Tsitaadid raamatust «Пустошь. Дом страха»
Никогда не учи человека с заряженным оружием, как он должен себя вести.
Мне хочется узнать, что он ищет на тысячах страниц печатного текста, не хочет ли найти какого-нибудь героя, какой-нибудь сюжет или философский смысл, который объяснит или оправдает то, что он видит в зеркале.
В каждом из нас живет другой.И этот другой – убийца…
Это были мои собственные наручники. Они были у меня со Дня всех святых 1987 года, когда нам с Софи, моей тогдашней подругой, преподнес их в шутку один знакомый. Сначала подарок нас несколько смутил, но уже следующей ночью я приковал Софи к спинке кровати. Впоследствии я сковывал этими наручниками и других женщин и позволял им сковывать меня. Я сковал ими Орсона. И вот теперь он сковал меня. Долбаная прочная сталь!
Я понимал, что обманываю себя, но человек пойдёт на любые ухищрения, чтобы жить в мире с самим собой.
Когда б раздвоился, я выбрал бы обе, А так – словно держишь судьбу на весу, Стоишь и глядишь сквозь сухую листву На ту, что теряется в темной чащобе. Я выбрал другую – она посветлей И мне показалась еще нелюдимей… … Отличия вряд ли уже различимы — Их, если и были… укрыл листопад…[9]
Теперь ты больше не порхаешь бесцельно по жизни, подобно всем остальным людям, слепой к позывам той чёрной дыры, которую ты называешь сердцем. Будь благодарен мне за это. Теперь тебе известно, на что ты способен. Немногие узнают такое про себя. Но мы с тобой живём честно, ты и я. Такова природа, Энди.
Ты отомстил матери за то, что она произвела тебя на свет.
Мёртвое остаётся мёртвым, независимо от того, кто оно.
У нас с тобой чёрные сердца, но они прекрасны.
