Loe raamatut: «Агент из Кандагара»

В жизни почти каждого человека бывают минуты необратимости, которые большей частью проходят незамеченными.

Грэм Грин «Комедианты»

Заставить умных людей поверить, что ты являешься не тем, кем ты являешься на самом деле, во многих случаях труднее, чем стать действительно тем, кем желаешь казаться.

Георг Лихтенберг

Первый кандидат

Он вышел из автомобиля и огляделся по сторонам. Кажется, все спокойно. Улица живет своей жизнью. Бегают мальчишки, у магазина лениво спорят двое мужчин преклонного возраста. Припаркованные рядом машины, в основном побитые и устаревшие, ни у кого не вызывают подозрений. Его машина, та самая, которая ему нужна, стоит третьей в ряду, как раз недалеко от входа в гостиницу. Автомобиль на котором он приехал, уже скрылся за углом. Он пойдет туда сразу после взрыва. Но сейчас об этом лучше не думать. Он снова взглянул на нужную ему машину. Уже три дня этот побитый «Пежо» песочного цвета припарковывают рядом с гостиницей, чтобы местные охранники привыкли к этой машине. В первый раз они тщательно проверили автомобиль. Во второй – бегло осмотрели багажник и проверили документы владельца машины. В третий бегло проверили багажник. На этом «Пежо» сюда приезжает немолодая женщина, лет шестидесяти. Традиционный мусульманский платок, темная одежда. Такая женщина не вызывает подозрений. Среди смертниц не бывает женщин подобного возраста. Они в основном молодые экзальтированные фанатички, готовые немедленно отправиться в рай и унести с собой на тот свет несколько врагов.

Но здесь явно не тот случай. Владелица «Пежо» приезжает в гостиницу на переговоры с представителем Красного Креста и Красного полумесяца, прибывшим из Женевы. Его благородная миссия вызывает уважение у всех служащих отеля. Может, поэтому и к его собеседнице относятся благожелательно, и разрешают ей припарковывать машину в первой линии рядом с отелем, и не особенно досматривают ее автомобиль. Хотя в Пакистане принимают особые меры безопасности против террористов-смертников. К тому же в их провинции террористы наиболее активны.

Никто не может знать, что сегодня автомобиль начинен взрывчаткой, которую аккуратно уложили в багажник. И теперь автомобиль представляет собой настоящую бомбу, готовую взорваться при первом же сигнале. Но «Пежо» появляется здесь уже не в первый раз, и к тому же женщина даже не пытается въехать во вутренний двор отеля. Машина стоит на улице, в общем ряду. Ее хозяйка идет на переговоры. С точки зрения психологии все рассчитано идеально. Никому и в голову не придет еще раз досматривать эту старую машину.

Женщина выходит из автомобиля и поправляет платок, быстро проходит во двор, показывая удостоверение охраннику. Он благожелательно кивает. Женщина проходит дальше и входит в здание отеля. Человек, вышедший следом за ней уже из другой машины, стоит на противоположной стороне улицы. В кармане у него пульт, с помощью которого он взорвет этот автомобиль. Все рассчитано по минутам. Если понадобится? он готов отдать свою жизнь во имя общего дела. Чтобы весь мир содрогнулся, узнав о том, как борются в его стране за свободу.

Он прогуливается по улице, ожидая сигнала. Сигнал должна подать владелица автомобиля, которая выйдет из отеля в нужный момент. В руках у нее будет характерный зеленый платок. Как только он увидит этот платок, так сразу и обязан взрывать автомобиль. Все рассчитано, не может быть никаких сомнений.

Он чувствует, как у него начинают дрожать пальцы. Странно. Ему казалось, что он готов к выполнению этого задания. Он вытягивает правую руку. Пальцы действительно дрожат. Нет, так нельзя. Он обязан быть сильным в такой момент. Асиф Шахвани не имеет права испытывать сомнений. Ему только двадцать восемь лет, и он не сомневается, что готов взорваться вместе с этим автомобилем, лишь бы сделать все так, как нужно. Пусть проклятые иностранцы, которые наводнили его страну, узнают силу гнева его соотечественников.

Он доходит до угла ближайшего дома и поворачивает обратно. Нельзя привлекать внимания охранников отеля. К тому же там еще дежурят двое сотрудников полиции. И скоро подъедет еще одна машина полиции. Он все знает. Поэтому нужно выглядеть как можно более незаметно, не привлекая к себе особого внимания.

Асиф Шахвани не может знать, что в конце улицы стоит еще один автомобиль. Неприметный белый «Ниссан», в котором сидят двое иностранцев. Как раз из тех, кого он ненавидит больше всего. Оба мужчины внимательно следят за его перемещениями.

– Он нервничает, – говорит первый, сидящий за рулем. Он моложе, ему лет тридцать пять.

– Да, – соглашается второй. Ему за сорок. Внешне он похож на местных жителей: темные усы, темные волосы. Но это сходство обманчиво. Он гражданин совсем другой страны и работает на разведку своего государства, как и его напарник.

– Если он еще два раза пройдет туда и обратно, то полицейские обратят на него внимание, – предупредительно говорит первый.

– Ты думаешь, что он настолько идиот? – хмыкает второй, – хотя кто знает, что у него сейчас в голове. Надеюсь, у него хватит ума и времени, чтобы нажать кнопку, если они попытаются его арестовать.

– Левую руку он держит в кармане, – присматривается первый, – он ведь левша, поэтому не вытаскивает руку из кармана. Но это тоже выглядит подозрительно. Особенно с их дурацкой местной одеждой, напоминающей кальсоны. И эта непонятная жилетка сверху.

– Здесь бывает жарко, – возразил второй, – это нормальная одежда для местных условий. Лет пятнадцать назад я целых четыре месяца носил такую одежду, когда мы работали в этой стране. Никогда не думал, что приеду сюда снова…

Асиф Шахвани повернул в их сторону. Он старался не смотреть в направлении отеля, но было заметно, какие усилия он прилагает, чтобы не поворачивать голову.

– Слишком нервничает, – недовольно сказал первый.

– Ему только двадцать восемь, – напомнил второй, – для него это уже предельный срок. В террористы идут в восемнадцать, чтобы в двадцать умереть. Но нам восемнадцатилетние молодые дурачки не нужны. Пришлось выбирать из того материала, который был.

– До сих пор не понимаю, что мы здесь делаем, – выдохнул первый, – такое ощущение, что сейчас меня самого будут взрывать.

– У меня тоже были похожие ощущения. Но нужно помнить, что мы работаем на свою страну и выполняем задание, которое обязаны выполнить. В данном случае нам лучше не знать всех деталей операции. Нам все равно не расскажут. Но если наверху решили, что так нужно, значит, так действительно нужно. Иначе нас не послали бы сюда следить за Шахвани. Сколько ты работал у нас, прежде чем попал в наш отдел?

– Девять лет.

– Тебе повезло. Я «протрубил» четырнадцать. И меня все время проверяли, прежде чем допустить к самостоятельной оперативной работе. И тебя будут проверять. Хотя можешь считать, что сегодняшняя операция – тоже своебразная проверка. О нашей работе никто и никогда не должен знать. Никто и никогда. Никаких следов в архивах, никаких докладов нашим законодателям, никаких отчетов. Тех операций, которые мы проводим, не может быть по определению. Если нас сейчас схватят, то мы умрем, как обычные туристы, умрем под чужими именами и с чужим гражданством. У нас нет права даже умереть под собственным именем. Такова цена нашей работы.

– Я знаю, – сказал первый, – но все равно чувствую себя не совсем хорошо. Учитывая, что здесь сейчас произойдет…

– А если бы это произошло без нас, то было бы лучше? – поинтересовался второй, – мы всего лишь наблюдаем за тем, что невозможно предотвратить, пытаясь взять этот неуправляемый процесс под свой контроль. Хотя бы отчасти… Посмотри, уже подъехала машина полиции.

По улице проехал полицейский автомобиль. Машина въехала во двор. Из нее вышли двое офицеров полиции, которые пренебрежительно оглядывались вокруг. Было заметно, как они недовольны, ведь их сняли со спокойного дежурства и отправили в этот отель, куда должны были приехать делегаты конференции правящей партии. Оба офицера достали сигареты, даже не глядя в сторону отеля. Послышались крики людей, шум подъезжающих машин. Целая кавалькада автомобилей в сопровождении полиции появилась на улице.

Сидевшие в «Ниссане» переглянулись. Асиф Шахвани замер, ожидая сигнала. Машины подъезжали все ближе. Они должны остановиться точно у припаркованного «Пежо». Он не смотрит на машину, не обращает внимания на оживленные крики людей. Его взгляд прикован к выходу из отеля, откуда должна появиться владелица «Пежо». Он ждет сигнала.

– Черт возьми, – выругался первый, – посмотри, сколько людей их сопровождает.

– Они нарочно едут так медленно, чтобы привлечь к себе внимание, – невозмутимо пояснил второй, – типичный предвыборный трюк.

– Там в толпе много детей, – сказал сквозь зубы первый.

– Я вижу, – спокойно ответил второй, – зачем ты мне это говоришь? Предлагаешь выйти из машины и уговорить Шахвани не взрывать «Пежо»? Он меня не послушает, и ты это прекрасно знаешь. Может, стоит его застрелить и спасти всех остальных. Тоже не поможет. Он может успеть нажать кнопку. Что тогда? Не сегодня, так завтра, не здесь, так в другом месте. Их организация приняла решение, и никто уже не в силах его отменить.

– Никто, кроме нас.

– Мы тоже ничего не можем сделать. Мы всего лишь контролируем этот процесс, чтобы он не стал неуправляемым. Пока они взрывают друг друга, наши обыватели могут спокойно спать. Хуже, когда они решают устраивать подобные вещи в нашей собственной стране. Вот тогда мы обязаны вмешиваться. Если хочешь, мы в данный момент спасаем жизни наших граждан, наших жен и детей. Мы обязаны знать, кто и зачем убивает в этой стране, чтобы не пускать их в нашу собственную. Выбор есть только такой: либо люди погибают здесь, либо в нашей стране. И не исключено, что среди погибших у нас могут оказаться твои родители, жена, дети. Хотя у тебя, кажется, одна дочь?

– Ты это давно знал?

– Случайно вспомнил. Хватит рассуждать. Сейчас все начнется…

Кавалькада подъехала к отелю. Машины начали поворачивать во двор и возник обычный затор. Один из автомобилей оказался рядом с «Пежо». В нем как раз находились функционеры правящей партии. Шахвани напряженно смотрел на выход из отеля. Из него, наконец, вышла женщина. В руках у нее был зеленый платок. Никаких сомнений. Она развернула платок, словно показывая его своему сообщнику. Теперь тот уже не сомневался. Он взглянул на «Пежо». Рядом толпились люди. Лучше не смотреть в эту сторону. Он находился довольно близко к машинам, и, наверно, кто-то другой отошел бы на безопасное расстояние. Но он считал, что не имеет права даже думать об этом. Если он пострадает, то, значит, так и должно быть. Шахвани нажал на кнопку пульта. Раздался чудовищный взрыв и тут же – крики людей, стоны, проклятия.

– Черт возьми, – сказал первый, – никогда в жизни не присутствовал при управляемом террористическом акте.

– Значит, с почином – кивнул его напарник.

– Мы уезжаем? – спросил первый.

– Нет, – возразил второй, – нужно дождаться, когда осядет пыль, и рассмотреть ситуацию.

Первый снова пробормотал какое-то ругательство, но больше ничего не стал уточнять. Шахвани стоял как вкопанный. Все лицо у него было в крови, осколки стекла поранили ему лицо и руки. Но серьезных ранений у него не было. Он стоял и смотрел на муки умирающих людей, корчащихся от полученных ран. Владелицы «Пежо» нигде не было видно. Он знал, что должен уходить, но не мог оторваться от этой страшной картины, которую сам и сотворил.

– Этот кретин стоит словно в шоке, – разозлился второй. – Может, выйти и хлопнуть его по шее, чтобы он пришел в себя?

– Я бы на его месте тоже был не в себе, – задумчиво произнес первый.

– Хватит, – прервал его второй, – ты у нас такой сентиментальный. Подай заявление и переводись в отдел писем. Будешь читать чужие письма, станешь на старости лет писателем или философом. А у нас оперативная работа на грани помешательства. Вот так мне однажды объяснили, чем именно мы занимаемся.

– Он уходит, – сообщил первый, – повернулся и уходит. Хотя он, кажется, ранен.

– Надеюсь, что выживет. Мы знаем, куда он пойдет. Не торопись, пусть он уйдет, и тогда мы уедем.

– Сейчас здесь будет полно полицейских. Они наверняка обратят внимание на нашу машину.

– Ничего. Мы случайно заехали в этот район. Заблудились и заехали. Сейчас мы уедем.

Асиф Шахвани скрылся за углом. Первый включил мотор, медленно сдал назад, развернулся.

– Все это дерьмо, – неожиданно сказал он.

Второй промолчал. Он уже понял, как именно будет составлен его отчет. Его молодому коллеге не обязательно знать, что он не сумел пройти это испытание. Никто не говорит сотрудникам, что их будут проверять все время. Хотя он честно пытался предупредить своего напарника. Но тот так ничего и не понял. В их отделе иначе невозможно. Только очень устойчивые люди, трижды проверенные, не знающие никаких сомнений, могут заниматься таким делом. «На грани помешательства», – вспомнил второй. Он взглянул на своего напарника. Жаль, что он им не подходит. Хороший сотрудник, но слишком впечатлительный. И ничего невозможно скрыть. Это явно не тот случай, когда можно промолчать.

– Прибавь газу, – попросил он своего молодого коллегу, – нам нужно как можно быстрее оказаться в нашем отеле.

Второй кандидат

Он посмотрел в иллюминатор. Внизу простирались горы. В соседнем кресле посапывал сосед, все время пытаясь устроиться поудобнее и невольно задевая его своим плечом. Мужчина недовольно поморщился. Он уже много лет не летал эконом-классом и забыл, как тесно сидеть в этих рядах, даже если ты летишь бортом «Люфтганзы». Он осторожно отстранил от себя соседа и снова посмотрел в иллюминатор. Самолет через тридцать минут должен был приземлиться в Баку, в аэропорту имени Гейдара Алиева. Только что объявили, что в Баку хорошая погода, ясная видимость и температура около двадцати градусов по Цельсию. Он снова мягко отодвинул сонного соседа. С собой у него ничего нет, кроме вместительной сумки. Никакого багажа, ничего лишнего. Смена белья, две свежие сорочки и два фотоаппарата для работы. Уже послезавтра он должен улететь обратно. Он прибывает в столицу Азербайджана по поручению своего журнала, для которого сделает фотосессию о бывшей «стране огней», как раньше называли эти места. Снимет храм огнепоклонников в одном из бакинских предместей – Атешгях, где до сих пор горят огни, вспыхнувшие еще в те незапамятные времена, когда религия зороастрийцев и огнепоклонников господствовала в этих краях.

Никто не должен знать об истинной цели визита известного фотографа Джонатана Фоксмана, который на самом деле является многолетним сотрудником Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов Америки. Его профессия позволяет ему бывать во многих местах. За долгие годы своей двойной жизни он действительно стал одним из самых известных и авторитетных фотографов не только в Америке, но и во всем мире. Что не мешает ему заниматься и своей основной деятельностью – работать на разведку. Хотя сейчас, когда ему уже под шестьдесят, трудно определить, где его основная работа. Разведка и фотодело стали неотъемлемой частью его жизни. Его лицо довольно часто появлялось на обложках известных журналов. Создавался так называемый эффект узнаваемости, когда в знакомом человеке трудно заподозрить возможного агента спецслужбы. Редкие рыжеватые волосы, зеленые глаза, тяжелый, массивный подбородок, мясистый нос. Для разведчика у него была довольно запоминающаяся внешность, но это было обманчивое впечатление узнаваемости.

Собственно, такие люди есть в каждой стране, у каждой солидной спецслужбы. С одной стороны, они работают кем угодно, иногда даже успешно делая профессиональную карьеру. Они могут быть журналистами, писателями, художниками, политическими деятелями, священнослужителями, преподавателями, врачами. Но это всего лишь прикрытие их работы на разведку или контрразведку. Такие люди нужны для связи и сбора информации в других странах, куда они прибывают, не вызывая ненужных подозрений. Они информируют собственные спецслужбы о возможных террористических или иных противоправных актах. Иногда разведчиков посылают в другие страны на дипломатическую или иную работу, где они трудятся под «крышей», почти не скрывая своей истинной профессии. Например, в Восточной Германии таким образом работал будущий президент России.

Джонатан Фоксман в очередной раз толкнул своего соседа, поднимаясь со своего места. Самолет плавно сел, разворачиваясь к основному зданию аэропорта. Из Франкфурта в Баку летал огромный «Аэробус» триста сороковой серии, в котором было несколько салонов. Фоксман забрал свою сумку и заторопился к выходу. Пограничник взглянул на его паспорт. В американском паспорте была проставлена виза сроком на семь дней.

– Вы будете находиться здесь семь дней? – удивился офицер. По-английски он говорил достаточно хорошо.

– Нет, – ответил Фоксман, – я прилетел только на два дня по заданию своего журнала. У меня есть обратный билет.

– Тогда понятно. Добро пожаловать, – улыбнулся офицер, поставив печать в паспорт.

Фоксман взял паспорт, кивком головы поблагодарил офицера пограничной службы и прошел дальше. В следующем зале получали багаж. Он равнодушно прошел мимо начавшей вращаться ленты выдачи багажа. Подошел к выходу из терминала, рядом с которым стояло несколько сотрудников таможенной службы. Опытным взглядом они определили, что перед ними иностранец. Фоксман подошел к одному из офицеров, определив по его важному виду, что он и есть начальник смены.

– Извините, – сказал Фоксман, обращаясь к таможеннику по-английски, – я журналист из Америки и у меня с собой есть два фотоаппарата. Должен ли я их вносить в таможенную декларацию?

Офицер нахмурился. Жестом подозвал одного из своих молодых сотрудников.

– Что он хочет? – спросил он.

Фоксман повторил, а молодой сотрудник перевел.

– У него два фотоаппарата и он спрашивает, нужно ли их декларировать?

– Ничего не нужно, – широко улыбнулся руководитель смены, – пусть хоть пять фотоаппаратов везет. Здесь – свободная страна, сколько привез, столько и может нести. И еще купить сколько хочет, никаких ограничений.

Молодой сотрудник улыбнулся и перевел слова своего руководителя Фоксману. Тот кивнул, поблагодарив таможенников и двинулся дальше.

– Эти американцы и европейцы всегда такие дотошные, – с удовольствием пояснил начальник смены, – все точно узнают, спрашивают, выясняют. Нужно учиться у них уважать законы.

Гость подошел к автоматически открывающимся дверям. Вышел из терминала, и двери за ним закрылись. Фоксман прошел дальше. Его должны были встречать. Сотрудник американского посольства должен был приехать за ним.

– Мистер Фоксман, – услышал он. К нему подошел высокий молодой человек с табличкой в руках. На ней была написана его фамилия. Фоксман усмехнулся, подошел ближе.

– А где ваш багаж? – радостно спросил молодой человек. – Ой, извините. Здравствуйте. Добро пожаловать в Баку! Меня прислали из посольства.

По английски он говорил почти безупречно, но все уже было понятно, что он из местных.

– У меня нет багажа, – пояснил Фоксман, – только фотоаппаратура вот в этой сумке. Вы работаете в нашем посольстве?

– Да, – кивнул молодой человек, – позвольте представиться. Ильяс Мамедов. Я должен отвезти вас в отель.

– Вы, наверно, гражданин Азербайджана?

– Верно, – улыбнулся Мамедов, – но я работаю в посольстве уже второй год. Мне поручено встретить вас и отвезти в отель. Можно я возьму вашу сумку.

– Берите, – добродушно согласился Фоксман. Если бы в посольстве знали, с каким заданием он приехал, то наверняка в аэропорт приехал бы сам посол. Хотя сейчас, кажется, посол – женщина. Странная практика у Государственного департамента. В такую сложную мусульманскую страну, являющуюся нервным узлом всего Прикаспийского региона, присылают посла-женщину. Причем одновременно с ней, из Лондона – прибывает другой посол – Ее Величества королевы – и тоже женщина. А французы вообще умудрились назначить послом сюда человека с нетрадиционной сексуальной ориентацией. И это в страну, которая стратегически необычайно важна для всего западного мира. Она располагает огромными минеральными рессурсами, граничит с Ираном, Россией, Арменией, Грузией, Турцией, Туркменией, Казахстаном. А Баку традиционно считается центром всего Каспийского региона.

Впрочем, большая политика не должна интересовать Фоксмана. Он всего лишь фотожурналист, который прибыл сюда на обычную фотосессию. Завтра отснимет нужный материал и послезавтра улетит отсюда. Поэтому его встречает даже не рядовой сотрудник посольства, а всего лишь вольнонаемный из местных жителей. Парню явно не больше двадцати пяти. Так даже лучше, не вызывает никаких подозрений.

Они прошли на стоянку, и Ильяс показал на довольно старенький внедорожник «Хундай». Фоксман усмехнулся. Неужели в посольстве используют и такие машины? Впрочем, это тоже не его дело. Он уселся в салон, рядом с водителем. Ильяс забрался на свое место, машина мягко тронулась.

– Мы едем в отель «Парк Хаят», – пояснил Ильяс. – У вас есть какие-нибудь пожелания или просьбы?

– Завтра мне будет нужна машина и ваша помощь, чтобы поехать в этот храм огнепоклонников. Как называется это место?

– Атешгях. Мне уже поручили завтра сопровождать вас. Что-нибудь еще? Если хотите, я покажу вам город?

– Обязательно. Как раз завтра и покажете. Говорят, что у вас тут изумительная кухня. Мне рассказывал об этом один наш журналист, уже побывавший в вашей стране.

– Да, – улыбнулся Ильяс, – это правда. Вы можете заказать ужин прямо сейчас в свой номер. Или если хотите, мы куда-нибудь поедем прямо сейчас.

– Нет, не сейчас, – улыбнулся Фоксман, – пожалейте старика. Я летел из Америки девять часов, а потом еще четыре с половиной часа из Франкфурта. Мне нужно отдохнуть.

– Конечно, – согласился Ильяс, – номер для вас уже заказан. Больше ничего не нужно?

– Нет, нет. Больше ничего. Спасибо.

Он с удивлением осматривался по сторонам. Широкая многополосная дорога, словно они находились в какой-то европейской стране. Высокие, многоэтажные здания по обеим сторонам улиц. Яркое вечернее освещение. Дорогие иномарки, обгонявшие их во время поездки. Открытые магазины и рестораны, в которых много людей. Такое ощущение, что он попал в небольшую европейскую страну. И эта страна явно не из Восточной Европы, где он часто бывал. Даже невозможно сравнивать, подумал Фоксман. Что значит богатая страна. Взлетевшая за последние годы цена на нефть сделала Азербайджан одним из главных поставшиков этого сырья на мировые рынки. И соответственно бюджет государства увеличился за несколько лет более чем в десять раз. К тому же к руководству страной пришел молодой и популярный сын бывшего президента. Он был прекрасно образован, закончил один из лучших вузов Москвы, свободно владел русским, английским, французским, турецким языками. Ему удалось сплотить вокруг себя команду молодых профессионалов, каждый из которых словно опровергал устоявшееся мнение о типичном провинциальном чиновнике небольшой мусульманской страны. Это были образованные, знающие люди, владеющие несколькими языками, начитанные, грамотные интеллектуалы, которые с охотой взялись за дело. В отличие от прежних чиновников они меньше воровали и больше работали на общее дело, что в конечном итоге и сказалось на развитии всей страны.

Автомобиль подъехал к отелю. Ильяс внес сумку в холл, подошел к портье. Затем вернулся к Фоксману.

– Нужен ваш паспорт, – извиняющимся тоном произнес Ильяс.

Фоксман протянул свой паспорт. Ильяс быстро подошел к стойке, заполнил бумаги, затем подал их Джонатану.

– Распишитесь, – попросил он, показывая место подписи. Фоксман взял ручку в левую руку. Он был левшой. Привычно расписался.

– Приятного отдыха, – улыбнулась девушка-портье, – в номере вас ждут фрукты и вода. Это бесплатно, комплимент от отеля.

– Спасибо, – поблагодарил Фоксман, – значит, до завтра, – кивнул он Ильясу, забирая сумку и протягивая руку.

– До свидания, – пожал ему руку Ильяс.

Фоксман вошел в кабину лифта, поднялся на четвертый этаж. Он довольно быстро нашел свой номер, распаковал сумку, достал фотоаппараты, разложил их на столике и затем отправился в душ. После чего заказал себе ужин в номер, быстро поел, выставил поднос за дверь и лег в кровать. Уже через полтора часа он крепко спал.

Его легкий храп был слышен двум сотрудникам местной службы безопасности, которые внимательно прослушивали его номер. Офицеры местного Министерства национальной безопасности не могли знать, что Джонатан Фоксман является многолетним секретным сотрудником ЦРУ. Но как и всякого иностранца, неожиданно решившего прилететь в их страну на несколько дней, его взяли на заметку и решили проконтролировать все его передвижения. В Баку знали, что в последние годы резко активизировалась тайная война между иранскими и американскими спецслужбами, которые действовали в Азербайджане. По негласному соглашению они не препринимали друг против друга никаких активных действий, предпочитая вести тайную войну с помощью своей агентуры. Однако кроме этих двух основных игроков в стране активно действовали российская, израильская и британские спецслужбы, у которых были свои интересы и своя собственная агентура. Именно поэтому штат сотрудников Министерства национальной безопасности постоянно увеличивался, ведь приходилось контролировать сразу столько резидентур.

Согласно сведениям, полученным из российской резидентуры, прибывший фотожурналист Джонатан Фоксман время от времени выполнял поручения Центрального разведывательного управления США. И хотя точных сведений о причастности Фоксмана к этому ведомству у Службы внешней разведки России не было, тем не менее они сочли возможным передать подобные сведения местным органам безопасности. Слишком часто, по непонятным совпадениям, Фоксман оказывался в горячих точках планеты. И хотя он действительно был неплохим фотожурналистом, тем не менее сделать гадость другой разведке и подставить ее возможного осведомителя или агента под наблюдение чужой контрразведки считалось хорошим тоном. Поэтому Фоксмана взяли под плотный контроль уже в аэропорту.

Американское посольство на встречу Фоксмана отправило Ильяса Мамедова не только потому, что пренебрежительно относилось к прибывшему фотографу. В посольстве знали, что Мамедов уже полтора года информирует сотрудников Министерства национальной безопасности Азербайджана о своей работе. И справедливо решили, что прибывающий на полтора дня журналист вполне может встретиться с этим осведомителем. В свою очередь, в Министерстве национальной безопасности были осведомлены о том, что посольство хорошо знает об их внештатном сотруднике. Такое положение дел устраивало обе стороны.

Именно поэтому Ильяс Мамедов в своем донесении указал, что прибывший журналист Джонатан Фоксман интересовался своими завтрашними съемками и местной кухней. Именно поэтому номер Фоксмана прослушивался и его храп был зафиксирован наблюдателями из контрразведки. Именно поэтому американское посольство не очень интересовали похождения журналиста, который прилетел для своей фотосессии и не имел никакого отношения ни к дипломатической службе, ни к спецслужбам Соединенных Штатов. Во всяком случае, в посольстве никакой другой информации просто не было. Ни у кого, кроме одного человека. Этот человек считался советником по культуре, хорошо владел несколькими языками, в том числе русским, турецким, азербайджанским.

По «случайному совпадению» именно в этот вечер советника пригласил консул Израиля, который проживал в «Парк Хаяте». Наблюдатели из местной контрразведки зафиксировали их встречу. Никто даже не мог предположить, что, уходя из отеля, советник передал небольшой конверт водителю, приехавшему за ним. Водитель был сержантом американской морской пехоты, одетым в штатское. Он прошел по коридору и просунул конверт под дверь номера Фоксмана. Затем вернулся к своей машине.

Услышав легкий шорох, Фоксман сразу проснулся – сказывалась многолетняя привычка. Он осторожно поднялся, подошел к дверям. Открыл конверт. В нем был листок, на котором значилось только несколько цифр. Если бы даже конверт попал в чужие руки, никто бы не сумел понять, что скрывается за этими цифрами. Это не был шифр в привычном понимании этого слова. Первая цифра обозначала номер в отеле, вторая – завтрашнее время. И третья – возможную продолжительность беседы. Расшифровать подобные цифры не смог бы ни один шифровальщик в мире, если бы не знал точно, что именно они означают.

Фоксман прошел в ванную комнату и сжег содержимое конверта, а затем и сам конверт. Пепел спустил в унитаз. Убедившись, что все в порядке, он лег в кровать и снова уснул. Со стороны могло показаться, что пожилой человек просто поднялся ночью с постели и прошел в туалет. Фоксмана заснул сразу и глубоко. Утром он с удовольствием позавтракал в отеле, ожидая, когда за ним приедет Ильяс Мамедов.

В этот день он честно провел свою фотоссесию, восхищаясь местными пейзажами. Обедали они в небольшом ресторанчике у моря, кухня которого привела Фоксмана в полный восторг. К вечеру уставшие наблюдатели уже с нетерпением ждали, когда этот экзальтированный американец закончит свои съемки и вернется в отель. Было очевидно, что информация по Фоксману не соответствовала действительности. Его интересовала только съемка. Ближе к пяти часам вечера Ильяс привез Фоксмана в американское посольство и вместе с ним прошел к консулу. Это был обычный, ничего не значащий визит. Если не считать взглядов, которыми обменялись Фоксман и советник по культуре, встретившиеся в коридоре. Но Ильяс не мог обратить внимания на подобный быстрый обмен взглядами. В своем вечернем донесении он указал, что пятиминутный вежливый разговор гостя с консулом шел о ничего не значащих подробностях приезда журналиста в Баку.

Вечером Фоксман спустился в ресторан и даже выпил два бокала вина. Затем немного погулял вокруг отеля. Он ни к кому не подходил и ни с кем не разговаривал. Уже в десять вечера он был у себя в номере. Контрразведчики понимали, что это «тухлый номер». Он заснул сразу, как только лег, и его легкий храп еще долго раздавался в их прослушивающей аппаратуре.

Ровно в три часа ночи он проснулся, словно кто-то разбудил его. Осторожно поднялся, достал небольшой магнитофон, включил его. На пленке был записан его храп. Стараясь не шуметь, он вышел из своего номера. До нужного номера идти ему было совсем недалеко. На этаже никаких камер внутреннего наблюдения не было. Он подошел к двери и осторожно постучал. Даже не постучал, просто поскребся. Дверь сразу открылась.