Loe raamatut: «Дочь полка 2»
Часть 1
Глава 1
Долгожданная весна
Весна. Начало апреля 1943 года. Обычно, в это время всё начинает рождаться и цвести. Жизнь весной течёт вовсю: на деревьях набухают мягкие почки, птицы возвращаются в свои оставленные осенью гнёзда, солнце начинает постепенно отдавать своё тепло. И вроде, всё, и правда, шло по всем традициям природы. Но последний пункт явно она забыла вписать в свои планы. Солнце-то было, но тепла оно не давало. Вместо этого дул, уже привычный, ледяной ветер, иногда могли пойти дожди. Всё-таки апрель – непредсказуемое время года. О сухой и нормально проходимой дороге даже речи не шло. Вязкая грязь хлюпала под ногами, везде царила сырость. Но ничего, ещё немножечко подождать осталось, и придёт тепло. Уже можно тогда не носить тёплую одежду, а обойтись гимнастёркой. Ветер не будет таким холодным, а дождь, даже, если он и пойдёт, то будет тёплым и летним. Только тогда все начнут уже страдать от жары, но ничего с этим не поделаешь. Идеальной погоды не бывает. Всегда найдутся те, кому она не понравится. На большом поле успела частично вырасти только молодая зелёная травка. На местах, где растительности не было, располагались густые лысые кусты. А посередине этой большой местности росла уже много лет тоненькая и кривая берёзка, опустившая свои обнажённые ветви к земле. Для иностранцев она, наверное, покажется страшненькой, но для родной души это дерево будет самым красивым и лучшим. Неподалёку от поля находился холм с песчаным склоном, на котором росли местами покосившиеся ели. На этом самом холме виднелась часть леса, которая, в отличие от берёзки и кустов, всегда оставалась зелёной и густой, так как большинство растений составляли хвойные деревья. Тут из зарослей с диким карканьем в небо взмыли чёрные птицы. Бедные пернатые составили целую тучу. Что же их так напугало? Впрочем, напугало не только их. Из зарослей выскочила низкая фигурка. Она, спотыкаясь, неслась прямо к обрыву. Впрочем, ей размышлять об этом было некогда. Сзади слышался громкий, оглушительный гул самолёта. Обернуться было страшно. Казалось, что, если сделать это – потратится и так ценное время. Усталость и одышка совершенно не чувствовалась, тело неслось само собой. Ноги поднимались так высоко над землёй, что чуть ли не доставали груди. Под сердцем постоянно ёкало, перед глазами размыто мелькали деревья. Тут, наконец, земля под ногами пропала, и фигурка полетела кубарем вниз. Небо и земля менялись местами с невероятной скоростью, тело билось о корни деревьев и камни. Тут, наконец, кувырки прекратились и двенадцатилетняя Катя проскользила дальнейший путь на животе. Песок был везде: в волосах, во рту, под одеждой, под ногтями, но на это сейчас было плевать. Даже боли не чувствовалось в этот момент. Самолёт, преследующий её, был немецким и, если он настигнет – девочка будет хладным трупом, а может быть, от неё вообще ничего не останется. Катя встала и снова упала. Она вскочила на ноги, и снова чуть не полетев лицом вперёд, выпрямилась и понеслась по полю. Чем девочка думала в этот момент? Трудно объяснить. Выходить на открытую территорию – только упрощать задачу врагу, стрелять будет удобнее. Но телом сейчас управлял далеко не мозг, а страх- обычный людской страх и паника, которые только и умели, что вести человека вперёд, даже, если там тупик. Поле было огромным. До ближайших зарослей ещё бежать и бежать. А они тем временем, казалось, даже не приближались. Гул самолёта стал громче, враг опускается ниже.
– Ой, мама! – выдохнула Катя и ускорилась, хотя казалось, что быстрее уже было некуда. – Ай, Господи! – она осмелилась на секунду обернуться наверх и увидела на миг свастику на крыле машины. Девочка чуть снова не свалилась, но сумела удержать равновесие.
Тут земля под ногами содрогнулась и Катя упала вперёд лицом. Сбросили первый снаряд. Девочка лежала в грязи не в силах встать. В ушах слышался только писк и отдалённый гул. Ног ниже колена почему-то не чувствовалось. Их обхватило тепло. Земля содрогнулась, снова упал снаряд.
– ГОСПОДИ, НЕ НАДО! – прокричала Катя.
Опять снаряд, а затем темнота. Кровь с виска заливала так и оставшиеся открытыми глаза девочки. Тонкие пальцы ослабли и выпустили часть грязевого комочка. Она мертва. Цель повержена.
* * *
Катя проснулась. Было раннее утро. Горнеева заканчивала причёсываться возле помутневшего зеркала. Все остальные медсёстры, наверное, уже были в медпункте. Девочка села на кровати и перекрестилась, как её учила покойная мать в таких случаях.
– Доброе утро, – не отвлекаясь от плетения косы, проговорила Василиса.
– Доброе, – кивнула та и вытерла холодный пот со лба.
– Всё хорошо? Ты всю ночь ворочалась и что-то выкрикивала.
– Просто сон, – отмахнулась девочка и осмотрелась. – Все уже ушли?
– Да, – встала со стула девушка и повернулась к девочке. – Собирайся тоже.
С этими словами медсестра вышла из палатки. В помещении, если можно его так назвать, осталась одна Катя. Она глубоко выдохнула и упала назад на подушку, подложив под голову руки. «Это всего – лишь сон», – успокоила себя она. – «Господи, спасибо за то, что это был всего – лишь сон». Она снова села и взяла форму, которая была аккуратно сложена на другом конце кровати. Выдали ей её ещё зимой, и с тех пор Катя очень дорожила этой одеждой. Это был ещё один знак того, что она тоже часть батальона, часть этой силы, которую она чувствовала во время песен Василенко. Конечно, форма была ей велика, несмотря на то, что её и так старались подогнать под девочку. Но, как сказали: «На вырост». На вырост, так на вырост. Главное, чтобы было удобно. Сложнее было найти сапоги… Вот с этим вышла настоящая морока. Катя, как уже известно, и так была слишком низкая и худая даже для своих лет, а тут такое. Дали тридцать восьмой размер, меньше не нашлось. Но и с такой проблемой девочка справилась, ей было далеко не впервой носить обувь на размер или несколько больше. Катя, чтобы не выскочить из сапог, подкладывала в них кусочки газет. Тогда нога держалась уверенно. Девочка поспешно натянула на себя форму, надела сапоги и принялась за волосы. Выходить растрёпанной было настоящим свинством с её стороны. Седины чутка прибавилось за эти месяцы. За это время пришлось переезжать дважды. На прошлом месте особо не задержались. Теперь белые пряди даже убрать некуда было, слишком их много. Но Катя с этим уже давно смирилась. Седина в такое время – обычное явление. Умывшись в тазу, она вышла на улицу, где уже во всю текла солдатская жизнь. Новый день – новое начало. За это время в лагере мало что для неё поменялось, но новшества были. Одним из таких изменений было появление новых бойцов в батальоне. Девочка, как и остальные солдаты быстро подружились с ними и нашли общий язык. Катя прижилась в батальоне ещё больше. Бойцы были очень рады, когда узнали новость о том, что она остаётся с ними навсегда. Девочка, хоть и не воевала, но тоже работала. Она помогала по хозяйству, выполняла некоторые поручения командира. Например, когда нужно было куда-нибудь сбегать или передать поручения. Помогать в медпункте тоже приходилось, но уже не так часто. В общем и целом, ей нашлось своё место, и лишней Катя себя не чувствовала. Вот и сейчас, девочка оглядела обстановку в лагере и отправилась искать командира, чтобы узнать нет ли для неё работы. Искать его долго не пришлось. Он, как обычно в это время, обсуждал что-то с Олегом Дымовым, Антоном Шевченко и Сорокиным. При таких «беседах» Иван обязательно курил самокрутку или папиросу. Но это уже давно не новость. О его зависимости уже знали все и вся. Наверное, даже немцы. Катя подошла к компании и отдала честь, так как она уже считалась солдатом, хоть и не воюющим:
– Товарищ командир, разрешите обратиться.
Александр и остальные отвлеклись от беседы и повернулись к ней.
– Разрешаю, – улыбнулся Резанцев. – Что случилось, Кать?
– Я хотела бы узнать, нет ли для меня работы.
Александр уже хотел, что – либо ответить, но его перебил звук низко летящего самолёта, точь – в точь как во сне девочки. Все замерли на месте и устремили взгляд в небо. Внутри Кати всё сжалось, она уже представляла, как над верхушками елей покажется немецкая машина со свастикой на крыле. Она зажмурилась и прижала руки к голове. Но тут девочка услышала Олега, который старался перекричать приближающуюся технику:
– Кукурузник!
«Кукурузник?» – промелькнула утешающая мысль в голове Кати, и она открыла глаза. В самом деле, в небе парил наш родной самолёт. Наконец, прибыли припасы. Бойцы встречали машину радостными криками и махали ей руками: «Кидай сюда!» – кричали они, будто их могли услышать. – «Кидай, брат!»
– Работа сама нашла тебя, Кать, – сказал Александр, – сейчас вместе с остальными пойдёшь собирать то, что упадёт мимо.
Глава 2
«Судьба одной посылки»
Припасы, конечно, занесло. Впрочем, это уже было далеко не впервой. Хорошо, что хоть в этот раз не закинуло в окопы фрицам. А то бывало и такое, что наши советские припасы от родных людей, посланные с любовью, попадали к этим гадам. Но ничего, была и обратная сторона медали. Нашим тоже залетали немецкие посылки. Тогда была уже очередь бойцов Красной армии радоваться и смеяться над врагом, который, в свою очередь, сидел себе в окопах и тихо облизывался. Но сейчас нашим героям повезло и немцам не достанется ничего. Проблема была малость в другом. И снова сыграла свою роль природа. Мало того, что на дворе стояла весна – пора оттепелей и прочих прелестей, тут в лесу нередки были болота. Если туда занесёт – дело плохо, один ящик припасов можно было не спасти.
Катя отправилась на поиски припасов вместе с Васазде Лукианом и Разаном Базаровым. Последный был как раз одним из новичков, прибывших в батальон некоторое время назад. По национальности боец был татарином. На вид ему где-то двадцать восемь – тридцать лет. Человек он был весёлым, но не таким юмористом, как Сорокин и тем более Летаев. Катя успела уже с ним подружиться, как и остальные солдаты. Вот такая небольшая компания и направилась за припасами: грузин, русский и татарин. Звучит, как начало анекдота. Помимо них, на поиски направились ещё бойцы, но они ушли в другом направлении. Катя шла и внимательно глядела по сторонам, ища взглядом заветный деревянный ящик, но его нигде не было поблизости:
– А он точно упал здесь? – повернулась она к Базарову.
– Я видел, что его понесло в эту сторону, – прищурил и так узкие чёрные глаза татарин.
– Полагаемся на тебя, Разан, – пригнулся от веток Лукиан, – потому, что я ничего не успел увидеть.
Катя перелезла через поваленное дерево и увидела большую крепкую палку. Девочка подобрала её и постучала одним концом по земле.
– Зачем она тебе? – остановился Васазде.
– Не знаю. Её можно использовать как трость или что-то наподобие того, – обламывала маленькую веточку на находке та. – Может, наверное, пригодится.
Лукиан и Разан обменялись вопросительными взглядами, мол, где такая вещь понадобится, но потом махнули на это дело рукой и продолжили путь. Катя поспевала за ними, потюкивая по земле своей «тростью». Ей, почему-то, вспомнились её прогулки в лесу вместе с матерью и братьями. Анна Камышева брала из дома свою палку, которую нашла ещё очень давно и отправлялась с детьми за грибами или ягодами. Женщина шла всегда впереди, по давно уже проложенной тропинке, а девочка сзади, чтобы видеть всех своих троих братьев. Именно мамина трость, с которой женщина пасла скотину и ходила в лес, запомнилась хорошо и надолго. На неё отец даже надел старую ручку от велосипеда, чтобы было удобнее держать. Это и правда была полезная в хозяйстве вещь. Но разве грузину и татарину это понять? Хотя, кто знает, какие там у них на Родине обычаи. В одном они, конечно, были правы – на фронте такая палка ни к чему. Но почему-то Кате она резко понадобилась. Наверное, тут и правда большую роль сыграли воспоминания из прошлой жизни, которая и спустя несколько месяцев не хотела отпускать ребёнка. Вдруг из ближайших кустов, продирая крыльями ветки, вылетела стая толстеньких больших птиц. Это было так неожиданно, что Лукиан и Разан схватились за винтовки, а девочка отпрыгнула назад. Крылатые быстро скрылись из виду и исчезли за деревьями.
– Вот это да, – усмехнулся Базаров и опустил оружие. – Это кто такие были? Я не успел разглядеть.
– По-моему куропатки, – вышла вперёд Катя, – вкусные птички, так папа говорил.
– Да, с этим я согласен, вкусные, – тоже опустил винтовку Васазде.
– Надо было хоть одну подстрелить, – с досадой проговорил Базаров.
– Одной батальон не накормишь, – сказал тот. – Ладно, нужно продолжать искать.
Троица вновь двинулась дальше. Куропатки им больше не попадались, да и не хотелось на них наткнуться. Уж больно неожиданно они вылетали. Но ящика всё не наблюдалось. Вот компания уже приближалась к болотистой местности. Воздух стал влажным, бойцов постепенно окутывал лёгкий туман, земля под ногами становилась всё более вязкой, стало тяжело ходить.
– Что-то мы не туда идём, – оглядывался Лукиан. – Может вернёмся, пока не поздно?
– Наверное надо повернуть назад, – согласился с товарищем Разан.
– Мы что, ничего не принесём в лагерь? – остановилась Катя и обернулась на солдат.
– Почему не принесём? Поищем в другом месте, – успокоил её татарин. – Почему сразу не принесём?
Катя уже собиралась разворачиваться и идти вместе с товарищами, как туман в одном месте немного рассеялся, и она увидела тень, напоминающую по форме ящик:
– Я что-то вижу! – крикнула она и указала в сторону болота.
Бойцы обернулись и подошли к ребёнку. Грузин вытянул голову и прищурился:
– Неужели сюда занесло? – с досадой проговорил он, а затем, добавил что-то на своём языке.
В болоте, зацепившись за корягу, потихоньку увязал деревянный ящик.
– Он? – воодушевлённо спросила девочка, по очереди поворачиваясь то к одному солдату, то к другому. – Это же он?
– Да он, он, – вздохнул Базаров. – Только вот… Ему, кажется, уже всё.
– Но там хоть что-то можно ещё спасти! – не отступала Катя. – Не полностью же утонул!
Девочке очень не хотелось возвращаться в лагерь с ничем. Не только потому, что весь путь будет проделан зря, но и потому, что это было её задание. Ну, как сказать задание…Скорее всего, просьба. Просто, Катя воспринимала её так. Поскольку девочка не воевала, у неё были только такие поручения, и к каждому она относилась с огромной ответственностью, даже если этим «заданием» было просто передать поручение от командира или сбегать помочь в окопы. Ей не хотелось чувствовать себя обузой, и она пыталась изо всех сил помочь батальону. Конечно, особую роль играло и содержимое посылки. Там могли быть вещи, посланные с тыла родными людьми с любовью. Девочка знала, какую ценность означало это для солдат Красной армии. Через тёплые вещи или различные вкусности чувствовалась поддержка и тепло из родного дома. Это не военная форма и не ежедневная похлёбка. Это что-то больше. В прошлый раз, например, Кате достались тёплые шерстяные носки. Правда, они были мужские и на два размера больше. Но они грели. И грели хорошо, особенно в холодное время года. Девочка до сих пор носила их, несмотря на то, что вещь уже изрядно потрепалась.
– В болото полезешь? – упёр руку в бок Васазде. – Не нужно.
– Не, ну надо попробовать, – вдруг неожиданно сказал Разан.
Теперь было двое против одного. На стороне Кати был перевес. Грузину ничего не оставалось, как смириться с этим решением и помочь. Получилось всё, конечно, далеко не с первого раза. Но потом бойцы всё-таки смогли зацепить припасы Катиной палкой и подтянуть ближе. Там они уже перехватили груз руками. Ящик не успел полностью утонуть благодаря коряге, но дно уже давно намокло. Всё-таки палка действительно пригодилась, не зря девочка её таскала. Солдаты поставили припасы на землю. Катя присела на корточки и с интересом рассмотрела ящик. На нём от руки было написано прописными жирными буквами: «Действующая армия». Теперь можно возвращаться спокойно в лагерь. Она взглянула на бойцов, которые с не очень радостным видом рассматривали предмет.
– Ну хоть что-то, – указал рукой на ящик Разан.
– Да, хоть что-то, – повторил за ним грузин.
Глава 3
«Командир Фыров»
– И так, – разложил карту Олег Дымов, – разведка из второго доложила, что это примерно здесь, – боец стал водить пальцем по определённому месту на бумаге. – Дальше подобраться было невозможно.
– И что они там держат не известно, – облокотился на стол Резанцев.
– Может, у них там склад или госпиталь? – предположил Шевченко.
– Да если бы госпиталь, а не что-нибудь похуже, – всматривался в карту Олег.
– Это смотря какой, – не отрывался от дела Александр. – Эти подонки из людей кровь литрами качают для своих. Ни капли не оставляют.
Шевченко сжал ладонь в кулак и прикусил щёку. Видимо, так он воздержался от ругательного слова в адрес врага. От времени предыдущих событий прошёл ровно один день. Сейчас Александр вместе со своими помощниками обсуждал текущие дела в своей палатке:
– Охрана стоит практически везде, – продолжал Олег, – и это, не считая окопы, которые нам тоже нужно хотя бы ослабить. А там тоже всё не так просто сделано. Хорошо устроились, гады.
– Сегодня я об этом ещё подробнее потолкую с Фыровым, – проговорил Александр.
– Сегодня прибудет командир Фыров? – резко отвлёкся от размышлений Дымов.
– Да, прибудет, – подтвердил Резанцев и отвёл взгляд в сторону. Сегодня ему предстоял трудный день.
* * *
Павел Егорович, он же командир второго батальона, должен был прибыть примерно к двенадцати часам. По крайней мере, так говорили все в батальоне. До Кати новость тоже дошла быстро. Тогда она, наконец, закончила с работой и разместилась на одном из посылочных ящиков чтобы прочитать долгожданную главу про Василия Тёркина. Да… За это время девочка, и правда, заметно изменилась. Одним из таких изменений стала любовь к чтению. Она с удовольствием проглатывала новые статейки, а особенно – главы про Тёркина. Он стал за это время её кумиром и примером для подражания. Заученные наизусть строки, давали сил вставать и идти совершать дела на благо Родине. «Если бы меня сейчас увидела мама, то, наверное, не узнала бы», – думала Катя. И почему она раньше не понимала всю прелесть этого занятия? Это же так увлекательно и интересно! Но сейчас, на чтение совсем не было времени. Только иногда ей удавалось выкроить минутку и тихонечко пробежаться глазами по какой-нибудь статейке. Девочка вынула из кармана сложенную несколько раз газету и развернула, открыв её на нужной странице. Перед тем, как приступить к любимому занятию, Катя, на всякий случай, огляделась. Вдруг она кому-то сейчас нужна? Никто её не ищет? Вроде, всё было тихо. Бойцы занимались повседневными и обыкновенными вещами: кто курил, кто писал письмо домой, кто пел песни, кто-то работал… В общем и целом, всё, как всегда. Девочка вздохнула и зарылась в газету. Шум лагеря стал потихоньку отдаляться, внутренний голос, читающий главу, наоборот, усилился. Воображение разыгралось. И вот, перед глазами уже не буквы, а поле, на котором героически сражается Василий. Вот дело уже подходит к кульминации, начинается всё самое интересное и…
– Катюха! – послышался громкий и резкий голос сбоку.
Девочка вздрогнула и резко вздохнула. Поле с Тёркиным мгновенно исчезло. Внутренний голос затих. Вместо него вернулся привычный шум лагеря. Катя опустила газету и медленно повернула голову к тому, кто посмел отвлечь её от такого важного занятия. Это оказался Алексей Комаров – тоже один из новеньких. Прибыл в батальон больше месяца назад. Уже успел здесь прижиться и обзавестись друзьями и знакомыми. Парень был хороший, добрый, но, по мнению девочки и остальных, очень резкий. Даже Летаев с Макаренко не были такими. Комаров всегда появлялся так незаметно, что дыхание от страха перехватывало. Никому это не нравилось. Говорил боец быстро, даже не говорил, а больше тараторил. Но произносил слова он чётко. Тут главное было слушать и пытаться успеть за ним. Солдат в батальоне сначала это раздражало, даже командир просил Алексея порой снизить темп не только в речи, но и в движениях. Просто бывало невозможно за ним уследить и понять. Но, спустя время, все привыкли к нему и даже полюбили. «Ну, человек такой», – шутили бойцы, – «живёт не в нашем времени и темпе». Но вернёмся к Кате. Она вопросительно взглянула на Алексея:
– Что?
– Мне Летаев сказал, что к нам в батальон прибудет командир Фыров, – убрал со лба свои непослушные соломенные волосы тот.
– Фыров? – удивилась та и, мельком взглянув на газету, свернула её назад. Почитать ей точно не удастся.
Девочка опёрлась локтями на колени и взглянула на свои запачканные в земле сапоги. При упоминании о Фырове, у неё в голове сразу возникала картина высокого крупного мужчины с густыми каштановыми волосами и усами – щёточкой, прям, как у Сорокина. На вид ему было где-то далеко за тридцать, выражение лица всегда серьёзное, порой даже суровое. На одной щеке у Фырова был глубокий шрам от осколка, длящийся до самого уха. Людей война, конечно, меняла. Резанцев, по сравнению с ним, был гораздо меньше и тоще, хотя сам по себе он был нормального роста и телосложения. Кате Фырова видеть было далеко не впервой. Её знакомство с ним вышло совершенно нелепым. Даже сейчас, когда девочка вспоминала это, внутри всё неприятно щекотало от стыда и неловкости. А произошло это примерно в середине зимы. Катя тогда возвращалась из окопов в лагерь в компании Николая Лурина. Снег хлопьями падал с серого неба и оседал на одежде так, что на плечах и шапках уже образовались небольшие горы. Всё вокруг снова сильно замело, и поэтому ноги проваливались почти до колена в пушистый и шершавый снежок. Катя шла, опустив вниз голову и прищурив глаза. Сейчас Катя была очень похожа на Разана Базарова, и не только она. На морозе все резко становились узкоглазыми татарами. До лагеря было уже рукой подать. Девочка представляла, как будет отогреваться в землянке, поднеся к буржуйке свои трясущиеся синие руки. «А если ещё и кипяток взять», – мечтательно подумала она и закрыла глаза. Тут её мысли прервал чих Лурина, который тоже вжал голову в плечи. Катя пожелала ему здоровья и на этом их короткий диалог, если его можно так назвать, закончился. Всё. Никакого упоминания о том, что прибудет командир из другого батальона в помине не было. А девочка даже не знала о его существовании. И это сыграло особую роль. Вернувшись в лагерь, она разошлась с Николаем в разные стороны. Девочка покрепче обхватила себя рукам и направилась в сторону землянки, где жила она с медсёстрами. Не дошла. На пути показалась какая-то незнакомая тёмная фигура. Она была просто огромная, как показалось Кате. Снегопад не давал хорошо разглядеть незнакомца, поэтому Катя приняла его за одного из недавно прибывших бойцов.
– Здравствуйте, – поприветствовала она его и продолжила свой путь к землянке.
– Здравствуй, – послышался низкий и незнакомый голос. Вдруг боец остановился. – Погоди. Ты же Камышева?
Девочка обернулась назад и подняла, наконец, голову. Она смогла увидеть отчётливо лицо солдата. Первыми, на что упал её вздор, были карие прищуренные глаза. Затем, внимание привлёк шрам на левой щеке. Катя его не видела даже среди новеньких. Интересно. Откуда он знает её имя, если ни разу не видел? И сегодня он не был в лагере, это Катя отчётливо помнила.
– Камышева, – подтвердила она и посмела поинтересоваться. – Простите, а вы кто?
Солдат поднял свои густые брови:
– Я командир второго батальона – Павел Егорович Фыров.
Внутри девочки пробежал холодок, несмотря на то, что на дворе и так стояла зима. «Командир?!» – подумала с ужасом она. Не может быть! Да, точно командир. И одежда соответствующая. Почему она сразу не обратила внимания? Глупая погода, ничего не разглядишь толком! И что ей теперь делать? Как нужно себя вести? Ладно, главное не растеряться. «Так, если это командир, то нужно отдать честь. Да, отдать честь!» – решила Катя и прислонила к виску не правую руку, а левую. Заметив ошибку, она быстро исправила её и протараторила:
– Здравия желаю, товарищ командир Фыркин!
Брови Павла ещё больше поднялись наверх от удивления. «Фыркин», – подумала девочка и её лицо налилось румянцем. Можно было даже фамилию не произносить. Зачем так? «Молодец! Слов нет!» – прозвучал в голове голос покойного отца. Эту фразу он часто повторял, когда девочка в чём-то ошибалась. Но сейчас она накосячила по полной. Командира не узнала, хотя по одежде можно было это сделать. Да ладно не узнала! Отдать не той рукой честь и назвать «Фыркиным» вместо Фыровым! Это как так язык повернулся?! Интересно, что бы папа сказал на это? Наверное, нашлось бы словечко в его словарном запасе и покрепче. В этот момент показался Резанцев. Он подошёл к Павлу Егоровичу и протянул ему железную зажигалку:
– Вот, завалялась, – тут он перевёл взгляд на Катю и удивлённо спросил. – Ты уже вернулась?
Девочка, смотря на белый снег, быстро кивнула и сжала ладони в кулаки.
– Быстрая ты, – похвалил её Александр и обратился к Фырову. – Вы уже познакомились, я так понимаю?
– У тебя служат очень интересные бойцы, – подошёл к ребёнку Павел и опустил тяжёлую руку Кате на голову.
Та сжалась ещё сильней, сердце ускорило свой темп. Но командир не стал кричать или ругаться, как ожидала того девочка. Он широко улыбнулся и сказал, обратившись к Резанцеву:
– Так оригинально меня ещё никто не приветствовал.
Ничего не понимающий Александр смотрел на них и гадал, что за это время, пока он ходил за зажигалкой, произошло.
Воспоминания прервались, Катя ещё раз себя поругала за эту нелепую ситуацию, несмотря на то, что командир Фыров на неё зла не держал и отнёсся к этой ситуации с юмором.
* * *
Командир второго батальона прибыл чуть раньше времени, но это не было помехой. Наоборот, хорошо. Александр встретил его и его солдат на входе в лагерь и направился с ним в землянку обсуждать текущие дела:
– Присаживайся, – указал рукой на лавочку возле стола Резанцев.
– Спасибо, – приземлился тот и по привычке осмотрелся, хотя бывал в этой землянке не первый раз.
– Ты это, – сказал тот и посмотрел на товарища. – Чай будешь? Или что-нибудь ещё?
Несмотря на то, что это командир второго батальона и он пришёл сюда по делу, Павел был ещё и гостем здесь. А гостю по правилам нужно было что-то предложить.
– Я бы покурил, – развёл руками Фыров и наклонил голову влево, – свои забыл.
– Сейчас, – вынул из кармана пачку папирос Александр и
протянул собеседнику.
Они оба закурили, подняв голову наверх.
– Ну как дела продвигаются в общем? – спросил Резанцев.
– Как? Как? – стряхнул пепел тот. – Как обычно, – он встрепенулся. – Приступим к делу.
– Приступим.
Командиры разложили карту и пододвинули ближе фонарь, чтобы всё было лучше видно.
– Разведка мало что смогла выяснить, – начал Павел, – очень мало. Ребята ели ноги сумели оттуда унести. Нужно сначала занять их окопы, затем смотреть на всё это дело.
– Я это и так знаю, – подпёр голову рукой Александр. – На днях нам удалось отвоевать часть территории. Фрицы, конечно, попытались забрать их назад и сейчас ведут бои, направленные на это.
– Мы заняли позиции здесь, – указал на карту мизинцем тот, – у меня давно назрел один вопрос, да и тебе он, наверняка, приходил в голову. Я нашёл решение, как укрепить наши позиции и тем самым сохранить территории.
– Интересно, – убрал руку от головы Резанцев. – Что ты предлагаешь?
Глава 4
«Понеслась»
– ВПЕРЁД! – заорал во всё горло Александр Резанцев и махнул рукой в сторону поля, на котором только начиналось кровавое сражение.
Бойцы с криками: «УРА!» или «ВПЕРЁД», стали вылезать из окопа, держа наготове винтовки и гранаты. Главное, не дать врагу подобраться к своей территории. Нужно начать сражение максимально далеко и отвоевать земли. Грязь, перемешанная с засохшей травой, вязла под ногами, в нос вбивались запахи сырости и пороха. Под сердцем ёкало, но дыхание не сбивалось и даже не было усталости. Страх? Нет! Только прилив адреналина, который был вестником того, что скоро начнётся битва не на жизнь, а на смерть. Нельзя врагу отдать только недавно отвоёванную землю. Даже сантиметра! Только идти дальше, а затем гнать фашиста в спину! Ох уж это предчувствие смерти. Скоро на этом поле вновь запахнет свежей кровью, в небо будут уноситься крики раненных и умирающих бойцов. Ветер дул в спину, тем самым словно подгоняя наших навстречу фашистам. Но гнал солдат туда не только ветер. Управляла телом ещё и жгучая, словно кипяток, ярость и ненависть к фрицам. Нельзя! Нельзя пускать дальше! Нужно давить их! Одних только рож их хватает для того, чтобы полностью вывести из себя нашего солдата. А что будет, когда они заговорят на своём грубом языке или начнут действовать? Достаточно вспомнить то, что враг делает с людьми на родной земле и рука сама уже тянется к винтовке. Вот так и рвались в бой наши ребята. А вон и немцы. Бегут. Бегут толпой, черти. Тимофей Хлещёв остановился, вынул гранату – лимонку, снял её с предохранителя и, хорошенько замахнувшись, бросил в толпу врагов. Некоторые успели упасть на землю, а некоторые нет. Взрыв. И вот уже земля клочьями взлетает вверх. А вот и первые убитые в этой битве. Вместе с ними в грязи корчились раненые. Они кричали от боли, а их искажённые лица заливала кровь. Но не только голову задело врагу, просто эти ранения первыми и увидели наши герои. Первый удар за нами. Далее пошла ответная атака, стали свистеть пули. Фрицы, как всегда, пытались бить издали, остановившись за несколько метров от своих окопов. Но наши бежали тараном, крича, как сумасшедшие. Падали бойцы замертво на землю, как с одной стороны, так и с другой. Вот и запах свежей крови. Вот и чувство смерти. Нужно бежать дальше.
Александр спрыгнул в окоп. Над его головой сразу же пролетело несколько пуль. Он, пригнувшись, стал пробираться между узких земляных стенок. Вон и Зоя Мамантова склонилась над раненным в голову Дмитрием Павленко. Медсестра старательно перебинтовывала ему рану. По солдату было непонятно в сознании он или нет. Что-то промежуточное. Вроде глаза открыты, зрачки двигаются, а вот остальное тело было каким-то обмякшим и обездвиженным. Да и сам он не издавал никаких звуков. Резанцев опустил взгляд вниз и увидел убитого Базурченко Степана. Боец сидел, опёршись на стенку окопа с задранной вверх головой. Глаза с лопнувшими сосудами смотрели куда-то наверх. Куртка солдата была вся в тёмной крови. Неподалёку лежала его винтовка. Его убила точно не пуля. Резанцев отвёл взгляд и перешагнул через убитого. Как только он это сделал, прогремел взрыв. Командира отбросило вниз к стенке. На него сверху посыпалась земля. Вот что убило Степана. В ушах зазвенело, перед глазами всё поплыло, голова готова была расколоться на две части от боли. Александр сел и вытер рукавом с лица грязь. Он огляделся: Мамонтова прижалась к Павленко. Она медленно выпрямилась и продолжила оказывать помощь. Её руки дрожали, а по щекам скатывались слёзы, оставляя на чумазом лице чистые белые полосы. У девушки уже начинали сдавать нервы, но она изо всех сил боролась с собой. Зоя сжала губы и прерывисто вздохнув, затянула бинт. Александр поднялся на ноги и чуть не упал на Базурченко. Хорошо, что он удержался. Собрав всю картину воедино, командир поспешил дальше.
