Tsitaadid raamatust «Горящая земля»
— Мы ни в чем не можем быть уверены, — сказал я, — кроме нашего оружия и нашей смерти.
— Ты хочешь быть королем, — продолжал я, — поэтому ты должен доказать, что заслуживаешь этого. Ты возглавляешь людей. Ты делаешь то, чего не сделал у Торнея, то, чего не сделал и мой кузен. Ты первым идешь в атаку. Ты не можешь ожидать, что люди будут умирать за тебя, если они не увидят, что ты охотно умрешь за них.
Поэты говорят, что мы сражаемся за славу, за золото, за имя и за свои дома, но в моей жизни я не реже сражался за женщин. У женщин есть власть. Я часто слышал, как Эльсвит, угрюмая жена Альфреда, негодовавшая, что Уэссекс так и не даровал ей титул королевы, жаловалась, что этот мир — мир мужчин. Может, так оно и есть, но женщины имеют над мужчинами власть. Из-за женщин длинные флоты пересекают соленые моря, из-за женщин горят гордые дома, и из-за женщин хоронят воинов с мечами.
...ум — оружие с острым лезвием, которое разит далеко.
Однако не мы правим нашими судьбами. Три пряхи прядут наши нити.
Wyrd biр ful araed, говорим мы, и это правда. Судьбы не миновать. Однако, если судьба распоряжается, а пряхи знают наше будущее, зачем же мы приносим клятвы? Этот вопрос преследовал меня всю жизнь, и единственный сомнительный ответ, который я нашел, — клятвы даются людьми, а судьба определяется богами, и клятвы — это попытки людей повелевать своей судьбой. Но мы не хозяева своих желаний. Давать клятву — это все равно что направлять судно. Однако если ветры и приливы судьбы слишком мощны, рулевое весло становится бессильным. Поэтому мы даем клятвы, но мы беспомощны перед лицом wyrd — судьбы.
Великие дела никогда не вершатся без риска...
Он, как и я, верил в судьбу — эту веру разделяют все религии, хотя разница между Альфредом и мной состояла в том, что король верил: судьба есть прогресс. Он хотел улучшить мир, в то время как я не верю и никогда не верил, что мы можем его улучшить. Мы просто выживаем, в то время как мир соскальзывает в хаос.
...во мне жило слишком сильное убеждение — чтобы получить все, мужчина должен всем рискнуть.
Датские армии представляли собой союзы, скрепленные взаимной выгодой, их ярлы одалживали свои команды решительным вожакам, но эти армии таяли, едва появлялась более легкая добыча. Они были похожи на стаи волков, которые могли напасть на стадо, но сворачивали в сторону, если овец охраняло слишком много собак. Датчане и норвежцы постоянно прислушивались к вестям о земле, где можно найти легкую добычу, к слухам о незащищенном монастыре, куда можно послать десяток кораблей и обчистить его, но за свою жизнь я повидал, как легко датчанам давали отпор.
— Серебро часто добивается успеха там, где не может добиться успеха железо, — сказал Оффа.
