Мужская душа. Психологический путеводитель по хрупкому миру сильного пола

Глава первая
Подготовка к путешествию: без чувств не обойтись!

Мы начинаем наше путешествие по мужской психике в «мужской среде» – интернете. Там, на одном забавном сайте о мужчинах и женщинах, я недавно прочитал прекрасный ответ на классический вопрос, почему мужчины не говорят о своих чувствах: «В эмоционально напряженные моменты мужчины обязательно говорят о своих чувствах: если, например, мотор барахлит или пиво закончилось. Но в остальное время они просто ничего не чувствуют – и эта тема их раздражает». Вот как!

На другом конце шкалы серьезности находится наука, в данном случае клиническая психология. Она создала специальный термин для неспособности воспринимать свои чувства: алекситимия.

Такие термины всегда несут в себе риск того, что социальное явление или социальные причины возникновения личных проблем могут быть бездумно индивидуализированы: проблема возникла не из-за общества, нет, индивидуум, в данном случае конкретный мужчина, испытывает дефицит эмоциональных реакций – проще говоря, он болен. «Боже, я наконец-то узнала, почему мой брак терпит крах: мой муж страдает от алекситимии!» – «О да, мой тоже, может быть, есть лекарство от этого?» Трудность восприятия – серьезная проблема для многих мужчин, но совсем не индивидуальная ПАТОЛОГИЯ. Скорее отсутствие доступа к собственным чувствам можно рассматривать как основную проблему мужской идентичности в целом.

Прежде чем обратить внимание на историю ее возникновения и последствия этой основной проблемы, надо признать, что отсутствие доступа к собственным чувствам вообще является проблемой. Многие мужчины (а также некоторые женщины) с этим не согласны: по их мнению, наоборот, это лучше, чем «все время плакать», как сказал мне один пациент.

Без восприятия чувств невозможно удовлетворение потребностей

Очевидно, что счастье человека в жизни напрямую зависит от того, удовлетворены ли его основные потребности. Известный исследователь психотерапии Клаус Граве систематизированно и последовательно описал эту взаимосвязь. Граве различает четыре основные психологические потребности – в дополнение к основным физиологическим потребностям организма в еде, воде, сне и тепле:

1. Потребность в привязанности.

2. Потребность в самостоятельности и контроле.

3. Потребность в повышении самооценки.

4. Потребность в удовольствии.

Эти четыре основные психологические потребности проявляются в миллионах различных обликов. Например, потребность в привязанности может быть удовлетворена в браке, в личной беседе с отцом, во время игры с маленькой дочерью или в чате в интернете.

Одно и то же действие, в свою очередь, может удовлетворить сразу несколько основных потребностей: совместный с другом ремонт автомобиля может одновременно удовлетворить потребность в привязанности, в повышении самооценки и в удовольствии.

У каждого из нас есть множество различных потребностей, специфическая комбинация которых уникальна: традиционные и недавно возникшие потребности, повседневные желания и жизненные проекты, исполнение желаний и несбывшиеся мечты. Не только психологическое, но и физическое благополучие в значительной степени зависит от того, насколько мы можем удовлетворить эти разнообразные потребности.

Но какое отношение все это имеет к мужскому полу? В конце концов, женщины, как и мужчины, страдают от неудовлетворенных потребностей: отсутствие настоящих привязанностей, контроля над собственной жизнью, хрупкая самооценка или потеря интереса к жизни. (Строго говоря, у женщин может быть определенное преимущество с точки зрения привязанностей, но при этом им не хватает контроля из-за сохраняющегося социального неравенства.) Этот аспект упоминается здесь, поскольку именно у мужчин часто отсутствует главная предпосылка для удовлетворения их собственных желаний и потребностей: сознательное восприятие чувств. Чувства являются ключом к вашим собственным потребностям.

Конкретный страх указывает на то, что та или иная базовая потребность находится под угрозой. Гнев указывает на то, что одна из потребностей была серьезно нарушена. Печаль указывает на потерю или постоянное отсутствие удовлетворения потребности. Там, где нет адекватного и дифференцированного восприятия чувств, не может быть восприятия собственных потребностей – и, следовательно, их удовлетворения. Поэтому тезис, который будет проходить через всю эту книгу, звучит так:

Мужчинам часто трудно воспринимать свои собственные чувства и, следовательно, свои собственные потребности. Поэтому едва ли может существовать позитивный способ выражения эмоций и удовлетворения мужских потребностей и желаний.

Без восприятия чувств невозможно планирование действий

Чувства – это тоже руководство к действию. Они показывают нам, что происходит, что мы делаем и как мы должны себя вести, например, при выборе реакции на какую-либо ситуацию. Способность чувствовать и осознанно воспринимать страх в случае опасности ситуации или гнев, когда тебя притесняют, (жизненно) важна, чтобы успешно справляться с такими ситуациями.

Эти утверждения, по-видимому, противоречат мудрости, согласно которой в критическом положении особенно важно «сохранять хладнокровие», а не «поддаваться эмоциям». Например, мы восхищаемся Леонардо Ди Каприо в фильме «Титаник», поскольку он поступает правильно и разумно, несмотря на опасные для жизни обстоятельства. В результате он спасает жизнь своей любимой – хотя, к сожалению, сам при этом гибнет, но это уже другая тема о мужчинах… Действительно, какой прок от полного погружения в какое-либо переживание, если при этом нет места для других чувств и рациональных мыслей? Такая психическая фиксация ни в коем случае не является нормой. Всем нам знакомы такие эмоциональные моменты: чувство влюбленности, из-за которого опаздываешь на поезд, или ощущение, будто не можешь пошевелиться от страха. Более длительная фиксация является исключением и указывает на серьезные психологические проблемы. В этом отношении повседневную мудрость стоит расширить следующим образом:

Если тебя переполняют эмоции, то это не на пользу. Но игнорировать чувства также нельзя, поскольку в этом случае отсутствует руководство к действию.

Эту мысль также можно проиллюстрировать на примере героического Леонардо Ди Каприо с затонувшего «Титаника». Во-первых, он должен испытывать страх, чтобы правильно оценить уровень опасности – в отличие от многих других пассажиров, которые из-за наивной веры в прогресс подавляют этот разумный страх: «Этот ультрасовременный корабль не может потонуть!» Во-вторых, он должен ощущать любовь и желание спасти не только свою жизнь, но и жизнь своей возлюбленной. И в-третьих, он должен чувствовать гнев, чтобы энергично защищать себя в тех ситуациях, когда пассажирам 3-го класса запрещается выходить с нижних палуб. Если бы ему было отказано в доступе только к одному из этих чувств, он безропотно утонул бы либо в брюхе корабля, либо на палубе, напившись коньяка.

Без восприятия чувств невозможна здоровая психика

Осознанное понимание собственных чувств не только позволяет планировать свои действия таким образом, чтобы удовлетворять свои потребности в соответствии с ситуацией. Верно и следующее утверждение:

Хороший контакт со своими внутренними импульсами сам по себе улучшает психическое здоровье.

Поскольку выше шла речь о чувствах и потребностях, а не об импульсах, необходимо дать краткое определение этого термина:

Под «импульсами» понимается совокупность всех «сообщений», которые приходят из нашего внутреннего мира (нашего сердца, нашей души, нашего «я»), то есть чувств, потребностей, устремлений, надежд, мечтаний, ощущений тела, желаний и т. д.

Для собственного психологического благополучия полезно, например, осознать собственное, скрытое в глубине души желание, даже если немедленное удовлетворение этой потребности невозможно. Это утверждение полностью противоречит тому, что многие мужчины думают о человеческой (мужской) психике. Соответственно большинство мужчин реагируют на это утверждение следующим образом: «Что может быть хорошего в ощущении глубокого горя или потребности, которую невозможно удовлетворить? Это же больно! Было бы лучше вообще не чувствовать этого!»

Ответ на этот вопрос дает Карл Роджерс, основатель КЛИЕНТ-ЦЕНТРИРОВАННОГО ПОДХОДА В ПСИХОЛОГИИ. Более полувека назад Роджерс обнаружил, что для психического здоровья полезно, если сознание находится в состоянии согласия со своими собственными импульсами^[2]. Роджерс называет это идеальное состояние «конгруэнтностью». И наоборот, термин «неконгруэнтность» означает, что истинные чувства и потребности людей недоступны для сознания, то есть оно их подавляет, избегает или отвергает.

Если человек длительное время находится в состоянии неконгруэнтности, это приводит к психическим заболеваниям или, по крайней мере, к серьезным психологическим проблемам: депрессии, тревожным расстройствам, зависимостям, агрессивному поведению, нежеланию жить, нехватке энергии, внутренней пустоте. Но надо учесть, что значительная неконгруэнтность не всегда автоматически приводит к явно ощутимым психологическим проблемам.

Именно у мужчин часто развиваются проблемы, с которыми трудно бороться психотерапевтическими и медицинскими методами, например агрессивное поведение, алкоголизм, трудоголизм или сексуальная зависимость. Либо они попадают в состояние, которое психотерапевт Терренс Реал очень точно описывает как «мужскую депрессию»: «функционирование» в обществе, семье, на работе с обширной внутренней пустотой, а также с потерей смысла жизни и неспособностью испытывать удовольствие от чего бы то ни было.

Г-н Бильман поспешил заверить во время первого интервью, что он «вполне нормальный человек»: ему 41 год, он уже 15 лет работает инженером в строительной компании, столько же состоит в браке, у него трое детей. «У меня нет психического расстройства, болезни или чего-то еще, – говорит он, а затем быстро добавляет: – И я не совершал никаких преступлений!»

«Не совершали даже малюсенькую ошибку и не причиняли даже совсем небольшой вред? – я пытаюсь поймать Бильмана. – Тогда я, к сожалению, ничем не могу вам помочь». Он слегка улыбается, быстро меняет тему и говорит об отсутствии парковки перед домом и о пробках в Билефельде. Мне уже становится скучно, но тут он вдруг говорит:

– Вы знаете, я пришел сюда тайком.

– Тайком? – переспрашиваю я. – От кого вы хотите скрыть, что вы здесь?

– От моей жены, – отвечает г-н Бильман и замолкает.

– То есть я что-то вроде тайного любовника? – спрашиваю я.

Улыбка снова появляется на его лице. Его взгляд время от времени становится хитроватым, Бильман начинает мне нравиться. Я думаю, с ним можно было бы отлично воровать яблоки.

Но он уже вернулся к своему безэмоциональному стилю повествования и пересказывает эпизоды из своей семейной жизни, каждый из которых демонстрирует сильное отчуждение:

– Моя жена часто говорит, что наша жизнь скучна. Что я скучный. Депрессивный, по ее словам!

Я рассказываю ему о своем впечатлении, что он обладает симпатичной мне хитрецой и я мог бы пойти вместе с ним воровать яблоки. Бильман внезапно становится багрово-красным. Очевидно, мое заявление его пугает, но он пытается сделать вид, что ничего не слышал. Я все-таки интересуюсь, что его так напугало. Мой собеседник мнется, пытается подобрать слова, изворачивается и, наконец, замолкает. Я говорю ему, что пойму, если он не захочет рассказать мне, что так его взволновало. В конце концов, мы ведь почти не знаем друг друга.

– Мой отец. Я подумал о своем отце, когда вы сказали про кражу яблок. Хотя это были вишни…

– Вишни? – переспрашиваю я.

Он нехотя рассказывает:

– Да, мы с младшим братом когда-то воровали вишни у наших соседей, и мой отец узнал и ужасно нас, меня…

– Избил? – спрашиваю я.

Бильман серьезно и медленно кивает:

– После этого я всегда старался не делать ничего плохого, поступать всегда правильно. Я всегда скрывал глупости моего младшего брата.

Теперь он ведет себя совсем иначе, смотрит на меня во время разговора, его чувства становятся более заметными.

– Значит, вы и сейчас по-прежнему пытаетесь делать все правильно, без ошибок?

– Да, я всегда все делаю прекрасно. Уже 15 лет в строительстве – и ни одной ошибки!

– А что насчет брака: тоже 15 лет и ни одной ошибки? – спрашиваю я. Он усмехается:

– Ладно уж! Никаких ошибок и никакой радости. С детьми все в порядке, самые старшие…

– А если бы вы решили сделать что-то действительно запрещенное, то что бы это могло быть? – Я перебиваю его, чтобы он снова стал говорить о себе.

Бильман потрясенно смотрит на меня и затем очень ясно и серьезно говорит:

– Тогда я бы сказал на работе, что якобы заболел, впервые! Детей отправил бы к бабушке и дедушке, а мы с женой поехали бы в Шварцвальд, на мою родину, может быть, в небольшой пансион…

– На Альме, где нет греха! Или все же есть, г-н Бильман?^[3]

– Ну, хорошо-хорошо, – он грозит мне, улыбаясь, указательным пальцем, – но вы правы, между мной и моей женой тоже такое бывает или, скорее, не бывает…

– Да, и что же это? – я делаю невинное лицо, и мы оба смеемся. Приятное чувство совместного похода за чужими яблоками вернулось.

Таким образом, доступ к собственным импульсам имеет жизненно важное значение. Но почему этого состояния конгруэнтности так трудно достичь, особенно мужчинам? Другими словами, почему мужчинам так трудно получить доступ к своим собственным чувствам и потребностям?

Глава вторая
Немного истории: развитие мужской идентичности

Путешествие в прошлое, то есть вопрос о том, почему мужчины с трудом осознают свои собственные чувства по сравнению с женщинами, неизбежно приводит нас к огромной проблеме гендерных различий. Этот вопрос всегда интенсивно обсуждался специалистами по социологии и социобиологии. Он давно нашел свое отражение в огромном количестве научно-популярных книг под термином «дебаты о врожденном и приобретенном».

Врожденное или приобретенное? И то и другое!

Я не хотел бы ни комментировать эти дебаты, ни продолжать их. Хочу только отметить, что, безусловно, существуют определенные биологические врожденные различия между мужчинами и женщинами. Даже если все люди генетически идентичны примерно на 99 процентов, вариации все же возможны.

Тот факт, что природа хорошо использует эти возможности, очевиден с учетом разнообразия половой хромосомы (XX у женщин, XY у мужчин) и обусловленных этим различий. Вопросы, однако, вызывают выводы и утверждения, которые делаются в псевдонаучном дискурсе на основании этого одного хромосомного различия.

Например, в научно-популярных версиях количественное различие часто превращается в качественное. Это означает, что гендерная разница в отношении частоты выбора определенного поведения объявляется фундаментальным гендерным различием. На основе наблюдения, что мальчики в конфликтных ситуациях демонстрируют более агрессивное поведение, чем девочки, можно сделать громкое, но совершенно неверное утверждение: «Мальчики агрессивны, а девочки избегают агрессии». Индивидуальные способности или особенности поведения, как правило, связывают с полом, ссылаясь на некоторые генетические различия мужчин и женщин. Это звучит провокационно и убедительно. Но с научной точки зрения это, конечно же, чепуха.

Генетический анализ ископаемых останков наших предков показал, что геном человека почти не менялся в течение примерно 100 000 лет. Таким образом, если бы исключительно (или главным образом) генетические особенности определяли поведение и переживания, вы бы сейчас не читали эту книгу, а делали бы рубила, собирали ягоды или просто лазали по деревьям. Вам решать, какая из этих альтернатив наиболее привлекательна. В любом случае, эта краткая ссылка на историю человечества иллюстрирует огромное значение условий окружающей среды для индивидуального развития человека. Это относится даже к тем аспектам, которые, несомненно, имеют биологическую основу – таким, как временно ограниченный доступ женщин к профессиональной реализации из-за беременности и родов. Потому что то, как общество относится к таким биологическим особенностям, – это культурный феномен. Традиционное разделение «женщина = забота о детях, мужчина = работа» было и остается возможным решением. Но существуют и другие способы решения этой проблемы.

ТРУДНОСТЬ ВОСПРИЯТИЯ – СЕРЬЕЗНАЯ ПРОБЛЕМА ДЛЯ МНОГИХ МУЖЧИН, НО СОВСЕМ НЕ ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ПАТОЛОГИЯ. СКОРЕЕ ОТСУТСТВИЕ ДОСТУПА К СОБСТВЕННЫМ ЧУВСТВАМ МОЖНО РАССМАТРИВАТЬ КАК ОСНОВНУЮ ПРОБЛЕМУ МУЖСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В ЦЕЛОМ.

Делая односторонний акцент на биологических факторах при объяснении гендерных различий, можно было бы также заявить, что все меры по воспитанию являются бесполезными. С этой точки зрения бесполезны педагогика, психотерапия и даже образование. Абсурдность этой идеи демонстрирует огромная важность процессов социализации для личностного развития каждого человека.

Для меня как психотерапевта аспекты, связанные с социализацией, играют более значимую роль, чем биологические различия, поскольку они предлагают гораздо больше возможностей для личных изменений. Об этом можно сказать, цитируя основной принцип ПОВЕДЕНЧЕСКОЙ ТЕРАПИИ: то, чему ты научился, можно (по крайней мере, теоретически) разучиться делать или научиться этому заново.

Кроме того, социальные факторы, влияющие на психологию мужчин в нашем обществе, гораздо интереснее, чем просто список генетически определенных гендерных различий. Тем более что речь идет не о различиях в компетенциях полов: биологические особенности могут играть важную роль, когда речь заходит о том, кто лучше решает арифметические задачи или владеет более обширным словарным запасом. В этой книге, однако, основное внимание уделяется эмоциональной стороне мужской идентичности. Таким образом, читатель может изучить свое собственное развитие с точки зрения теории процессов социализации. Он может применить эти знания к себе, к своей собственной биографии.

Именно по этим причинам процесс мужской социализации более подробно рассматривается в этой главе.

Под «социализацией» мы подразумеваем адаптацию людей к социальным моделям мыслей и чувств. Эта адаптация обычно осуществляется путем усвоения норм. При этом играют роль как преднамеренные действия других людей (например, родительское воспитание или система образования), так и непреднамеренное влияние на личность. В рамках социализации внешние требования не принимаются просто пассивно. Социализирующие влияния не ограничиваются периодом детства и юности. Напротив, современная общественная наука подчеркивает активный и пожизненный характер социализации: каждый из нас должен по-своему неоднократно интегрироваться в различные существующие ролевые системы (семья, школа, общество) – в зависимости от жизненной ситуации.

Поэтому мы все активно сталкиваемся с требованиями социальных систем. Мы не «терпим» свою жизнь, мы «справляемся» с ней. Тем не менее различные социальные ролевые системы оказывают огромное давление при нашей интеграции. Об этом очевидном интеграционном давлении пойдет речь далее, при описании процесса социализации мужчин.

Путь к мужской идентичности: карта похода

Путь к мужской идентичности ведет через каменистую местность. Он извилист и часто является обходным, поскольку нет четких ориентиров. И ни у одного из мальчиков, идущих этим путем, нет с собой карты.

Этап 1. Отчуждение от внутреннего мира

Чтобы понять, как факторы социализации влияют на отсутствие у мужчин доступа к собственным импульсам, нам нужно отправиться в далекое прошлое. Мы должны понять, как в рамках социализации в раннем детстве мальчикам постепенно становится все труднее получать доступ к своему внутреннему миру. Особую роль здесь играют следующие три аспекта: «гендерный фактор», отсутствие отражения чувств и необходимость «идентификации обходным путем».

1. Гендерный фактор или социальный отпечаток

Термин «гендерный фактор» описывает те социальные процессы, в ходе которых создается СОЦИАЛЬНАЯ КОНСТРУКЦИЯ различных образов мужественности и женственности. Другими словами, под ним понимаются все те мелкие и крупные повседневные явления, посредством которых типичные идеи мужественности и женственности все глубже и глубже проникают в наше мышление и восприятие.

Мы по-прежнему живем в мире, в котором многое определяется половой принадлежностью. Каждый понимает, что большинство водителей грузовиков, бизнесменов и полицейских – мужчины. А те, кто работает в библиотеках, ухаживает за пожилыми людьми или подолгу болтает по телефону с друзьями, – женщины. Мы уже давно привыкли к этому. Потому что процесс гендерной идентификации начинается очень рано: с розовой и светло-голубой детской одежды, с кукол и экскаваторов, с воспитательниц детских садов. Мальчики (как и девочки, конечно; далее, однако, речь пойдет только о процессе социализации мужчин) сталкиваются:

1. С гендерным разделением труда – например, мать готовит, а отец занимается ремонтом.

2. С гендерными формами взаимодействия – например, учитель-мужчина обычно строгий, учительница заботливая и чуткая.

3. С гендерными иерархиями – например, ректорами университетов обычно являются мужчины, а секретарями – женщины.

При восприятии этих гендерных аспектов существует очень важное различие между детьми, в данном случае мальчиками, и взрослыми: мальчик неправильно истолковывает социальную конструкцию гендера как естественную. Он еще не в состоянии признать фундаментальную изменчивость социальных конструкций. Для него нет разницы между биологическим фактом, что мужчины не рожают детей, и общественно-социальным фактом, что мужчины обычно не бывают воспитателями детских садов.

Достаточно сослаться на один крайне важный контрпример: если мальчик в своей повседневной жизни сталкивается с воспитателем детского сада мужского пола, стереотипное равенство «забота = женщина» просто не может возникнуть. Оно не может застрять в мышлении и чувствах мальчика. Процесс гендерной идентификации начинает расшатываться.

При отсутствии таких контрпримеров мальчики обычно принимают традиционные атрибуты мужественности как естественные и неизбежные требования для всех мальчиков.

Когда я занимался проектной работой с учениками начальной школы, я часто спрашивал мальчиков, какие, по их мнению, у девочек существуют преимущества. Часто приходилось слышать такие ответы: «Если бы я был девочкой, у меня были бы длинные волосы!», «Если бы я был девочкой, я бы получил единицу по немецкому!»^[4], «Если бы я был девочкой, мне не пришлось бы всегда играть в футбол!» Стоит учесть, что мальчики могли высказываться анонимно – в ином случае большинство ответов, вероятно, были бы совсем другими. Что приводит нас к еще одному важному фактору в процессе гендерной идентификации: дискриминации отклонений от норм.

Любой, кто бросает вызов общепринятому мужскому образу своим поведением или отношением, то есть ведет себя или высказывается иначе, чем принято, постоянно испытывает негативное отношение со стороны других. И прежде всего со стороны других мальчиков и мужчин.

От этой дискриминации больше всего страдают юные и взрослые гомосексуалисты. Мягкие, нежные мужчины или сторонники феминизма, то есть отвергающие сексизм, также чувствуют на себе эти социальные санкции. Иногда для негативного отношения достаточно нетипичного хобби.

Таким образом, мальчики неосознанно и невольно социализируются в патриархальную структуру общества, не имея возможности понять этот процесс. И вследствие своего поведения они сами поддерживают эту социальную структуру. Все это происходит абсолютно независимо от того, разделяют ли отдельно взятые мальчики идеологию, стоящую за этим, или нет. При этом они, конечно, не осознают, что тем самым они отказываются от своих собственных чувств и потребностей.