Давший клятву. Том 2

63. По ту сторону зеркала

Вернувшись в башню, я обнаружил вместо гордых рыцарей каких-то препирающихся детишек. Вот почему я ненавижу это место. Я собираюсь составить карту сокрытых пещер подземного моря Аймиа; найдете результат моих трудов в Акине.

Из ящика 16–16, аметист

Вуали понравилось снова находиться в настоящем городе, пусть полудиком.

Большинство крупных городов расположились на самом краю цивилизации. Все говорили о поселках и городишках посреди пустошей так, словно они были нецивилизованными, но она обнаружила, что жители тех мест милы, характер у них ровный и своей более тихой жизнью они вполне довольны.

Крупные города – другое дело. Они балансировали на грани нестабильности, вечно в шаге от голода. Когда столько людей собирались вместе, их культуры, идеи и запахи не очень-то уживались друг с другом. Результатом была не цивилизация. Это был сдерживаемый хаос, который засунули в сосуд под давлением, чтобы не сбежал.

В крупных городах ощущалось… напряжение. В каждом вдохе, в каждом шаге. Вуали это нравилось.

В нескольких улицах от портновской мастерской она надвинула шляпу на глаза и поднесла к лицу страницу из альбома, словно сверяясь с картой. Прикрывшись, выдохнула буресвет, обращаясь в Вуаль.

Не появилось ни одного спрена, вопя и оповещая всех о том, что она сделала. Значит, со светоплетением все не так, как с фабриалями. Девушка была достаточно уверена, что это безопасно, поскольку они пришли в город замаскированными, но хотела на всякий случай оказаться подальше от дома портнихи.

Вуаль неспешным шагом направилась по оживленной улице, и длинный плащ развевался у ее икр. Она тотчас же решила, что в Холинаре ей нравится. Ей нравилось, как город расположился на холмах, словно примятое одеяло из зданий. Нравилось, как ветром принесло аромат рогоедских пряностей, а потом – алетийских крабов, сваренных на пару. Впрочем, это были, скорее всего, не крабы, а кремлецы.

И это ей не нравилось. Бедные люди. Даже в этом более богатом районе она и квартала не могла пройти так, чтобы не пришлось огибать группы беженцев. Внутренние дворы зданий забили люди, которые, наверно, совсем недавно были обычными сельчанами, но теперь превратились в нищих, которые потеряли все.

Колесного транспорта на улицах оказалось мало. Несколько паланкинов, окруженных охранниками. Никаких карет. Но жизнь не останавливалась на время войны – или даже второго Ахаритиама. Нужно было носить воду, стирать одежду. В основном работали женщины, а мужчины, как заметила Вуаль, собирались тут и там большими группами. Раз городом по-настоящему никто не управлял, кто заплатит мужчинам на труд в кузницах? За уборку улиц и их очистку от крема? Даже хуже – в городе такого размера бо́льшую часть черной работы выполняли паршуны. Никто не спешил занять их место.

«И все-таки мостовичок прав, – подумала Вуаль, слоняясь на перекрестке. – Город действительно кто-то кормит». Поселение вроде Холинара должно было за несколько дней сожрать само себя, как только иссякнут запасы еды или воды.

Нет, города не были обителями цивилизации. Ведь не назовешь белоспинника ручным просто потому, что он в ошейнике.

По улице проковыляла небольшая группа поклонников культа, обряженных спренами гниения: красная краска на их одежде изображала кровь. Шаллан считала этих людей одержимыми и опасными, вероятно, чокнутыми, но Вуаль придерживалась иного мнения. Они вели себя чересчур театрально – и их было слишком много, – чтобы все на самом деле оказались сумасшедшими. Это все причуды. Способ справиться с неожиданными событиями и придать некий смысл жизни, которая внезапно перевернулась вверх тормашками.

Это не значило, что они не опасны. Группа людей, пытающихся впечатлить друг друга, всегда опаснее психопата-одиночки. И потому она обошла процессию по широкой дуге.

На протяжении следующего часа Вуаль изучала город, постепенно приближаясь ко дворцу. Район, в котором располагалась портновская лавка, выглядел самым нормальным. Там имелся хороший работающий рынок, который она намеревалась изучить позже, когда времени будет побольше. Там были парки, и хотя их наводнили толпы беженцев, люди выглядели бодрыми. Семьи – и даже целые общины из дальних деревень – держались как могли.

Она миновала похожие на бункеры особняки богачей. Несколько оказались разграбленными: ворота сломаны, ставни разбиты, повсюду палатки из одеял и лачуги из мусора. Похоже, кое-каким светлоглазым семьям не хватило охраны, чтобы выстоять во время бунтов.

Всякий раз, когда дорога уводила Вуаль ближе к городским стенам, она оказывалась в тех частях Холинара, которые были сильнее всего заполнены беженцами и выглядели самыми отчаявшимися. Люди просто сидели на улицах. Застывшие взгляды, одежда в лохмотьях. Ни домов, ни общин.

Чем ближе ко дворцу, тем более пустыми становились улицы. Даже несчастные, поселившиеся под открытым небом возле стен – которые то и дело атаковали Приносящие пустоту, – старались держаться подальше от этого района.

И потому здешние дома богатеев выглядели… неуместными. В обычные времена жить рядом с дворцом считалось бы привилегией, и у каждого большого имения здесь высились стены, укрывающие изысканные сады и окна. Но сейчас Вуали казалось, что от неправильности всего района покалывает кожу. Семьи, живущие здесь, должны были это чувствовать – но, наверное, из упрямства оставались в своих особняках.

Она заглянула в один из таких особняков через железные ворота и обнаружила солдат на посту: мужчин в темной униформе – геральдические обозначения ей не удалось разобрать. Вообще-то, когда один из них посмотрел в ее сторону, она не смогла разглядеть его глаза. Наверное, это была игра теней, но… вот буря. В солдатах ощущалось что-то неправильное; они двигались странными рывками, словно крадущиеся хищники. Расхаживая туда-сюда, охранники не переставали разговаривать друг с другом.

Она попятилась и продолжила идти по улице. Дворец был прямо впереди. К нему вела широкая лестница, у подножия которой предстояло встретиться с Каладином, но у Вуали еще осталось время. Она прошмыгнула в парк неподалеку – первый из увиденных городских парков, не наводненный беженцами. Здесь высились тенистые культяпники, которые выращивали ради высоты и раскидистой кроны.

Вдали от чьих-нибудь непрошенных взглядов она поместила поверх лица и одежды Вуали обличье Лин. Сильное, более крепкое тело, синяя униформа разведчицы. Шляпа превратилась в черную шапку-дождевик – такие часто носили во время Плача.

Она вышла из парка как Вуаль, играющая роль. Шаллан попыталась в уме сохранить это четкое различие. Она все еще была Вуалью. Просто в новом облике.

А теперь надо было проверить, что она сумеет выяснить о Клятвенных вратах. Дворец был построен на возвышенности с видом на город, и она проскользнула по улицам к его восточной стороне, где действительно нашла платформу Клятвенных врат. Та была застроена и имела ту же высоту, что и дворец, – может, футов двадцать. С основным дворцом ее соединяла крытая галерея, проходящая поверх небольшой стены.

«Они построили эту галерею прямо над рампой», – подумала она с неудовольствием. Единственным другим способом подняться на платформу были ступеньки, высеченные в камне, и их охраняли люди в костюмах спренов.

Вуаль следила за ними с безопасного расстояния. Значит, культ каким-то образом был к этому причастен? Выше, на платформе, виднелся дым от большого костра, и Вуаль слышала доносящиеся с той стороны звуки. Неужели это… крики?

Все это место вызывало тревогу, и она задрожала, а затем отступила. Она нашла Каладина прислонившимся к основанию статуи на площади перед дворцовой лестницей. Статуя, духозаклятая из бронзы, изображала человека в осколочном доспехе, который словно поднимался из волн.

– Привет, – тихо сказала она. – Это я. Как тебе нравятся мои ботинки? – Она приподняла ногу.

– Неужели мы будем об этом постоянно вспоминать?

– Это же пароль, мостовичок. Чтобы доказать, что я та, за кого себя выдаю.

– Лица Лин более чем достаточно, – отрезал он, вручая письмо короля в конверте, скрепленном печатью.

«Он мне нравится», – подумала Вуаль. И… странно, что для нее это чувство оказалось куда более сильным, чем для Шаллан. «Мне нравится его мрачный вид, его опасные глаза».

И с чего вдруг Шаллан так сосредоточилась на Адолине? Он милый, но мягкий. Его и подразнить не получится без угрызений совести, но Каладин – о, его сердитые взгляды весьма радовали душу.

Та ее глубоко запрятанная часть, что все еще была Шаллан, встревожилась из-за этих мыслей. И потому Вуаль обратила все свое внимание на дворец. Это было грандиозное сооружение, больше похожее на крепость, чем она представляла. Очень алетийское. Нижний этаж – массивный прямоугольник с короткой стороной, обращенной к буре. Верхние уровни были существенно изящнее, а из центра здания поднимался купол.

С близкого расстояния она не могла понять, где именно исчезал солнечный свет и начиналась тень. Действительно, атмосфера тьмы ощущалась… иначе по сравнению с тем, что было в Уритиру, когда там обитал темный спрен. Ее преследовало чувство, что она не видит всей картины. Шаллан отвернулась, взглянула искоса. Что-то явно изменилось! Может, сдвинулись кадки с растениями, выставленные вдоль парадной лестницы? Хм… а вон та дверь и раньше была выкрашена в синий?

Она сняла образ, отвернулась, посмотрела туда же и сняла еще один образ. Она не была уверена, что от этого будет какая-то польза, поскольку раньше у нее были проблемы с тем, чтобы нарисовать дворец.

– Ты видишь их? – прошептал Каладин. – Солдат, стоящих между колоннами?

Она не видела. Фасад дворца – на вершине длинной лестницы – был снабжен множеством колонн. Приглядевшись к теням, Шаллан увидела там людей, которые собрались под выступом, опирающимся на колонны. Они стояли точно изваяния, держа копья прямо и не шевелясь.

Вокруг Вуали поднялись спрены предвкушения, и она вздрогнула. Два из них выглядели нормально – как узкие знамена, – но другие были неправильными. Они развевались не так, как должны бы, и походили на узкие хлысты, которыми наказывали слуг.

Они с Каладином переглянулись, и Шаллан сняла Образ спренов.

– Начнем? – спросил Каладин.

– Я начну. Ты оставайся тут.

Он посмотрел на нее.

– Если что-то пойдет не так, предпочтительнее, чтобы ты был тут, готовый прийти на помощь. Нельзя, чтобы нас обоих сцапал Несотворенный. Я закричу, если ты мне понадобишься.

– А если не сможешь? Или я тебя не услышу?

– Пришлю Узора.

Каладин скрестил руки на груди, но кивнул:

– Ладно. Только будь осторожнее.

– Я всегда осторожна.

Он вскинул бровь – но он думал про Шаллан. Вуаль не была такой безрассудной.

Подъем по этим ступеням, казалось, занял слишком много времени. На мгновение она могла поклясться, что они тянулись к самому небу, к вечной пустоте. А потом лестница вдруг закончилась, и Вуаль оказалась перед колоннами.

К ней подошла группа охранников.

– У меня есть послание от короля! – заявила она, подняв конверт. – Доставить следует непосредственно ее величеству. Я прибыла сюда с самых Расколотых равнин!

На охранников это не произвело впечатления. Один открыл дверь во дворец, другие построились за Вуалью, вынуждая ее пойти вперед. Она сглотнула, почувствовала на лбу холодный пот и позволила им завести себя в ту дверь. Как в пасть…

Вуаль оказалась в грандиозном вестибюле с мраморными стенами и блистающей сферной люстрой. Никаких Несотворенных. И тьма не ждала ее, чтобы поглотить. Она выдохнула, хоть и почувствовала кое-что. Призрачный зловещий ореол в самом деле ощущался здесь сильнее. Неправильность. Вуаль вздрогнула, когда один из солдат положил руку ей на плечо.

Из комнатки, примыкающей к большому залу, вышел мужчина с узлами капитан-лорда:

– Что происходит?

– Посланница, – сказал солдат. – С Расколотых равнин.

Другой выхватил письмо из ее руки и передал капитан-лорду. Теперь она видела их глаза, и все казалось таким, как надо, – темноглазые солдафоны, светлоглазый офицер.

– Кто был твоим командиром? – спросил капитан, осматривая письмо и щуря глаза на печать. – Ну? Я служил на Равнинах пару лет.

– Капитан Колот. – Шаллан назвала имя офицера, который присоединился к ветробегунам. Он на самом деле не был командиром Лин, но в его подразделении имелись разведчицы.

Капитан-лорд кивнул и передал письмо одному из своих подчиненных:

– Отнесите его королеве Эсудан.

– Я должна была доставить его лично, – запротестовала Вуаль, хотя ее охватило непреодолимое желание убраться отсюда. Умчаться со всех ног, если уж быть честной. Но надо было остаться. Что бы она ни узнала здесь, это…

Солдат проткнул ее мечом.

Это произошло так быстро, что она сумела лишь разинуть рот при виде лезвия, высунувшегося из груди, влажного от ее крови. Он рывком вытащил оружие, и Вуаль рухнула со стоном. Она инстинктивно потянулась к буресвету.

«Нет… нет, сделай как… как Ясна…»

Притворись. Сыграй роль. Вуаль уставилась на стоявших над нею мужчин с ужасом и обидой, вокруг нее появились спрены боли. Один солдат побежал с письмом, но капитан просто вернулся на свой пост. Остальные не произнесли ни слова, пока она истекала кровью на полу и перед глазами у нее все тускнело…

Вуаль закрыла глаза и коротко, резко вдохнула буресвет – немного, чтобы спрятать внутри, затаив дыхание. Достаточно для сохранения жизни и залечивания раны…

«Узор. Пожалуйста, не уходи. Ничего не делай. Не гуди, не жужжи. Тихо. Веди себя тихо».

Один солдат поднял ее, закинул на спину и понес через дворец. Она посмела приоткрыть глаз и увидела, что в широком коридоре полным-полно солдат. И они… просто стоят. Все были живы – кашляли, переминались с ноги на ногу. Кто-то прислонился к стене, но все, в общем-то, стояли на месте. Они были людьми, но выглядели неправильно.

Охранник, который ее нес, прошел мимо зеркала от пола до потолка, в причудливой бронзовой раме. В нем Вуаль увидела солдата с Лин, переброшенной через плечо. А за отражением, глубоко внутри зеркала, что-то зашевелилось – нормальное изображение исчезло – и внезапно резко посмотрело на Шаллан. Оно выглядело как тень человека, но с белыми пятнами вместо глаз.

Вуаль быстро зажмурилась. Вот буря, это еще что?

«Не шевелись. Сохраняй полную неподвижность. Даже не дыши». Буресвет позволял ей выживать без воздуха.

Охранник спустился по ступенькам, затем открыл дверь и опять пошел вниз по лестнице. Он без особых церемоний бросил ее на камень, швырнул шляпу, а потом повернулся и ушел, закрыв за собой дверь.

Вуаль ждала, сколько сумела, прежде чем открыла глаза и обнаружила, что находится во тьме. Она вздохнула, и ее чуть не вырвало от гнилой, затхлой вони. Страшась и подозревая, что может увидеть, она втянула буресвет и заставила себя светиться.

Ее бросили рядом с небольшой вереницей трупов. Их было семеро, трое мужчин и четыре женщины – в хорошей одежде, но покрытые спренами гниения и с плотью, изжеванной кремлецами.

Сдержав крик, Шаллан вскочила. Возможно… возможно, это те самые светлоглазые, которые пришли во дворец, чтобы поговорить с королевой?

Схватив шляпу, она взбежала по ступенькам. Это был винный погреб – сводчатое помещение, высеченное прямо в скале. У двери она наконец-то услышала Узора, который разговаривал, но его голос как будто звучал издалека.

– Шаллан? Я почувствовал, что ты мне сказала. Не уходи. Шаллан, ты в порядке? О! Разрушение. Вы уничтожаете некоторые вещи, но расстраиваетесь, когда видите других уничтоженными. Хм… – Он как будто обрадовался, что понял это.

Девушка сосредоточилась на его голосе, на чем-то знакомом. Не на памяти о том, как меч высунулся из ее груди, не на том, с какой черствостью ее сюда швырнули и оставили гнить, не на шеренге трупов с торчащими костями, искаженными лицами, съеденными глазами…

«Не думай. Не видь этого».

Она попыталась выкинуть эти мысли из головы и уперлась лбом в дверь. Потом осторожно приоткрыла ее и увидела пустой коридор с каменными стенами и лестницей, ведущей наверх.

В той стороне было слишком много солдат. Она надела новую иллюзию – обличье служанки из своего альбома. Может, так она вызовет меньше подозрений. По крайней мере, крови теперь не видно.

Она не пошла наверх, но вместо этого углубилась в туннели. Оказалось, это был холиновский мавзолей, полный иных трупов: древних королей, обращенных в статуи. Их каменные глаза преследовали ее в пустых туннелях, пока она не нашла дверь, которая, судя по солнечному свету, проникавшему в щель, вела в город.

– Узор, – прошептала она. – Проверь охрану снаружи.

Он загудел и скользнул под дверь, а затем вернулся через минуту.

– Мм… там их двое.

– Возвращайся, а потом медленно двигайся вдоль стены направо, – сказала она, заряжая его.

Спрен так и сделал, ускользнув под дверь. Звук, который она создала, шел от Узора, когда тот отодвинулся, имитируя голос капитана сверху, который призывал охранников. Вышло не идеально – ведь она не нарисовала этого человека, – но, похоже, сработало. Ноги в ботинках затопали прочь.

Она выскользнула наружу и оказалась у подножия возвышения, на котором расположился дворец, – на скале примерно в двадцати футах над нею. Охранники ушли вправо от нее, и потому Вуаль прошмыгнула на соседнюю улицу и немного пробежалась, радуясь возможности наконец-то выпустить часть скопившейся энергии.

Она рухнула в тени пустого здания, с разбитыми окнами и отсутствующей дверью. Узор, стремглав промчавшись по земле, присоединился к ней. Похоже, охранники ее не заметили.

– Найди Каладина, – попросила она Узора. – Приведи его сюда. Предупреди, что солдаты могут наблюдать из дворца и напасть.

– Мм.

Узор ускользнул. Она сжалась, прислонилась к каменной стене; ее плащ все еще был в крови. После нервного ожидания на улице появился Каладин и кинулся к ней.

– Буря! – воскликнул он, опускаясь рядом на колени. Узор соскользнул с его куртки, радостно гудя. – Шаллан, что с тобой случилось?

– Ну, – проговорила она, – как знаток вещей, которые меня убивали, я думаю, что случился меч.

– Шаллан…

– Злая сила, которая управляет дворцом, была не очень-то высокого мнения о человеке, который явился с письмом от короля. – Она улыбнулась Каладину. – Можно сказать, мне это очень четко объяснили.

«Улыбнись. Мне нужно, чтобы ты улыбнулся.

Мне нужно, чтобы случившееся было в порядке вещей. Простой факт, который я смогу стряхнуть с себя.

Прошу тебя».

– Что ж… – проворчал Каладин. – Я рад, что нас… колкостью не возьмешь.

Он улыбнулся.

Все хорошо. Просто еще один день, еще одна шпионская вылазка. Он помог ей встать и наклонился, чтобы проверить рану. Она шлепнула его по руке: порез был в неподходящем месте.

– Извини, – смутился Каладин. – Лекарский инстинкт. Обратно в логово?

– Да, пожалуйста. Предпочту, чтобы сегодня меня больше не убивали. Это так выматывает…

64. Скрывающий богов

Разногласия между неболомами и ветробегунами доросли до катастрофических размеров. Я взываю к любому, кто это услышит: признайте, что вы не настолько необычны, как вам кажется.

Из ящика 27–19, топаз

Далинар сунул руку в темную каменную шахту, где он спрятал Клинок чести, принадлежавший убийце. Оружие было там; он нащупал рукоять под выступающим краем.

Князь ожидал больших ощущений от прикосновения к клинку. Мощи? Покалывания? Это было оружие Вестников, вещь настолько древняя, что обычные осколочные клинки выглядели юными по сравнению с ним. Но когда Далинар вытащил меч и встал, он почувствовал только собственный гнев. Это клинок, которым убили его брата. Это клинок, который поверг весь Рошар в ужас, неся смерть светлордам Йа-Кеведа и Азира.

Нельзя видеть в этом древнем клинке обыкновенное оружие – всего лишь меч Убийцы в Белом. Далинар прошел в соседнюю, более просторную комнату и осмотрел клинок в свете сфер, которые разложил там на каменной плите. Извилистое лезвие, элегантная рукоять – оружие короля. Йезерезе-Элина.

– Кое-кто предполагает, что ты был одним из Вестников, – заметил Далинар, обращаясь к Буреотцу, который рокотал на задворках его разума. – Йезерезе, Вестник королей, Отец бурь.

Люди говорят много глупых вещей, – ответил Буреотец. – Одни считают, что Буреотец – это Келек, другие – что Йезриен. Я не тот и не другой.

– Но ведь Йезриен действительно был ветробегуном.

Он был до того, как появились ветробегуны. Он был Йезриеном – человеком, чьи силы не имели названия. Они попросту составляли его суть. Ветробегуны были поименованы лишь после того, как Ишар учредил ордена.

– Иши-Элин, – пробормотал Далинар. – Вестник удачи.

Или загадок. Или священников. Или дюжины других вещей, которые ему приписывали люди. Теперь он так же безумен, как и все остальные. Может, даже сильней.

Далинар опустил Клинок чести и посмотрел на восток, в сторону Изначалья. Даже сквозь каменные стены он знал, где искать Буреотца.

– Тебе известно, где они?

Я ведь уже говорил. Я не вижу всего. Лишь проблески посреди бурь.

– Но ты знаешь, где они?

Только один, – признался Буреотец с рокотом. – Я… я видел Ишара. Он проклинает меня по ночам, а себя называет богом. Он ищет смерти. Собственной. Возможно, и смерти человечества.

Тут и сошлись концы с концами.

– Буреотец!

Да?

– Ох. Это я выругался… забудь. Тезим, бог-жрец Тукара? Это он? Иши, Вестник удачи, – это человек, который воюет с Эмулом?

Да.

– Ради чего?

Он безумен. Не ищи в его поступках смысл.

– Когда… когда ты собирался мне об этом сообщить?

Когда спросишь. А когда еще я мог об этом сказать?

– Когда сам об этом узнал! Буреотец, ты же понимаешь, что это важные вещи!

Спрен в ответ лишь зарокотал.

Далинар перевел дух, пытаясь успокоиться. Спрены мыслили не как люди. Гнев не изменит то, что Буреотец ему рассказал. А что изменит?

– Ты знал о моих способностях? – спросил Далинар. – Ты знал, что я могу исцелять камень?

Узнал, когда ты это сделал, – ответил Буреотец. – Да, как только ты это сделал, я узнал об этом.

– Ты знаешь, что еще я могу делать?

Разумеется. Как только ты откроешь в себе эти силы, я узнаю.

– Но…

Твои силы придут, когда ты будешь к ним готов, не раньше, – перебил Буреотец. – Их нельзя поторопить или принудить. Но не сравнивай свои силы с силами других, даже тех, с кем разделяешь потоки. Их жребий – не твой, их силы – малые, жалкие. То, что ты сделал, соединив те статуи, – всего лишь пустяк, фокус. Тебе принадлежит сила, которой некогда владел Ишар. До того как он стал Вестником удачи, его называли Сковывающим Богов. Он был основателем Клятвенного договора. Ни один Сияющий не способен на большее, чем ты. Ты владеешь связью – силой, которая соединяет людей и миры, умы и души. Твои потоки – величайшие из всех, хотя они покажутся бесполезными, если обратиться к ним во время обычной битвы.

Слова нахлынули на мужчину и как будто надавили, вынуждая отступить. Когда Буреотец договорил, Далинар обнаружил, что не дышит и у него начинает болеть голова. Он инстинктивно втянул буресвет, чтобы избавиться от боли, и свет в маленькой комнате потускнел. С головой стало лучше, но холодный пот никуда не делся.

– Есть и другие, как я? – наконец спросил он.

Не сейчас, и их может быть только трое. По одному на каждого из нас.

– Три? – переспросил Далинар. – Три спрена создают узокователей. Ты… и Культивация – это два?

Буреотец, как ни странно, рассмеялся.

Тебе пришлось бы нелегко, если бы ты попытался сделать своим спреном ее. Хотел бы я на это поглядеть.

– Тогда кто же?

Не волнуйся из-за моих сородичей.

Тема весьма взволновала Далинара, но он знал, когда следует остановиться. Дальнейший допрос лишь вынудил бы спрена замкнуться.

Далинар крепко сжал рукоять Клинка чести, затем собрал сферы, одна из которых потускнела.

– Я тебя уже спрашивал, как ты их обновляешь? – сменил тему Далинар, поднимая сферу и изучая рубин в центре. Князь удивился, какие камни на самом деле маленькие. Стекло сильно увеличивало их размеры.

Сила Чести во время бури концентрируется в одном месте, – объяснил Буреотец. – Она пронзает все три реальности и ненадолго соединяет физическое начало, разум и начало духовное. Самосветы, подверженные чудесам Духовной сферы, там набираются безграничной силы и начинают светиться.

– Ты можешь обновить эту сферу сейчас?

Я… не знаю. – Судя по голосу, он был заинтригован. – Протяни руку.

Далинар так и сделал и ощутил тянущее чувство внутри, как будто Буреотец силился разорвать их узы. Сфера осталась тусклой.

Не получается, – пророкотал спрен. – Я близок к тебе, но сила по-прежнему летит вместе с бурей.

Это было куда больше, чем он обычно получал от Буреотца. Князь надеялся, что все запомнил и сможет в точности повторить Навани, – разумеется, если Буреотец будет слушать, он исправит ошибки Далинара. Буреотец ненавидел, когда его цитировали неверно.

Далинар вышел в коридор, где его ждал Четвертый мост. Он поднял Клинок чести – могущественный артефакт, способный изменять миры. Но, как и осколочные клинки, созданные по его подобию, это оружие не принесет пользы, если его и дальше прятать.

– Это, – заявил он мостовикам, – Клинок чести, который добыл ваш капитан.

Двадцать с лишним мужчин придвинулись ближе, металл отразил их любопытные лица.

– Любой, кто им владеет, – продолжил Далинар, – мгновенно получает силы ветробегуна. В отсутствие капитана вы не можете тренироваться. Возможно, это оружие – пусть им пользуется лишь один человек за раз – немного сократит паузу.

Они разинули рот, глядя на клинок, и потому Далинар передал его первому лейтенанту Каладина – бородатому пожилому мостовику по имени Тефт.

Тефт протянул руку и тут же отдернул.

– Лейтен! – рявкнул он. – Ты шквальный оружейник. Бери эту штуку.

– Я? – растерялся коренастый мостовик. – Да я ведь больше по доспехам…

– Какая разница.

– Но…

– Воздух вам в головы быть, низинники. – Рогоед Камень растолкал товарищей и взял клинок. – Ваш суп холодный быть. Что значит «вы совсем тупые быть». – Рогоед взвесил меч, и его глаза немедленно сделались голубыми и прозрачными как стекло.

– Камень?! – изумился Тефт. – Ты? С оружием в руках?

– Я не собираться размахивать этой штукой! – Камень закатил глаза. – Я быть беречь. Вот и все.

– Это осколочный клинок, – предупредил Далинар. – Вы же умеете с ними обращаться, верно?

– Да, сэр, – подтвердил Тефт. – Но все равно может статься, кто-то из шквальных болванов отрежет себе ноги. Но… думаю, мы с его помощью исцелимся, если такое случится. Сигзил, придумай распорядок, чтобы мы могли тренироваться.

«Исцелимся…»

Далинар почувствовал себя глупцом. Опять он что-то упустил. Любой владелец этого клинка обладал возможностями Сияющего. Значит, он мог и лечить себя при помощи буресвета? Если да, это могло бы оказаться ценной дополнительной функцией оружия.

– Никто не должен узнать, что он у вас, – предупредил мостовиков Далинар. – Полагаю, вы сможете научиться отпускать и призывать его как обычный осколочный клинок. Проверьте, что вам откроется, и доложите мне.

– Сэр, мы хорошо его применим, – пообещал Тефт.

– Прекрасно. – Фабриалевые часы на его предплечье тренькнули, и Далинар подавил вздох. Она придумала, как заставить их звенеть? – А теперь прошу меня простить, я должен подготовиться к встрече с императором за тысячу миль отсюда.

Через некоторое время Далинар стоял на своем балконе. Сцепив руки за спиной, он глядел на транспортные платформы Клятвенных врат.

– Мне часто приходилось иметь дела с азирцами, когда я была моложе, – раздался позади него голос Фэн. – Это может не сработать, но такой план гораздо лучше, чем ходить с напыщенным видом, как это обычно делают алети.

– Мне не нравится, что он идет один, – проворчала Навани.

– По всем сообщениям, – сухо напомнила Фэн, – он получил ножевое ранение в грудь, поднял камень весом примерно в десять человек, а затем начал собирать мой город по камню за раз. Думаю, с ним все будет хорошо.

– Никакое количество буресвета не поможет, если его запрут в тюрьму, – возразила Навани. – Возможно, мы отправляем его туда, где он станет заложником.

Они спорили ради его блага. Далинар должен был понимать риски. И он понимал. Князь приблизился, чтобы подарить Навани легкий поцелуй. Улыбнулся ей, затем повернулся и протянул руку к Фэн, которая дала ему бумажный пакет, похожий на большой конверт.

– Выходит, это все? – спросил он. – Все три здесь?

– Они отмечены соответствующими глифами, – объяснила Навани. – И даль-перо тоже внутри. Они обещали говорить на алетийском во время встречи – ведь у тебя не будет переводчика с нашей стороны, поскольку ты настоял на том, чтобы идти в одиночку.

– Верно. – Далинар направился к двери. – Хочу попробовать сделать все так, как предложила Фэн.

Навани быстро встала и свободной рукой взяла его за руку.

– Уверяю тебя, – пообещал Далинар. – Со мной все будет в порядке.

– Нет, не будет. Но это ничем не отличается от той сотни раз, когда ты уезжал на битву. Возьми. – Она вручила ему коробочку, завернутую в ткань.

– Фабриаль?

– Обед. Неизвестно, когда те люди тебя накормят.

Она завернула его в ткань с охранным глифом. Далинар вскинул бровь, заметив это, и Навани пожала плечами, словно говоря: «Это ведь не помешает, верно?» Она заключила его в объятия, продержала лишнюю секунду – больше, чем позволила бы себе другая алетийка, – потом шагнула назад.

– Мы будем наблюдать за даль-пером. Час без связи – и мы придем к тебе на помощь.

Далинар кивнул. Конечно, он не мог им писать, но мог включать и выключать перо, чтобы посылать сигналы, – известный трюк генерала, который остался без письмоводительницы.

Спустя некоторое время князь вышел на западное плато Уритиру. Пересекая его на пути к Клятвенным вратам, миновал людей, марширующих строем, сержантов, отдающих приказы, гонцов, несущих сообщения. Два его осколочника – Раст и Серугиадис, у которых был только доспех, – упражнялись с массивными осколочными луками, запуская толстые стрелы на сотни ярдов в большую соломенную мишень, которую Каладин разместил для них на склоне близлежащей горы.

Много простых солдат сидели вокруг, держа сферы и пристально глядя на них. Распространились слухи о том, что Четвертый мост вербует людей. В последнее время Далинар часто замечал в коридорах людей, которые держали при себе сферы «на удачу». По пути сюда он даже прошел мимо компании, которая обсуждала, не проглотить ли им сферы.

Буреотец недовольно зарокотал.

Они все делают наоборот. Глупцы. Нельзя втянуть свет и стать Сияющим; сперва надо приблизиться к Сиянию и отыскать свет, чтобы выполнить обещание.

Далинар рявкнул на солдат, чтобы вернулись к тренировкам и не вздумали глотать сферы. Они поспешно бросились выполнять указания, придя в ужас оттого, что над ними внезапно возник Черный Шип. Он покачал головой и пошел дальше. К сожалению, его путь лежал мимо учебного боя. Два отряда копейщиков давили друг на друга посреди плато, напрягаясь и пыхтя, учась держать строй под гнетом противника. Копья у них были учебные, тупые, и работать приходилось большей частью щитами.