Loe raamatut: «Д.О.П. (Департамент Особых Проектов)»

Часть первая
День открытых дверей

I

Москва, ул. архитектора Казакова

июль 2015-го года.

Я крикнул: «На месте! Уголовный розыск!» – и прыгнул наперерез гружёной сверх всякой разумной меры ВАЗовской «двойки», катящейся прямо в разлитую по стене двухэтажки светящуюся, слабо пульсирующую блямбу.

Четверо мужчин, толкавших машину, замерли в неудобных позах. «Жигуль», проскрипев стёртыми покрышками по тротуару, по инерции вкатился в лиловое сияние – и замер, словно разрезанный светящейся мембраной пополам.

– Стоим, граждане! Предъявляем документы! – скомандовал я официальным голосом, демонстрируя странным нарушителям корочку удостоверения.

«…хотя – что такого они нарушают? Разве хоть один из пунктов уголовного или административного кодексов запрещает запихивать ветхую легковушку в стену?..»

Один из «нарушителей», очень крупный, широкоплечий мужчина с аккуратной бородкой и длинными усами, шагнул мне навстречу. В правой руке он держал увесистый саквояж.

– Погодите, господа полицейские… – начал он, но не договорил – его бесцеремонно перебил невзрачный господин в пенсне.

– Что вы тянете, господа? Не видите, червоточина затухает? Ещё несколько секунд – и будет поздно!

Физиономия владельца пенсне выдавала крайнюю степень тревоги. В руках он, словно спасательный круг, сжимал странную проволочную конструкцию. Я на мгновение скосил глаза – лиловое пятно (червоточина?) тускнело на глазах.

Молодой человек в длинной, старомодной шинели (зачем? На дворе же лето!) выдернул из кармана руку. Грохнул выстрел, парень отпрыгнул в сторону, спиной врезавшись в господина в пенсне. Тот попятился, пытаясь удержать равновесие, взмахнул руками, проволочная штуковина с дребезгом отлетела в сторону и рассыпалась по асфальту. Господин горестно взвыл, и в этот момент саквояж, брошенный его усатым спутником, с размаху ударил мне в грудь – и я спиной вперёд влетел в затухающую лиловую блямбу.

Москва, Гороховская улица,

Апрель 1888 г.

То же самое место.

Алиса качнулась назад, бампер ударил её под колени, и девушка с размаху уселась на плоский капот, каким-то чудом не выпустив из рук драгоценную «искалку». Она едва успела подумать – почему это машина остановилась? – когда в узкий зазор между боком «двойки» и стеной подворотни, в которую загадочным образом обратилась «червоточина», влетел спиной вперёд парень в обнимку с увесистым саквояжем. Она сразу узнала саквояж – минуту назад она видела его в руках Гиляровского. А вот и сам репортёр – возник между стеной подворотни и правой дверцей машины, из ничего, как только что появился незнакомец. Алиса заметила на костяшках кулака Гиляровского знакомый шипастый кастет.

– Куда ж ты влез, яти тебя!.. – прорычал он и двинулся к парню. Тот, не устояв на ногах, с размаху хлопнулся задом на покрывающую двор неровную брусчатку, и теперь сидел, нелепо вытянув перед собой ноги, в обнимку с саквояжем. Физиономия его выражала крайнюю степень то ли испуга, то ли удивления. А может, и того и другого сразу.

В глубине подворотни что-то рассыпчато загрохотало, залязгало. Девушка обернулась – и замерла от неожиданности. Там, где несколько мгновений назад была разлита чёрно-лиловая мгла, в проём подворотни врывались солнечные лучи, освещая нелепо осевшую на задок машину. Причём самого задка не было – «двойку» словно рассекло гигантским ножом, отхватив изрядную часть багажника, и теперь содержимое разрезанных коробок и упаковок с весёлым дребезгом раскатывалось по мостовой. Булыжной, не асфальтированной, отметила девушка.

Секундой позже к этим звукам присоединились крики:

– …Ванятка, глянь-кось, экое диво из подворотни торчит!

– …откель оно тут взялось-то, а?

– …А хто ж яго знает? Ща позырим…

Гиляровский не растерялся – он ловко протиснул свою немаленькую тушу на улицу и грозно взревел, размахивая для убедительности кулаком, с которого успел стащить кастет:

– А ну, кыш отсель, пострелята! Уши надеру, как бог свят!

Трое или четверо мальчишек, чумазых, в суконных поддёвках и высоких картузах – брызнули в стороны, не успев добраться до рассыпанных по мостовой гостинцев из двадцать первого века, старательно заготовленных дядей Юлей. «Кстати, а где он сам? – успела подумать Алиса. – Старик ведь был в разрезанной машине – цел ли он, не зацепила ли его лиловая мембрана? Нет, вот он: сидит на водительском месте, судорожно дёргает ручку дверцы. Бесполезное занятие – машина вплотную прижалась к стене подворотни, и выбираться придётся с противоположной стороны…

Дядя Юля и сам это сообразил – сердито закричал, замахал руками, пытаясь привлечь внимание племянницы. Но все звуки заглушил звонкая трель свистка.

…полиция? Городовые? Или, как у них тут менты называются?..

…так выходит, они уже там?..

Жестяной свисток, издававший пронзительные звуки, сжимал в кулаке бородатый мужик в высоченном картузе и полотняном фартуке, украшенном блестящей медалькой на пёстрой ленте. Кроме свистка работник дореволюционного коммунхоза был вооружён метлой из ивовых прутьев на деревянной ручке, отполированной множеством прикосновений корявых лапищ. Алиса невольно усмехнулась – наверное, на таких вот приспособлениях летали воспитанники одной школы волшебства, скрытой где-то в горах, на севере Англии…

Дворник, казалось, вовсе не был удивлён внезапным появлением гостей из будущего в сопровождении груды высокотехнологичного хлама. Решительно орудуя своим инструментарием, он вместе с Гиляровским расшугал мальчишек. А когда на месте событий возник городовой, солидных габаритов усач в форменной шинели с саблей на боку и шнуром от револьвера на шее, принялся что-то горячо ему объяснять, тыча корявым тёмно-коричневым пальцем то в перегороженную подворотню, то в окна второго этажа. Алиса расслышала только отдельные фразы: «жильцы его степенства господина Овчинникова…», «лисопедная мастерская…» да ещё резанувшее «состоит под особым надзором». И тут же из толпы возникли двое молодых людей с неприметными физиономиями в гражданском платье и принялись вместе с дворником и городовым разгонять зевак: «расходитесь, господа хорошие, неча тут глазеть, не велено!..» Самых настойчивых и любопытных разгоняли плюхами и тычками в спину рукоятью метлы и сабельными ножнами – похоже, нравы тут царили незамысловатые.

Вдоволь насладившись этим зрелищем, Алиса обернулась к искалеченной «двойке». Дядя Юля по-прежнему воевал с дверцей – ему мешали груды коробок, наваленных на пассажирском сиденье. А от подъезда к подворотне уже бежали люди в кожаных фартуках, картузах и тужурках, немедленно вызвавших в памяти Алисы слово «мастеровые». Парень с саквояжем по-прежнему пребывал в ступоре, и Алиса шагнула им навстречу, лихорадочно гадая, что будет говорить – но тут из подворотни во двор протиснулся Гиляровский.

– Слава Богу! – он широко перекрестился и обратился к набегающим «мастеровым». – Ну-ка, живенько, собирайте тут всё и на склад, к господину Семёнову!

– Не извольте беспокоиться, Владимир Лексеич! – бодро ответил первый, судя по виду – начальник. – Всё в лучшем виде сделаем, который уж день вас ожидаем, предупреждены…

И замахал руками в сторону подворотни:

– Фомич, пригляди там, чтобы не растащили чего не надо! Сейчас людей пришлю, всё подберут!

Фомич – так, оказывается, звали дворника – невнятно крикнул что-то в ответ, вновь огласив улицу трелью свистка.

Гиляровский обратился к девушке.

– Как вы, Алиса Николаевна, в порядке? – осведомился он. – Ничего, сейчас поднимемся в фатеру к господину Семёнову, у меня и ключик имеется – отдохнёте, дух переведёте. А я пока с нашим попутчиком побеседую.

И повернулся к незнакомцу. Тот уже поднялся на ноги и ошалело озирался по сторонам – на него, в свою очередь, во все глаза пялились трое молодых людей в синих с блестящими пуговицами форменных шинелях, устроившиеся в середине квадратного дворика, на лавочке, с книгами в руках.

– Ну и откуда вы взялись? – осведомился репортёр вкрадчиво-мягким тоном.

– А… я… что вообще происходит? – молодой человек, наконец, смог выдавить из себя что-то внятное.

– А то, что вы нам чуть всё нам не попортили прыжками своими обезьянскими! – немедленно отозвался Гиляровский. – Ещё немного, и не железяку эту, а вашего покорного слугу пополам бы разрезало!

– Я не знал… простите… я не хотел… – пролепетал парень. Саквояж он по-прежнему прижимал к груди. Репортёр вздохнул, шагнул к нему и отобрал своё имущество. Для этого пришлось по одному разжимать пальцы, судорожно стискивавшие кожаную ручку.

– А коли не знали, чего ж полезли, куда вас не просили? Или в вашей полиции принято сначала делать всякие дурости, а только потом думать? Решительно, ничего не меняется на этом свете…

– Кто-нибудь, наконец, мне поможет? – раздался дребезжащий старческий голос. Алиса обернулась – дядя Юля ухитрился-таки приоткрыть дверцу и высунул из салона голову. Гиляровский расплылся в улыбке.

– Вижу, вы живы-здоровы Юлий Лексаныч? Вот и хорошо, вот и славно! Погодите немного, сейчас вытащим вас…

И, снова обернувшись к незнакомцу, сердито рявкнул:

– Что остолбенели, аки Лотова супружница? Раз уж наломали дров – извольте теперь растаскивать! Хоть какой прок от вас будет. И вы, господа студенты, прекращайте глазеть и помогите, что ли…

Молодые люди в шинелях (студенты? Ну да, они же носили форму…) – засуетились, побросали на скамейку книги и кинулись к «двойке». Алиса ощутила, что ноги у неё подкашиваются – и, чтобы не свалиться на землю, она оперлась на стену, не обращая внимания на изгваздавшие пальто меловые пятна.

«… Получилось!..»

– Не получилось у них. – сказал Геннадий. Они с Егором уже в третий раз проходили мимо стены дома, где снимал квартиру Семёнов – точнее, мимо того участка дома, где, как им было известно на собственном опыте, открывался портал. Если. Конечно, у вас в кармане имеется тёмная бусинка от древних коптских чёток, волшебный ключик к двери между то ли измерениями, то ли эпохами.

Бусинка у Геннадия была. Предводитель радикалов-террористов, явившихся из двадцать первого века, и успевших учинить покушение на царствующую особу плюс громкие беспорядки со стрельбой и гонками на мотоциклах по патриархальным московским улочкам, сжимал заветный шарик в потной ладони. Тем не менее, стена оставалась гладкой – насколько вообще может быть гладкой небрежно оштукатуренная стена захудалого московского домишки.

– У них не получилось. – повторил он. – В смысле, не вышло восстановить портал, или червоточину, как они там его называют…

– Но сами-то они пройти смогли! – возразил его спутник. – Вон, даже «жигуль» за собой перетянули, пусть и располовиненный…

– То-то и оно, что располовиненный. – недовольно отозвался Геннадий. – драгоценная, но увы, бесполезная в настоящий момент бусинка жгла ладонь, как живое напоминание его бессилия. – По ходу, портал работал какое-то ограниченное время, а потом схлопнулся. И открыть снова уже не смогли.

– Это ещё почему?

– Если бы могли, то наверняка перетянули бы на эту сторону остатки груза, тот, что были в отрезанном багажнике. Логично, Егор?

Собеседник немного подумал и кивнул.

– То-то! И вообще – не подумал, почему они поволокли с собой такую уйму груза разом?

– Как это – зачем? Барахло всякое из будущего нагрузили, компы, оборудование, может, даже оружие. Тут всё пригодится!

– Но зачем сразу столько переть, если портал снова действует? – сощурился вожак. – Куда проще, да и безопаснее переправлять потихоньку, малыми партиями, не привлекая внимания. Нет, я думаю, они сами не были уверены, что портал откроется в следующий раз – вот и постарались хапнуть как можно больше. И ведь оказались правы: открыться-то он открылся, да только вот ненадолго. Машину – и ту целиком пропихнуть не успели, хорошо хоть, никого из людей пополам не разрезало.

– А чё, прикольно было бы – ухмыльнулся Егор. – Прикинь: лужа кровищи на мостовой, кишки… то-то народишко перепугался бы!

Геннадий поморщился. Хоть он сам не страдал излишним гуманизмом – по правде говоря, он им вообще не страдал – но незамысловатые фантазии товарища по борьбе были ему неприятны.

– Останешься тут. – сухо распорядился он. – Наблюдение с дома не снимать, мы должны знать, что они собираются делать. Только не светись, не мы одни будем… присматривать.

– И всё? – разочарованно спросил собеседник. Он явно ожидал чего-то другого. Например, вооружённого налёта на неприятельскую базу, битком набитую вещами, на их глазах, доставленными из будущего.

– Пока всё. Наши друзья наверняка постараются восстановить червоточину, и вот этого момента мы пропустить не должны. И, кстати…

Виктор ненадолго задумался.

– Напомни, тебе ведь случалось ходить через второй портал?

– Это который под землёй? – уточнил Егор. – Доводилось, а то как же! Уйму всякого барахла через него перетаскал. Только он ведь тоже схлопнулся! Недавно только проверяли – голяк, нету там ничего.

– Надо будет ещё раз проверить. И вообще, установить там постоянное наблюдение.

– В этой вонючей дыре? – спутник Геннадия с отвращением скривился. – Нет уж, я лучше здесь поторчу…

Где прикажу – там и будешь торчать. – оборвал недисциплинированного помощника вожак. – Забыл, что у нас сейчас стоит на карте? Короче, как тебя тут сменят, начинай готовить вылазку в подземелье. Вечером доложишь, что и как. Да, и с этой минуты – полное радиомолчание. У наших друзей наверняка есть рации со сканерами частот, и пользоваться ими они умеют.

Он повернулся на каблуках и скорым шагом направился вниз по Гороховской, оставив соратника размышлять о предстоящей тому малоприятной миссии. И ни сам соратник, ни он сам не заметили, как от стены дома напротив отлепился малоприметный господин в поддёвке и картузе и, помахивая подобранной на мостовой веточкой, направился следом за Геннадием.

II

Москва, ул. архитектора Казакова

июль 2015-го года.

Ромка вскинул «пепербокс». Антикварный пистолетик трижды плюнул искрами и облачком ватно-белого дыма. Эффект получился так себе – бутафорские хлопки выстрелов не смогли заглушить даже жестяного треска, с которым пули пробивали тонкий металл «жигулёвского» кузова.

Второй из незваных гостей, тощий, нескладный парень, издал придушенный вопль, отшатнулся и вырвал из кармана руку – в ней ходуном ходил пистолет. Рефлексы, вбитые в «войсках дяди Вовы», не подвели: Ромка перекатом ушёл с линии огня, но тощий так и не выстрелил – его палец судорожно жал на спуск «Макарова», но ничего не происходило. «Вот лох, забыл передёрнуть затвор! – мелькнула насмешливая мысль.

И – вздрогнул, словно его окатило ушатом холодной воды. «Стоять на месте! Уголовный розыск!» – так, кажется, крикнул напарник тощего? Выходит, Ромка стрелял в полицейского? И неважно, что он старательно отводил стволы «перечницы» в сторону, чтобы не приведи Господь, не задеть кого-нибудь – для статьи, причём весьма тяжкой, и этого хватит с избытком. «Нападение на сотрудника правоохранительных органов с применением оружия» – а ведь он собирался задержаться пока на этой стороне портала и, желательно, не в роли обвиняемого…

Тощий, наконец, сообразил, что он делает что-то не так. Скривившись, он неумело вцепился в затвор «Макарова» и дёрнул его на себя – и в этот момент сбоку в него врезался Шурик. Тощий качнулся, пытаясь удержаться на ногах, реконструктор же резким ударом снизу подбил его руку, сжимающую оружие, отлетевший в сторону пистолет громко залязгал по асфальту. Ромка с облегчением перевёл дух, опустил «пепербокс» – и замер в недоумении.

Лиловая блямба, в которой только что канул Гиляровский – он ринулся в портал вслед за напарником тощего, улетевшего туда в обнимку с саквояжем репортёра – вдруг запульсировала, вспыхнула по краям ослепительной нитью. Евсеин (он замер в нелепой позе, держа перед собой погнутую при падении «искалку») охнул, а световая нить уже сжималась, подобно удавке, вокруг торчащих из портала «Жигулей». Электрический треск, сноп фиолетовых искр – и светящееся пятно исчезло, оставив после себя острый запах озона и обрубленный, словно ножом гильотины, багажник легковушки. На какое-то мгновение мир замер – и тут же по переулку рассыпался жестяной грохот. Обрубок автомобиля осел на асфальт, рассыпая вокруг коробки, свёртки и стопки книг – всё то, что дядя Юля с такой старательностью отбирал и упаковывал в течение этих полутора суток. Ромка попятился, чертыхнулся, споткнувшись о бордюр тротуара, и принялся запихивать в карман «перечницу». Тощий остекленевшими глазами пялился на девственно-чистую стену, где мгновение назад красовалась лилово-светящаяся клякса портала. Шурик за его спиной опустился на корточки, нашаривая брошенный пистолет – взгляд его тоже не отрывался от многострадальной стены. За спиной у него стоял, растопырив руки, другой приятель Алисы – кажется, она называла его Олег, Олежик?

«…ну вот, приехали…»

Москва,

июль 2015-го года.

Несколько часов спустя.

– Кой чёрт понёс меня на эту галеру? – пробубнил Колян. Он уже в который раз повторял эту фразу, и Ромку всё тянуло спросить – о какой это галере идёт речь?¹ Пока он сдерживался.

– Ты посуди: а где иначе ты взял бы такое? – отозвался Шурик. – Наверное, читаешь, книжки про попаданцев? Вот и повезло самому испытать!

– Не читаю я их. – горько вздохнул эксперт Басманного УВД. -Это наш капитан Верховцев увлекается, а я всё больше фэнтези…

– Джордж Мартин? – встрял Ромка. Уж в этом-то он разбирался.

– Дался вам этот Мартин! – поморщился Колян. – Будто мало других авторов, настоящая классика. Пол Андерсон, к примеру, или та же Нортон…

Ромка вздохнул и не стал отвечать. Обмен репликами повторялся слово в слово уже в третий раз. Или в четвёртый? Он сбился со счёта.

Вообще-то, мужика можно понять. Портала на стене старого московского домишки, исчезновение в нём трёх человек – от такого кто угодно потеряет самообладание. К тому же его напарник толком не объяснил, чего следует ожидать. И даже пистолет, из которого эксперт так и не сумел выстрелить, на поверку оказался травматом. Разве ж так полиция работает?

Как я теперь объясню пропажу Онуфриева? – уныло осведомился Колян. – Он же наш сотрудник, хоть и практикант. Его хватятся, искать будут!

– А вы кого-нибудь предупредили, куда собираетесь пойти? – поинтересовался Шурик. – Не знаю, как у вас полагается: журнал какой-нибудь регистрации…

– Не. – эксперт отрицательно помотал головой. – Никому мы не докладывались. А меня он взял меня как свидетеля, чтобы подтвердить, когда придётся начальству докладывать.

– Что вы вообще собирались нам предъявить? – спросил Ромка. – Мы ведь ничего не нарушили, верно?

– Ну… – эксперт замялся. – Я толком не знаю, это всё Славка… Онуфриев, то есть. Думаю, документы проверили бы, а там нашёлся бы повод прикопаться. Вон, револьвер ваш – чем не причина для задержания?

И кивнул на карман Ромкиной шинели, где прятался «пепербокс».

– Всё равно, как-то странно. – задумчиво сказал Олежик. Он устроился на стареньком, протёртом чуть ли не до дыр, канапе и от участия в беседе до сих пор воздерживался. – Ну, хорошо, допускаю, нашёлся бы повод для задержания. – И как бы вы вдвоём бы нас четверых повязали и доставили в отделение? У тебя, смотрю, и наручников-то нет…

– И не троих им пришлось бы доставлять, а шестерых. – добавил Шурик. – Этот твой Ярослав не мог знать, что Алиса и дядя Юля уйдут в червоточину, верно?

Колян кивнул. Что тут возразишь? Операция позорнейше провалена, и единственное утешение – что его личной вины в этом, кажется, нет.

Колян снова пожал плечами.

– Я не вникал, я ж не оперативник. А хоть бы и вник – вы на моём месте в такой бред поверили бы? Люди возникают посреди тротуара, снег на ботинках летом… Я, честно говоря, решил, что Славке что-то померещилось. Переутомился, бывает – он уже два дня носился, как подорванный с делом той полусумасшедшей бабки…

– Ну ладно… – Шурик потеребил пальцами подбородок. – Что вы больше никому о своих планах не говорили – это хорошо. Или могут всё-таки поинтересоваться?

Колян задумался.

– Кто-нибудь мог видеть, как мы вместе из ОВД выходили…

– Ну и что? Мало ли, куда он потом мог пойти? Короче, придумаешь что-нибудь, не маленький. Формально-то ты за него не отвечаешь?

Снова кивок.

– Ну вот. Искать его, конечно, будут, но вряд ли уж очень старательно. От студента, практиканта чего угодно можно ожидать: скажем, перебрал на вечеринке и мучается теперь с похмелья. Или у девицы какой завис. А пока его ищут – мы всё и устроим.

Колян сам не понимал как из вполне лояльного сотрудника полиции (пусть не оперативника, а гражданского эксперта, но всё же…) он успел сделаться сначала сочувствующим, а теперь и полноправным членом этой странной компании. Прав, прав Шурик: он попросту не смог отказаться от поразительного, невозможного приключения, в одночасье сделавшегося реальностью. На такое его душа, душа мечтателя и страстного поклонника фэнтези оказалась не способна.

…всё происходило словно в мороке – словно он, подобно персонажам фантастических романов, перенёсся в другой мир. Выслушав сбивчивые объяснения незнакомцев, он поверил им – сразу и безоговорочно, чего никак не могло случиться в привычной реальности. А как не поверить, если только что, собственными глазами видел, как исчезали, тонули в фиолетовой блямбе человеческие фигуры? И ведь вещественные доказательства налицо: задняя часть Вазовского фургона, ровно, словно лезвием гигантского скальпеля, отсечённая по самые колёсные арки. Начинка багажника, все эти коробки, ноутбуки, ламповые осциллографы – всё это носило следы столь же безупречного хирургического вмешательства. К тому же, с точки зрения уголовного кодекса предъявить новым знакомым нечего – и это оказалось последним, решающим аргументом.

…потом они с помощью троицы таджиков в тёмно-синих куртках местного «Жилищника», невесть где найденных тем же Шуриком, грузили на тележку и перетаскивали вывалившийся из багажника хлам во двор Ромкиного дома – благо, это оказалось совсем рядом, всего в полутора кварталах. Туда же на руках отволокли обрубок «Жигуля», а потом долго таскали «багаж» на третий этаж, в Ромкину квартиру – огромную, старомодной планировки, с высоченными потолками и круглой прихожей, в которую выходили высокие двери комнат и кухни.

Всё когда-нибудь заканчивается – закончился и этот сумасшедший аврал. Колян со вздохом опустился на стул. Ноги его подгибались, лоб покрылся мелкими капельками пота, руки ощутимо дрожали. Шурик удалился в прихожую, чтобы расплатиться с таджиками; Роман глянул на вымотанного эксперта, покачал головой и извлёк из буфета, старинного, как и вся квартира, бутылку коньяка и горсть тяжёлых, литого зеленоватого стекла, стопок.

Вернувшийся из прихожей Шурик оценил масштаб приготовлений и одобрительно кивнул. Первым делом он усадил доцента Евсеина (так Коляну представили старомодно одетого господина с козлиной профессорской бородкой) на диван, избавил его от странной проволочной конструкции, которую тот всё это время не выпускал из рук, и сунул вместо неё полную стопку, каковую доцент, не поморщившись, оприходовал. Эксперт последовал его примеру, ощутив, как волна огненной жидкости растекается по пищеводу, как отпускает нервная трясучка, кашлянул в кулак – и, помедлив не больше секунды, протянул порожнюю стопку Ромке. Тот понимающе хмыкнул и разлил по второй.

– Специально для наших новых друзей повторю то, что мы уже имели случай обсудить…

Евсеин бросил взгляд поверх пенсне быстрый взгляд сначала на Коляна, потом на Олежика. Действительно, подумал Ромка: ни тот ни другой не присутствовали на том знаменательном совещании, когда хроноприключенцы окончательно определились с планами.

– Итак, портал, который нам предстоит отыскать, первыми нашли двое мальчиков, Иван Семёнов и Николка Овчинников. Причём они спустились под землю на той, так сказать, стороне…

Доцент сделал неопределённый жест. Ромка, авно привыкший к многословию Евсеина, покорно ждал.

– У нас имеется сделанное ими описание – но, как вы понимаете, здесь оно нам мало поможет. Кроме того, по сложности нынешние… хм… подземные коммуникации… – доцент старательно выговорил непривычный термин, – значительно превосходят то, с чем имели дело наши юные первопроходцы. Я бы попросил Романа Николаевича вкратце изложить…

– Да чего тут излагать, Вильгельм Евграфыч? – перебил доцента Шурик. – Уж сколько раз мусолили…

Ромка недовольно глянул на реконструктора – что за манера перебивать старшего? Тот поймал взгляд и сделал примирительный жест: «Всё, молчу…»

Ромка откашлялся и начал:

На нашей стороне портал выводит в заброшенную метрополитеновскую подсобку. Когда пацаны сообразили, куда попали, то вскрыли дверь подсобки, прошли пару десятков шагов по техническому тоннелю, упёрлись в тупик и вынуждены были вернуться. А потом сведения об этом попали к Войтюку – и тот сразу понял, что получил бесценный шанс.

На этих словах Ромка запнулся, вспомнив, какую роль сыграла в этом его собственная сестра, состоявшая тогда в группе Геннадия.

– В общем, они проникли в подземелье по следам мальчишек, прошли портал и в свою очередь оказались в подсобке. Вскрыли тупик, прошли дальше по техническим тоннелям, и тут им повезло – они не натолкнулись ни на рабочих метрополитена, ни на охрану. Потом это всё каким-то образом стало известно Войтюку. Они нашли заброшенную вентиляционную шахту, выходящую в подвал дома где-то в районе Ильинки – на стороне двадцать первого века, разумеется. Подвал этот оказался давным-давно заброшен; они распечатали вход и довольно долго пользовались им для того, чтобы перебрасывать туда и обратно грузы и своих сторонников.

– Что ж, недурно, недурно… – перебил его доцент. – Значит и мы, если откроем этот портал, сумеем и дальше использовать его подобным образом!

Ромка поморщился.

– Сначала надо его найти – и при этом не нарваться на неприятности. Если Войтюк со своими гавриками так долго пользовался этой крысиной норой, и при этом не попались – значит, отыскать её не так-то легко. А времени у нас всего ничего, три дня до первого сеанса связи.

– К счастью, – встрял Шурик, – у нас есть Вильгельм Евграфыч с его «искалкой». Она ведь не слишком пострадала, как я понимаю?

Доцент пожал плечами.

– Ничего такого, что я бы не смог исправить. Но, как вы понимаете, убедиться в этом можно будет только на практике.

– Боюсь, это легче сказать, чем сделать. – покачал головой Ромка. – Центр Москвы, Кремль в двух шагах, а тут мы с какой-то непонятной штуковиной, в которой первый встречный ФСБшник прямо-таки обязан предположить антенну какой-нибудь шибко шпионской аппаратуры! Да пяти минут не пройдёт, как нас задержат и препроводят для выяснения!

– Мы это уже обсуждали. – согласился Евсеин. – Помнится, вы упоминали о неких молодых людях, которые там бывали? Может, они нам помогут?

Ромка скептически хмыкнул.

– Вы имеете в виду ребят Войтюка? Эти помогут, ждите… Да и не добраться сейчас до них: мы знаем только об одном, Дрон его кликуха. Но он сейчас в Сербского, а это дохлый номер.

– Точно. – подтвердил Колян, обрадованный тем, что может вставить хоть словечко. – Оттуда подследственного не вытащить, нечего и пытаться.

– А я о чём? – Ромка для пущей убедительности развёл руками. – А остальные, про кого мы точно знаем, что они пользовались порталом – все на той стороне. Кто у Корфа под замком, кто сбежал с Геннадием, и сейчас их ловят. Так и так нам до них не дотянуться.

– Единственный вариант – пошарить у них по квартирам – по тем, где они жили здесь, в двадцать первом веке. – предложил Шурик. – Может, у кого записи остались, схемы какие, файлы в домашних компах? Адреса имеются, спасибо Роману…э-э-э… как тебя там по батюшке?

– Дмитриевич. – отозвался Ромка. Собираясь отправляться с Евсеиным, он на всякий случай прихватил с собой флешку с протоколами допросов взятых радикалов. Там, в числе прочего, имелись и домашние адреса каждого из сообщников Геннадия.

– Риск, конечно, немалый. – продолжал тем временем Шурик. – Следаки наверняка изучили связи Дрона, вычислили его подельников и вполне могли взять квартиры под наблюдение. Так что ты, – он обернулся к Коляну, – возвращайся в своё ОВД и попробуй навести справки. Для начала, об их компьютерщике, Викторе. Ну и вообще, присмотрись, что и как. После сегодняшней нашей эскапады на Казакова кто-нибудь может поднять кипиш – вроде той въедливой бабки, с которой начался весь сыр-бор. Неплохо бы знать об этом заранее.

Эксперт пожал плечами и неохотно кивнул, соглашаясь с новыми… друзьями? Единомышленниками? Может, подельниками? Поди теперь, разбери! Попала собака в колесо – пищи, а беги…

Такого удачного, такого плодотворного дня у Антонины Сергеевны ещё не случалось. Как и такого волнительного тоже – попробуйте-ка оставаться равнодушной, когда шайка насквозь подозрительных личностей, по поводу которых она плешь проела полиции, учинили на её родной улице архитектора Казакова нечто невообразимое!

И дело не в том, что они снова, всей толпой (она насчитала не меньше шести человек) появились на том же самом месте – возле двухэтажного особнячка, что стоит через улицу, наискось от её восьмиэтажки. И даже не в том, что приволокли с собой нагруженную, словно цыганская арба, малолитражку. Но когда они принялись запихивать свой рындван прямо в стену дома, где (Антонина Сергеевна точно это знала, поскольку по нескольку раз в день ходила мимо) отродясь не было подворотни – это уже не лезло ни в какие ворота! Как и то, что началось потом: внезапное появление двух молодых людей, в одном из которых бдительная дама опознала заходившего к ней полицейского. Неожиданная потасовка, несколько негромких хлопков (выстрелы? Нет, неубедительно как-то, несерьёзно…) И кульминация всей сцены, когда тяжело гружёный «Жигулёнок» на глазах потрясённой наблюдательницы распался надвое, словно под ножом гильотины. Причём передняя часть исчезла неизвестно куда, словно растворившись в стене – а задняя с дребезгом обрушилась на тротуар, рассыпая вокруг какие-то коробки и свёртки. Антонина Сергеевна выждала, когда подозрительные личности уволокли весь хлам вместе с обрубком фургона, вышла на улицу и чуть ли не ощупала стену особняка. И… ничего: свежая штукатурка, ни малейшего следа арки, подворотни, хотя бы небольшого отверстия!

Что ж, теперь-то ни один Фома Неверующий из Басманного отделения полиции не посмеет сказать, что Антонине Сергеевне померещилось! Поскольку происходило это посреди бела дня, найти свидетелей не проблема, да и сама бдительная дама не теряла времени даром: всё, начиная с появления странной компании, она отсняла на свою мыльницу. Больше полусотни кадров – она просмотрела их все, скопировала на ноутбук и с трудом удержалась от соблазна выложить этот поразительный фоторепортаж в сеть. Пет уж, лучше подождать до завтра и самой отнести обличительный материал в полицию, и пусть только посмеют снова от неё отмахнуться! А если всё же посмеют – Антонина Сергеевна знала, в какие газеты, телепередачи и интернет-издания она отошлёт эти, без преувеличения, сенсационные материалы!