Что мы делаем в постели: Горизонтальная история человечества

Сон с предками

Перенесемся в 3200 год до н. э., на южные берега залива Скайлл на британских Оркнейских островах. Этот залив – место бурное и ветреное. Сильный шторм 1850 года принес исключительно высокие приливы и порывистый ветер, который сорвал траву с кургана, известного как Skerrabra (в современном произношении – Скара-Брей), обнажив очертания древних каменных строений. Местный лэрд^[4] Уильям Уотт из Скайлла начал первые раскопки, обнаружив четыре жилища времен палеолита, а затем прекратил работы. Все оставалось нетронутым до 1925 года, когда очередная свирепая буря повредила несколько домов. После этого местные жители стали возводить дамбу, чтобы сохранить строения, и в процессе нашли еще несколько жилищ. В 1928–1930 годах Вир Гордон Чайлд из Эдинбургского университета, один из выдающихся археологов своего времени, освободил древние постройки из песчаного плена.

Несмотря на непревзойденное знание древних европейских сообществ, неутомимый Чайлд никогда не видел ничего похожего на Скара-Брей^{7}. Он обнаружил восемь хорошо сохранившихся жилищ, соединенных низкими крытыми переходами. Стены домов стоят до сих пор, плиты перекрытий в переходах целы. И самое главное, сохранилась внутренняя каменная отделка всех жилищ. Они представляли собой большие квадратные комнаты с очагом в центре и двумя кроватями по обеим сторонам, у стены напротив входа стояло подобие шкафа с полками. Благодаря радиоуглеродному анализу мы знаем, что Скара-Брей был обитаем в период 3200–2200 годов до н. э.: земледельцы каменного века жили в поселении на протяжении шести веков. Найденные там кровати – самые древние образцы этой мебели, дошедшие до наших дней. Именно с них начинается долгая постельная история в Британии.

Дом в Скара- Брей (Оркнейские острова, Шотландия) с предполагаемыми каменными кроватями справа и слева^[5]

Эти каменные жилища свидетельствовали о глубоких переменах в оркнейском обществе. Еще тремя веками ранее оркнейцы жили в деревянных постройках, разделенных внутри перегородками. Весьма любопытен тот факт, что такое решение интерьера точно повторяло устройство их гробниц. Трудно объяснить, почему это было так, но в своем новом мире, где они теперь занимались фермерством и обрабатывали землю, им, возможно, хотелось сохранить крепкие связи с умершими предками. Это были компактные поселения, вероятно организованные небольшими родственными группами, в повседневной жизни которых решающее значение имели наследственные права.

Однако с началом каменного строительства соотношение жизни и смерти, по-видимому, значительно изменилось. В отличие от деревянных жилищ, каменные дома в Скара-Брей и других современных ему поселениях сохранялись на протяжении многих поколений. Теперь люди продолжали жить в прочных домах своих предков, иногда даже расширяя их, а умерших хоронили неподалеку. Теперь фермеры врастали корнями в свои поля и пастбища на долгие годы. Как сельское хозяйство, так и строительство из камня требовали от людей привычки работать и сосуществовать большими группами.

В хижине № 8 напротив двери находился каменный шкаф с полками. Центр комнаты занимал очаг. Два каменных сооружения, выполнявших функции кроватей, выступали из стен по обе стороны очага. Кровать, расположенная справа, как и в остальных домах, была больше левой кровати. Многие полагали, что кровать большего размера предназначалась для мужчины, а левая, поменьше, – для женщины. Но легко допустить и другое объяснение такой разницы, например возрастом спящих. В одном из домов повышенный уровень фосфора в кровати около двери говорит о том, что там спали дети, писавшие в постель. Но это не более чем предположение.

Кровать большего размера неизменно располагалась справа от очага, а поменьше – слева. Но, в отличие от спальных мест в Сибуду и Охало, предназначенных для разных видов активностей, кровати в Скара-Брей были значительно меньшего размера, что явно свидетельствует об их более ограниченных функциях. Пространства каждой кровати хватило бы только для одного взрослого и, возможно, ребенка, особенно если спальные места застланы шкурами и мехами. И хотя ворочаться во сне на этом ложе было очень тесно, в холодном и ветреном здешнем климате тепло было куда важнее. Долгими и темными зимами люди проводили большую часть времени, закутавшись в одежды и меха, сидя или лежа у очагов. Здесь при свете огня они рассказывали истории, болтали, шутили, кормили младенцев и ели сами, а учитывая их тесные кровати и совсем другие представления о частной жизни, могли и заняться сексом. А на ночь укрывались в уюте и одиночестве своих каменных постелей. Отверстия возле некоторых из этих спальных коробов, возможно, свидетельствуют о том, что вокруг кроватей имелись штанги для крепления занавесей, сохранявших тепло зимой или заслонявших от света долгого на шотландских островах полярного дня.

Но неподалеку, в хижине № 7, явно происходило что-то еще. Это сооружение стояло совершенно отдельно от соседних домов, и попасть в него можно было только через боковой проход. Там были обнаружены останки двух женщин, лежащих в каменной гробнице, устроенной под кроватью у правой секции стены. Каменная погребальная камера, в которой покоились женщины, была украшена резьбой и создана еще до возведения самого строения. Видимо, их захоронение было частью ритуала закладки сооружения – дверь хижины № 7 можно было запереть только снаружи, предположительно, чтобы удержать обитателей внутри. Археологов озадачило назначение этой хижины. Было ли это отдельное строение местом, где умершие лежали на кроватях перед захоронением? Или это был родильный дом, пространство которого и отделяло ритуалы, связанные с деторождением, от повседневной жизни? Или эти захоронения есть отражение представлений местных обитателей о единстве жизненного цикла: прошлого, настоящего и будущего? В традиционных аграрных обществах бесконечная смена природных циклов, будь то времена года или посевная, созревание и сбор урожая, определяла и само человеческое существование. Символизм рождения, взросления, а затем смерти убедительно напоминал о том, что ход жизни был таким во времена предков и останется тем же для тех, кто еще не родился.

Спавших на этих кроватях уже давно нет и в помине; остались в прошлом шкуры, ткани или трава, которые давали тепло и комфорт. Можем ли мы быть вполне уверены, что перед нами действительно кровати? Даже на хорошо сохранившемся участке Скара-Брей Чайлд вынужден был ограничиться лишь предположениями. Однако недавние открытия говорят о том, что он почти наверняка был прав. На главном острове Оркнейского архипелага в поселении Барнхауз (ровеснике Скара-Брей) в Анстене, неподалеку от священного круга, известного как мегалиты Стеннеса, были обнаружены полтора десятка отдельно стоящих строений. В них нашли каменную мебель, и в том числе кровати-короба. В одном доме также имелись шесть углублений, которые, возможно, использовались как постели^{8}.

Оркнейская мебель сохранилась только потому, что была сделана из камня, но как насчет более поздних кроватей, изготовленных из дерева и стоящих на опорах? Большая часть всего этого не дошла до наших дней. Лишь изредка при умелых раскопках обнаруживается скопление отверстий для колышков, которые выделяются как светлые пятна на грунте. Кровати или как минимум их опоры чудесным образом проступают перед нашими глазами. На другом конце Британии, в трех километрах к северо-востоку от Стоунхенджа, на белом известняковом субстрате возвышается большое земляное ограждение (или хендж) Даррингтон-Уоллс. Здесь работали археолог Майк Паркер Пирсон и его коллеги – непревзойденные эксперты в интерпретации тончайших изменений в цвете почвы^{9}. С помощью щеток и шпателей они обнаружили отверстия от деревянных кольев в стенах хижины, а также неглубокие канавки в известняке, где когда-то горизонтально лежали доски или бревна. Это были пазы для балок – все, что осталось от оснований кроватей и ящиков для хранения. Пирсон сразу же вспомнил о кроватях в Скара-Брей, но, в отличие от тех, здешние ложа были установлены на деревянном основании. И это еще не все. В одном большом квадратном доме рядом с тропой, ведущей от Даррингтон-Уоллс к ближайшей реке, вход был обращен на юг, а пол оштукатурен. Вдоль западной стены некогда располагалось основание одной кровати-короба, второе размещалось у противоположной стены. Еще в трех домах когда-то имелись спальные места вокруг расположенных по центру очагов. Сегодня от этих кроватей в Даррингтон-Уоллс остались лишь бледные следы на меловой почве.

В Даррингтон-Уоллс и поселениях на Оркнейских островах кровати служили местом для сна в тепле. Но, судя по оркнейским открытиям, даже эти простые спальные места имели большое значение как символы непрерывности жизни. Подобной символической значимостью были наделены и кровати того же времени, найденные на островах Гоцо и Мальта в центральной части Средиземного моря. Однако у них появилось и важнейшее конструктивное новшество – ножки.

Между 3500 и 2500 годами до н. э., когда только начинали развиваться цивилизации Египта и Месопотамии, небольшие сельскохозяйственные сообщества на островах Мальта и Гоцо уже имели развитую художественную традицию, связанную с ритуалами погребения и храмовыми постройками. Люди жили здесь небольшими сельскохозяйственными общинами, а объединяли их совместные захоронения и ритуальные центры, разбросанные по двум островам. Эти поселения оказались изолированы, так как располагались на островах, путь до которых на простых плавсредствах был достаточно опасен. Подобная изоляция, очевидно, породила исключительно богатое видение космоса, представление о мироздании, в центре которого находились их священные места.

Древние храмы на Гоцо и Мальте были сложными сооружениями. Узкие входы вели во внешний двор, где зрители могли наблюдать за ритуалами. Благодаря тщательно продуманным пространственным решениям взгляд наблюдателя направлялся от входных коридоров к алтарям и местам, где были выставлены ритуальные предметы и статуэтки. Интерьеры храмов состоят из овальных комнат и коридоров, но мало кто, по-видимому, попадал во внутренние помещения: вход в них перекрывался перегородками. Ритуальные метафоры, связанные с отдельными пространствами и предметами искусства, к сожалению, нам уже недоступны. Подземные захоронения, или гипогеи, повторяли форму храма, но были подобны лабиринтам, и доступ туда еще больше ограничивался. В этих местах, где общины собирались для исполнения ритуалов, связанных с погребением умерших, мы и находим неожиданные доказательства существования кроватей.

На богато расписанных стенах гипогея можно увидеть и мужские, и женские фигуры, сидящие или лежащие на кушетке или кровати^{10}. Семь постельных композиций представлены скульптурами, некоторые из них находились в местах захоронений, изображая смерть как долгий сон. Все фигуры одеты в юбки, что, видимо, было показателем определенного статуса. Один из артефактов, обнаруженных в гипогее Хал-Сафлиени на Мальте, – статуэтка спящей женщины. Ноги ее выпрямлены, руки расслаблены, голова покоится на руке, – похоже, она с комфортом отдыхает. Археолог Кэролайн Мэлоун полагает, что эта поза может отражать мистический опыт – возможно, странствия между мирами: царствами живых, мертвых и областью сверхъестественного. На другом мальтийском острове, Гоцо, в археологическом комплексе Брошторффа^[6] была обнаружена скульптурная группа, изображающая двух людей, сидящих на кровати и держащих фигурку маленького человека, возможно ребенка, и чашу для подношений. Кровать, на которой они сидят, украшена криволинейными узорами. Скульптура была обнаружена рядом с многочисленными маленькими чашечками для красной охры. Мэлоун предполагает, что эти сосуды, а также множество лежащих рядом скелетов, покрытых красной охрой, могут символизировать постоянный цикл рождения, жизни и смерти. У двух других скульптурных фигур на кровати, найденных при раскопках в мусорной куче рядом с городом Таршин на Мальте, торсы или головы можно сдвинуть. Пухлые ножки одной из фигур свешиваются с края кровати, в то время как маленькие фигурки внизу выглядывают из-за ее опор. Возможно, эта многоуровневая композиция отражает представления о божествах, которые защищали поколения живых и умерших. Сами кровати имели скрещенные стойки, а соединения превратились в удобные места для отдыха в форме блюдец из нескольких слоев тростника или соломы, сплетенных и привязанных к раме. Похоже, у кроватей были короткие и толстые ножки.

Так называемая Спящая женщина из Хал- Сафлиени (Мальта), ок. 3000 года до н. э.^[7]

Конструкция храмов и их подземных захоронений явно отражает представление наших предков о мире земном и загробном как о составных частях многослойного мироздания, простирающегося от подземного царства смерти до божественных небес. Не все было безмятежно в древнем мальтийском мире, но многие изображения, включая женщину Хал-Сафлиени, говорят о спокойном и комфортном существовании. Здесь кровать служила не просто местом для повседневного отдыха. Это была космологическая платформа, которая связывала живых и их предков.

Спящие внизу

Несмотря на ранние свидетельства о существовании кроватей на ножках, большинство людей спали на земле. Даже сегодня многие люди по всему миру, особенно крестьяне, живущие натуральным хозяйством, и бедняки, не знают другого ложа. Сон на приподнятой от земли кровати был одним из первых признаков особого положения человека в сообществе. Будь вы простолюдином в Египте времен фараонов, вы почти наверняка спали бы на полу, возможно, на тростниковой циновке, в лучшем случае – с грубым матрасом, наполненным соломой или шерстью, отделяющим вас от жесткой поверхности. Как бы дико ни звучало это сегодня для тех, кто избалован современными матрасами, говорят, что спать на твердом полезно для здоровья.

Физиотерапевт Майкл Тетли всю жизнь изучает людей и других приматов, спящих прямо на земле. Когда он командовал взводом африканских солдат в 1953–1954 годах, они научили его спать на боку на земле – без подушки, чтобы ничто не мешало услышать приближающуюся угрозу. Он обнаружил, что горные гориллы, шимпанзе и гиббоны спят на боку без всякой подушки. Многие люди делают то же самое, используя руку в качестве подушки и располагая плечи так, чтобы шея получала полную поддержку.

Тетли описал всевозможные безопасные способы сна без кровати, причем некоторые из них ранее не были известны. Тибетские кочевники спят, усевшись на колени, а народы Сахары иногда спят на корточках. Для тех, кто привык к таким позам, они, по-видимому, вполне удобны^{11}. Не чуждый практичности Тетли даже записал, какие позы для сна на открытом воздухе стоит использовать мужчинам, чтобы избежать укусов насекомых в пенис. Однако немногие из нас отважатся спать обнаженными, ничком на голой земле: мы чувствуем себя слишком уязвимыми, не в последнюю очередь из-за страха перед ползучими гадами, реальными или воображаемыми, которые могут укусить, или впиться в нашу кожу, или забраться в различные отверстия.

В некоторых сообществах сон на земле предпочитали сну на кроватях – это был сознательный культурный и эстетический выбор, не зависящий от богатства или статуса. В Азии спать на полу было обычным делом даже после того, как приподнятая платформа в качестве кровати появилась в Китае еще в XIII–XI веках до н. э. Японцы сохранили привычку спать на полу вплоть до сегодняшнего времени. Примерно с VIII века они использовали плетеные коврики или соломенные циновки величиной в рост человека, известные как татами (от глагола tatamu – «сворачивать, складывать»), которыми выстилали весь пол комнаты. Татами использовались в качестве постели и сиденья и стали настолько стандартной деталью быта, что их использовали для составления жилищной статистики: количество татами совпадало с количеством комнат в доме. В XVII веке вошел в обиход футон – хлопчатобумажный матрас, набитый ватином и уложенный на покрытый циновками пол. Большое преимущество футонов – их портативность. В современных перенаселенных городских квартирах их можно легко убрать в укромное место и использовать освободившееся пространство для других целей.

О возвышающихся над полом кроватях ничего не знали и при османском дворе в Константинополе. Даже султан спал на покрытом коврами и подушками помосте: кроватью служила лишь чуть приподнятая часть поверхности пола. Спать можно было везде, где удавалось разместить постель. Религиозные аскеты предпочитали спать на полу из убеждения, что сон на твердой поверхности приближает их к духовным добродетелям бедности. Как только вы начинаете пользоваться кроватью, приподнятой от пола, меняется динамика сна, часто становятся необходимы подушки, увеличивается вероятность болей в пояснице. Поэтому сон на земле или на какой-то другой твердой поверхности совсем не обязательно был неприятностью, пока людей не стали беспокоить вопросы социального престижа. Кровати с ножками почти всегда оставались способом преимущественно влиятельных людей и знати обозначить свое социальное превосходство.

Спящие высоко

Учитывая, что социальное неравенство – отличительная черта цивилизации, неудивительно, что с его появлением кровати на ножках оказываются в фокусе более пристального внимания. Шумеры Месопотамии использовали деревянные каркасы кроватей на ножках. Первые египетские ложа представляли собой не что иное, как деревянные рамы на ножках, а их основанием служил тщательно переплетенный тростник или кожаные и тканевые полосы. Многие из этих приподнятых кроватей имели ножки неодинаковой длины: те, что выше, находились в изголовье. На другом конце часто располагалась доска, ограничивающая сползание спящего вниз.

Засушливый климат – лучший друг археолога, поскольку в таких условиях деревянные предметы способны пережить тысячелетия. Сухой воздух египетской пустыни сохранил для нас некоторые внушительные кровати. Визирь Мерерука жил приблизительно в 2300 году до н. э., в период VI династии, и был одним из самых влиятельных чиновников на службе у фараона Тети. Второй человек в Египте после самого фараона, он имел много государственных обязанностей, среди которых была и роль «смотрителя царских переписчиков»^{12}. Женившись на дочери фараона – царевне Сешешет Уаджитхетхор, Мерерука стал еще и зятем фараона. После смерти супруги были похоронены в усыпальнице с 33 помещениями в Саккаре в Нижнем Египте. Росписи и рельефы на стенах гробницы дают очень яркое представление об их повседневной деятельности – и об их кровати.

Пять комнат гробницы принадлежали жене визиря, Сешешет. На одном из изображений он сидит в изголовье супружеского ложа, его локоть, по-видимому, опирается на подголовник, в то время как Уаджитхетхор стоит на коленях у его ног, играя на арфе. Внизу аккуратно расставлены коробки и сосуды для хранения и подношений. На другом изображении видна большая кровать с ножками в форме львиных лап. Двое мужчин расстилают белье, а пятеро слуг ждут и наблюдают, скрестив руки, и каждый из них носит титул «смотритель белья». Мерерука подходит к кровати, держа жену за руку, его сопровождают мужчины и женщины – слуги. На следующем панно простыни и подголовник уже на месте: картина символизирует предстоящее сексуальное единение. В надписи Мерерука назван «приготовленным ложем», а Сешешет – «подголовником». В этой сцене максимум эротизма, который могли себе позволить древнеегипетские художники при создании росписи на стенах гробниц. Идеи фертильности и возрождения витали над царскими ложами и постелями знатных людей. Подголовники, сделанные из камня, глины или дерева, ассоциировались с восходящим солнцем и идеей новых рождений и служили как живым, так и мертвым.

Погребальные кровати Тутанхамона у входа в его гробницу, 1922 год^[8]

Зять фараона Мерерука был обладателем кровати наивысшего качества. Тремя столетиями ранее, примерно в 2580–2575 годах до н. э., царица Хетефер отправилась в вечность с великолепной мебелью, среди которой была кровать с балдахином и ножками, обшитыми золотом.

Дерево давно сгнило, но египтолог Джордж Рейснер реконструировал эту кровать, восстановив ее облик по осыпавшимся фрагментам золотой фольги. Много веков спустя юный царь Тутанхамон также отправился в загробный мир вместе с шестью кроватями, ножки которых были выполнены в виде кошачьих лап. Наиболее впечатляющие кровати были сделаны из черного дерева и покрыты толстым слоем позолоты^{13}. Поверхность сусального золота имеет царапины, что может говорить о прижизненном использовании кровати ее владельцем. В передней части гробницы стояли три изготовленные заранее погребальные кровати, изголовья которых венчали фигурки со звериными головами. Одна кровать была украшена львиными головами и представляла собой «львиное ложе», используемое для мумификации тела. Другая, с головами бегемотов, вероятно, была посвящена Таурт, богине деторождения и плодородия. Кровать же с головой коровы, возможно, вызывала ассоциации с небесной коровой Мехурт, также связанной с ключевыми идеями творения и возрождения.

Каждое действие фараона, в том числе его сексуальная жизнь, наделялось определенным символическим смыслом. Все мельчайшие аспекты его повседневного существования были регламентированы и организованы. Как писал о фараоне в I веке до н. э. древнегреческий историк Диодор Сицилийский, «в его жизни есть установленное время не только для аудиенций и ведения государственных дел, но даже для прогулок, купаний и встреч с женой, – одним словом, для каждого шага»^{14}. То же самое можно сказать и о высокопоставленных чиновниках, живших столетиями ранее, таких как Мерерука, чья могильная стена показывает, что неотступный долг следовал за ним, даже когда он в сопровождении жены направлялся к своей постели.

В более поздние времена кровати стали предметом устойчивых мифов. Литература Древней Греции и Древнего Рима изобилует упоминаниями о том, как постель могла и утешить, и предоставить убежище. Кровати древнегреческих и древнеримских богачей напоминали кровати египтян – обычно прямоугольной формы, они имели более высокие ножки, и поэтому такие кровати могли быть использованы и в качестве стола. У кроватей не было изножья, но зато появились изголовья, на которые можно было опираться во время отдыха. Всем известная античная клиния (лат. kliné) возникла как диван для трапез, но вскоре стала широко использоваться как смертное ложе. На плетеное основание из льняных или кожаных ремней стелили матрас. Весьма разнообразный словарь Древнего Рима содержит большой круг производных от родового латинского слова lectus (кровать), отражающих многочисленные функции обозначаемого предмета. Люди спали на lectus cubicularis (от лат. cubiculum – «спальня») или занимались любовью на lectus genialis – «брачном ложе». Lectus discubitorius представлял собой стол-кровать, на котором можно было принимать пищу, как правило лежа на левом боку, чтобы правая рука оставалась свободной. Обычно на такой кровати возлежали три человека, самый важный гость – в середине. Были lecti для учебы и работы, кровати на колесиках для больных и кровати, на которых лежали крепко связанные лунатики. На lectus funebris несли умершего к погребальному костру^{15}.

Кровати имелись и у богатых китайцев. Гу Кайчжи (ок. 345–406) был основателем китайской классической живописи. Один из фрагментов его главного свитка с девятью сценами «Наставления старшей придворной дамы» изображает императора [Чжан Хуа] и его наложницу, глядящих друг на друга с подозрением: неосторожные слова могут вызвать недоверие. Они сидят на кровати с четырьмя столбиками, которые поддерживают тонкий тканевый балдахин. Так обеспечивали определенную степень уединения в императорских дворцах, где не было отдельных спальных комнат.

Сами кровати могли быть жесткими, как принято в Китае и по сей день, но богатые и влиятельные люди любили, чтобы кровати были застелены тонкими тканями. Китайские специалисты по текстилю изготавливали роскошные постельные драпировки, часто расшитые символами процветания и удачи, например летающими мифическими персонажами. Со временем подголовник уступил место подушкам. Они имели преимущество, поскольку были не только удобны для сна, но и позволяли держать голову под определенным углом и заниматься другими делами: сложная прическа при этом сохранялась.

По прошествии тысячелетий конструкция кроватей мало изменилась. В большинстве случаев чем ближе к полу вы спали, тем беднее вы были. Знатные и богатые люди спали на высоких кроватях, уютно укутавшись в мягкие ткани. Сон высоко над поверхностью пола, в кровати, окруженной драпировками для защиты от комаров и сквозняков, означал высокий социальный статус хозяина. Беднякам приходилось довольствоваться полом. Более богатые древние греки и особенно римляне спали на узких кроватях с наклонной поверхностью, которая приподнималась к изголовью, снабженному валиками. Именно так делали фараоны за тысячи лет до них.