Loe raamatut: «Золото Жизни»

300 лет спустя

Враг… такого не было у человека… Ловко манипулируя пороками и желаниями, он управляет людьми, подчиняет их своей воле.

Я был создан, чтобы противостоять ему. Но я стал сомневаться. Наверное, я сходил с ума. Мы одни. Люди… есть ли они, или поглощены тем, чьи планы превосходят уничтожение человечества? У врага практически нет недостатков, нет нужд, зависимостей, нет конкурентов. Когда мы покидали Нова Орбис¹, люди уже были рабами, сами того не осознавая…

Как же я её люблю и в тоже время ненавижу! Мы несколько лет не разговаривали. Я пытался, старался сделать ей идеальный мир образов. Мы были так близко все это время, но бездна между нами росла.

Я стою на небольшом холме: пустые поля, передо мной когда-то была широкая река. Земля, колыбель человечества, – уничтожена.

Лишь мы можем ступать по ее поверхности. Нам не нужен кислород, еда, вода… такими нас создали, чтобы мы смогли противостоять врагу.

Но такой войны у человечества еще никогда не было. Война за разум, за жизнь, за будущее. Преступники, пираты, грабители – они могут стать нам союзниками. Какая тонкая ирония. Люди всю свою историю старались их искоренить, а сейчас лишь на них еще можно положиться.

Мой отец был таким, память о нем черна – он был пиратом. Но так ли это на самом деле?

Эпизод I

Что значит жить?

Куда ведет судьба?

Когда ты тоненькая нить,

Из множества.

Космос – немыслимые пространства, пустота и тишина… Тишина, нарушаемая столь редко, что врезается в память человека навсегда. Это чувствует каждый, бороздящий бесконечные просторы. Древние моряки на Земле знали это чувство. Стоило выйти в море, как любое, на первый взгляд незначительное событие, приобретало необыкновенный смысл, порождало суеверия.

Военный корабль, как когда-то на Земле, а сейчас и в космосе – явление всегда странное, вызывающее множество противоречивых чувств, тем более, когда его встречаешь далеко от густонаселенных центров.

Жителей Голдбалла – небольшого провинциального поселка на одноименной каменной планете полной металлических руд, впечатлил бы сам факт нахождения поблизости малого десантного корабля, не говоря уж о тех событиях, что происходили впоследствии.

Николас Ворон стоял словно статуя, в полной тишине. Именно она врезалась ему в память в тот момент навсегда. Тишина – это опасность, предвестие беды, тишина – это смерть, пустота, бесконечность. Николас, недавно проснувшись, нашел отца в кабинете. Темно-бурая запекшаяся кровь у виска, словно восковая печать, удостоверяла его кончину.

Джон Ворон находился в кресле, чуть сползший, обмякший. На полу лежал раритетный шестизарядник, выскользнувший из его руки, это был револьвер, подаренный ему по прибытию на фронтирный² Голдбалл в качестве традиции этого удаленного от цивилизации места. Традиции, восходящей к временам освоения Дикого Запада, память о золотых лихорадках, символ свободы.

Много потрясений выпало на долю юного Николаса Ворона. Его матушка погибла, когда он был очень мал, и Николас не помнил ее. Элен Ворон работала на корпорацию по производству чипов-имплантов для научных сотрудников, минилабораторий в голове, обеспечивающим взаимодействие с нейронными сетями³, искусственным интеллектом, повсеместно называемым «нейс» и функцией визуализации. Она возвращалась из командировки с планеты, принадлежавшей корпорации, и при торможении в звездной системе Земли-II случилось нарушение работы компьютера навигации. Ее пассажирский корабль был буквально впечатан в пятую, необитаемую планету звездной системы «Земли-II». После этой аварии проблемы с навигационным оборудованием были устранены, а космические перелеты стали намного безопаснее.

Отец Николаса – Джон Ворон, тяжело переживал кончину любимой супруги и, ведомый каким-то наитием, принял решение перебраться с малолетним сыном на удаленную планету золотодобытчиков, полагая, что он – известный адвокат с Земли-II, найдет там себе применение. Однако надежды не оправдались, клиентов было мало, а заработка хватало лишь для того, чтобы сводить концы с концами. Держало Джона на новом месте только хорошее отношение к нему со стороны жителей Голдбалла.

«Голдбалл экстракшн» – золотодобывающая микрокорпорация входила в небольшой синдикат, специализирующийся на разработке подходящих для добычи металла дальних планет. Коэффициент полезного действия добычи был высоким, но и содержание колоний обходилось недешево в связи с их удаленностью от центра Объединенного Правительства. Учредители синдиката рассчитывали на скорейшее расселение и освоение этого фронтира, в таком случае добыча на Голдбалле и других таких планетах бы себя оправдали. Но этого не случилось. Поток энтузиастов-авантюристов постепенно стал иссякать. Вместо тяжелой работы наяву, люди предпочитали таять в мире грез новых технологий, заменивших традиционные наркотики.

Золото было в цене и использовалось повсеместно, особенно в космической и энергопромышленности, но проблемы синдиката «Голд экстракшн» заключалась в его доставке и обеспечении колоний. В этом не мог помочь даже Джон Ворон со своим большим багажом знаний и опытом работы.

Он смирился со спокойной провинциальной жизнью на Голдбалле, став советником по правовым вопросам компании и самого поселения, уделяя при этом внимание воспитанию сына. Чего не могли понять жители поселка, так это его равнодушия к новым романтическим отношениям – память об Элен так и не оставила его.

Сам факт того, что отец покончил с собой, не мог уложиться в голове Николаса. Нет, Джон Ворон, воспитавший его, не мог этого сделать! Николас бы почувствовал, а так… будто в одну секунду разверзлась пропасть. Ник знал своего отца куда лучше шерифа Голдбалла Эрика Картнера, осмотревшего труп и констатировавшего самоубийство. Да, депрессивное состояние для жителей Голдбалла уже давно стало нормой, ровно с того момента, как на колонию было совершено нападение. Дела поселения шли худо, а ведь Джон Ворон был одним из немногих, кто не терял надежду и предпринимал все действия для спасения колонии. Да и само нападение, совершенное полтора года назад, было странным. В нем что-то было не так, и это был не просто разбой, Николас чувствовал эту странность, но не понимал в чем она заключалась, возможно, в силу возраста. Он был еще очень молод.

⁴

Нападение на Голдбалл было быстрым, внезапным. При всем желании патрули штата Нью-Эльдорадо, в чью юрисдикцию входила планета Голдбалл, не смогли бы ничего сделать. Как выяснилось впоследствии, ближайший патрульный эсминец⁵ корпуса Рейнджеров охранял крупный лайнер-казино в трех месяцах пути от Голдбалла. Система контроля космических перемещений была несовершенна, да и нападения на периферии были нередки, но чаще всего заключались в блокаде портов и требовании выкупа. Десантные корабли были редкостью для пиратов и разбойников, которые предпочитали быстроходные фрегаты⁶.

Высадка прошла мгновенно, две группы вооруженных бойцов действовали организованно, четко, дисциплинировано.

– Вы кто такие? Что вы себе позволяете? – возмущался мэр Голдбалла, – мы находимся под юрисдикцией Объединённого Правительства!

В ответ была тишина. Следовали четкие команды. Все управленцы были собраны в одном месте, охрана и корпус шерифов в другом.

– Может это ошибка? – из толпы вперед выступил Джон Ворон. Ему недвусмысленно указали его место, и он отступил, но продолжил:

– У нас нет ничего ценного, это колония старателей.

В ответ как прежде – тишина.

С руководством рейдеры повели себя мягко: собрали в здании управления, обеспечили им припасы провианта и воды. В здании шерифа дела обстояли иначе, у многих среди охраны и правоохранителей были явные ссадины и кровоподтеки, с ними не церемонились, хотя многие были буквально из постели вырваны.

Удивляла информированность захватчиков о статусе жителей.

Работников, старателей и простых обывателей не трогали. Непрерывно гремело сообщение:

– Сохраняйте спокойствие! Предприятие по добыче золота временно закрыто! Аварийная ситуация! Заработная плата будет выплачена! Объявлен комендантский час!

Как только территория рудника опустела, разбойники по какой-то неизвестной причине привели в неисправность оборудование по добыче и переплавке золота, затем плавно перешли на цех по изготовлению изделий, проделав там те же самые манипуляции. Далее, забрав запас «чистого» золота, также молниеносно и дисциплинированно, нападающие покинули планету.

Экстренное заседание Штата Нью-Эльдорадо, собранное по факту нападения на Голдбалл, проходило вяло. Большинству присутствующих было глубоко плевать на какой-то там поселок старателей. Нью-Эльдорадо – это не золото, Нью-Эльдорадо – это в первую очередь семь огромных курортных лайнеров-казино, где свой интерес был у каждого власть имущего Штата и многих в Объединенном Правительстве. Губернатор Штата даже не посчитал нужным присутствовать на заседании, вместо этого делегировал министру по ресурсо-добывающим компаниям, которых, стоить отметить, в Штате было не мало, место председателя. Так же присутствовали глава Корпуса Рейнджеров Штата, уполномоченный представитель Объединенного Правительства, представитель Голдбалла, уже известный нам Джон Ворон.

– Колония умрет! Люди не выживут! Кроме того, мы не в состоянии теперь ответить по обязательствам, на сегодняшний момент мы имеем невыполненные контракты, в том числе крупные, можно сказать, необходимые человечеству!

Улыбки слушателей никаким образом не сбили Джона. Выступления перед аудиторией было его профессией, но даже его красноречие не в силах было бороться с политическим безразличием.

– Именно так! Мы получили большой заказ от Научно-исследовательского центра Биологии человечества, но мы не в силах его выполнить, наше оборудование уничтожено, нам нужна ссуда. Прошу рассмотреть такую возможность!

Вся ситуация свелась к достаточно известному афоризму – «Жили бедно, так нас еще и ограбили».

По итогам заседания был составлен протокол, включающий речь Джона Ворона, и принято решение: принять меры к установлению и поимке виновных в нападении; оказать из бюджета Штата помощь жителям колонии в виде провианта, достаточного для содержания колонии сроком на год. Отказ в выдаче ссуды мотивировался вхождением компании «Голдбалл экстракшн» в синдикат. Синдикат не обращался с такой просьбой. Рейнджерам было предписано участить патрули.

Однако буквально через несколько месяцев данное решение было отменено.

Синдикат «Голд экстракшн» находился в состоянии медленного погружения. Руководители синдиката были в шоке от нападения, но сделать ничего не могли. Спустя несколько месяцев переговоров синдикат предложил компании Голдбалла в лизинг оборудование, для замены украденного или уничтоженного, а именно модули управления, накопители, буры и непосредственно энергию, которая, по сути, и была валютой того времени, называясь «эдж», под огромные, можно сказать непосильные проценты.

Руководство «Голдбалл экстракшн» все посчитав, направило синдикату акт разногласий…

Время шло… Поселение старателей Голдбалл медленно превратилось в большой кабак, перевал контрабандистов или и того хуже. Решение «открыть» Голдбалл для «свободной торговли» было принято скорее от безысходности. Объединенное Правительство обязывало регистрировать все без исключения сделки на установленных для этого торговых площадках, с каждой сделки взималась пошлина. Торговля между субъектами Конфедерации была не выгодна, но если обойти формальности, торгуя напрямую между колониями периферии – золотое дно. Этим пользовались многие, на свой страх и риск. Ответственность, установленная Объединенным Правительством, была суровой – уголовное преследование и большие сроки.

Пираты, поджидавшие в удаленных уголках в засадах, разбойники, населявшие колонии фронтира – все это не могло остановить жажду наживы бесстрашных авантюристов, а зачастую контрабандисты и были теми же пиратами и разбойниками.

Джон Ворон был в шоке от того, как быстро менялся Голдбалл. Полтора года назад он не мог и подумать, что в любимом его заведении «Клондайк», где он коротал вечера за игрой в покер, вдруг, после короткой словесной перепалки, начнется смертельная поножовщина.

В этот вечер в «Клондайке» было полно народа, игра шла жаркая. Наконец и ему пришла хорошая карта. Долго он ждал, сменил три стола и порой откровенно витал в своих мыслях. Посетители менялись, и вот уже многих присутствующих он видел впервые. «Вернуть бы все как раньше», – он ждал, верил и делал все для этого. На днях все изменится и то, во что он верил всем сердцем – станет реальностью.

Джон повысил ставку, к его удивлению, все сравняли. Игрока справа он знал, глава цеха по переплавке золота, крепкий орешек. Еще двое тоже не были для него загадкой.

Молодой человек лет сорока пяти, наследник одного из учредителей «Голдбалл экстракшн», щеголевато одет, отвлекается на красавицу, не вникает в игру, на Голдбалле он редко, прилетел проведать отца. Джон видел его много лет назад и, понаблюдав за ним сейчас, угрозы не чувствовал.

Еще один игрок нехотя ровнял ставку. Внешне ничего примечательного в нем не было – крепкий, высокий, полностью ассимилированный «человек будущего», как называли таких в Нова Орбисе. Большинство уже давно так выглядели, а от былых различий в цвете кожи, разрезе глаз – осталась лишь память. Скорее всего он был из экипажа торгового судна «Чарующая Бетти», стоявшего в космическом порту Голдбалла, дожидавшегося другого корабля для бартерной сделки.

Карты упали на стол, Джон был доволен и принял решение идти до конца. Таким уж он был. В следующие минуты из игры вышли глава цеха и наследник. «Контрабандист», как мысленно прозвал члена экипажа Джон, не сдавался, не выражал эмоций, не подавал виду. Джона удивляла его способность смотреть прямо на него, не отводя глаз, молча. Его глаза были странными, словно у рыб, которых Джон видел в аквариумах на Земле-II. Все просчитав, Джон сделал вывод, что его шансы на победу много больше противника и пошел ва-банк.

«Вскрылись». Незнакомец дотянул последней картой комбинацию выше и выиграл. Никаких эмоций, будто ничего не произошло. Зал тем временем загудел. Поздравили победителя, кто-то искренне посочувствовал Джону.

Джон Ворон не сразу осознал, сколько он проиграл. Все эдж, что он имел с собой. Их было больше чем обычно, ведь он ждал важных гостей и снял почти все накопления на всякий случай. В его накопителе-бумажнике был практически годовой бюджет эдж его семьи, состоящей из него самого и сына Николаса. Он был ошарашен, мысли путались, ладони вспотели. Происходящее догоняло его размышления. Осознание проигрыша и того, как все произошло, словно охотник преследовал жертву и вот настиг ее. Джон внешне держался спокойно. Он был не молод, многое пережил, переживет.

На ватных от усталости ногах он побрел домой. Таким он запомнился жителям Голдбалла. А на следующий день поселок пробудила трагическая новость о его кончине.

– Не выдержал. Даже самые сильные из нас имеют свой предел, – нарочито торжественным тоном успокаивал Николаса Ворона шериф Картнер. – Крепись, сынок…

Ник его не слушал. В голове витали образы отца… Вчера он видел его последний раз живым и здоровым, утром, в его кабинете. Он был воодушевлен и говорил, что скоро должен прибыть его старый знакомый. Больше он ничего не говорил. В общем-то Джон Ворон был немногословен, суров и строг. Но Ник любил отца и знал, что он любил его. Отец все старался делать для него, несмотря на то, что Ник был своенравен и как многие подростки – его не слушал. По большому счету Ник, связавшийся со шпаной, последнее время доставлял отцу множество хлопот. Учиться он не хотел, несмотря на купленную отцом первоклассную систему дистанционного обучения юристов. Джон справедливо считал, что в состоянии помочь сыну освоить сложную науку и набраться опыта, помогая ему в делах. Но Ник мечтал о космосе. Как и большинство в его возрасте, грезил пиратством, представлял себя капитаном большого крейсера и тайком изучал космическую навигацию, то малое, что было в открытом доступе космонета⁷ на Голдбалле. В связи с удаленностью Голдбалла от центра освоенного космоса, задержка космонета порой достигала нескольких лет, а его имплант имел ограниченные возможности визуализации и скорости позитивного восприятия, не говоря уже о стимуляторах, который на Голдбалл не завозили вовсе. Но Николас не сдавался и, как говорится, «работал с тем, что есть».

Вороны были романтиками, коих во все времена было не так уж и много.

Джон Ворон, советник по правовым вопросам колонии Голдбалл, в прошлом адвокат, образованный и культурный человек, переживший взлеты и падения, трагические события и в целом, проживший счастливую жизнь, был кремирован на следующий же день после его кончины. Ему было двести тридцать семь лет.

Расследование его смерти было проведено формально. Изъят револьвер системы Кольт. Всем было очевидно, что это самоубийство. Постоянные перебои энергетических установок колонии после нападения стали нормой, но в целом никакой активности в момент смерти Джона у его дома обнаружено не было. Чип-имплант был уничтожен выстрелом. Следы же каких–либо силовых воздействий на его теле отсутствовали.

Николасу соболезновали жители поселка. Говорили много хороших слов о его отце. Все было словно в тумане, которого Ник никогда не видел, как и неба, Голдбалл – поселение под куполом, с искусственно созданной экосистемой, и для полного терраформирования планеты требовалось колоссальное количество эдж. Ник хотел побыть один, собраться с мыслями. Пышных похорон в поселке не проводили. Панихида была короткая. Ночью, после похорон отца, Ник, наконец, остался один, совсем один..

А эдж, что остались после смерти отца, не хватало и на пару месяцев жизни и содержание дома. С похоронами помогли жители и Компания, где работы уже не было полтора года. Ник решительно не знал, как жить дальше, вещей у отца было мало. Как у всех в Нова Орбисе, этого не требовалось. Все необходимое состояло из энергоодежды и «вооружения» в виде боевого скафандра. Дом Воронов был гордостью поселения, большой, двухэтажный отдельный кластер с тремя спальнями, гостевой, приемной и кабинетом. Ник задумался о приеме постояльцев, но этого вряд ли бы хватило на содержание хозяйства. Продать дом и улететь с планеты? Куда? И как там жить?

Уведомление о посетителе вывело Ника из раздумий не сразу. Как же он устал. Уведомление повторялось. В приемной находился человек. Ник в полусне спустился в приемную, собрав все силы. Он не удосужился предварительно посмотреть, кто же решил его навестить поздно ночью, полагая в уверенности, что один из жителей или приятелей решили его проведать.

Николас Ворон застыл при входе. Мужчина, ожидавший его в приемной, произвел впечатление на него. Человек был в черном. Стоя на чуть согнутых ногах, выставил ступню носком внутрь. Большие пальцы его рук были заткнуты за широкий темно-бордовый декоративный пояс, перекинутый через плечо. Человек был в широких черных атласных штанах, заправленных в высокие сапоги, а по краям штанов были полосы сверху-вниз красного цвета. Голова была увенчана черной шапкой прямоугольной формы, надета чуть набекрень, а слева из-под нее топорщился седой клок кучерявых волос. Лицо посетителя украшала пышная борода. Прищуренные, странно искрящиеся желто-зеленые глаза и улыбка, которую трудно было отличить от оскала. Ник быстро сообразил, что на нем не обычная одежда, жидкая броня из композитных мягких материалов, боевой скафандр, который принято было называть «вооружением». Но такую необычную и впечатляющую форму Ник видел впервые. Это не была и форма торгового флота, без каких-либо украшений. Перед ним же было произведение искусства.

⁸

После нескольких секунд изучения, взгляд молодого Ника застыл на висящем на поясе предмете…

– Это шашка, – прогремел незнакомец. – Николай? – прочеканил он с ярко выраженным, но неизвестным Нику акцентом.

– Да я не … да, Ник Ворон. А Вы?

– Я знавал твоего отца, хороший мужик, он не был ни слабым, ни малахольным. Скорблю о твоей потере. Тим меня звать.

Нависла небольшая пауза. Он продолжил.

– С твоим отцом было дело, но видимо, не судьба. Я ему обещал. Здесь тебе делать нечего. Хочешь с нами – третий причал, «Маруся», скажешь к Тиму Монку.

Ник не знал, что и ответить, информации за последний день было слишком много, все переплелось в его голове.

– Я даже не знаю… – начал было он.

– Через два дня мы отчаливаем. Решай! – он кивнул Нику и мягкими, словно большая кошка, движениями, покинул дом Ника.

Два дня – в космической эре понятие условное, ведь как известно, время – относительно. Но когда-то нормальное для Земли время стало эталоном для Нова Орбиса.

Николас слышал от отца это странное имя – Тим. Именно его Джон Ворон ждал перед кончиной. Мог ли Ник ему доверять?! Ничего не говорило против этого. Костюм, что был на Тиме стоил, судя по всему, небольшого космического корабля, а его содержание, наверное, и того дороже. Все это не показатели. А вот манеры визитера говорили о его конкретности. Космос манил Ника, и он решился.

Дом пришлось продать дешево. Тех, кто хотел бы жить на Голдбалле, не было. Владелец «Клондайка» купил гордость семьи Воронов, чтобы сделать из него жилье для постояльцев – богатых торговцев и капитанов кораблей. Все это заняло целый день. Второй день Ник посвятил прощанию с друзьями отца и своими приятелями. И те и другие одобрили его решение. Но на вопросы о том, куда и зачем он летит, Ник и сам не знал ответа.

Шон Ласкер, друг детства и местный «разводила», обнимал Ника и жал ему руки множество раз со словами: «Я так рад за тебя». Шон был сыном простого старателя, прямой и зачастую грубый малый, если Ник и думал остаться, то только из-за него.

Девушки Голдбалла будут скучать после его отъезда, но среди них не было той, ради кого он бы изменил своему желанию странствовать.

И вот Николас Ворон поднимался на скоростном лифте в космопорт Голдбалла. В просторном зале Ник застыл. Перед ним расстилалась темнота неизвестного пространства. Космопорт был сделан из прозрачного комбинированного материала, используемого повсеместно и не имел, как поселение Голдбалла, искусственного неба и систем смены дня и ночи. Он будто парил над планетой, и у причалов был виден только один корабль. Не дождавшись совершения сделки, вчера отчалил торговый корабль «Чарующая Бетти». И видимо невзрачный контейнеровоз и был ожидавшим Ника кораблем «Маруся». Ничего примечательного, прямоугольная форма с чуть сглаженными углами. Из систем защиты Ник отметил несколько небольших резисторных орудий⁹ на верхней части корабля за кокпитом. Вложенные в порты, они были трудноразличимы, сливаясь с корпусом корабля. Маневровые двигатели явно не обеспечивали этот корабль возможностью быстрой смены курса, судя по их размерам. В общем то внешне «Маруся» была самым обычным грузовым торговым судном песочного цвета. Единственно, что отличало судно, так это причудливый логотип на борту «Маруси» – золотая женщина удивительной красоты с манящими формами, в легком платье, горделивой позе, ее голову украшал венок из колосьев пшеницы. А вдоль оголенной ноги в ее руке была шашка, наподобие той, что на днях Ник видел в ножнах на портупее¹⁰ Тима. У женщины шашка была без ножен. Ее поза и внешний вид излучали благородство, спокойствие и в то же время решимость.

Ник решил, что это и есть «Маруся».

– Чего тебе? – милый женский голос прервал размышления Николаса.

Только сейчас он обратил внимание на зал космопорта. Когда он поднялся, он был пуст, сейчас же позади него из лифта выходили люди. Миловидная девушка подошла к нему. Ник знал ее. Местная красавица Милена, дочь одного из руководителей компании «Голдбалл экстракшн». Девушка была старше Ника лет на десять, и Ник знал, что конкуренция среди ее ухажеров достигла масштабов звездных войн, а он и не собирался включаться в эту борьбу. Тем более что он был нечастым посетителем космопорта. На самом деле он еще ни разу не покидал Голдбалл, и в космопорте он с товарищами был только для того, чтобы посмотреть на космос и редкие, до недавнего времени, торговые корабли. Как бы там ни было, перед Миленой он невольно засмущался и покраснел.

– Мне в третий шлюз… к Ти… к Тиму, – мямлил он.

– Ясно, – коротко резюмировала красавица, и заняла центр зала.

Она явно с кем-то общалась прямо в тот момент. Связь была с помощью чипа-импланта, который словно телепат считывал команды. Эмоции на лице и шевеление губ Милены выдавали это. Ник не знал, что ему делать, просто ждал, погрузившись в свои мысли.

Что ждет его впереди? Ник не понимал: то ли он во сне, то ли наоборот, проснулся после долгого сна, столкнувшись с суровой реальностью. Ник никогда не был финансово самостоятельным и не знал, что делать, тем более в чужом месте. Его костюм диагностировал перегревание. Потреблял эдж костюм немного, создавал вполне комфортные условия для тела, но все же был не лучшей моделью, серого цвета. Ник нервничал и по мере ожидания его тревога увеличивалась. Что ждет его впереди? Тим не дал и малейшего намека. Да и кто он такой, этот Тим? Пират? Загадка. Кто та красивая женщина, что украшала корабль, стоящий у третьего причала. Ослепительная красавица с правильными чертами лица, босиком, что делало ее еще более желанной.

– За нее стоит сражаться?! – громкий голос вывел Ника из задумчивого состояния, отчего он вздрогнул. Тим стоял рядом с ним, любующимся «Марусей», и явно ожидал ответа.

– Да, – не раздумывая ответил Ник.

– Хорошо.

Тим Монк, словно пантера, нападающая на жертву, подкрался к Милене, все еще мило шевелящей губами и не замечающей ничего вокруг. Николас невольно задумался, как разительно отличается «Маруся» и Милена. Когда Тим заговорил с ней, она расплылась в искусственной улыбке, резко прервала свое виртуальное общение и полностью переключилась на Тима, часто кивая и раскачивая бедрами в обтягивающем строгом костюме. Ник решил подойти ближе.

– …туманность Афродиты не может сравниться с Вашей красотой, я наблюдал ее лишь мимолетно, мы летели с Дивы в Житницу, но впечатление произвело необратимое, с тех пор я и не думал, что в Галактике может быть что-то более привлекательное, – Тим чеканил слова и делал паузы после каждой фразы. Он неотрывно смотрел своими странными глазами на молодую девушку, от чего она краснела и отводила взгляд. Он продолжал:

– А Ваши глаза… они великолепны, словно сапфиры, да какой там, как-то я видел похожий цвет в газовом скоплении Аполлона, – Милена млела на глазах, – у нас, на Царице, есть озера, но даже они не могут сравниться с пленительностью Вашего взгляда.

Милена хихикнула. Тим в этот момент слегка повернул голову в сторону Ника, улыбнулся все той же непонятной улыбкой и быстро подмигнул одним глазом.

– Этот молодой воин, он остался совсем один, я хочу забрать его с собой. Не могли бы Вы, дорогая, помочь нам с формальностями.

Регистрацией пассажиров занимались чиновники космопорта, к числу которых и принадлежала Милена. Конечно, все давным-давно было автоматизировано, и везде работали нейронные сети, но все же решения по всем вопросам, касающихся пассажиров и грузов, оставалось за чиновниками. Вопрос скорее был в сохранении рабочих мест, нежели практической необходимости.

Мгновенно Ник получил уведомление о разрешении покинуть Голдбалл в качестве члена экипажа «Маруси». Тим с Ником прошли к шлюзу корабля.

– А ведь таких объектов в космосе нет, – осуждающее пробормотал Ник.

– В космосе все есть, ты еще успеешь убедиться. А вот и наш обоз, – констатировал Тим.

Ник подумал, что это шутка, но как выяснилось впоследствии, жители Царицы так называли свои транспортники.

Корабль состоял из соединенных между собой отсеков, все, кроме грузового были откровенно малюсенькие. Основным местом обитания экипажа была кают-компания. Это было одновременно общей спальней, местом отдыха, столовой и спортзалом, – все очень быстро переоборудовалось строго по временному регламенту. Отдельно был гальюн, он же комната гигиены, находился он между кают-компанией и кокпитом, где находились все системы управления корабля. В кокпите для каждого члена экипажа были предусмотрены места, в зависимости от специальности. Эти места так же были оборудованы системами, защищающими от дополнительных перегрузок в ходе маневров. Отдельная каюта по древнему обычаю была только у капитана корабля. Она прилегала к кокпиту.

Такое расположение отсеков было присуще практически всем кораблям, как наиболее рациональное.

Цвета те переборок менялись в зависимости от нужд и ситуаций. Сейчас, на рейде они были обычного белого цвета. Кагот – кампания не располагала местами отдыха для членов экипажа.

Экипаж обоза «Маруся» состоял из восьми человек, не считая пополнения в виде Ника. Капитан корабля, уже известный Нику Тим Монк. При виде остальных обитателей обоза Ник искренне изумился. Уж на кого, а на торговцев они похожи не были ни капельки. Они встречали Ника ехидным взглядом и все той же, что и у Тима, улыбкой-оскалом.

Ник получил следующее уведомление, что он зачислен в качестве «матроса» на корабль «Маруся». Вместе с уведомлением Ник получил многочисленные инструкции и другие материалы, в основном обучающие. Его голова буквально разрывалась, он глупо стоял в кают-компании, находящейся в режиме зоны отдыха. Его обступили члены экипажа, представлялись, что-то объясняли, но Ник был не в состоянии все это воспринять.

Внешний вид, вот что врезалось в его память, – внешний вид членов экипажа.

Во-первых, все были рослые, могучего телосложения, все поголовно были вооружены, кто чем, однако оружие было холодное, вернее «горячее», клинки с плазменным¹¹ лезвием. Ник мало знал на тот момент об оружии, но понимал, это не для красоты. Ник интуитивно выбрал Регламент нахождения корабля на рейде. Регламентом было предписано во время пребывания корабля в порту всему экипажу быть при оружии. Преобладали шашки, но более короткие, нежели у Тима. У некоторых были за пояс заткнуты старые плазмостилеты, по сути являющиеся портативными плазморезами – древней технологией.

– Худой какой, «эмоциями» небось балуешься? – вывел из полусна обращающийся к нему огромный, круглолицый, бородатый мужчина, голос его, как показалось Нику был даже громче чем у Тима.

– Нет, – коротко ответил Ник и решил-таки объясниться, – до нас прогресс долго доходит.

И правда, новый наркотик – «эмоции» были доступны для интегрированных в мозг чипов-имплантов нового поколения, и давали возможность полностью уходить в «мир грез». Для Ника, живущего на Голдбалле, на расстоянии трех световых лет, почти парсека¹², от Земли-II такая роскошь была недостижимой. Но он знал, что молодежь повсеместно баловалась новыми технологиями, а создаваемые некоторыми «архитекторами» эмоциональные каскады были запрещенными, но это не останавливало желающих острых ощущений.