Loe raamatut: «Мой ураган»

Глава 1

***

А она хороша. Светловолосая практикантка, помощница Лизаветы. Надо же, докатились, уже у помощников помощники есть. Хотя, мне то что? Романов барин, пусть делает, что ему вздумается. И если уж он решил, что его помощнице нужна подмога, то… то меня и подавно устраивает, как голова этой «подмоги» сейчас медленно и напряженно, с особым старанием, поднимается и опускается между моих ног. Зацепляю парочку шпилек и вытаскиваю их из ее прически, пропускаю мягкие светлые пряди между пальцев и расслабленно откидываюсь на спинку своего супер удобного, всего месяц назад обновленного, бежевого кожаного кресла с эффектом массажа. Даже не знаю, что из этих двоих лучше – кресло, или новая практиканточка. Пожалуй, все же первое. Практиканток много, а кресло одно, и на заказ сделано. Но все равно кайф от сидения в нем был бы не полноценным, не причмокивай сейчас блондиночка пухлыми губками. Вытягиваю руки вверх, потягиваясь, делаю глоток из маленькой бутылки с минералкой «Пить хочешь?» – интересуюсь у труженицы под столом, и, получив отрицательный ответ, снова запускаю пальцы в ее волосы, разводя пошире ноги. Есть в этом что-то настраивающее на рабочий лад. С каждым движением ее головы, кровь по венам бежит быстрее, разнося по телу энергию, заряжающую меня на целый день. Это круче, чем кофе, битье груши, бассейн, чем…

– Ты готов? У нас вылет через двадцать минут…

Чем появление в моем кабинете Романова в этот ответственный момент. Какого хрена я все никак не поменяю замок? Юран единственный, кто может открыть любую дверь в нашем офисе. Черт!

Практикантка резко останавливает движения, от страха сжимая напряженный до каменного состояния член, губами и щеками. Если она выпустит меня сейчас, по кабинету разнесется супер чмокающий звук. Давай, блондинка, крепись. Стараюсь принять положение «сидя ровно», что довольно сложно с раскинутыми ногами.

– Просмотрел смету?

Сглатываю и затаиваю дыхание, пока Юран собирает несколько бумажных стопок на моем столе, и складывает их в одну.

– Олежек, ты приболел? – темный взгляд проходит по мне с пугающей тщательностью.

– Нееет, – выпускаю воздух из легких с предательским шипеньем в горле, опускаю взгляд вниз, туда, где красное от нехватки дыхания лицо практикантки пучит на меня глаза.

Испугалась, бедная. Под настойчиво ожидающим взглядом сосредоточенного Романова, опускаю одну руку вниз, провожу пальцем по члену, упираясь им в рот девчонки, просовываю его между ее губой и членом, чтобы она смогла отлипнуть от меня бесшумно. Получилось. Или нет?

– Я так полагаю, ты тут не один? – в зеленых глазах моего друга, по совместительству бизнес партнера, загораются заинтересованные темные огоньки.

Я, лишившись долгожданной разрядки, разочарованный и все еще возбужденный, провожу ладонью по члену, потому что не могу остановиться на середине пути, и, почувствовав, как блондинка перехватывает мой инструмент, поднимаю руку на стол. Черт, как же хорошо.

– А ты видишь тут кого-то кроме нас? – пытаюсь не подать виду, чем тут занимаюсь.

– О, – Юран ухмыляется, облизывая от предвкушения губы, – я вижу тут гораздо больше, брат…

Мы смотрим в глаза друг другу с полминуты, а затем его кулак резко, без раздумий, бьет по моему столу с такой силой, что бутылка воды, стоящая на нем, подпрыгивает, а моноблок заходится в тряске. Находящаяся под столом практикантка взвизгивает, а я мотаю головой от разочарования неудавшегося плана сокрытия своей офисной жизни. Романов усмехается. У меня не получилось обдурить его.

– Знаешь, – он с маниакальным удовольствием растягивает слова, снимает пиджак, кидает его на стоящее неподалеку кресло и сам тоже приземляется в него, – когда твой член находится в чьем-то рту, ты губы сжимаешь.

– Серьезно?

Не замечал никогда.

– Ага, – Юран ехидно улыбается, удобно раскидывая ноги, – вот как сейчас.

Мы снова молчим, не отпуская взглядов друг друга. Блондинка под столом уперлась ладошками в мои колени и пытается не дышать. А мой эрегированный, покрытый ее слюной член, одиноко и безнадежно подрагивает от каждого выдоха, проходящегося по стволу прохладным дуновением.

– Ну давай, – Юран вращает ладонью, бьет пальцем по экрану своих навороченных бриллиантовых часов, поторапливая, – торопи ее, че!

Усмехаюсь веселости друга, которого эта ситуация, безусловно, возбудила не меньше меня. Заглядываю под стол, встречаясь с запуганными выпученными глазами на теперь уже бледном лице, и киваю. Но девушка мотает головой.

– Че, не хочет? – играется хриплый голос из кресла.

– Да испугалась, маленькая, – принимаю игру, нежно улыбаюсь лицу под столом, поглаживая светлую голову. – Да ладно тебе, просто закончи начатое, никто ни о чем не узнает.

Лицо поглубже вдыхает, но смотрит еще с опасением.

– У тебя прекрасно получается, давай же, – притягиваю ее голову к члену, но сомкнутые губы никак не хотят раскрываться. – Ну, – провожу по ним большим пальцем, просовывая его внутрь, – вот так, детка. Никто, – говорю низким тембром, ровно, чтобы девчонка немного успокоилась, – ни о чем, не узнает. Иди сюда, – она открывает рот, позволяя запихнуть в себя уже налившийся кровью, бешено пульсирующий орган, и я с удовольствием снова откидываюсь на спинку кресла.

Я знаю, Романов наблюдает за мной, но это не мешает мне наслаждаться рабочим минетом.

Раньше мы часто играли в эту игру. Все началось со школы, когда отец заказал шлюх на наше пятнадцатилетие. Стриптиз мы смотрели вместе, потом разошлись с ними по разным комнатам. А когда девки предложили нам поменяться, мы решили, что интереснее будет продолжить вместе. После армии, в универе, это превратилось в настоящую игру, найти красивую, зажатую, с принципами, и раскрепостить.

Потом мой друг женился… и играть мне стало не с кем. Так что сейчас не только кайф получаю, но и ностальгирую.

Практикантка заканчивает свое дело, умело проглотив кончу, и даже сама застегивает ширинку и ремень на моих брюках. И пока она делает это, Романов, медленно выдыхая сигаретных дым, ждет развязки. В его пугающе почерневших глазах мелькает озорной огонек, и я понимаю, что у блондинки сегодня был последний рабочий день.

Она вылезает из-под стола, приглаживая растрепанные длинные волосы и предстает, несчастная, поруганная и развращенная перед лицом своего начальника. Мне даже жаль ее. Но, черт, я правда, не знал, что Романов зайдет сюда.

– Юрий Ильич, это…

– Я знаю, что это, Дина, – Юран явно получает удовольствие от происходящего, и я тоже не могу не усмехнуться, – это твое заявление по собственному.

– Но…

– Да брось ты, Юран, – не понимаю, во что ему уперся секс на рабочем месте, и мне жаль девчонку, – я заберу ее к себе.

Вывожу девчонку из кабинета. Бедняга немного потрясывается, жует и без того опухшие красные губы, скидывает мои руки со своих плеч и вылетает из моей приемной.

– Ну че, собрался? – как ни в чем не бывало спрашивает вышедший сюда же Романов.

– Вот почему ты такой? – на моих губах все еще усмешка, но теперь я начинаю злиться. – Какая тебе разница кого я трахаю?

– Да плевал я, кого ты трахаешь, – на его лице уже даже намека на усмешку нет, полный штиль, ни единой эмоции, только темень в глазах искрится. – Эта тварь вчера передала арабам проект договора с немцами, который мы должны были подписать сегодня. Думаешь, почему мы так срочно летим в Дубай? Потому что если мы не будем там раньше немцев, то договор о поставках сырья они заключал друг с другом, а не с нами, и ты, Самойлов, проеб*** добрых ..дцать ярдов. – Романов спокойно поправляет бриллиантовые запонки, надевает пиджак и подходит ко мне слишком близко. – А теперь подумай, Олеже, почему все мои секретутки, хоть как-то связанные с твоим членом, косячат, а некоторые так вообще передают конфиденциальную информацию, не предназначенную для партнеров. И если уж ты еб*шь кого-то, то не только в пи*ду пролазь, но и в голову, – в косточку над моим виском упираются два пальца друга. – Контролируй своих бл*дей, братан.

С этими словами он скрывается в коридоре, ведущем к выходу из моей приемной, а я возвращаюсь в кабинет, допиваю залпом остатки минералки из бутылки со стола, хватаю пиджак, документы и бегу за другом. Мне нужно извиниться.

А еще задуматься, возможно, Юран прав. Мой секс с его секретаршами отвлекает их от прямых обязанностей. Кроме того, некоторые из них думают, раз спят с компаньоном своего начальника, то могут позволить себе расслабиться. Но, черт! Я ничего не могу с собой поделать. Только вижу новенькую сотрудницу, выходящую из его офиса, как мой мозг помечает ее целью, а дальше все мое существо стремится к одному – затащить ее в свой кабинет для разрядки.

– Романов, – догоняю друга уже на подземной офисной стоянке, – прости, брат, я расслабился. Не повторится.

– Да неужели? – смеется друг. – А если я себе в секретарши светленькую из ВИА ГРы возьму?

– Да старовата уже, – отучиваюсь я. – Нет, правда, больше никакого расслабона на рабочем месте, – обещаю ему.

– Наконец-то, дожил, – Юран закидывает на заднее сиденье своей рабочей БМВ сумку для документов, раскрывает для меня руки и обнимает, похлопывая по спине, – мой мальчик стал взрослым, – радостно гогочет.

– Да пошел ты, – ржу в ответ, скидываю с себя его объятия и вваливаюсь в тачку.

***

Фуух! Пронесло! Успели!

Немцы не успели подружиться с арабами против нас. Так что обеим сторонам придется дружить с нами еще лет десять, пока срок договора не истечет.

Мы же с Романовым успели по шустрому искупаться в Персидском заливе. И теперь обсыхаем уже в салоне самолета, попивая виски, потому что этот робот не позволил ни себе ни мне остаться там даже на пару дней, чтобы насладиться прелестями этого чудо города.

– Юрий Ильич, – его вездесущая супер помощница Лизочка, не поддавшаяся моим чарам, как бы я ни старался, вносит в салон пару серых пакетов, и складывает их на столик между нашими диванчиками, – это вот Кристине. Я купила, как вы и просили, – из одного пакета появляется квадратная бархатная коробка, которую она открывает, – двадцать пять изумрудов, натуральных, семьдесят четыре бриллианта по карату, и один в семь, платина.

Охренеть! Из моего рта вырывается свист, когда я вижу ожерелье из нескольких слоев камней, лежащее в коробке. Иногда мне кажется, что Тина, жена Юрана, принимает ванну из драгоценных камней – так часто он покупает их ей. Он привозит ей украшения со всего света, из каждой, даже самой быстрой командировки.

– А это для Джессики, – из коробки поменьше появляется золотая подвеска в виде балерины, на цепочке, прерываемой мелкими брюликами. – А для Саши вот, я не знаю, правда, понравится ли, – Лизавета открывает деревянную шкатулку, в которой находится инкрустированный золотом кинжал. – Он затуплен, я попросила, – оправдывается помощница, уловив еле заметное недовольство своего начальника.

– Нормально. Костюмы купила? – интересуется Юран, отправляя все подарки обратно в пакет.

– Да, только их завтра доставят, подгонят по фигуре, я все размеры указала.

– Че за костюмы? – встреваю я.

– Для танц.., – хочет объяснить Лиза, но Юран резко перебивает ее,

– Не твое дело.

– Грубо, – отпиваю виски из своего бокала, подумывая расспросить потом Орловскую об этих костюмах.

Эта то мне все растреплет. Тина не умеет ничего скрывать. Я в курсе даже их интимных отношений, потому как я для Орловской-Романовой так сильно не мужик, что мне можно и про оргазмы свои рассказать и недомоганием при месячных поделиться. Не знаю, почему я не останавливаю ее.

– А себе взяла? – спрашивает Романов у помощницы.

– Да, взяла, – расцветает та, – вот, – вытягивает запястье, показывая нам тонкие золотые часики с парочкой брюликов на пол карата. – Так мечтала давно. Спасибо, Юрий Ильич, это в счет премии.

Нихрена у нее премии! У меня отвисает челюсть.

– Не надо, это тебе на день Рождения, Лиз, – ого, он даже слегла улыбнулся.

– Нет, Юрий Ильич, я не могу, это ж.., – начинает отпираться Лизавета.

– Можешь, Лиза, можешь. Иди пересмотри соглашение с немцами, и можешь взять дня четыре выходных. Я тебе путевку заказал в Италию, ты вроде говорила, тебе там понравилось.

– Спасибо, – взвизгивает девушка, подпрыгивает на высоченных шпильках и легкой походкой, словно мы и не в самолете, выбегает из салона.

– Ты точно ее не «того»? – недоверчиво кошусь на друга.

– Олег, я женат, мне не надо «того» от помощницы. Она нужна для другого.

– Интересно, – наблюдаю за другом, который никак не выдает возможных отношений с Лизой, – кто-нибудь еще дарит такие подарки своим сотрудникам?

– Это, Самойлов, не подарки, – Юран понижает голос, наклоняется над столиком, чтобы мне было лучше его слышно, и я делаю то же самое, – это затравка и поощрение. Чтобы не перекупил ее никто. Она ж пашет, как вол. Чтобы сделку эту подготовить, две недели в офисе безвылазно сидела, с семи до одиннадцати. Ее ночью разбуди, она тебе все карты расскажет. Ценить надо таких людей. И сделать так, чтобы они тебя тоже ценили. Я ж ее на стоянке нашел, долги за образование закрыл, на новые хату и тачку заработать дал, и постоянно на курсы повышения отправляю. Я столько в нее сил и бабла вложил, что она теперь на меня пахать не устает, потому что в ту жопу, где была, возвращаться уже не хочет. Нам с ней смысла трахаться нет, тогда рабочий процесс весь нарушен будет.

– Какая-то она у тебя идеальная, – ухмыляюсь.

– А у меня все идеальное, – Романов уверенно разваливается в кресле, – жена, помощница, друг. Только с секретутками не везет.

Ржем. Выпиваем.

После приземления едем в центр Москвы, в частную детскую балетную студию, где у Джессики сегодня концерт.

Заворожено смотрю на сестру Тины, кружащуюся в белой пачке, как мне кажется, идеально. Девчушка покорила мое сердце. Я даже ей комнату детскую сделал в своем пентхаусе, с личной ванной, небольшой балетной студией и гардеробом, чтобы малышке было максимально удобно у меня в гостях. А еще лучше, чтобы она чувствовала себя там, как дома, потому что я забираю ее к себе так часто, как могу, и как отпускают ее опекуны.

Год назад мы крестили ее, и мне досталась, завоеванная хитростью, должность крестного. Коршун с Кобарем тоже боролись за почетное звание, так что мы трое обхаживали Джессику как могли, завлекая ее подарочками, прогулками, посещением ее тренировок. Мишель даже в Сочи увез, о чем забыл предупредить Юрана, так что чуть не слетел с дистанции. Короче, Романову надоели наши ухаживания за его опекаемой, и он решил, кто первый в церковь приедет, тот крестным и будет. Крестили в Подмосковье, в Церкви Святой Троицы. Коршун приехал раньше на десять часов, и был очень доволен собой, когда хвастался по телефону, где находится. Кобарь опоздал от него на час. А я уже три дня как жил там у батюшки, с которым подбухивал и вел задушевные беседы. Когда Мишель с Лехой увидели, как я выхожу из Церкви, беседуя со стариком, чуть не побили. Так я и стал для Джессики, в православии Марии, крестным.

Вот и теперь ловлю малышку, с радостными криками несущуюся ко мне после концерта. Целую в обе разгоряченные от натуги щечки, подкидываю пару раз в воздух, и несу в свой серебристый Jaguar XJ, слушая по дороге наставления Тины. «Мороженое нельзя, недавно кашляла. Хлеб не давать, тренер сказала, поправилась. Сейчас прямиком домой, никуда не сворачивая, и мелкую сразу в ванную запихнуть, потом контрастный душ, чтобы мышцы расслабились. Виноград и цитрусовые нельзя – у Джесс пошла на них аллергия. Не баловать, шмотки не покупать, спать вовремя» Орловская хочет еще впихнуть листок с диетой Джес, но я отнекиваюсь, у меня давно все ее аллергены и необходимые блюда висят в рамке на холодосе. Я знаю, как ухаживать за этой девочкой. Я даже на курсы сходил, по подготовке будущих родителей, чтобы знать, как действовать в случае болей в животе, депрессивного состояния и прочих детский недомоганий. Вот как серьезно я отношусь к этому ребенку.

Я хотел забрать на выходные и Саню, младшего брата Юрана, но тот уже подросток, и у него свои дела.

А как только Романовы скрываются в своей тачке, которая увезет их на аэродром, откуда они свалят на выходные во Францию, мы с Джес переглядываемся. Я предельно сосредоточенно, маленькая копия Тины хитро улыбаясь, мой Ягуар сворачивает в парк.

– Дядя Олег, – малышка слизывает с губ остатки сладкой ваты и грызет оставшуюся от нее крекерную палочку, – а почему у тебя жены нет?

Ого! Пошли вопросы! Тоже, что ли, взрослеет? Или это такой новый этап в десять лет, когда начинаешь анализировать?

– А зачем она мне? У меня же ты есть, – улыбаюсь девочке, направляясь к выходу из парка.

– Но ведь я девочка, разве ты не хочешь свою дочку?

– Так ты и есть моя дочка, крестная.

– А если Юра с Тиной умрут, ты меня к себе заберешь?

Ну это уж совсем не дело. Такие вопросы. Может, это у нее с детства травма осталась? Но она ведь даже не помнит родителей. Саманта с дядей Вовой разбились, когда малышке была пара месяцев от роду.

– Джес, они не умрут.

– А если?

– Конечно, заберу.

Решаю дать ребенку ясность. Устойчивость. Просто не знаю, как ответить на такой вопрос.

– А если Юра и Тина заведут себе другую девочку или мальчика, тоже заберешь?

– Джес, ты почему об этом спрашиваешь?

– Ну.., я же не их дочка. А если у них своя появится, я им уже не буду нужна. А у тебя нет своей, так что тебе я нужна.

– Малая, – усаживаю ребенка на переднее сиденье, рядом с собой, пристегиваю, а сам обхожу тачку и сажусь за руль, – ты всегда будешь нужна и Юре и Тине. Они не станут любить тебя меньше, если у них появится еще ребенок.

Беру девочку за руку, смотря в наивные зеленые глазки, целую в щечку, и глажу по голове. «Только еще больше. Ты то у них первая появилась» Подмигиваю малышке с улыбкой, и она тоже широко улыбается «Ладно, теперь в кино, «Мадагаскар» смотреть» Она поднимает руку, требуя везти ее в мир мультфильма, и я тут же трогаюсь.

***

Пока Джес валяется в пенной ванне с включенным режимом массажа, и играется с крутым водным пистолетом, больше похожим на светящую разноцветными огнями инопланетную игрушку, купленным для нее, я сижу в углу ванной. Хоть малышке уже десять, и она вполне самостоятельная, мне почему-то страшно оставлять ее в ванной одну. Вдруг поскользнется или еще что. Тыкаю пальцем по экрану планшета и попадаю на страницу детского центра, открывшегося полгода назад. Бронирую на завтра мастер класс по лепке из глины для нас двоих, в тот момент, когда в мое плечо попадает водная струя. Ага, Джес разобралась со своим оружием. Я только этого и ждал. Аккуратно откладываю планшет, покрытый каплями воды на стойку с детскими мыльно-рыльными принадлежностями. Сжимаю губы, смотря на мокрое плечо, перевожу взгляд на Джес и достаю из-за пояса второй точно такой же крутой водный пистолет «Я принимаю бой, маленькая террористка!»

Кафельное помещение оглашается звонким детским смехом, когда я несколькими водными струями сбиваю мыльную пену в ванне. Девчушка вскакивает и выпускает в меня несколько длинных струй. А когда вода в ее пистолете заканчивается и она вынуждена набирать ее, я обстреливаю малышку, специально промахиваясь, чтобы, ненароком, не попасть в лицо. Джес скачет в ванной, дно которой, слава Богу, покрыто резиновым ковриком, визжит и хохочет, и в меня теперь летит уже не только струя из пистолета, но и брызги от ее пинков по воде. «Сдавайся!» – кричит ребенок – «Я все равно замочу тебя!»

– Еще посмотрим! – веселюсь я. – Я так просто не промокаю! – выпускаю в нее новую струю, попадая в какую-то фею, нарисованную на груди ее слитного купальника.

– Дядя Олег! Дядя Олег! Ты мне в глаз попал! Подожди.

Блин. Подбегаю к малышке, желая промыть глаз, но она прыгает в воде с такой силой, что брызги разлетаются по всей, довольно большой, ванной комнате, а сама проказница хохочет, когда я оказываюсь мокрым от волос до шорт.

– Я же сказала, что замочу тебя! – девочка хлопает в ладоши своей победе и танцует победный танец, снова подпрыгивая в ванне.

– Ах ты, – тычу пальцем в крестницу, – ладно, победила. Теперь мыться.

Джес еще не умеет промывать волосы, которые чуть светлее, чем у сестры, но такие же густые и длинные, и так же вьются. Так что я тщательно промываю их, потом намыливаю вихоткой все тельце, предварительно сняв купальник, и заворачиваю ее в теплый махровый халат, веселой радужно-полосатой расцветки.

Первое время было непривычно заниматься ее гигиеной. Как-то даже неловко. Но не могу же я забирать ее на несколько дней и держать в грязи? Так что пришлось отнестись к ее помывочным процедурам как к необходимости. И я привык.

После ванной смотрим «Морозко». Романов тщательно следит за «русификацией» своей опекаемой, которая по приезду в Россию из Америки в пять лет путала языки и почти впала в детскую депрессию, так что просмотр русских сказок, фильмов и мультиков входит в ее обязательную программу. Радуюсь тому, как внимательно Джесс вглядывается в огромный экран и рассуждает на тему смешного голоса главной героини. Потом сидим на мягких подушках напротив панорамных окон, пьем молочные коктейли, покрытые щедрым слоем взбитых сливок, и с высоты птичьего полета наблюдаем, как вечерняя Москва зажигается цветными огнями.

Я обожаю этот город. Особенно ночью. Атмосфера куража, скорости, беспредельного кутежа, дорогих машин и красивых женщин, желающих показать себя, завораживает меня. Пару лет назад в это время я только из квартиры выходил, чтобы погрузиться в эту атмосферу. Но сейчас мне гораздо интереснее провести вечер с Джессикой, выпить молочный коктейль и обсудить наши планы на завтра.

– Я хочу еще один, – Джес передает мне пустой поллитровый бокал, который успела опустошить.

– Больше нельзя, малышка, – грустно сообщать ей это, но у девочки диета.

– Пожалуйста, – зеленые глазки смотрят с сочувственной просьбой, – я завтра позанимаюсь больше. Ну хотя бы половину.

– Нет, Джес, – снимаю с ее головы полотенце и распушаю пальцами длинные волосы. – Завтра мы пойдем в кафе и ты сможешь выпить еще один. И я даже закажу тебе большой кусок чизкейка. Но сегодня пора спать.

– Ладно, – бедняга грустно вздыхает, и тут же оживляется, – а мы поедем в парк?

– Конечно, малышка.

Двадцать минут расчесываю ее волосы, подсушиваю их феном и заплетаю косу. Да-да! Я умею заплетать косы! Тина прокляла все на свете, пока учила меня этому ремеслу, а Юран ржал. Умник какой, сам то тоже не так давно научился. Переодеваю малышку в темно синюю пижаму со светящимися планетами и звездами и укладываю спать.

Пишу Романовым, что с их дитем все в порядке, скидываю фотку спящей малышки и открываю банку пива. Теперь можно немного поваляться на диване и посмотреть пару новых серий «Бесстыжих». Понравился сериал. Герои, конечно, туповаты, но жутко смешные. Френк вечно вытворяет что-то пошлое, жутко мерзкое, на грани с законом. Но отвлекает звонок мобильного.

Марго. Одна из девчонок, с которыми я периодически провожу время. Постоянная мне не нужна, так что в моем телефоне полно номеров, позвонив по одному из которых, можно с легкостью провести время. Потусить где-нибудь, выпить, заняться ни к чему не обязывающим сексом.

– Привет, медвежонок, – похоже, Марго навеселе, – не хочешь забрать меня из «Каприза»? Я соскучилась, котенок, – представляю, как при этих словах перекачанные губы дорогой платиновой блондинки сужаются в «уточку», а тело принимает просящую извивающуюся позу.

– Прости, детка, – не могу не улыбнуться, мне нравятся ее завлекательные игры, – сегодня я занят.

– Ууу, зайчик, и на кого ты меня променял?

Теперь смеюсь. Все эти медважата, котята и зайчики… На самом деле Марго работает в ветеринарной клинике, так что это у нее немного профессиональное.

– На одну очень симпатичную малышку, которая обожает молочные коктейли.

– О, тигренок, я тоже люблю молочные коктейли, знаешь ведь, могу даже слизать их с тебя…

Ржу. Блондинка не просто навеселе, похоже, она напилась в хлам.

– Марго, сегодня я пас, – болтать с ней весело, но я точно знаю, что никуда не поеду.

Моя крестница спит в своей детской, и я не оставлю ее одну в квартире, даже если буду на сто процентов уверен, что она не проснется в ближайшие три часа.

– Тогда, львенок, может, скинешь мне пару тысяч… я м-м-м, немного переборщила со счетом. За мной лучший минет в твоей жизни.

– Скину, – смеюсь, похоже, у нее не получилось раскрутить кого-нибудь.

– Спасибо, лисенок, люблю тебя, – и в трубке раздается чмокающий экран звук.

Перевожу три тысячи баксов, чтобы она могла развлекаться дальше. Мне нравится эта девчонка. Ночью настоящая тигрица и днем скромная помощница в вет-лечебнице. При этом выглядит всегда дорого и ухоженно, как я люблю.

Включаю сериал, но телефон снова прерывает просмотр. Беру, не глядя на экран. Полагаю, это Марго снова хочет поблагодарить за переведенную сумму. Но на проводе Леха.

– Здорово. Нужна твоя помощь, – без лишних предисловий начинает друг.

– Как в Крыму? Как мелкие?

Кобарь с женой уехали в Крым на три месяца. Он наконец-то смог взять долгосрочный отпуск от службы, и купил домик на полуострове, чтобы провести его с семьей.

– Все круто. Как-нибудь приглашу в гости. Анюта привет передает.

– И ей тоже. Так в чем дело?

– Приюти у себя Соню.

– Что?

Это вообще не входит в мои планы. Младшая сестра жены Кобаря настоящая бестия. На их свадьбе устроила пьяный концерт в кустах, влетело за который мне.

– Олег, мне нужно, чтобы она пожила у тебя, пока мы не вернемся.

– Почему у меня? Пусть поживет в «Московском писателе»

Дед Лехи живет в поселке под Москвой.

– Оттуда слишком долго добираться до универа.

– Почему бы тебе не поселить ее в своей московской квартире?

– Она там и жила, пока не затопила ее. Теперь ремонт нужен, и пока его не сделают, ей надо где-то пожить.

– И ты предлагаешь, чтобы она еще и в моей квартире потоп устроила?

Я взбешен. Мне не нужны новые жильцы! Я привык жить один!

– Блин, Самойлов, мне нужна твоя помощь. Я могу снять ей квартиру, но тогда за ней некому будет следить. А оставить ее без присмотра я не могу. Она жила две недели в общаге и ушла в загул. Возьми ее к себе, пока мы не вернемся. В твоем пентхаусе три этажа, уверен, ты сможешь найти ей комнату и проследить, чтобы она ничего не натворила. Я обещал ее родителям присмотреть за ней.

– Ага, – разваливаюсь на диване, – и свалил. А я должен выполнять за тебя твою работу. Ты вообще помнишь, что она на свадьбе устроила? Я не нянька, чтобы следить за твоими родственниками!

– А ты с ней не нянькайся, – настаивает друг, – представь, что она твоя сестра и установи жесткие правила. Не надо с ней церемониться. Ее родители только «за». Я окуплю все затраты, – нашел на что давить, я не стеснен в средствах. – Черт, братан, выручи. Мне нужно это время, чтобы наладить отношения с Анькой и мелкими. Пожалуйста. Я твой должник.

– Лех…

– Я предупредил Романова, он поможет в случае чего. Коршуна то в Москве тоже нет. К кому мне еще обратиться? В общем, она будет готова завтра вечером.

– Я еще не согласился!

– Завтра вечером, Самойлов. Спасибо.

Да блииин! Вот как отказать другу?

– Ладно, но если моя бабуля приедет в Москву, ты дашь ей играться с мелкими, чтобы она не навалилась на меня снова с нотациями о внуках.

– Да без проблем, – Леха, кажется, даже рад такой перспективе. – Можешь дать ей мой Крымский адрес, пусть хоть сейчас приезжает, нам не помешает нянька, – точно, рад.

– А если твоя родственница начнет чудить, я закрою ее в комнате.

– Так а я за что?

В трубке слышны возмущения Анюты. Ей не нравятся наши планы по поводу усмирения ее сестренки. Но Леха легко заглушает их смехом.

– Договорились, – прощаюсь с другом.

Ну вот. Похоже, мое спокойное существование закончилось.

Точно. В дверь звонят. Это еще кто? Я посмотрю сегодня сериал или нет?

На пороге Марго. А на Марго супер маленькое красное платье, оголяющее длинные загорелые ножки и выпирающую грудь четвертого размера. Черт! Она хороша.

– Барсучонок, я решила зайти и поблагодарить тебя.

Прикладываю палец к губам, и девушка без лишних вопросов и звуков скидывает красные туфли и засасывает меня, обдавая свеженьким алкогольным ароматом. «Может, устроим тройничек? Ты говорил, что не один. Я еще не пробовала никогда»

– Моя гостья не должна ничего знать о сексе еще лет… никогда не должна узнать, – шепчу я.

– А что так?

Провожу Марго к комнате Джес, дверь в которую приоткрыта. И Марго улыбается, видя спящую малышку, не зазывно, а по-настоящему. «Это моя крестница, она иногда ночует тут. Так что будешь вести себя тихо» – целую девушку, уводя ее подальше от комнаты девочки.

***

Мне никогда не отмыться от этого позора. Как? Ну вот как я, всегда собранная, чистоплотная и держащая свою жизнь под контролем, могла затопить квартиру мужа сестры? И две нижние. Это ужас какой-то. Папе никогда не расплатиться за ущерб, даже если он продаст все наше имущество в Ижевске. Не представляю, что теперь делать. Черт меня дернул в эту Москву переехать.

Но ведь я же мечтала об этом всю сознательную жизнь. Жить в столице, где так много возможностей, интересных людей, креатива. Этот город, правда, никогда не спит и мне не хватает всех суточных часов, чтобы сделать все, чего я хочу.

Я была так счастлива, когда Леша согласился предоставить мне свою квартиру, в которой сам не живет. Он даже отказался брать деньги моих родителей за съем и коммунальные услуги. «Мы же родственники. Никаких счетов между нами быть не может» – сказал этот золотой человек, с которым так повезло моей сестре. А вот со мной не повезло. Я поддалась соблазнам столичной жизни. Завертелась в круговороте учебы, подработки, вечеринок, посиделок с одногрупниками, ночной клубной жизни и вот… Ну как я могла забыть закрыть кран в ванной? Я ведь никогда в жизни ничего не забывала. Я до сих пор помню имена всех, с кем в детском саду была. А вот про кран забыла…

Эх! Скидываю успевшие высохнуть шмотки в большой мусорный мешок, потому что оба моих чемодана, наполовину промокли. Мне стоит неимоверных усилий, чтобы не расплакаться, не затрястись и не убежать из затопленной квартиры, дубовый паркет в которой вздулся и стал похож на осушенное морское дно. Вверх от плинтусов стены покрыты влажными разводами, а ковры в одной из спален и в зале стали похожи на приболотный мох. Вся эта картина вызывает во мне чувство жуткого омерзения, дрожь и непреодолимое желание помыться. Я гермофобка, и мезофобка. Чистота – мое все. Стерильная чистота – мой идеал. Именно поэтому жить в общежитии я не могу. Каждый раз, заходя в общий душ, я представляю, как микробы покрывают все мое тело, забираются в каждое отверстие и устраивают там победную вечеринку. Я уж не говорю об общественных туалетах.