Loe raamatut: «Падение к тебе»

Глава 1

Самый синий цвет, который я когда-либо видела, не был цветом безоблачного неба Лос-Анджелеса. И даже не цветом озера, который мы с родителями нашли в лесах на севере штата Нью-Йорк, когда мне было семь. Самый синий цвет – глаза Тео Салливана.

Даже посреди гаражной распродажи¹, под палящим калифорнийским солнцем, на выцветшем и видавшем виды плакате, эти глаза сияли невероятно ярко. Лазурный, небесно-голубой, лазурит – я никогда не могла подобрать точный оттенок. Его глаза постоянно менялись. Темно-синие, как глубокие воды, когда он был сердит или возбужден. Светлые, почти пастельные, небесно-голубые, когда он был счастлив или взволнован. Жаль, что за время, проведенное вместе, я видела этот небесно-голубой оттенок слишком редко.

Я стояла посреди горы вещей, уставившись на постер, который висел передо мной. Ноги будто приросли к полу. Сердце бешено колотилось. На лбу выступили капли пота. Он всегда находил способ забраться мне под кожу. Чертов Тео. Женщина слева от меня торговалась с продавщицей за кружку ценой в два доллара. Ребенок справа копался в огромной картонной коробке с мягкими игрушками и хихикал, разглядывая медвежонка с отсутствующим глазом. Парень позади меня поднимал гантели и демонстрировал блестящие от пота мускулы. Все это исчезло из моего поля зрения, пока я играла в гляделки с Тео. Он побеждал, как и всегда.

– Ты фанатка «Ноуздайв»²? – Голос вырвал меня из мыслей, и я наконец отвела взгляд от лица Тео. Продавщица избавилась от торгующейся женщины, и по широкой улыбке покупательницы было понятно, что та все-таки сбила цену кружки минимум наполовину. Я пожала плечами, не зная, как ответить. Была ли я их фанаткой? Или просто человеком, который потерял год своей жизни, работая на них?

– Не совсем, – тихо ответила я, снова посмотрев на постер.

– Я была огромной фанаткой Лии, даже покрасилась в блондинку и сделала розовую прядь, как у нее, – рассмеялась продавщица. Я посмотрела на ее черные волосы и улыбнулась. Лия действительно вдохновила целое поколение девчонок стать блондинками, даже ценой их волос. Я снова посмотрела на красивую блондинку на постере – ее ладонь лежала на груди Тео, а сама она наклонилась к нему, словно шепча на ухо. Лия была самой красивой женщиной, которую я когда-либо встречала, и, вероятно, самой красивой, которую я когда-либо встречу.

– А еще я была без ума от Нила. Пока не поняла, что он – тот еще фрукт.

Я перевела взгляд на высокого рыжего парня на постере, у которого из кармана торчали барабанные палочки. Даже здесь он выглядел так, как будто с трудом сдерживает улыбку. Наверное, на него кричали, чтобы он перестал лыбиться и был серьезным хотя бы минуту. Возможно, это была я. Обычно это была я. Я уже и не помню эту фотосессию – со временем все они слились в моей памяти.

– Думаю, Хантер здесь выглядит лучше всех, – сказала я, вызвав улыбку у продавщицы. Мы обе уставились на симпатичного молодого человека, сидящего на полу и погруженного в свои мысли. Черные кудри спадали на лицо, смягчая резкие черты. Он тогда был очень худым.

– Не Тео? Разве не он был предметом всеобщего обожания? – спросила продавщица, будто пытаясь вспомнить. – Или это был Хантер?

– Нет, это был Тео, – автоматически ответила я. Продавщица рассмеялась, а я отвернулась от постера, притворившись увлеченной кособокой керамической вазой на ее столе.

– Забирай постер. Отдам бесплатно, раз уж ты тоже фанатка, – тепло сказала продавщица.

– Мне не нужно, – покачала я головой, крутя вазу в руках.

Продавщица сняла постер со стены гаража, свернула его в рулон и протянула мне. Я уставилась на нее, сжимая керамическую вазу в руке.

– Правда, я не фанатка.

– Просто возьми, Эмеральд, – с мягкой улыбкой сказала продавщица, и у меня от удивления расширились глаза.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Я же говорила, я была их фанаткой. Следила за ними. Все знали ассистентку Тео.

Ассистентка Тео… Будто это было в другой жизни, хотя прошло всего пять лет. Я нерешительно протянула руку, и продавщица вложила свернутый постер мне в ладонь.

– Как думаешь, они когда-нибудь снова соберутся? – спросила она с надеждой в глазах.

Я вздохнула, подбирая ответ и запихивая свернутый постер в рюкзак.

– Маловероятно, – ответила я. Группа ушла в крутое пике много лет назад. Как и мы с Тео. Иногда все это кажется сном, как будто это все было не со мной.

***

– Ну все, я в полной заднице. Нет, не просто в заднице – королевски облажалась. Мне больше никогда не найти работу в этом городе. Единственный способ здесь устроиться – это отрастить бороду и сменить имя на что-нибудь нелепое, например, «Оливер», – я откинулась на спинку стула напротив моего университетского друга Оливера. Он фыркнул на последней фразе, и кофе, который он пил, пошел у него носом. Нам было по 22, мы оба год как закончили Бруклинский колледж и стали бакалаврами журналистики.

Оливер работал репортером в «Нью-Йорк Таймс», а меня только что уволили со второй в жизни работы – подросткового онлайн-журнала «Габбер». Да, «Пулитцера»³ не заработаешь, но платили они прекрасно. Оливер вытер лицо салфеткой, поставил чашку на стол и посмотрел на меня с недоумением. Мы сидели в кофейне на Манхэттене, и Оливер был единственным человеком, с кем я могла поговорить и единственным другом, который у меня остался после этой заварушки.

– Ты, блин, слышишь себя вообще? Ну не перегибай. Что ты там натворила? – отмахнулся он. – Я поговорил со своим шефом, и он мне сказал, что в «Хэндс-офф» появилось новое имя. Эмеральд Алесси. «Не нанимать, даже не рассматривать». Представляешь мою рожу, когда я это услышал?

Я стиснула зубы и отвела взгляд. Я не собиралась ему рассказывать. Вообще никому не собиралась рассказывать, потому что знала: никто не поверит. Я уже пыталась объяснить все своей лучшей подруге Анжеле, коллеге из «Габбера». Сначала Анжела, вроде как, меня поняла, но как только я рассказала ей подробности, ее отношение очень резко изменилось. А теперь мое имя красовалось в «Хэндс-офф» – по сути, это был журналистский карьерный суицид.

«Хэндс-офф» – еженедельная рассылка для журналистов, что-то вроде сплетника индустрии. Кто с кем спит, кто у кого украл материал, с кем работать, а от кого держаться подальше. И вот теперь там мое имя. А рядом – большими красными буквами: «НЕ НАНИМАТЬ». Я застонала и спрятала лицо в руках. Все кончено.

– Это неважно. Все это вообще не имеет значения, – пробормотала я. – Я уеду в Небраску и буду пасти коров. Мне пришлось вернуться к родителям! Представь, как я себя чувствовала, когда они так обрадовались. Я застряла в Бэй-Ридже⁴ без единого шанса найти работу.

Я вертела в руках бумажный стаканчик. Последние десять долларов я потратила на этот переоцененный нью-йоркский кофейный мусор.

– Если ты закончила хандрить, у меня есть решение, – сказал Оливер с нахальной ухмылкой.

Я выпрямилась и настороженно посмотрела на него:

– Какое еще решение? Ты можешь устроить меня к себе?

Оливер покачал головой:

– Мой босс читает «Хэндс-офф» так, будто это гребаная Библия. Без шансов. Но я знаю про одну очень классную работенку. Даже сам думал податься, но, видимо, надо было родиться с сиськами.

– Нет, я не пойду в вебкам, – отрезала я, разочарованно съежившись.

– Да не вебкам, тупица. Помнишь моего кузена Нила? Высокий, рыжий, самоуверенный.

– Да, барабанщик в претенциозной инди-группе… Как там ее? «Плэйнкрэш»⁵?

– Почти. «Ноуздайв».

– Ага, «Ноуздайв». И что?

– Их лидер ищет ассистентку. Они недавно открыли свой собственный лейбл и собираются выпускать музыку самостоятельно. Этот парень там главный. У него по двадцать встреч в день, и, по словам Нила, он сходит с ума.

– Окей… Тогда почему он не захотел нанять тебя?

– Нил говорит, что он ищет исключительно девушку. Считает, что с девчонками проще работать. Что они сфокусированы на цели, как лазерная указка. Не будут лапать его любимых группи. Я не особо вникал, но знаю, что платят там десять тысяч в месяц.

– Десять тысяч? – еще немного, и моя челюсть стукнулась бы об деревянную столешницу.

– Да.

– Десять тысяч? Баксов?

– Да, Эм! Десять тысяч бенджаминов, – Оливер засмеялся и достал из кармана мобильник, – Или сколько там в бенджаминах получается… Каждый месяц.

– Так, давай номер этого Тео. Кого вообще волнует, если он решит меня трахнуть? Десять тысяч…

***

Я стояла перед красивым таунхаусом⁶ в Бруклине, который, судя по всему, стоил миллионы долларов. Тяжелая деревянная дверь открылась, и передо мной появился человек, которого я никогда не могла бы представить существующим в реальности. Высокий мужчина с прямыми и длинными черными волосами пристально смотрел на меня. Он был невообразимо красив. Прямой нос с едва заметной горбинкой, тонкие губы, четкая, чуть заостренная линия подбородка. А глаза… Глаза цвета безупречно чистого бассейна, светло-голубые и словно сверлящие насквозь.

Я подавила желание прищуриться, все-таки выдержав его пристальный взгляд, и широко улыбнулась. Его лицо не дрогнуло.

– Эмеральд Алесси. Я на собеседование к мистеру Салливану, – произнесла я чуть более высоким голосом, чем обычно. Нервы. Конечно, таких красивых людей я видела разве что в фильмах или в социальных сетях.

– Просто Тео. Проходи.

Он жестом пригласил меня внутрь, и я шагнула в дом, едва удержавшись от шокированного вздоха. Внутри все было словно из журнала: белый мрамор, черная кожа, деревянная мебель. Лаконично, стильно, и, конечно же, невероятно дорого. Тео проводил меня в гостиную и указал на черный кожаный диван. Я села, пытаясь найти, куда бы посмотреть, чтобы не встретиться с его глазами снова.

– Ты нервничаешь, – заметил он, не задавая вопроса. Разве он не должен задавать мне вопросы, а не просто выплевывать факты?

– Да, есть немного, – пробормотала я, доставая из рюкзака распечатанное резюме. Одна страница.

Тео хмыкнул и взял мое резюме со стола. Его лицо оставалось таким же непроницаемым, и от этого я нервничала еще сильнее. Я заерзала на диване, опуская взгляд на свое черное платье и розовые «Конверсы». Наверное, я выгляжу как подросток. Что я вообще здесь делаю? Может, сбежать, пока не поздно? Взяться за какую-нибудь простую физическую работу? Это точно проще, чем ерзать под его сверлящим взглядом.

– Бруклинский колледж, журналистика. «Попфид», журналист. «Габбер», журналист. Опыт ассистентской работы отсутствует? – спросил он, просмотрев резюме до конца.

Я сглотнула, нервно теребя подол платья.

– Да, как я и говорила по телефону, мне, возможно, нужно чему-то научиться, но я быстро учусь. И я очень усердна. Никогда не сдаюсь ни перед чем. Вот, например, в третьем классе Камилла Болдеро поспорила, что я не заберусь на верхушку турника за десять секунд. А я забралась! Или в колледже мой друг Оливер предложил наперегонки выпить бутылку виски, и я, конечно, так напилась, но все равно справилась. Черт… – я прикрыла рот рукой, понимая, что несу дичь.

Уголки губ Тео едва заметно дрогнули. Похоже, мой треп его забавлял. Тео отложил резюме, облокотился на спинку кресла и достал пачку сигарет «Лаки страйк». Я курила такие в колледже.

– Ясно, – сухо сказал он. – Значит, Оливер – твой друг? Кузен Нила, верно?

– Да, – кивнула я.

– Журналист, насколько я слышал. И ты журналистка.

– Угу.

– Но ты пришла устраиваться сюда. Что, в Нью-Йорке закончились вакансии для журналистов? – мне показалось, или он ухмыльнулся?

Я замялась, схватившись за изумрудный кулон на серебряной цепочке, который болтался на моей шее. Я всегда крутила его в руках, когда нервничала.

– Дело не в этом… Меня уволили с последней работы.

– Почему?

– Не хочу говорить, – прошептала я, краснея.

Тео молча достал телефон из кармана и повернул экран ко мне. На нем было изображение из «Хэндс-офф» – скриншот с моей фотографией. На снимке, который я ненавидела всей душой, я выглядела немного ошалело, но до безумия счастливой. Фотка с моего пропуска в редакцию. Тогда я только устроилась в «Габбер», и это был лучший день в моей жизни. А теперь на фото крупными красными буквами было написано: «НЕ НАНИМАТЬ»

– Что же ты сделала? Пропустила дедлайн? Забыла запостить тест «Какая ты пицца»? Или… переспала с СЕО? – с легкой усмешкой произнес он.

Я поморщилась от последнего вопроса. Лицо Тео вновь стало серьезным, но в уголках глаз я заметила легкие морщинки, как будто он едва сдерживал улыбку.

– Да ладно? Неужто, в яблочко? Влад Стокхайм, эталон профессионализма. Мечта каждой домохозяйки, звезда соцсетей, неприкосновенный король, папочка Влади? Белый забор, американская мечта – два блондинистых ребенка и жена-модель, – Тео засмеялся и откинул голову на спинку кресла, выпуска изо рта дым колечками. Смех у него был недобрый, – Этот Влад Стокхайм потрахался с безликой, безымянной сотрудницей? Расскажи-ка мне все пикантные подробности. – Тео уставился на меня, зажав сигарету белоснежными зубами. Для него это был прекрасный шанс вынюхать грязь о человеке, который заказывает рецензии для альбомов «Ноуздайв». Но для меня это было не просто сплетнями, это было тем, что разрушило мою жизнь. Мое лицо пылало от стыда, я ощущала, как сжимаются горло и грудь. Слезы собирались в глазах, а голос был сухим и хриплым, как наждачная бумага.

– Я не спала с ним. Я отказалась. И он разозлился. Настолько, что решил сломать мою карьеру.

Я подняла взгляд на Тео, его лицо сново было каменным, но в глазах появилась новая искорка. Если бы я была немножко наивнее, то подумала бы, что это уважение.

– Ты разозлила одного из самых влиятельных людей в Нью-Йорке, и он выгнал тебя? История стара как мир.

– Вы мне верите?

– Конечно. У самых всенародно любимых и безобидных людей самые темные секреты, – сказал Тео, затушив сигарету в блестящей серебряной пепельнице.

Невольно выдохнув с облегчением, я закрыла глаза. Когда я рассказала Анжеле, что именно Влад домогался меня, она выругалась мне в лицо и высмеяла. Его образ был слишком безупречным. Он был слишком любим СМИ, которых он держал в своих железных кулаках. Все было тщательно отредактировано и отполировано целой армией людей, которым ежедневно платили за то, чтобы они пели ему дифирамбы. Выкладывали гифки с Владом, где он обнимал щенков в интервью, целовал свою идеальную жену, играл в бейсбол с двумя идеальными детьми. Всем было известно, что у Влада есть привычка затаскивать красивых молодых сотрудниц в копи-румы⁷ и лапать их, угрожая их карьере. Ему просто нравилось ощущать эту силу. Никто ничего не мог сделать. Я пыталась поговорить с несколькими девушками в «Габбер», когда собирала вещи, но все они отворачивались и говорили, что не могут ничего сказать. Влад бы уничтожил их, как он уничтожил меня.

– Эмеральд?

Я покачала головой, заталкивая в самые дальние уголки разума образ Влада.

– Да?

Я посмотрела на абсолютно безэмоциональное лицо Тео. Один глаз прищурен, чтобы дым не попал. Даже с такой кривой рожей он выглядел как модель с обложки.

– Работа твоя, если хочешь. Плачу десять тысяч в месяц, деньги будут поступать на твой счет каждую неделю. И здесь тебе не придется спать с боссом. Если, конечно, ты не попросишь его об этом, – Тео подвинул ко мне стопку бумаг. Я наблюдала за каждым его движением с настороженным взглядом.

– Я не собираюсь ни с кем спать на работе.

Тео пожал плечами, крутя серебряную зажигалку между пальцами.

– Ты не первая, кто это говорит.

– Ничего не произойдет.

Тео посмотрел на меня с плохо скрываемой усталостью.

– Просто подпиши бумаги. Пара НДА⁸, контракт о трудоустройстве, немного налоговой ерунды. Я передам это нашему менеджеру завтра.

Я подписала бумаги, даже не читая их. Десять тысяч долларов – это именно то, что могло меня спасти. Я могла бы съехать от родителей. Я могла бы быть свободной, не зависеть от их доброты, от чьей угодно доброты. Кроме доброты Тео.

– Будь здесь завтра в 9 утра. Работа не самая простая, много всего нужно будет делать. Ты должна быть на связи 24/7, без выходных.

– Меня это устраивает.

Тео взял бумаги и встал, направившись к двери.

– Я не добренький босс. Но если останешься, сможешь много узнать о музыкальной индустрии.

Я пошла за ним к двери, едва передвигая ноги. Десять тысяч. Оливер, ты, сукин сын, не шутил. Я подняла взгляд на Тео, его синие глаза встретились с моими зелеными. Я улыбнулась и кивнула своему новому начальнику.

– Я не боюсь работы. И… Спасибо вам, мистер Салливан.

– Тео. Просто Тео.

Он проводил меня до двери, за которой цвел теплый бруклинский вечер и сразу закрыл ее за мной, не сказав ни слова. Но мне было все равно. У меня была работа.

Глава 2

Сегодня был мой первый рабочий день в роли помощницы Тео, и я намеревалась выложиться на все сто. Доказать ему, что я – не просто пустоголовая журналистка. Вчера его взгляд не выходил у меня из головы всю дорогу домой, пока я ехала в переполненном метро.

На пути в ванную я услышала, как мама варит кофе на кухне на первом этаже. Она нервничала не меньше моего из-за новой работы, но при этом была явно рада из-за денег. Мы с семьей выплачивали долги столько, сколько я себя помню: ипотека, кредитные карты, займы – все, что угодно. Жизнь в одном из самых дорогих городов мира, конечно, имеет свои плюсы, но и минусов хватает. Джентрификация⁹ и ушлые девелоперы¹⁰ превратили уютный Бэй-Ридж в хипстерскую мекку. Эх, где же те золотые времена, когда недвижимость в Нью-Йорке можно было купить за пригоршню голубики?

Я приняла быстрый душ и натянула на влажное тело старую футболку «Лэд Зеппелин», которую мне подарил отец, и синие джинсы. Из запотевшего зеркала на меня смотрела девушка с мокрыми волнистыми каштановыми волосами, большими зелеными глазами, россыпью веснушек и пирсингом в правом крыле носа. Я знала, что я симпатичная, люди говорили мне об этом всю жизнь, и у меня не было причин им не верить. Парни меня не особо интересовали, несмотря на то, что я пользовалась у них популярностью. Был только один, но это – старая и болезненная история, о которой я предпочитала не вспоминать. Первая любовь редко заканчивается счастливо.

Телефон завибрировал на раковине, я выключила второй будильник на восемь утра. Самое время прихватить тост с кухни, глотнуть у мамы кофе и вперед – в метро. Выйдя из ванной в облаке пара, я чуть не столкнулась с отцом, стоящим на верху лестницы. Словно ребенок, он свесился с перил и внимательно прислушивался к происходящему внизу.

– Папа? Что случилось? – удивленно спросила я. Обычно он вставал в десять утра и отправлялся в цветочный магазин, который он и мама открыли 17 лет назад. Раньше дела шли хорошо, но в последнее время оптовики стали вытеснять небольшие семейные лавки. Никто не хочет переплачивать за красивые букеты в нынешней безумной экономической ситуации.

– На кухне незнакомый мужчина с твоей матерью. Мне взять биту? – шепотом спросил отец, прячась за перилами и утягивая меня вниз. С кухни доносилось мамино веселое хихиканье и низкий мужской голос, который показался мне до боли знакомым. Я покачала головой и засмеялась:

– Я сама проверю. Но биту держи наготове.

С расческой в руках я спустилась вниз по лестнице и заглянула на кухню. То, что я там увидела, заставило меня выронить расческу и максимально неуклюже скрючиться, чтобы ее поднять. Мой новый начальник сидел за нашим кухонным столом, закинув одну длинную ногу на другую. На лице – огромные темные очки (очень дорогие), одет в повседневный темно-синий костюм (еще более дорогой) с черной рубашкой (наверняка стоит, как моя почка). Он смотрелся неуместно в нашей маленькой загроможденной кухне с протертым кафелем. Словно картинка из глянцевого журнала ожила и решила поселиться в обшарпанной старинной квартире. Мама стояла у плиты с огромной улыбкой. Когда я рассказала ей вчера о Тео, она была очень заинтригована и сразу полезла его гуглить. А теперь он здесь. Неспешно потягивает кофе из старой чашки с надписью «Счастливого 2002 года!».

– Тео? Доброе утро. Что… что ты здесь делаешь?

Тео выдал мне такую теплую, такую широкую улыбку, что я не знаю, как не умерла на месте. Это была такая улыбка, от которой забываешь обо всех тревогах. Словно теплое объятие после долгой разлуки с домом.

– Прошу прощения за вторжение. Я узнал твой адрес у Оливера и решил заехать, посмотреть, где обитает моя новая ассистентка. У нас сегодня много работы, а Валери… – мама захихикала как школьница, – …предложила мне чашечку кофе, пока я тебя жду.

Валери? Он уже на «ты» с моей розовощекой мамой, которая разулыбалась и махнула рукой, как бы говоря: «Ну что вы, перестаньте». У меня появилось ощущение, что я находилась в каком-то бредовом сне. Пока я соображала, в кухню зашел отец со скрещенными на груди руками и подозрительным лицом.

– Так вы, значит, мистер Салливан? Новый босс Эмми?

– Эмми? Серьезно? – прошептала я папе с досадой. Тео встал из-за стола и одарил его своей широкой улыбкой. Я заметила, как лицо папы тут же смягчилось.

– Мистер Алесси, просто Тео. Очень приятно.

– Доминик, – улыбнулся папа, немного замешкавшись. Как будто забыл собственное имя. Что у Тео за магия такая, которая снижала окружающим интеллект?

Папа пожал руку Тео, а я наблюдала за ними с выпученными глазами. Все как будто происходило в замедленной съемке. Почему Тео здесь? Почему мы пьем кофе, а он очаровывает моих родителей – весь такой непринужденный и вежливый? Выглядит на миллион баксов, манеры сказочного принца. Пока я пялилась на него, Тео сказал, что рад со мной работать и напомнил, что нас ждет много дел. Допив обжигающе горячий кофе в два глотка, я почти волоком вытащила его из дома, пока он смеялся и рассыпался в тысячах извинений под хихиканье мамы и довольное кряканье отца.

Стоило нам выйти на улицу, как я одарила Тео убийственным взглядом. Он проигнорировал меня и направился к черному джипу, припаркованному у тротуара. Открыв дверь, он махнул в сторону пассажирского сиденья. Видимо, все свое убийственное очарование Тео растратил в моем доме.

– Эмеральд, я не шутил насчет количества работы. Залезай.

Резкость в его голосе заставила меня встрепенуться, и я плюхнулась на переднее сиденье. Пальцы дрожали, пока я пыталась пристегнуться. Тео сел в водительское кресло и потянулся ко мне. Я замерла, учуяв запах сигарет и едва слышимого парфюма с нотками имбиря и бурбонской ванили. Рука Тео защелкнула ремень, и он отстранился, внимательно изучая мое лицо.

– Я ехал сюда полтора часа. Бэй-Ридж мне не подходит, мы найдем тебе другую квартиру, – сказал он, заводя двигатель и выезжая на дорогу.

Вопросы вырывались из меня настоящим потоком:

– Что ты здесь делал? Почему приехал? Чем тебе не угодил Бэй-Ридж? Почему мои родители от тебя уже без ума? Куда мы едем? Почему ты думаешь, что мне нужно новое жилье? Что вообще происходит?

Тео усмехнулся, немного раздувая крылья носа.

– Добраться из Бэй-Ридж до центра – целая эпопея, особенно до моего дома. А работать ты будешь в основном у меня. Я уже выбрал несколько квартир, которые ты можешь посмотреть. Все в пешей доступности от меня, – он крепко сжал руль, выкручивая его для резкого поворота на Авеню Кью¹¹.

Я, все еще ошеломленная, машинально предупредила:

– Осторожно, впереди выбоина напротив «Данкин Донатс»¹².

Тео снова спокойно повернул руль и объехал яму, а я продолжила пялиться на него. То, как он держал руль, как смотрел на светофор, как его солнечные очки чуть сползали на горбинку на переносице, как он переключал поворотники и уверенно перестраивался из ряда в ряд. Все это не должно было быть таким сексуальным, но мои щеки предательски покраснели. Тео поймал мой взгляд в зеркале заднего вида и немного прищурился.

– На что ты смотришь?

– На тебя, – тихо сказала я.

Он засмеялся и поправил очки, поддавая газу и филигранно лавируя в утреннем потоке машин. Что же он за человек такой?

***

– Нет-нет, ни за что! Я не могу себе этого позволить! – пропищала я, стоя посреди полностью оборудованной однокомнатной квартиры на севере Бруклина. Из окна открывался вид на Дамбо¹³, Манхэттенский мост и сам город. Риелтор только что озвучил ежемесячную арендную плату, и я почувствовала, как приветственное печенье, которое он мне любезно вручил, застряло в горле.

– Это половина моей зарплаты! – выдохнула я умоляющим тоном. Он думает, что я могу тратить такие деньги на квартиру? У меня есть долги, которые нужно гасить. Родители рассчитывают на деньги, которые я буду приносить домой. Меня начинало бесить то, как он распоряжался моей еще не полученной зарплатой.

– Я не говорил о том, что ты будешь оплачивать квартиру. – Тео раздраженно потер переносицу и снял с лица темные очки. – Мне нужно только знать, нравится она тебе или нет.

Риелтор с возрастающим интересом наблюдал за нашей перепалкой. Он узнал Тео, как только мы вошли в квартиру, и тут же попросил автограф. Тео расписался на клочке бумаги с таким лицом, как будто его попросили дотронуться до раздавленного жука на тротуаре.

– Конечно, она мне нравится! Кому бы она не понравилась… Но кто за нее будет платить?! – воскликнула я.

Тео жестом попросил риелтора подать ему документы. Мужчина передал бумаги с таким рвением, что у него тряслись руки. Тео оставил несколько подписей и заполнил поля с банковскими данными.

– Значит, договорились. Сегодня вечером к твоему дому приедет грузовик, чтобы забрать твои вещи, – сказал Тео. Риелтор, сияя от счастья, схватил документы. Еще бы, он только что заработал несколько тысяч долларов за пару минут. Тео взял ключи, лежавшие на кухонной стойке, и подошел ко мне. Я все еще пыталась осмыслить все, что произошло со мной с того момента, как я вышла из ванной этим утром.

– Тебе нужно быть близко. На случай, если понадобишься, – сказал он, вложив ключи в мою ладонь. Его руки были на удивление теплыми. Я ожидала, что этот человек, похожий на вампира, окажется холодным, как лед.

– Ты знаешь мой домашний адрес, знаешь мой новый адрес. Ты знал, что я попала в «Хэндс-офф». Что еще ты обо мне знаешь? – прищурилась я, пристально глядя на него.

– Все, что мне нужно, – спокойно ответил Тео. – Пошли, у нас еще много дел. Это была всего лишь первая задача на сегодня.

Как только мы сели в машину, Тео протянул мне свой ноутбук. Экран был открыт на почтовом ящике, и мои глаза чуть не выскочили из орбит.

– Черт возьми…

– Да, тебе придется с этим повозиться, – усмехнулся он. – Пятьдесят тысяч писем, которые я не собираюсь открывать или отвечать. Твоя задача – все рассортировать. Есть деловая переписка для тех, чьи контакты у меня сохранены. Есть фанатская почта. Очень много фанатской почты. Есть предложения о сотрудничестве, запросы на участие в телепередачах, интервью и…

– …«женщины», – закончила я за него, машинально зависнув курсором над папкой.

– Да, женщины, – спокойно подтвердил он.

Мы ехали молча, пока Тео не припарковал машину в двух кварталах от своего дома. Он открыл бардачок, достал оттуда запасной ключ и протянул мне, коснувшись тыльной стороной ладони моего колена. Я подумала, что хотела бы стать письмом в его почтовом ящике и отправиться в папку под названием «женщины».

– Вот ключ. Кабинет напротив гостиной. Я должен уехать в студию. На столе я оставил список правил твоей работы. Не звони мне с вопросами – я выключаю телефон, пока нахожусь в студии, – сказал он скучающим голосом, доставая из кармана пачку «Лаки страйк» и закуривая. Я вышла из машины. Голова кружилась.

Кабинет Тео напротив гостиной, как и остальные комнаты, был оформлен в черно-белом минималистичном стиле. Интересно, как выглядит его кухня? Что у него в холодильнике? Такой же минимализм, с идеально выстроенными банками «ЛаКрой»¹⁴, или там постыдный бардак из коробок с едой навынос и почти пустые бутылки соусов? Я задумалась, как выглядит его спальня, насколько мягкие там простыни, пахнут ли они сигаретами и ванилью? Встряхнув головой, я прогнала эти мысли, и взгляд упал на лист бумаги, лежащий на большом деревянном столе.

«Правило 1: Всегда отвечай на мои сообщения и звонки.»

«Правило 2: В доме никого не должно быть с 05:00 до 21:00. Особенно женщин.»

«Правило 3: Не заводить романы с участниками группы или персоналом. Некоторые исключения возможны.»

Я уставилась на лист бумаги с таким лицом, будто он меня лично оскорбил. Словно он обозвал мою мать и ударил моего отца по лицу. «Некоторые исключения возможны»? Что это еще за исключения?

***

После изнурительного дня, проведенного за сортировкой бесконечной почты, я была совершенно вымотана. Я разобрала около десяти тысяч писем, пометив важные восклицательными знаками. Всего пятьсот штук удостоились такой чести. Я старалась не вчитываться в письма с заголовками вроде «Пожалуйста, ответь на мои звонки», «Напиши мне» или «Ты настоящий кусок дерьма, Тео». Но любопытство оказалось сильнее.

В одном из писем известная модель умоляла Тео перезвонить ей. В другом – популярная исполнительница делилась своими мыслями и откровенно описывала, что бы она сделала с ним, если бы он хоть раз ответил. Испанская актриса благодарила его за сказочный отпуск на Канарских островах и спрашивала, когда он вернется. Закрывая ноутбук, я старалась не задумываться о личной жизни Тео.

Я поехала домой в Бэй Ридж собирать вещи, на лету уклоняясь от вопросов родителей и отвечая настолько расплывчато, насколько это было возможно. Мама не могла перестать нахваливать Тео, называя его настоящим джентльменом и красавцем. Я думала о мольбах его бывших любовниц в почтовом ящике и сомневалась, что Тео так уж галантен, каким мама его себе вообразила.

Моя спальня выглядела непривычно пустой без вороха одежды и украшений. Я подняла стопку журналов с подоконника и, перелистывая их, взглянула на ватманы в шкафу, которые выглядывали в пробелах между зимней одеждой. Я всегда любила делать коллажи – собирать картинки из журналов, давать им новую жизнь, спасать их, чтобы они не оседали в мусорных баках Нью-Йорка. Нужно будет сделать еще один коллаж в новой квартире. Новый коллаж для новой жизни. Для новой Эмеральд, которая больше не связана журналистскими обязательствами, но скована тремя странными правилами, установленными ее боссом.

К одиннадцати вечера грузчики закончили поднимать коробки в квартиру. Я упала на мягкий коричневый диван, полностью измотанная. Распаковку я оставила на завтра. Позвонила маме, чтобы сказать, что благополучно переехала, и она тут же предложила помочь с вещами. Меня передернуло от одной только мысли, что мама увидит эту квартиру, начнет гадать, сколько она стоит, и что за договоренности у меня с Тео, раз я живу в таком месте.

Когда я закончила разговор, веки налились тяжестью, словно их придавили мешками с песком. Я начала погружаться в неспокойный сон о пронзительных синих глазах и теплых ладонях на моих коленях, когда мой телефон завибрировал.