Читать произведения писателя Бориса Акунина одно удовольствие. До последней страницы сохраняется интрига,реальные персонажи и события представлены в увлекательной художественной форме.НАСЛАЖДАЙТЕСЬ чтением.
Один из немногих писателей, читая произведения которого, погружаешься в описываемые события. Историческими повествованиями никогда особо не интересовался, но эта серия зацепила. Спасибо за труд.
Хоть и без Фандорина, но захватывающе. Хитросплетение интриг, детектива, истории и любви. Акунин узнаваем, интресен, свеж и как всегда, непредсказуем. Советую.
Обожаю исторический жанр. Книги Б.Акунина читаются не отрываясь, все события и факты описываются художественно, а не сухим документальным языком.
«Седмица Трехглазого» очередная повесть-приложение к тому «История Российского государства. Семнадцатый век», написанная в том же формате что и предыдущие, т.е. собственно исторического в них немного, да и по литературной части, это лёгкое чтение, написанное для разрядки после освоения серьёзной исторического тома.
Теперь собственно о повести
в семи небольших главках рассказана жизнь Маркела, ровесника 17 века, от юношества (Смутное время) до начала старости (царствование Алексея Михаиловича) . Из семи главок пять небольшие и две по крупнее. В первых 2-х вводных главках мы знакомимся с Маркелом, типов любимым Акуниным да и нами – этакий Ал. Романов (Смерть на брудершафт) в 17 веке, который благодаря своему рациональному уму и наблюдательности, быстро выдвигается в сыщики, а так же знакомимся с его врагом ( Вильчеком -Коршуном), который будет преследовать Маркела следующие пять глав и конечно (2-я большая глава) с любовью Маркела – Аглаей, которую судьба тут же разлучит с ним. Тип Аглаи – любимый и знакомый нам по другим вещам (тонкая, умная, непохожая и т.д.). Все последующие небольшие, независимые друг от друга,главы-рассказы про Маркела и его дела, как бы сшиты на две нитки белую (Аглая) и черную (Коршун). В каждой из главок появляется или тот или та, пока, чудесным образом, в седьмой, заключительной главе, они все не встретятся – тут и сказке конец. После энергичного начала (понедельник, вторник), я, честно говоря заскучал, на следующих 3-х, где действие не успев начаться заканчивается, но мастер Акунин своё дело знает и начиная с «Субботы» действие обретает второе дыхание.
Весь текст от начала до главы «Воскресенье» существенно «ниже» того, что мы привыкли читать у Григория Шалвовича, но в последней главе «Воскресенье» появляется та акунинская серьёзно доверительная интонация, тот достоверный слог и тот напор серьёзнейших мыслей, контрастирующий со всей этой бутафорской обстановкой, что сразу видишь, чувствуешь и понимаешь – да, это настоящая литература, которая может и умеет сказать то что так нужно нам людям сегодняшнего дня.
По традиции серии: полное погружение в реальность и живые герои, за которыми хочется наблюдать и сопереживать им. Прочитал за день. Жду продолжения с сюжетом из времени Пётра Первого!
Не даёт Путин Акунину покоя) все проще и проще пишет.... некогда талантливый и мною любимый писатель… Со злобой пишет. Книга для него второстепенна.
Прочитала с огромным удовольствием и на одном дыхании! Очень трогательно. Рекомендую читать после соответствующего тома История Российского государства, тогда многие вещи, упомянутые вскользь в этом произведении, существенно дополняют общую картину :)
Дорогие мои, и это произведение удалось автору, что удивления не вызывает. Спорить о подлинности исторических фактов, думаю, не стоит. Ведь работа художественная. Выполнена на высоте, читается легко и с удовольствием, и , что особенно приятно, заставляет размышлять. Всегда жду новых изданий Акунина. Рекомендую к прочтению и даже к выписке некоторых цитат.
Акунин великолепен для тех, кто впервые возьмет его книгу в руки. И старых поклонников не разочаровывает. Как всегда интригующий сюжет. Даже не пытаешься строить прогнозов на последнюю главу, т.к. у Акунина всегда все по-своему. Очень интересно, долгое послевкусие от слога и сюжета.Рекомендую для любых возрастов.
Arvustused raamatule «Седмица Трехглазого (сборник)», 62 arvustust