Снова и снова

"Вы - единственный, кто стоит у нас на пути", - так сказал Тревор. "Вы - камень на дороге. Вы мешаете людям стать Богами".

Но не все же люди думают так, как Тревор. Не может быть, чтобы все были охвачены этим шовинизмом!

Он вспомнил делегацию из Лиги Борьбы за права андроидов, вспомнил во всех подробностях: оборванца, вертевшего в грязных руках засаленную кепку, даму, сложившую пухлые ручки, на животе...

Эти, конечно, - олухи. Этакие безумные крестоносцы. Их даже андроиды презирают. А все потому, понял Саттон, что люди ни на минуту не могут оставить гордыню, значит, не могут подняться на вершину смирения, что по сути означало бы равенство. Даже члены Лиги, борющейся за равенство андроидов, не могли отказаться от роли руководителей - они хотели руководить теми, кого собирались сделать равными себе.

Как сказал тогда Геркаймер: "Равенство, но не по указу, без вмешательства людей". Но люди понимают равенство только так - по высочайшему дозволению и с постоянным вмешательством.

Да, очень возможно, что жалкая горстка идиотов была в действительности теми единственными людьми, которые хоть чем-то хотели помочь.

Тут его взгляд упал на стопку смятых листков на столе.

- А, значит, они все-таки добрались до вас?

- Кто "они"?

- Ну, эти, из Лиги Борьбы за права андроидов. Они не пропускают ни одного мало-мальски известного человека. И всем подсовывают свою петицию.

- Да, они меня просили подписать...

- Неужели вы подписали, сэр?

- Нет, - отрезал Саттон.

Он внимательно разглядывал Геркаймера.

- Ты ведь андроид, - сказал он прямо, - и, по идее, должен быть с ними заодно.

- Сэр, - с неожиданным энтузиазмом ответил Геркаймер. - Говорят-то они правильные вещи, но делают все не так. Они призывают людей проявить к нам милосердие, пожалеть нас. А нам не нужны ни милосердие, ни жалость.

- А что вам нужно?

- Нам нужно, чтобы с нами обращались, как с равными. Но чтобы равенство было таким, каким мы его понимаем, и чтобы это было ни по указу ни по какому, и чтобы люди не думали, что они нас облагодетельствовали!

- Понятно, - сказал Саттон, тронутый его искренностью. - Я, видимо, так все и понял, только не мог выразить словами...

- Дело обстоит вот как, сэр, - заторопился Геркаймер. - Люди создали нас. Спасибо им за это. Но они выращивают нас, как фермер выращивает скотину. Они создали нас для определенных целей, так и пользуются нами. Они могут быть даже очень добры к нам, по в этой доброте почти всегда есть что-то от жалости. А нам не положено иметь своего мнения. Мы не имеем права ни на что. Мы, - он сделал паузу, чтобы набрать воздуха, но блеск в его глазах внезапно померк, черты лица снова стали печально-безучастными.

- Простите, сэр. Зря я вам надоедаю.

- В этом деле я твой товарищ, Геркаймер, - просто и спокойно сказал Саттон. - Помни об этом. Я твой друг, и доказал это тем, что не подписал эту дурацкую петицию.

Геркаймер смотрел в пол, а Саттон - на него. Он дерзок и хитер, думал Саттон. И мы сами их такими сделали. Это печать рабства, которую они получают вместе со штампом на лбу.

- Ты можешь быть совершенно уверен в том, что уж чего-чего, а жалости я к тебе не испытываю, - сказал он Геркаймеру.

- Благодарю вас, сэр, - радостно встрепенулся Геркаймер. - За себя и за остальных, спасибо вам.

Впервые в жизни я сталкивался с такой концентрироаанной тупостью!

И я поступил крайне мудро , связавшись с этими суиашедшими...

И небыло никаких признаков жизни. Ни намека на деятельность.Никто не спешил нам на вмтречу. Все вокруг было мертвым.