Глубокий рейд

Глава 1

И снова хлопок, хоть и далеко, но даже тут, более чем в метре под землёй, за слоем бетона, за мешками с песком, чувствуется едва заметный импульс. Несколько песчинок падает с потолка перед ним на стол. Он машинально смахивает их ладонью.

Саблин отрывается от своего недельного рапорта, с которым мучается уже третий час. У него никак не сходится расход боеприпасов. Простых мин «МПП-44» не хватает два ящика. Куда делись шестнадцать мин, он ума не может приложить, а что ещё хуже, они никак не отражены на картах минных полей. Бог знает, где эти мины.

Скорее всего, он плохо посчитал ящики, когда принимал позицию у сменщиков. Хорошо, если так. И теперь об этом придётся как-то докладывать подсотенному. Подсотенный Черкас был старым знакомцем Саблина.

«Он казак добрый, поймёт».

Но всё равно неприятно. Первая неделя на позиции – и на тебе, мины пропали, и теперь с картами расстановки мин не всё ясно. Потеряли? Это ещё полбеды. А если поставили и забыли указать место? А вот это уже совсем другое дело. В общем, это было всё не очень приятно.

Да и патронов для пулемёта у него заметный перерасход, хотя за всю неделю значимых столкновений у его взвода не было. Пулемёт вообще работал раза два. Да и то по «крабам», с большой дистанции. В принципе, на его участке было тихо.

Тихо… Но от всех этих недостач у него аж голова начала болеть, он «сохраняется», отодвигает блокнот и выключает его. Урядник с удовольствием откладывает эту неприятную, но необходимую работу…

«К чёрту её».

…и берёт трубку телефона, нажимает кнопку и ждёт, пока ему ответят. Отвечают командиру почти сразу, секунды через четыре.

– Первый, – слышится знакомый голос казака Васенкова.

– По узлу бьют? – спрашивает Саблин.

– Так точно. Ищут… Не попали, но нащупывают. Метров двадцать недолёт.

– Дрон их видал?

– Да откуда же?

– Ну, мало ли…

– Нет, Петя его зафиксировал, час назад примерно, но он тут же свалил из зоны видимости, даже прицелиться не дался, ушёл… Нет, они близко его к нам уже не подводят. Наученные уже.

Петя – это Пётр Каховской, их оператор РЭБ-станции. А дронов за первую неделю на позициях казаки его взвода сбили уже две штуки. Это было неплохое начало смены. Дроны даже китайцам обходятся дорого: камеры, аккумуляторы, системы управления… Сотник в приказе официально поблагодарил Саблина за то, что его подчинённые «обезвредили китайские средства наблюдения».

– Ладно… Ты разрывы считай и фиксируй их, – напоминает Аким.

– Есть считать разрывы, господин урядник, – чуть нехотя отвечает Васенков.

Его можно понять: кому охота заниматься этой ерундой. Но подобную отчётность уже месяц как требуют отцы-атаманы. Всё это нужно для техников. Они высчитывают, как быстро артиллеристы НОАК находят зарытые в песок выносные блоки РЭБ-станций. Техникам нужна надёжная статистка. В общем, вопрос на самом-то деле серьёзный, важный. НОАКовцы всё-таки худо-бедно, но научились находить блоки и накрывать их артиллерией. А без прикрытия средствами РЭБ в такой тягучей, позиционной войне окопов выстоять без потерь будет очень сложно.

Вот только заниматься этим, конечно, никому в боевой обстановке не хочется. Вот и ворчат казаки. И Васенков добавляет потом: – Это второй снаряд за мой караул.

– Ладно, давай, – заканчивает Саблин. – Не забывай отмечать на карте места разрывов.

– Есть, – коротко обещает подчинённый и отключается.

И снова перед ним его электронный блокнот с рапортом, который нужно закончить. А уряднику так неохота, и он ищет причины отложить это обязательное занятие.

«Покурить? Выпить чаю?».

Но перед ним целая пепельница с окурками, и воздух от дыма в его командирской спёртый, сизый. И чай он пил только что. Саблин наконец находит выход и кричит в раскрытую не по уставу дверь:

– Саня!

И тут же в соседней комнатушке зашевелилось что-то механическое, стали повизгивать сервомоторы, зажужжали привода, потом послышалось несколько тяжёлых шагов и в командирскую ввалился Саша Каштенков в полной экипировке тяжёлого пехотинца, не было на нём лишь пыльника и ранца. Шлем откинут на спину, перчатки висят на шнурках.

А вместо оружия у него в руке был видеоплеер, он только что смотрел какую-то весёлую чушь из глубокого прошлого.

– Чего звал? – весьма фамильярно интересуется Каштенков у своего командира.

– Надо пересчитать мины, – отвечает урядник.

– Так считали уже… – напоминает ему Каштенков. И перечисляет: – Четыре ящика на центральном посту, два ящика на первом и по одному на пятом и на шестом.

– Чего ты мне это рассказываешь? – бурчит взводный. – Я с тобой их и считал, ты остальные мне найди.

– Да где искать-то? – недоумевает Каштенков.

– Не знаю; на кухню сходи, в моечную, под кроватями погляди, должны быть эти мины, – Саблин хоть и особо не хочет, но тянет из солдатского портсигара сигарету и ей тычет в планшет, – нет мин на карте. Нет, понимаешь? Придут наши сменщики через три недели, пойдут куда и подорвутся на наших же минах.

– Ну так не мы же их расставили, – упрямится Каштенков. Кому охота сейчас таскаться по траншеям между постами по такой жаре. Конечно, тут, в кондиционируемом командном пункте, сидеть-то с планшетом в руках поприятнее будет. – Мы поставили только четыре мины, за камнями у первого поста, остальные все ставили до нас. Мы свои поставленные на карте указали.

– Саня, – Аким уже начинает закипать. «Вот так иметь товарища в подчинённых». – Ты давай, это… не беси меня. Иди ищи мины. Пройдись по блиндажам. Опроси казаков, может у кого на ИОТах[1] ящики из-под мин под ногами стоят. Проверь их.

Это было обычное дело; на ИОТах часто, чтобы не делать лишнюю ступеньку в некрепком грунте, казаки ставили на огневой позиции ящик из-под патронов или гранат. Может, кто-то так же поставил ящик с минами, и так он там и остался.

– Ладно, – наконец соглашается младший урядник Каштенков, – пойду ещё раз всё посмотрю, вдруг и правда у какого-то раззявы под кроватью стоит.

Он уходит и собирается: надевает пыльник, берёт винтовку, ранец не берёт и, даже не накинув шлема, выходит из командирской.

Саблин бросает сигарету на стол перед собой и снова берёт в руки свой офицерский блокнот, вбивает пароль – и прежде чем блокнот успевает загрузиться, на пороге его помещения появляется молодой казак Милевич. С планшетом связи в руках. Он останавливается в проходе.

– Господин урядник, шифровка из «сотни».

– И что там? – спрашивает урядник и протягивает руку.

– Да ничего, – отвечает казак-первогодок, – как обычно, транспорт к ночи будет, – он отдаёт планшет командиру.

Так и есть, ему сообщает подсотенный, чтобы к десяти часам ночи он обеспечил безопасность и встречу транспорта в условленном месте. В нем будет провиант, вода, топливо для генераторов, сменные фильтры для помывочной, может, что из боеприпасов, ну и, конечно же, ящики с хладогеном. Всё как обычно. Саблин вводит свой персональный код офицера, нажимает кнопку «Сообщение принял» и отдаёт планшет молодому связисту.

Казак уходит, а урядник остаётся один на один со своим рапортом, у него ещё есть время. Рапорт нужно отправить в «сотню» до полуночи. Аким ещё надеется, что Каштенков найдёт мины. Но эта ещё та надежда.

Каштенков вернулся через полчаса или минут через сорок, встал в дверях и, откинув шлем на спину, сказал:

– Нет нигде этих мин, Аким, – и добавил потом, словно извиняясь: – Посчитали мы их неправильно. Не нужно было подписывать акт приёмки у третьего взвода.

«… мы их неправильно».

«Мы…». Сашка-то как раз боеприпасы не считал, он другим занимался. Всё считал сам Саблин вместе с урядником третьего взвода Самариным.

«Зараза этот Самарин… Объегорил… Повесил недостачу».

Теперь-то Акиму это было ясно. И он решил закончить рапорт, но указать в нём всё как было. Мол, так и так, принял, подписал, но по факту двух ящиков мин не хватает. Будь что будет. Пусть подсотенный сам разбирается. Ну, или забудет про эти мины. Саблин закончил рапорт, перечитал его в последний раз, позвал радиста и отправил сообщение в «сотню».

***

Поужинали, и сразу после вечернего заряда он надел броню и вышел пройтись по траншеям – посмотреть, не сильно ли завалило их песком. Заряд был недолгий, песка, конечно, нанесло, но немного. Казаки и сами учёные люди, всё знающие. Они понимают, если сегодня траншеи не почистить, завтра и послезавтра, то потом и прятаться от тяжёлых снарядов противника уже негде будет. Люди без его приказов сами вышли очищать ходы сообщения и ИОТы. Впрочем, это было делом недолгим, десять минут, иногда пятнадцать – и всё. В его втором взводе вместе с ним и его заместителем младшим урядником Каштенковым – двадцать два человека; ещё четверо казаков сейчас на постах, в наблюдателях, ещё двое – это один из двух связистов и один из двух операторов РЭБ-станции, эти двое, считай, на круглосуточном посту.

Все остальные, взяв лопаты, идут убирать песок, а всех траншей, окопов и ходов сообщений на вверенном ему узле обороны под номером «десять шестьдесят один» меньше трех километров, так что казаки справляются довольно быстро.

Проходя мимо работающих казаков, он замечает у одного из них на плече номер «тридцать три» и обращается к нему:

– Вася.

– Да, господин урядник, – приказной Величко останавливает работу и втыкает лопату в песок.

– Через полчаса придёт транспорт, как закончите тут, будь со своим отделением у Старого камня. Сегодня ваша очередь разгружать.

– Есть, – отвечает командир третьего отделения. И принимается чистить траншею дальше.

Старый камень – это растрескавшийся от весенних дождей кусок песчаника, торчащий из песка в трёх сотнях метров на север от начала траншей. Конечно, транспорт можно было подогнать к траншеям вплотную, меньше было бы людям хлопот, но китайцы…

Командование сообщало, что у НОАКовцев появились новые ночные камеры на дронах, с улучшенной светочувствительностью, видят они дальше; в общем, в позапрошлую смену один транспорт на разгрузке они накрыли артиллерией. Погиб один казак и сгорела машина. Теперь грузовики останавливались за камнями, не доезжая до узла обороны «десять шестьдесят один» трёх сотен метров. Грузовик пришёл вовремя, так что казакам из отделения приказного Величко ждать не пришлось, они быстро выкинули грузы из кузова и стали носить их к траншее, а там уже их поджидали казаки из других отделений, они забирали принесённое и разносили всё по местам.

После того как грузу было найдено место, наступал час помывки и день заканчивался. Конечно, воды на всех, чтобы по-настоящему помыться, тут, на боевых позициях, не было, потому и были в цене фильтры для помывочной. Когда отфильтрованной водой можно было мыться снова и снова. И так пока через фильтр не пройдёт триста литров. То есть одного фильтра хватало не больше чем на десять человек. В общем, не до роскошества, но эти вечерние помывки, как и сигареты, полстакана водки или место у кондиционера, были здесь, в раскалённой степи, единственными удовольствиями для казаков. И это ещё его четвертой роте повезло с участком. Участок «десять шестьдесят один» находился на одном месте давно и поэтому был хорошо оборудован. Далеко не на всех узлах обороны имелись помывочные, да ещё две комнаты с кондиционерами. И теперь те, кто таскал грузы, и те, кто собирались спать, шли мыться. Получить тридцать литров своей хоть и не холодной, но всё равно такой приятной воды.

Ужин уже был. И после помывки его заместитель Саня Каштенков, а также командиры отделений приказные Величко, Самохин и Клюев собрались у него в командирской комнате.

Клюев только что пришёл со своего самого дальнего шестого поста, даже пыльника не снял. Пыльник у него старый, выцветший, аж белый, на левом плече не без труда можно разглядеть скрещенные топоры и пламя над ними и буквы с цифрами 2ПКП.4СТ. 2ВЗ.

– Ну что, господа казаки, – начинает Саблин. – День прошёл, будем считать, тихо.

– И слава Богу, господин урядник, – отвечает ему Клюев, достаёт сигареты из кармана пыльника и закуривает.

У Кузьмы Клюева почти все волосы седые. И короткие, как и у всех, кто носит тяжёлый пехотный шлем. Кондиционер сдувает дым с его сигареты. На правах заместителя урядника заговорил Каштенков:

– Посчитали количество разрывов?

Приказные достают небольшие листочки и отдают их младшему уряднику, тот подсчитывает и говорит:

– Всего за сегодня семнадцать снарядов по нам выпустили.

– Семнадцать? – удивляется Саблин. Он берёт листки и смотрит, куда сегодня били китайцы. – Вчера было шесть.

– А позавчера вообще два! – вспоминает Каштенков.

– Это к чему они? – настороженно спрашивает приказной Величко. – Может, планируют что?

– Может, и планируют, – рассматривая разрывы снарядов на картах и сверяя их с зарытыми в песок вспомогательными блок-станциями радиоэлектронной борьбы, произносит Аким, – но, кажись, искали наши блоки РЭБ. Вон как кучно вокруг первого блока укладывали, и по шестому тоже… Близко били…

На самом деле всё это неприятно. Очень. Без станций его позиция становится беззащитной от наблюдательных дронов и, разумеется, от точного огня артиллерии противника; и, что самое неприятное, – от подвижных, четырехлапых самонаводящихся мин, которых у китайцев всегда хватало и которых казаки называли «крабами».

– Нащупывают… – говорит Самохин озабочено. – Завтра и разбить какую могут.

– Может, перепрятать их? – предлагает Каштенков. – А то попадут… Так у нас всего один блок в запасе имеется.

– Да, Сань, перезакопай эту, – говорит урядник и пальцем указывает на ту станцию, вокруг которой было больше всего разрывов.

– Передвину его метров на тридцать ближе вон к той траншее, – он указывает место рядом с блиндажом на шестом посту.

– Потом не забудь на карте отметить, куда поставил, – напоминает своему заместителю Аким. И тут же обращается к командирам отделений: – Ну что, господа казаки, вопросы есть?

– Да нет вроде, – за всех отвечает Клюев и тушит окурок.

– Ну, тогда, – продолжает взводный, – Вася, твои спать. Кузьма, твои в резерв и на смену, ты, Андрей…

– Я на посты первый, – закончил Самохин за начальника.

– Андрей, до смены не курить… – начал было урядник. – Ну, как обычно… Чай на постах не пить…

– Да знаю, господин урядник, знаю, не первый год на службе, – обещал ему командир третьего отделения.

Этого делать было не нужно, мало ли шальной снаряд или ещё что, но Саблин, закончив совещание, вышел на воздух без брони. В одной кольчуге и остановился, взглянул на небо. А там часть неба была затянута облаками.

«Облака, – в это время года они были редкостью. -От моря сюда их притащило. Хорошо было бы, если бы сегодня ночью прошёл дождь. Пусть даже несильный».

Но он прекрасно понимал, что это было бы чудом. Весенние, шумные и обильные дожди, от которых зацветает чёрным вся степь, были уже давно. А до осенних ещё почти два месяца. Так что надеяться на дождь сегодня или завтра…

Они на этой позиции отстояли только семь дней… Это хорошо, что всю неделю было тихо. Люди освоились, осмотрелись. Осталось отбыть тут ещё двадцать три дня. И всё… Нет, не смена и не отход в тыл на отдых. А по-настоящему всё… Домой. В родную станицу со смешным названием Болотная. Вернее сказать, смешным для других, сам он, как и все его станичники, в этом имени ничего смешного не видели. Ну а что тут смешного, если станица стоит на краю Великого болота, оттого так и зовётся. С чего тут смеяться? В общем, домой к жене и детям. И ещё полгода службы за спиной. Хорошо бы и все оставшиеся двадцать три дня тут было бы так же тихо, как и предыдущую неделю.

Он снова смотрит на небо, на облака, и решает, что дождя точно не будет ни ночью, ни к утру.

[1] ИОТ – индивидуальная огневая точка.

Глава 2

А в полдень, ещё до обеда, из «сотни» пришёл приказ подготовить капонир для танка.

– Офигеть! – произнёс Каштенков, когда Саблин поделился с ним этой новостью. Произнёс с большущей долей негатива. Словно ждал чего-то очень нехорошего после этой новости. – Наши тут атаку планируют провести?

«Атаку?».

Всё дело было в том, что узел «десять шестьдесят один» был самым краем Ярцево-Майской оборонительной дуги. Отсюда до развалин Майского, где располагался штаб их Второго полка, было восемнадцать километров. По сути, сейчас взвод Саблина находился на самом западном конце обороны. Самый-самый правый её фланг. Западнее него располагались лишь несколько подвижных соединений степных казаков. Которые по задумке командования должны были с ним взаимодействовать. Но этих степняков урядник видел лишь единожды, на второй день после того, как принял позицию. Вот тогда и приехал к нему с тремя казаками охраны подсотенный Шестнадцатого казачьего полка по фамилии Ефрем. Такая была у него фамилия. Ну, во всяком случае, подсотенный так представлялся, да и подчинённые его так звали.

В общем, это была их единственная встреча за неделю. После неё степные казаки даже на радиосвязь с пластунами не выходили. Нет, оно понятно, скрытность для степных – дело естественное, там, в бесконечных барханах, радиомолчание – суть выживания, тем не менее Аким надеялся хоть какой-то контакт со своим правым флангом установить. На всякий-то случай. Слева, на юго-восток от его участка, в шести сотнях метров – «девятка», узел обороны «ноль девять шестьсот один». Там свои же браты из Второго полка, из его станицы казаки, с ними всё в порядке. Контакт налажен. И вот спрашивается, на кой чёрт ему сюда отцы атаманы перебрасывают броню?

– Может, линию выровнять хотят? Поближе к южным камням нас пересадить хотят? – продолжает гадать Саня. – Ты, командир, что на этот счёт думаешь?

Аким ему ничего не говорит, сидит, снова перечитывает в планшете радиста сообщение.

– Ну, Аким… – теребит его Каштенков. – Есть мысли?

Вот он всегда такой. Неймётся ему вечно, обязательно всё ему должно быть ясно и понятно, а если не так, то он себе места не найдёт, и так как командир молчит, Саня продолжает:

– Слушай, может, я пойду до Кузьмы дойду?

– То к чему?

– Ну… Спрошу, что он думает насчёт танка, – продолжает младший урядник. – Он человек-то бывалый, всякое видал, может, у него мысль какая есть.

– Угомонись ты. Ты, что, всерьёз думаешь, нам танк прислали и с этим танком наш взвод в атаку отправят? – Саблин не разделяет опасений своего зама, хотя…

– А вдруг начальство решило…

– Саня! – Саблин наконец отрывается от планшета и отдаёт его радисту. – Успокойся. Тут сказано: принять танк, обеспечить скрытность. Под команду мне его не передают. Понял?

– Да понял, понял… А вдруг разведку боем затеять хотят? – не унимается Каштенков.

Он так и будет придумывать гипотезы, пока не узнает, зачем начальство присылает танк.

– Какая разведка боем, при такой их артиллерии?! И даже если соберутся командиры, так они не нас в атаку отправят, мы-то по-любому на позиции останемся, возможно, поддерживать атаку придётся; в случае неудачи поможем атакующим выйти из боя, забрать раненых. Так что не мельтеши раньше времени; для атаки, если она будет, сюда ещё взвод пришлют, а то и два. А пока никого, кроме танка, нет, и говорить про то нечего, – Аким, кажется, убеждает своего заместителя. И чтобы занять его, продолжает: – В общем…Иди давай, посмотри место для капонира и отправь людей копать его.

– Может, за камнем? – нехотя соглашается Каштенков.

– Нет, мы там грузовики встречаем, я не хочу, чтобы китайцы вычислили грузовик и случайно заодно накрыли танк. Поищи место где-нибудь у малой гряды.

– Метров восемьсот отсюда… А не далеко? – сомневается Саня.

– Нормально, подальше поставишь, поближе возьмёшь. Там, за грядой, его точно дронам видно не будет.

– А кого взять-то капонир копать? – Каштенков всё ещё желает поговорить, вместо того чтобы заняться делом.

Тут уже Саблин начинает злиться, он смотрит на своего заместителя тяжёлым взглядом и говорит многозначительно:

– Саня, ты это… займись уже делом, а?

– Да всё, всё, пошёл…

Сашка собирается и уходит, а Аким, чуть посидев, решает, что Каштенков мыслит-то правильно и поговорить с Кузьмой Клюевым нужно. Да и по отделениям пройтись, на казаков своих поглядеть.

Как они? И чтобы они командира не забывали.

Он встаёт, выливает на свою кольчугу, на плечи, на грудь и спину полкружки воды, и начинает надевать броню.

Взял свой дробовик, вышел с КП, накидывая шлем на голову, закрыл забрало, чтобы запустить и заодно проверить систему: всё ли в порядке? По мониторам привычно поползли буквы первичного анализа работы.

«Батарея – сто процентов». «Системы управления движением – нормально». «Сервера и приводы, – и поплыл по экрану весь список агрегатов один за другим, – нормально, нормально, нормально… Все работают нормально». «Камеры, все четыре, – нормально». «Микрофоны и связь…».

И тут мониторы на секунду погасли, а компьютер на мгновение заблокировал микрофоны, и он ощутил удар, вернее сильный толчок, ему даже пришлось опереться рукой на стенку траншеи. И на него посыпались комья грунта. И только после этого заработали камеры и микрофоны, и перед его газами в густой серой пелене ещё летели куски грунта вперемешку с песком и пылью.

«Снаряд! Двести десять миллиметров! (Именуемый у казаков «чемоданом»). Жахнул так жахнул! – совсем рядом. Метров десять-пятнадцать от него. Он понял это и присел на дно траншеи. – Прицельно бьют… Неужели наши дрон прозевали?!».

После такой встряски он снова перезапустил проверку систем, хотя по темному самому правому монитору уже знал, что заднюю правую камеру нужно менять. Он нащупал её на шлеме и вытащил из паза… Нет, камера оказалась целой, просто на неё налип грунт. Саблин вставляет камеру на место и полусогнувшись идёт по траншее на НП.

Это место оборудовано для операторов РЭБ-станции Петра Каховского и молодого казака Андрея Володина. Володин лежал в соседнем помещении, была не его смена, но даже он сразу вскочил и пришёл на пост, когда там появился командир.

– Господин урядник, – докладывал Пётр почти официально, – расчёт РЭБ-станции производит контроль пространства. Старший расчёта казак Каховской.

– У них есть дрон в воздухе? – сразу, не ответив на приветствие, спрашивает Аким.

– Так точно, – Каховской указывает на белую точку на дисплее. – Вот он. Висит в этом квадрате с самого утра, – оператор обводит область на экране карандашом.

Урядник сомневается, что этот дрон единственный.

– И сколько до него?

– Одиннадцать километров, – сообщает Каховской.

«Одиннадцать километров…». На такой дистанции, конечно, ни одной ракетой, имеющейся в распоряжении его казаков, этот дрон не убрать.

– А как он меня в траншее разглядел?

Каховской и Володин переглядываются, и тут заговорил младший:

– Господин урядник, с такого угла он никак вас не мог увидеть в траншее. Траншеи-то у нас глубокие.

Это было так, траншеи тут и вправду отрыты хорошие. Но снаряд-то лёг очень близко, не будь у него закрыто забрало, так и контузию он мог получить.

Саблин молча смотрит на белую точку на экране.

– По мне сейчас был прилёт. Очень точно навели. Едва в траншею снаряд не залетел.

– Да нет… – операторы снова переглядываются, в их взглядах отчётливо читается сомнение, а старший Каховской качает головой: – Быть того не может. С этого дрона вас не могли заметить в траншее.

– Случайный, наверное, – предполагает Володин.

– Случайный, – повторяет Саблин, а потом добавляет: – На улицу выходите – забрала закрывайте даже в траншее.

– Есть закрывать забрала, – за обоих обещает Каховской.

Он идёт на самый дальний пост, на шестой. По ходу заглядывая на каждую огневую точку вне зависимости, есть там казак или нет. Смотрит, всё ли в порядке, не осыпались ли стены, проверяет обзор из неё; если есть кто из казаков, то перебрасывается с ним парой слов. Спросит о воде, потом о количестве прилётов, потом когда у казака конец караула. И обязательно добавляет, чтобы забрала держали закрытыми и на посту не курили.

Теперь ему кажется это важным. Да, на посту нельзя курить, нельзя открывать забрало. Но он знает, что никто его эти приказы выполнять не будет. Он и сам, будучи рядовым бойцом, на посту покуривал.

Так урядник добирается до шестого блиндажа. И сразу замечает непорядок. Мятые пластиковые ящики из-под патронов, консервные банки, тряпки какие-то – и свалены прямо у входа в блиндаж. А там пылища! Сначала Аким подумал, что в накаты убежища ударил сверху снаряд. Но потом разобрался… Успокоился.

Кузьму Саблин знает с молодых лет, поэтому подчинённый приказной Клюев говорит со своим начальником по-простому:

– Вот, господин урядник, мы тут решили прибраться.

Теперь всё понятно, в блиндаже большая уборка. И, несмотря на пыль, урядник садится за стол, казаки прекращают пылить, а Клюев устраивается напротив, и тогда Аким ему говорит:

– Нам танк сюда пригонят.

– Да, мне уже Величко сказал.

– А он откуда знает? – удивляется Саблин.

– Так твой Сашка его с казаками погнал капонир копать. Он ко мне заскочил перед этим.

– Ну и что думаешь? – интересуется урядник.

Старый казак только усмехается:

– Тебе боеприпасов лишних много за последние дни передали?

Аким и сам об этом подумал в первую очередь. Он уже дважды писал подсотенному, что у него мало гранат для гранатомёта. Шесть выстрелов всего. Но с тех пор, как он принял участок, так ему ни разу ничего не привозили.

– Нет, боеприпасов не везут, – отвечает урядник.

– Ну а тогда чего волноваться? – говорит Клюев. – Даже если кто другой пойдёт в атаку, нам всё равно его придётся поддерживать, а у нас боекомплекта на один плотный бой. Какие тут, на хрен, атаки?

И конечно же, он прав. Какая может быть атака без боеприпасов?