверх и познакомьтесь с Большой Медведицей. – Она направила на потолок луч лазерной указки, и яркая красная точка обвела несколько звёзд, которые – прямо скажем – на медведицу нисколько не походили.

– Вот её голова, – объясняла Шелли, а лазерная точка плясала на потолке. – Вот передние лапы, вот тело, а вот задние лапы.

– Ну как скажете, – сказал Карл Инг, и несколько детей захихикали.

– Может кто-нибудь предположить, что это за созвездие? – спросила Шелли слегка раздражённым тоном. Луч её лазерной указки переместился к другому скоплению звёзд.

И опять Харрисон поднял руку. Шелли указала на Чарли Нвосу.

– Это летучая мышь? – спросил Чарли.

– Не совсем, – ответила Шелли. – Хотя крылья у него действительно есть. Это созвездие Лебедя. Одно из моих любимых. Может кто-нибудь угадать, почему?

– Потому что в нём есть очень яркая звезда? – спросил Гектор Брум, даже не подняв руку.

– Отличное предположение, Гектор, – сказала Шелли. – Какой ты умный мальчик. Это и впрямь очень яркая звезда. Она называется Денеб, что по-арабски означает хвост, потому что это хвост лебедя. Но причина, по которой Лебедь – одно из моих самых любимых созвездий, находится вот тут… – Она взяла лазерную указку и обвела ею тёмный участок прямо в середине созвездия. – Это чёрная дыра. Кто-нибудь знает, что это такое?

Харрисон, который знал о чёрных дырах всё, взволнованно сел и замахал обеими руками.

– Я знаю! – воскликнул он. – Я знаю!

– Никто? – спросила Шелли, притворяясь, что не слышит его. Из-за его эмоционального выпада она решила, будто Харрисон – испорченный мальчишка, которому следует преподать урок. – Что ж, по сути, это дыра во Вселенной. Она полностью чёрная, так что сразу увидеть её никак нельзя. Но стоит оказаться слишком близко, и она засосёт вас внутрь – и вы исчезнете на веки вечные.

Рассказывая это, она выключила лазерную указку, и маленькая точка красного света на потолке внезапно исчезла.

Последовала пауза. Дети таращились на маленький клочок неба, где притаилась чёрная дыра, и чувствовали некоторую панику.

– Ну хорошо! – сказала Шелли, поднимаясь на ноги. – Поиграем в игры? – Она щёлкнула по ряду выключателей на стене, и свет снова загорелся.

– Нет! – закричал Харрисон. Остальные дети уже встали, а он по-прежнему лежал на полу.

– Прошу прощения? – переспросила Шелли.

– Я не хочу играть в игры! – крикнул он. Внезапно единственным, о чём он мог думать, была лишь резинка Гектора.

– Но это будут космические игры, – сказала Шелли, растерявшись. – Они тебе понравятся. Поиграем в Нарасти Нейтронную Звезду, это как Передай Посылку. Спящие Суперновые, это немного похоже на Спящих Львов…

– Обожаю Спящих Львов! – воскликнула Кэти Броад.

– А-А-А-А-А-АР-Р-Р-Р-Р-РГ-Г-Г-Г-Г-ГХ-Х-Х-Х-Х-Х! – закричал Харрисон. – Почему меня никто не слушает?!

– Харрисон, – сказала Шелли с предупреждающей ноткой в голосе. – Думаю, тебе надо успокоиться.

– Я хочу ещё посмотреть на звёзды! – заорал он.

– На звёзды мы уже посмотрели, – твёрдо сказала Шелли. – Теперь мы будем играть в игры. Начнём с Приколи Спутник на Околоземную Орбиту? Гектор, давай ты первый.

Гектор вышел вперёд и, незаметно для Шелли вытащив из кармана свою резинку, зловеще ухмыльнулся Харрисону.

Вот тогда-то Харрисон разбушевался по-настоящему.

– ЭТО САМАЯ УЖАСНАЯ ВЕЧЕРИНКА НА СВЕТЕ! – прогорланил он, бегая по комнате и пиная подушки, как футбольные мячи. – И ВЫ ДУРАЦКИЙ АСТРОНАВТ!

– А ну-ка угомонись, – сказала Шелли, сама становясь всё злее.

– НЕНАВИЖУ ВАС! – рявкнул Харрисон. – Я БЫ ХОТЕЛ ВАС ЗАСУНУТЬ В ЧЁРНУЮ ДЫРУ! Я БЫ ХОТЕЛ ВСЁ ЗАСУНУТЬ В ЧЁРНУЮ ДЫРУ!

– ДА МНЕ ПЛЕВАТЬ! – во весь голос проревела Шелли.

Харрисон так удивился, что на него кричат, что немедленно умолк и замер.

– ДУМАЕШЬ, МНЕ ОХОТА ЭТО ДЕЛАТЬ? – взвыла Шелли. – ДУМАЕШЬ, Я ХОЧУ ИЗОБРАЖАТЬ ИЗ СЕБЯ АСТРОНАВТА? Я ХОЧУ БЫТЬ АСТРОНОМОМ, А НЕ ДЕТСКИМ АНИМАТОРОМ!

В комнате воцарилась тишина, дети сидели с разинутыми ртами. Шелли вела себя совершенно не так, как полагается взрослым!

– Вы не настоящий астронавт? – спросил Маркус Доун.

– КОНЕЧНО, НЕТ! – крикнула Шелли. – КАК И ВЫ НЕ НАСТОЯЩИЕ РАКЕТЫ, ПЛАНЕТЫ, ЗВЁЗДЫ И… АНГЕЛЫ!

Кэти Броад расплакалась.

– Ладно! Ладно! – сказала Шелли, осознавая, что ситуация выходит из-под контроля. – Простите. Просто… на меня много всего навалилось в последнее время.

Персефона Бринкуотер приобняла всё ещё рыдающую Кэти Броад.

Шелли глубоко вдохнула и начала заново.

– Ну давайте, поиграем в разные весёлые игры, – сказала она как ни в чём не бывало. – А потом… потом мы поедим вкусненький праздничный торт.

Конечно, праздник уже был испорчен. Они всё-таки поиграли в Приколи Спутник на Околоземную Орбиту, но Харрисон проткнул Международную космическую станцию насквозь и выбыл из игры. Потом они поиграли в Нарасти Нейтронную Звезду, и каждому досталась игрушка – кроме Харрисона. Наконец, они поиграли в Спящие Сверхновые, и Шелли поймала Харрисона на том, что он расчёсывал экзему вместо того, чтобы лежать смирно, и взорвала его, так что остаток игры ему пришлось сидеть в сторонке.

Гектор Брум при этом не переставал щёлкать своей резинкой, сверля Харрисона угрожающим взглядом.

К тому времени, как они были готовы чем-нибудь угоститься, Харрисон пребывал, в Очень Плохом Настроении. А потом ситуация из скверной превратилась в катастрофическую.

– Харрисон! Прости, но тебе это нельзя, – окликнула Шелли, когда дети расхватали по куску праздничного торта.

– Почему? – спросил Харрисон, глядя, как остальные поглощают аппетитного вида торт.

– Кэти говорит, что у тебя аллергия на молоко, – сказала Шелли. – А в этом торте есть молоко, так что ты остаёшься без торта.

– Мне всё равно, я его съем! – заявил Харрисон, хватая кусок.

– А вот и нет! – ответила Шелли. – А ну отойди от торта!

– АУ-У-У! – взвыл Харрисон. Его шее внезапно сделалось ужасно горячо! Он развернулся и увидел Гектора. Он щёлкнул Харрисона своей резинкой!

– Тут всё в порядке? – спросила мама Гектора, прерывая эту сцену Харрисон поднял взгляд и обнаружил, что в дверном проёме стоят родители Гектора. Через окно он увидел, что и другие родители на подходе.

– О да, прекрасно. Всё ведь прекрасно, правда, дети? – сказала Шелли. Её щёки пылали красным, но мама Гектора, кажется, ничего не заметила.

– Тебе понравился праздник? – спросила Харрисона его мама, подойдя к нему.

Харрисон посмотрел на Шелли, потом на Гектора Брума, потом опять на своих родителей. Рассказать или нет?

– Ага, понравился, – кивнул он, скрестив пальцы за спиной.

Мать Гектора хлопнула в ладоши.

– Спасибо всем, что пришли отпраздновать день рождения нашего дорогого ангелочка. Боюсь, теперь всем пора разойтись по домам, но, думаю, у нас найдётся для каждого по очень особенному шарику и по пакету с конфетами! Шелли?

– Конечно, – отозвалась Шелли.

По очереди она раздала каждому ребёнку по пакету со сладостями и по красивому сияющему шарику, наполненному гелием, в форме планеты. Гектору Бруму достался полосатый коричнево-жёлтый Юпитер, а Персефоне Бринкуотер – лиловая Венера. Чарли Нвосу получил небесно-голубой Нептун, Маркус Доун – оранжевый Сатурн с розовыми кольцами, а Карл Инг – синевато-зелёный Уран. Кэти Броад дали серебристый Меркурий, который очень удачно подходил к её костюму ангела.

Наконец настал черёд Харрисона.

– У вас есть шарик для Харрисона? – спросила Шелли его мама.

– О да, – ответила Шелли. Её глаза как-то странно блеснули. – Для Харрисона у меня есть совершенно особенный шарик. Подождите-ка минутку.

Она скрылась в кухне, закрыв за собой дверь.

– Что тебе больше всего понравилось на празднике? – спросил Харрисона папа.

– Когда нам показывали чёрную дыру, – ответил Харрисон.

С кухни донёсся какой-то грохот.

– Что такое чёрная дыра? – полюбопытствовала мама.

– Это такая дыра во Вселенной, – объяснил Харрисон. – Они очень опасные, потому что если упадёшь в такую, назад уже никогда не выберешься.

– А как они выглядят?

– Как дыры, – ответил Харрисон. – Чёрные.

На кухне раздался какой-то свист, будто что-то размельчали в блендере. А потом…

БАМ!

Кухонная дверь слетела с петель, пронеслась по всему залу, врезалась в противоположную стену и с грохотом рухнула на пол.

В дверном проёме стояла Шелли. Её скафандр был покрыт сажей, а розовые волосы стояли дыбом. В правой руке она держала верёвочку, на другом конце которой парил странный чёрный круг.

– Эм… с вами всё в порядке? – поинтересовался папа Харрисона.

– Вот твой шарик, Харрисон, – сказала Шелли, привязывая верёвочку к запястью мальчика.

– Большое спасибо, – поблагодарила её мама Харрисона.

Харрисон протянул руку, взялся за верёвочку и подтянул шарик к себе.

– Не за что, – ответила Шелли. – Он это заслуживает.

Харрисон протянул руку, взялся за верёвочку и подтянул шарик к себе. Он был кромешно-чёрным, словно на его месте кто-то вырезал из вселенной кусочек. Харрисон подул на шарик, чтобы посмотреть, как он отскочит назад, как шарику и полагается, но вместо этого тот подплыл чуточку ближе.

– Я бы на твоём месте этого не делала, – предупредила Шелли. – Вообще лучше его не трогать.

Папа мальчика посмотрел на неё озадаченно.

– Вдруг лопнет, – объяснила Шелли, растянув губы в широкой невинной улыбке.

– Ну? Что нужно сказать, Харрисон? – спросила его мама.

– Спасибо, – вежливо сказал Харрисон.

– Пожалуйста, – ответила Шелли с каким-то блеском в глазах. – Всегда пожалуйста.

Глава вторая

Харрисон шёл домой с родителями и рассматривал свой удивительный шарик. Если точнее, он никак не мог оторвать от него глаз. Мальчик смутно заметил, что они уже пересекли парк и теперь шли вверх по холму к дому, но его не покидало чувство, будто это всё происходит с кем-то другим. Шарик словно стал для него огромным тёмным магнитом, так и притягивающим к себе. Мальчик всё пристальнее и пристальнее вглядывался в его глубины, ища, за что бы зацепиться взглядом: какие-то движущиеся в черноте, очертания или крошечный проблеск света. Но не видел ничего. Харрисон начал задумываться, действительно ли это вообще шарик или нечто более загадочное…

– Р-РАФ!

Громкий лай вырвал Харрисона из мыслей, а примерно в сантиметре от кончика его носа щёлкнули острые белые клыки. Мальчик испуганно подпрыгнул, выпуская верёвочку. К счастью, шарик был привязан к его запястью, иначе он просто улетел бы, и тогда эта история тут же и закончилась бы.

Харрисон прекрасно знал этот жуткий лай бритвенно-острые зубы. Они принадлежали Блу, чёрно-белой бордер-колли его соседа, мистера Хардвика. Сердце у Харрисона бешено заколотилось, а голова закружилась.

– Помогите! – крикнул он.

– Просто отвернись, Харрисон, – посоветовал мистер Хардвик, перегибаясь через забор. – Блу тебя не обидит. Стой смирно, она быстро потеряет интерес.

Харрисон сделал так, как предложил мистер Хардвик, и отвернулся от собаки. Потом он почувствовал горячее дыхание Блу на шее – собака щёлкнула зубами в паре миллиметров от мочки его правого уха. Он снова повернулся и попытался прогнать собаку.

– Не размахивай руками, – спокойно сказала ему мама. – Она думает, ты с ней играешь.

Харрисон прижал руки покрепче к груди. Он чувствовал, как сердце колотится о рёбра, словно обезумевший хомяк, пытающийся сбежать из клетки. Блу носилась вокруг него и всё скакала, лаяла и щёлкала зубами перед его лицом. Это было невыносимо.

– Аг-гх-х-х! – завопил Харрисон.

– Ой, не глупи, Харрисон, – сказал ему папа. – Блу просто хочет подружиться.

Следующая секунда как будто длилась несколько часов. Пока его родители продолжали беседовать с мистером Хардвиком, Харрисон крутился из стороны в сторону, изо всех сил стараясь увернуться от тявкающей и щёлкающей челюстями Блу. Но собака не сдавалась, очень уж ей понравилась эта игра.

Она припала к тротуару…

Приготовилась прыгнуть…

Оторвалась от земли…

Харрисон зажмурился и пригнулся!

В таком положении он простоял долгое время, не открывая глаз и ожидая, что в любой момент его разорвут на кусочки. Но ничего такого не произошло.

Он открыл глаза.

– Наш мусорный контейнер не забрали, – говорила мама Харрисона.

– Потому что мы бросили туда вымокшую салфетку. Я думал, бумага подлежит переработке?

Харрисон оглядел улицу. Блу нигде не было видно.

– Это всё местный совет, – ответил мистер Хардвик. – Они любят всё усложнять.

Куда делась собака? Харрисон никак не мог понять.

А потом он вспомнил, что по-прежнему держит шарик. Очень странный шарик…

Он же не может иметь какое-то отношение к исчезновению собаки, правда?

Харрисон пригнулся, как тогда, когда Блу наскочила на него, и посмотрел вверх. Как он и подозревал, шарик парил прямо над ним. Так что, когда Блу бросилась на него, она запросто могла задеть шарик. Что если она врезалась в его черноту и исчезла?

Харрисон потряс головой. Нет, это ерунда какая-то. Блу, наверное, перепрыгнула через него и убежала вниз по улице, пока у него были закрыты глаза. Может, белку увидела и погналась за ней или услышала, как кошка мяукает в парке?

– Харрисон, с тобой всё хорошо? – спросил его папа.

Харрисон ничего не ответил. В голове у него вертелись мысли. Могла ли Блу и впрямь исчезнуть в шарике? А если так, означает ли это, что он может заставить исчезнуть и другие вещи?