Игра в метаморфозы

Из-за холода все улицы, кроме центральных, были почти пусты, и Алехандро вовсе не отличался той храбростью, которую обычно на себе напускал. К тому же в голове крутились и действовали на нервы все эти страшные истории преступлений… Он уже собрался идти дальше, как снова услышал шаги. Те же самые. Легкие. Чуть более быстрые. Спокойные. У него за спиной…

А есть кто-нибудь, кто занимался этим делом? – Один из двух сотрудников Гражданской гвардии, кто первым приехал на место преступления. Он сейчас уже на пенсии. – А второй? – спросил Саломон. – Второй покончил с собой. – Покончил с собой? – Его нашли повесившимся в собственном доме. Через несколько месяцев после убийства.

Звука не было, только изображение. Тут наблюдавший за Габриэлем кашлянул. Все обернулись к нему. – Когда я проходил мимо его камеры, он… он говорил женским голосом. Потом мужским. А потом еще каким-то другим. – И что он говорил? – Что он должен кого-то убить… Женский голос умолял какого-то Рикардо не делать этого… я хочу сказать, не убивать его. – О господи! – выдохнул Ариас.

Первую пару застрелили, вторую и третью зарезали. Кроме того, у первой пары был ребенок, у остальных детей не было. Что-то тут не вяжется … То есть в общей сложности у нас есть позы тел, сочетания цветов и то, что тела были обнажены? – Не только, – с явным удовольствием произнес Улисс. Саломон повернулся к нему. Глаза англичанина блестели. – Что еще? – Чтобы удержать тела в нужных позах, преступник пользовался клеем.

Да будет вам, господин полицейский, – нежно проворковал задорный женский голос. – Давайте серьезней! Разве не видно, что я вовсе не Габриэль? На экране Габриэль Шварц коротко хохотнул, заведя за ухо прядь светлых волос. Затем выпрямил спину, скрестил ноги и положил руки ладонями на колени. – А как же тебя зовут? – растерянно спросил Ариас. – Я Марта. Мне нравятся ваши глаза, господин полицейский. Они очень красивые.