Loe raamatut: «Не уклоняй сердце твое»
Глава 1 Сирота
1
Два ослика неспешно ступают вверх по каменистой тропе. Тот, что крепче и крупнее, запряжен в повозку и топает впереди. Ослик поменьше тянется за ним. Повозку обременяет худой бородатый еврей, человек в годах. Верхом на малой животине восседает мальчик лет десяти. Парнишка весел, болтает ногами, глазеет на камни и кусты вокруг. Бородач не доволен юным попутчиком: “Всего месяц, как осиротел, а не видать, чтоб сильно горевал…”
Путь не далек и не короток. Из Яффы в Иерусалим. Мордехай, так зовут еврея, размышляет о том, что новые времена лучше прежних. Франки потеплели к иудеям и дозволили селиться в Яффе. Для раввина Мордехая все крестоносцы – франки, на каком бы наречии они ни горланили: на германском ли, на английском, на французском… Мессия вот-вот придет, очистит Святую Землю от деревянных крестов и железных доспехов.
Вроде размягчились франки, а держаться от них подальше надо. Вот и тропинка эта в стороне от стези. Здесь всаднику на коне узко и не почетно будет. “В пути – как в жизни: широкая дорога опасна, да и узкая не всегда верна, – вздохнул Мордехай, – нам ослика подавай, да и не надобен еврею конь: высоко и дерзко, не любят этого рыцари. Ничего, потерпим, Бог пришлет нам Спасителя…”
2
“Яков, привал!” – крикнул Мордехай мальчику. Путники расположились в тени под деревьями. Яков нарвал травы для скотины, положил корм у ручья. Старший достал из мешка припасы, вопросительно взглянул на младшего. Тот спохватился, кинулся с кружкой к воде. Омыли руки, произнесли благословение. Хлеб, маслины, финики – вот и вся трапеза.
Мордехай подвизается на должности раввина маленькой бедной общины в Яффе. Его прихожане кормятся рыбным промыслом. Все бедняки. Раввин – он и староста синагоги, и хазан, и учитель. Просветительную службу Мордехай почитает особо. “Ученый человек и своим умом живет, и чужой ум разумеет. Всех наших грамоте выучу. И молитвы будут знать, и понимать Слово Господне, ибо без этого не дождемся Мессии!” – думает Мордехай.
И еще он думает, что силен турок-мусульманин острым кривым мечом, и силен франк-христианин острым прямым мечом, а у иудея нет никакого меча, но он острым умом силен и им-то всех недругов одолеет. Ученость хранит от бед лучше армии вооруженной. А Элиэзер, иерусалимский брат Мордехая, тоже раввин, говорит, что божий мир не так уж прост, как видится сквозь яффский морской воздух, за густотою которого многое скрыто.
Мордехай везет мальчишку в Иерусалим на попечение Элиэзера. Яков был лучший ученик у Мордехая. Раби не мог нарадоваться на быстрый ум питомца. А вопросы его! “Еще год-другой и меня превзойдет!” – с радостью и опаской думал учитель.
Великое горе постигло Якова. Как-то раз, отец его, бедный рыбак, задолжал Мордехаю за учебу сына. Накануне Пурима был хороший улов, и, продав рыбу, отец накупил муки, масла и прочего, что для праздника требуется. Мать напекла сластей и отправила Якова к раввину с гостинцами и с деньгами. Праздничая еда усыпила малышню. Отец с матерью выпили вина, как положено в Пурим и, сморенные яффской жарой, тоже уснули. И случился в доме пожар от незатушенного очага, и в дыму и в огне погибла семья. Огонь разрушает бесповоротно и жизнь переворачивает. Страшное зрелище открылось Якову, когда вернулся.
Мордехай горевал вдовойне, ибо за собой усмотрел вину: кабы не напоминал он про долг, не послали бы мальчика к нему, и остался бы Яков дома, и не позволил бы случиться несчастью. С намерением успокоить совесть свою, Мордехай упросил Элиэзера взять сироту в ученики и обязался платить за питомца. А еще подумал яффский раввин, что лишь иерусалимский дух мудрости вполне раскроет таланты даровитого отрока, и тот подкрепит его, Мордехая, доктрину всепобеждающего просвещения.
3
Весьма скоро понял Элиэзер, сколь велика удача, ему выпавшая. Необычайно умен и хваток был новый ученик из Яффы. Памятью и тонкими не по годам рассуждениями поражал учителей своих. Раби Ихиель, главный раввин Иерусалима, иной раз призывал к себе Якова и добавлял ему мудрости из собственного кладезя.
Элиэзер – человек не бедный, состоятельный, пожалуй. В доме его хорошо жилось Якову. Работы никакой, только книги да ученые беседы. Элиэзер думал воспитать себе знатного зятя. Мирьям, дочь его старшая, недурна собой, и не раз уж, словно обмолвившись, но так, чтоб слышал юный ученик, говорил родитель, что славное приданое ждет того, кто удостоится руки Мирьям.
Шли годы учения и взросления. Элиэзер стал замечать, что Яков склонен искать общества Мирьям, а та, скромности в урон, не прячется он него. И еще замечал Элиэзер, что обещающий талмудист не робок с противоположным полом и не только фолианты вдохновляют ум и сердце его. Давая совет Элиэзеру, раби Ихиель изрек, мол, от болезней много лекарств, а от здоровья одно снадобье – женитьба.
4
Странные, предосудительные, постыдные знакомства завел Яков. Как-то видели его беседующем с копьеносцем, другой раз донесли Элиэзеру, что Яков замечен был среди людей в чалмах. “Зачем покидаешь наш квартал? Мусульманин жесток, а христианин – сущий дьявол!” – со страхом говорил Элиэзер назначенному в зятья, и внутренний голос нашептывал, что неизбежно искать другого жениха. Мирьям плакала, но не противилась отцу, страшась авантюрного счастья.
Тонким слухом своим Яков ловил музыку чужой речи, и нельзя было отличить говор его от говора франка или турка. “Для чего ему это?” – недоумевал и сокрушался Элиэзер. Он неизменно сообщал брату Мордехаю в Яффу о метаморфозах, с сиротой происходящих. “То, что не дано нам исправить, есть предмет терпения” – говорил Элиэзер. “Не терпением, а нетерпением достигают и обретают!” – гневился Мордехай и мысленно укорял брата за нерадение в воспитании. А Элиэзер не восставал на Якова, но, дорожа репутацией, удалил из дома компрометирующего жильца. Яков же не менял личину, и по-прежнему молился с иудеями, и не покидал до времени своих, и учился у раввинов, но не только у них.
– Не воюй с ним, помогай ему! – сказал главный раввин Элиэзеру.
– Я так и поступаю, раби Ихиель.
– Он может далеко пойти.
– Кто знает… С кем он повелся…
– У новых знакомых ищут признания, коего не находят у старых.
– А по мне, это есть любопытство к предмету недостойному такового!
– Не отпугивай, не гаси искру иудейства в молодом сердце! Терпение, Элиэзер!
– Терпение? Не на всяком дереве растет этот фрукт. Но я терпелив, раби.
– Такие, как Яков, хоть и редки, зато польза от них великая нам!
– Нам, но не мне!
– Найдешь для Мирьям жениха, Элиэзер.
– Найду… Но и Яков мне не чужой…
– Однако, женитьба не только от здоровья, она и от недуга душевного целит!
Глава 2 Женитьба по расчету
1
Оснат и мать ее Ривка ютились в жалкой хижине в центре еврейского квартала Яффы. Оснат одна дочь у матери. Не успела Ривка народить мужу других детей. Беда случилась: ушел рыбак в море и не вернулся. Погиб? Наверное. Никто не видел. Вдовы – самые святые существа на свете. Ривка не хотела другого мужчину в своей жизни. Верностью пропавшему супругу соломенная вдова весьма потрафила раввину Мордехаю, освободив последнего от мучительной дилеммы между новым сватовством и галахической твердыней.
Предки Ривки и ее мужа – выходцы из Йемена, поэтому родители Оснат походили на тамошних арабов темной кожей и тонкими чертами лица. Оснат, пожалуй, не унаследовала совершенной красоты матери, но облик юной обладательницы стройного стана, больших глаз и блестящих черных волос до пояса частенько смущал вооображение иного праведника, бросившего на девицу нечаянный взгляд. Постник пребольно щипал себя, дабы помыслы его не сворачивали с пути благочестия, ибо люди стремятся к запретному и желают недозволенного.
Яков, пока жил в Яффо, дружил с Оснат. Мальчик с девочкой ходили на берег моря, собирали ракушки да камушки, и говорили обо всем на свете. Яков, лучший ученик раби Мордехая, рассказвал Оснат, чему выучился накануне, а та слушала и нежно глядела не него своими прекрасными глазами. Мордехай весьма почитал йеменских евреев за особенное их рвение к грамоте. Навещая бедную вдову, он открывал широко дверь хижины, усаживал мать и дочь на лавку напротив, и учил их чтению и письму, и платы не брал.
Сидя на морском берегу с Оснат, бывало размечтается Яков.
– Я не хочу быть рыбаком, Оснат.
– Мой отец был рыбаком…
– И мой отец рыбак.
– А чего ты хочешь, Яков?
– Я хочу стать купцом.
– Зачем?
– Чтоб объездить весь свет.
– Зачем?
– Хочу увидеть, как живут люди на Западе и на Востоке.
– Там тоже есть евреи?
– Да, Оснат, евреи везде есть.
– Им так же плохо, как нам здесь?
– Евреям везде плохо.
– И никогда не будет хорошо?
– Раби Мордехай говорит, что придет Спаситель, и все переменится.
– Правда?
– Уж тысячу лет ждем его…
– А если не дождемся? Что будет, Яков?
– Не знаю. Я хочу разбогатеть.
– Зачем?
– Чтоб стать сильным. И не бояться франков. И никого не бояться!
– Здорово!
– И я подарю тебе жемчужные серьги и жемчужное ожерелье.
– Правда?
– Конечно! Или ты не хочешь жемчуг? Говори, чего ты хочешь?
– Я не знаю…
– Подумай!
– Я подумала. Я хочу, чтоб ты не забывал меня, и писал мне письма издалека. Я умею читать.
– Конечно, не забуду! И письма писать стану!
В первые годы сиротства и учения в Иерусалиме у раби Элиэзера, брата раби Мордехая, мальчик забыл о подружке. А она не забыла, она уж тогда любила его. Прошло время, и Яков вспомнил детскую дружбу, и мечты его сбылись, и обещания свои он исполнил, но вышло всё не совсем так, как думалось девочке Оснат.
2
Следуя совету раби Ихиеля, главного Иерусалимского раввина, Элиэзер заторопился исцелить Якова от телесного здоровья и душевного нездоровья. Нашел для мятежного питомца достойную невесту – славная девица, и приданое за ней славное. Однако, непредсказуемый Яков встретил известие без ликования и заявил Элиэзеру, что, мол, надо погодить со сватовством, что сей серьезный шаг нельзя не обсудить с Мордехаем, да и повидать хочется город детства, ибо кто знает, что родит новый день. Он живо собрался в дорогу и отбыл в Яффу.
Первым делом и без обиняков Мордехай выложил Якову великое свое недовольство и разочарование. “Зачем знаешься с мусульманами? К чему тебе франки? Почему не принял сватовство Элиэзера? Деяния твои не угодны Спасителю, и отдалит он приход свой!” – не поскупился на упреки Мордехай. “Я люблю Оснат и хочу жениться на ней!” – кратко и простодушно ответил Яков.
Душа Мордехая возрадовалась. Равно дороги ему и Яков, и Оснат. Знал он, по ком сохнет бесприданница. “Талантам Якова сей брак не в помощь, но любовь выше пользы!” – думал горячим своим сердцем старик.
Счастьем светятся глаза девицы, гордо и значительно выглядит жених. Свадьбе быть в Иерусалиме, там и поселится молодая чета. Яков заверил верных своих опекунов, что средства к жизни он доставит сам.
3
Хорошая вышла свадьба. Даже Мирьям, дочь Элиэзера, имевшая когда-то виды на Якова, радовалась: обвенчан бывший отцов ученик, и нет более праздных сожалений, и ясность вернулсь в сердце.
Ривка поселилась с молодыми. Стала ждать, как принесут в дом колыбельку, и незабытая радость коснется ее души мимолетным крылом.
Раввины Элиэзер и Ихиель озадачены были предпочтением, которое сделал Яков. Полагали, однако, что должна быть отгадка. Загадочен замысел великого дела. Луч времени осветит тайну и уничтожит ее.
Прелестная Оснат с первых дней полюбилась всем. А Яков, друг яффского детства ее, сам сирота, весьма оценил женскую любовь к себе, и отчего же не жениться?
