Loe raamatut: «Гора»

Шаг. Шаг. Шаг. Шаг… Кто-то говорит, что в день нужно проходить не менее десяти тысяч шагов. Не хочу хвастать, но я человек амбициозный. Поэтому, несмотря на тяжелый рюкзак со снаряжением, я прохожу как минимум вдвое больше. Ведь цель моя – вершина! И плевать мне на те пустые фразы, которые говорят остальные, мол, у всех разный угол наклона горы; ноги разной длины и тому подобное. Я просто иду, несмотря ни на что.

Уже вечереет. Тем более такое хорошее плато, ровное. Пора раскладывать палатку и готовиться ко сну. Хотя сегодня ночью должно быть тепло, да и спальный мешок позволяет спать под звёздами. Тимур, мой старый друг, уже спит. Тоже решил не раскладывать палатку. Мы вместе идем на вершину. Я справа, а он – слева, и это неизменно. С самого нашего знакомства и до смерти мы будем идти к вершине. То есть нет… Умрём мы уже на ней. Или вообще не умрём. Есть мнение, что дошедшие до вершины – становятся бессмертными. Я в это верю, но Тимур – нет. Может именно поэтому он так устаёт на нашем совместном пути. Но сегодня и я устал. Прошли двадцать пять тысяч шагов. Еще на шаг ближе к вершине…

***

Маленький ребёнок. Он сделал свой первый шаг. Еще даже не разобравшись как говорить, он начал свой долгий путь. Это не просто ребёнок, это – я. Как интересно, я вижу себя со стороны, и в то же время, гляжу своими глазами. И вот я иду… Тащу на тележке новейшее, дорогое снаряжение. Родители постарались мне его предоставить. Дорогой бинокль, рупор, хорошее радио и много всего прочего. Это на самом деле довольно сложная задача – везти ценное оборудование и ничего не испортить. Особенно, когда ты еще даже не умеешь говорить. Я помню эту тележку. Я катил её тогда, когда еще не способен был нести на себе рюкзак. И вот я поднимаюсь. Я расту, и шаг мой ускоряется. Встречаю Тимура, и теперь мы идём вместе. Вот он спасает меня от собак, а вот и я спасаю его от точно таких же псов. И так по очереди. Мы уже обогнали всех сверстников, но не замедляем шаг. И вдруг, у меня вырастают крылья! Красивые белые крылья! Уж теперь я точно долечу до вершины. Но у Тимура крыльев нет. Придётся им пожертвовать, у каждого свой путь! И вот я взмываю ввысь. Управлять крыльями непросто, но интуитивно можно понять, как это делается. Десять минут полёта – и я уже на вершине. А ведь иди я пешком, потратил бы на это всю жизнь. И вот я здесь, на пике. Здесь совсем не холодно, как говорят многие идущие, а очень даже тепло. И вид замечательный, бескрайнее поле подо мной. Теперь остаётся только… Что? Жить, наверное.

Вдруг, вся моя пологая гора отразилась вдоль горизонта. Теперь я могу лететь по этому отражению, чтобы прийти к его подножью, но уже наверху. Именно это я и делаю. Стоило мне долететь до подножья, как гора снова отразилась, но теперь уже по вертикальной оси, и я снова отправился в путь, к новой вершине. Как и ожидалось, добравшись до этой вершины, она тоже отразилась, и я полетел дальше. Прилетев до конца, я осознал, что нахожусь на том же месте, где я делал первые шаги и катил свою тележку. Я сделал круг. Мои горы закольцевались.

***

Я проснулся от того, что Тимур копошился где-то слева. Летом он всегда просыпается рано – на рассвете. Для меня это труднее, даже не знаю, почему. Он уже собрал свой спальный мешок и приступил к завтраку. Как оказалось, разбудил меня звук открывающейся упаковки с бубликами, которые уже один за одним ел Тимур. Возможно именно поэтому ему тяжелее подниматься в том же темпе, что и я. Ведь у меня – салат. Им и позавтракаю. Хотя что-то сладкое съесть тоже не помешало бы. Но Тимур слишком далеко сидит, и не сможет со мной поделиться. Таков уж совместный путь: иногда мы отдаляемся, а иногда и сближаемся. Уж слишком гора не равномерная. Бывает, что даже приходится кричать в рупор чтобы обменяться парой слов. В последнее время это происходит всё чаще. А у меня еще и рупор недавно упал, трещина пошла. Как бы не раскололся, ведь снаряжение на весь путь одно даётся, его за деньги не купишь. Постоянные трещины и мелкие «травмы» этого снаряжения, неизбежно ведут к его старению. Даже если и прошло всего несколько десятков лет, скажем, два. А без снаряжения – нас уже и людьми назвать сложно. Но без средств коммуникации, или даже бинокля, всё еще можно подниматься на гору. Но я не слышал про тех, кто доходил до конца без снаряжения. Может потому и не слышал, что у них снаряжения не было.